- Так ты, плесень поганая, все-таки украл ее?
- А что делать? Что делать? Как иначе добыть хлебушек с маслицем, для моих голодающих работничков?
- Где она? Что ты с ней сделал, упырь проклятый?
- Ничего с твоей красавицей не сделается. Она в большом и красивом доме, наслаждается теплом и уютом, правда, к сожалению, не по своей воле. А вот, как мы с тобой договоримся, так вы тут же и встретитесь в вашей новой трехкомнатной квартире, с евроремонтом, на третьем этаже в престижном районе. И заживете вы с ней лучше прежнего. И всего-то я за это прошу, чтобы мы остались, как и прежде, добрыми друзьями. И чтобы всегда и во всем помогали друг другу.
- Никогда я не буду тебе помогать. Можешь ты это понять или нет?
- Что у тебя, что у твоей Танюши характеры тверже алмаза, чего не скажешь о ее теле. И на каком-то кусочке этого тела ты поймешь, что целое лучше частного, лишь бы поздно не было. Так! Сидеть! Ты чего задышал, как Дарт Вейдер? – Паша схватил пистолет со стола и направил Дашкову в грудь. – Сидеть, я сказал! Так-то оно лучше.
Иван, опустив голову, стремительно размышлял. Подскочить и прыгнуть на стол, чтобы схватить, лежащий перед Павлом пистолет, вполне возможно, если бы сзади его не держали на мушке два других пистолета. И, похоже, что стрелять эти парни учились не в воскресной школе при миссионерской общине. Надо как-то выиграть время. Хотя, что это даст? Павел и так не торопится. Эх, знать бы, где находится Татьяна!
- Ладно, Павел, твоя взяла. Банкуй! - Иван решил использовать тактику затягивания времени. - Что я должен подписать? Надеюсь, что не кровью надо визу свою ставить? Хуже чёрта ты стал. Жаль не шарахнул я тогда тебя об землю. Сейчас у меня проблем было бы меньше, а на земле дышалось бы легче. Подпишу я твою бумажку, только хочу сначала Татьяну видеть. Вышел ты у меня из доверия, Паша, полностью вышел. Привезите ее сюда. При ней и подпишу. Ты мое слово знаешь. Скала.
- Знаю, Иван Иваныч, знаю. Но и ты в курсе, что нет такой бумажки, которая для данного случая, может иметь юридическую силу. И я так себе думаю, что нет и быть не может на свете такого документа, который ты, сейчас подписав, в последствии добровольно выполнишь, если оно не соответствует твоим убеждениям. Я вот, что придумал. Это должно подействовать. Сейчас, один из моих парней отправится на завод, и там, воспользовавшись твоим отсутствием, от моего человечка принесет килограмм десять этого редкозема в чушках, с клеймом завода. Ты, становишься так, чтобы свет выгодно оттенял твой чеканный профиль, или анфас, как оператор скажет, произнесешь перед камерой речь, которую я для тебя заготовил. Ну, в смысле ты соглашаешься работать с мной и обязуешься не мешать мне получать этот металл и, кроме того, подписываешь бумаженцию, мною же разработанную.
- А в противном случае…
- В противном случае, не останется на этом свете ни тебя, ни твоей Танюшки.
- Хорошо. Допустим, я все это подпишу и буду позировать. Что мне помешает пойти к руководству завода и сделать заявление, что от меня, под давлением, потребовали сделать то-то и то-то. Тогда твоя кинокомедия будет просто роликом из серии «Сам себе режиссер».
- Товарищ командир. Неужели ты думаешь, что я понесу эти документы в государственные органы, и еще издалека стану кричать: Хватайте меня, я шантажист, и краду людей!
- А что же ты еще собираешься с ними делать?
- А я обращусь в суд по понятиям. Слышал про такой?
- Слышал…
- И если там увидят кино про то, что один человек обещал то-то и не выполнил, что привело к разорению другого чела, но все еще способного оплатить услуги этого суда, то тогда этот обманщик долго не заживется. А перед своим смертным часом, похоронит ту, чьей жизнью он клялся при подписании бумаги. Ты ведь поклянешься жизнью Татьяны, не так ли?
- Ну, что ж. Ловко придумано. Ладно. Давай тащи Татьяну сюда и сплав в чушках.
- Ага, щас! Как ты говоришь? Чтобы доставить сюда металл нужны сутки-двое…
- Так что же? Я так понимаю, что выйти отсюда мне твои гаврики не дадут, а видеть твою рожу я уже не могу. Пошли одного твоего с моей запиской к Татьяне, чтобы она была спокойна. И пусть мне ответит, чтобы я знал, что с ней все в порядке. А потом уже поедет на завод за металлом.
- Бери телефон и звони ей. Разве кто против?
- Телефон это хорошо. Но откуда я знаю, что над ней не стоит такая же харя, как эти, - Иван указал большим пальцем назад, - и не держит у ее виска пистолет.
- Ну, что ж, давай пиши. Но как ты узнаешь, а не держал ли кто у нее над ухом пистолет, пока она ответ тебе будет писать?
- На это у нас есть своя система условных знаков. Мы эту систему давно разработали. Еще когда я только к Сергей Матвеевичу работать пошел. Мало ли что, жизнь штука коварная. Такое поднесет, не обрадуешься.
- Детский сад. Ну, давай записку. Но учти, в реале Татьяну увидишь только после твоего дебюта перед камерой. И только после этого произойдут те самые приятные события, о которых я говорил в начале нашей беседы, относительно вашего с Таней жилища, – он взял из рук у Ивана записку и подошел к одному из охранников.- Андрей. отвези эту записку…, ну, ты знаешь куда,. – и, склонившись к его уху, что-то прошептал. - А ты, Иван Иванович, сможешь отдохнуть вон на том диванчике. Только не слишком крепко засыпай. В течение часа-двух получишь ответ от твоей ненаглядной.
Андрей, забрав записку, быстро ушел.
- Однако, - добавил Иван, - все санкции должны быть зеркальными. И ты произнесешь свою речь перед камерой, о том, какие обязательства берешь на себя в случае моего согласия.
- Идет, - тут же согласился Паша, думая, что записи его, Пашиных обещаний Ивану не видать, как обратной стороны Луны без ракеты и телекамеры.
«Так», - думал Иван, - «Теперь только один охранник остался. Уже легче. Заглотила щука блесну. Татьяна где-то в городе, недалеко. Мне бы охранника вырубить, а с Пашей я справлюсь. И он мне сам покажет, где Татьяна, да еще и в « мерсе» своем отвезет. Эх, помог бы мне святой Иона, как тогда в лесу, когда медведь с лосем внимание бандитов отвлекал».
В комнате странно, но приятно запахло. На стене появилось и заплясало оранжевое пятнышко. Ни охранник, ни Паша ничего не заметили. Иван встал с диванчика и заходил по комнате.
- Ты чего это? Не спиться? - поинтересовался Паша.
- А тебе бы спалось, в такой ситуации?
- Наверное, спалось бы. У меня ведь нет любимой жены.
Когда Иван проходил мимо стола, до которого было не более полутора метров, погас свет. В комнате стало темно, как в кассете с фотопленкой. Охраннику и Паше потребовалось полторы-две минуты, чтобы зрение адаптировалось в темноте. Иван адаптировался за пару секунд. В слабом, почти не различимом свете, просачивающемся сквозь дорогие плотные шторы, он увидел лежащий на столе дулом в его сторону пистолет. Паша не видел ничего, и его пальцы тщетно шарили по столу, где пистолета уже не было. Иван четко видел охранника, который водил стволом пытаясь определить, куда стрелять. Дашков не стал ждать выстрела, а сам дважды нажал курок. В свете вспышек он заметил, как Паша достает из ящика стола второй пистолет и оттягивает рамку. Два выстрела слились в один. Но попал только Иван. Паша выронил пистолет и рухнул грудью на стол.
«Что я наделал», - подумал Иван, - «где я буду искать Татьяну? Я же убил обоих».
Но тут он заметил, что оранжевое пятнышко, до этого плясавшее на стене двинулось по портьерам к выходу.
- Иона, - вскричал Иван, - помоги!
Александр Шипицын (с)
Продолжение следует
Помочь сайту
Поздравления
