Приезд мамы с Танюшей и Толиком внёс свежую струю в нашу жизнь.
Они доехали благополучно, море относительно было спокойное.
Им ,конечно, понравилось наше новое жильё, но долго племянники оставаться не могли, т.к. вскоре начинался учебный год. Танюша продолжала занятия в школе, Толик поступал в ремесленное училище, но ещё не прошёл медкомиссию. Мама же приехала с целью погостить у меня некоторое время.
Я к их приезду наварила, напекла. А тут ещё нас угостили морским окунем, приготовила и, за много лет, съела кусочек рыбы. Дело в том, что в детстве отравилась рыбой, и с тех пор в рот её не брала.
Застолье было интересным, зашёл наш сосед-летчик испытатель Алексей, много говорили о жизни и планах на будущее.
А пока мы трапезничали, к нашему крыльцу приблудился верблюд.
Когда послали Танюшу на веранду за водой, где она была в бочке, услышали дикий крик, она страшно испугалась, но мы её успокоили, а верблюда отогнали. Хорошо, что он не начал плеваться. Такое бывало, как мера самозащиты.
Через несколько дней ребят проводили в обратный путь, который для них оказался ужасным. Ночью море разбушевалось, шторм в 11ть баллов. Их укачало, а у Толика случился приступ эпилепсии, чего раньше не происходило с ним. Об этом мы узнали только потом из Леночкиного письма. Ведь мобильной связи тогда не было и в помине.
Маме для отдыха и ночного сна выделили диван, чтобы ей было удобно и комфортно. Она сразу включилась в нашу жизнь, ведь ей не впервой было приспосабливаться! Прожив 63 года, она многое пережила и повидала, живя в различных бытовых условиях. Сразу познакомилась с соседями из ближайших финских домиков, привыкала к окружающей её обстановке, находила со всеми общий язык.
Я старалась создать условия, чтобы она чувствовала себя, как дома.
Показала исторические места города, ходила с ней во Дворец и познакомила с сослуживцами. Начала заниматься обновлением её гардероба, купила всё необходимое, одев с головы до ног в полном смысле этого слова. Купила отрезы тканей, и сама пошила по паре зимних и летних платьев, купила пальто и обувь, шарфики, перчатки, и была счастлива, что ,наконец-то, смогла что-то существенное для неё сделать.
Вечерами мы сидели на крыльце, ужинали кефиром с булочкой, и вспоминали довоенную жизнь в Одессе, музыкальную школу П. С. Столярского, где я училась тогда игре на скрипке, эвакуацию возвращение в Одессу, затем Раздельную, где в то время жила Леночка с детьми.
Разговор зашёл о настоящей жизни, в которой назревали неприятности на работе, да и не очень комфортно было в семье.
Дело в том, что О.В. Коваль председатель профкома завода нефтехимии и газа, на балансе которого находился наш Дворец культуры, пригласил меня к себе и попросил поработать по совместительству вместо его бухгалтера Елены, на время её декретного отпуска, с соответствующей оплатой. И я ,естественно, согласилась. Она быстро сдала дела, не введя меня в курс своего учёта.
Её работа заключалась в сборе взносов профсоюзных с профоргов цехов, выдача и наклейка профсоюзных марок на билеты и учётные карточки, оформление премий, выделенных по приказу. Вся работа весьма ответственная!
Я же столкнулась с некоторой не стыковкой, и удивилась, как это не все марки наклеивались на карточки? Об этом сразу доложила председателю О.В. Ковалю, он же как-то не понятно отреагировал на моё заявление, и посоветовал на такие мелочи не обращать внимание. Но понял, что я натолкнулась на их махинации, и тут же стал искать причину, чтобы от меня избавиться.
А дома накалялась обстановка, Борис стал проявлять весьма неуважительное отношение к тёще, постоянно придирался, любые беседы превращались в спор, а он любил всем что-то доказывать.
А мама, образованная, интеллигентная женщина, много знала, видела, ,пережила, читала, всегда была в курсе событий в стране,и пыталась высказать своё мнение, суждение. Кроме того, будучи чистоплотной аккуратисткой, старалась приучить его к этому, а он всё принимал в штыки.
В общем, «нашла коса на камень!»
Вот в такой накаленной обстановке прожили до конца 1957го года!
А тут Леночка прислала письмо с просьбой о возвращении мамы домой, сообщив о повторяющихся приступах эпилепсии Толика. Сборы были не долгими, но мне до слёз было жаль с ней расставаться.
Посадили на пароход в каюту первого класса, а в Баку её встретил брат –дядя Илья и проводил на поезд до Раздельной.
Новый 1958 год наступил как-то незаметно во всех этих перипетиях и неурядицах.
Сначала Коваль стал придираться к моей работе: то не так и это не то.
Прислал ревизора, с целью, найти любые недочёты и зацепки, чтобы от меня избавиться, но кроме мелких недочётов, придраться было не к чему.
Так, например: зав библиотекой Е. П . Аванесова, по командировке, поехала в биб. коллектор г. Ашхабада, приобретя билет в купейный вагон, тогда, как ей можно было ехать только в плацкартном. Я этот момент упустила, и приняла её отчёт, и ещё кой какие огрехи. Акт тут же отправил в Обл. Сов. проф.
Вся эта чехарда тянулась до мая месяца, на нервах!
В общем, сплошные неурядицы. Вместо того, чтобы поблагодарить за то, что в течение четырёх лет держала за руки четырёх сменившихся директоров, он устроил травлю. Новый же пятый директор С. И. Пятаев, пока ещё входил в курс дела, и его устраивала моя работа. Но я всё выдерживала, как «оловянный солдатик!»
Наконец, нас вызвали на заседание в Небит-Даг для разбирательства.
Коваль ехал радостный, как победитель, уверенный в себе, но на заседании всё обернулось против него. Мне предписали выплатить некоторые издержки, а он получил выговор, и назад уже ехал «не солоно хлебавши!»
После всего пережитого, я твёрдо решила уйти из Дворца. Находиться в такой обстановке было противно, не смотря на то, что мне всё время вручали грамоты за хорошую работу, тогда это было
ценно!!!
С. И. Пятаев уговаривал меня остаться, но я была непреклонна!!!
А к этому подвигли меня два случая! Об этом и многом другом следующая 41й главе повести.
[Скрыть]Регистрационный номер 0479232 выдан для произведения: Приезд мамы с Танюшей и Толиком внёс свежую струю в нашу жизнь.
Они доехали благополучно, море относительно было спокойное.
Им ,конечно, понравилось наше новое жильё, но долго племянники оставаться не могли, т.к. вскоре начинался учебный год. Танюша продолжала занятия в школе, Толик поступал в ремесленное училище, но ещё не прошёл медкомиссию. Мама же приехала с целью погостить у меня некоторое время.
Я к их приезду наварила, напекла. А тут ещё нас угостили морским окунем, приготовила и, за много лет, съела кусочек рыбы. Дело в том, что в детстве отравилась рыбой, и с тех пор в рот её не брала.
Застолье было интересным, зашёл наш сосед-летчик испытатель Алексей, много говорили о жизни и планах на будущее.
А пока мы трапезничали, к нашему крыльцу приблудился верблюд.
Когда послали Танюшу на веранду за водой, где она была в бочке, услышали дикий крик, она страшно испугалась, но мы её успокоили, а верблюда отогнали. Хорошо, что он не начал плеваться. Такое бывало, как мера самозащиты.
Через несколько дней ребят проводили в обратный путь, который для них оказался ужасным. Ночью море разбушевалось, шторм в 11ть баллов. Их укачало, а у Толика случился приступ эпилепсии, чего раньше не происходило с ним. Об этом мы узнали только потом из Леночкиного письма. Ведь мобильной связи тогда не было и в помине.
Маме для отдыха и ночного сна выделили диван, чтобы ей было удобно и комфортно. Она сразу включилась в нашу жизнь, ведь ей не впервой было приспосабливаться! Прожив 63 года, она многое пережила и повидала, живя в различных бытовых условиях. Сразу познакомилась с соседями из ближайших финских домиков, привыкала к окружающей её обстановке, находила со всеми общий язык.
Я старалась создать условия, чтобы она чувствовала себя, как дома.
Показала исторические места города, ходила с ней во Дворец и познакомила с сослуживцами. Начала заниматься обновлением её гардероба, купила всё необходимое, одев с головы до ног в полном смысле этого слова. Купила отрезы тканей, и сама пошила по паре зимних и летних платьев, купила пальто и обувь, шарфики, перчатки, и была счастлива, что ,наконец-то, смогла что-то существенное для неё сделать.
Вечерами мы сидели на крыльце, ужинали кефиром с булочкой, и вспоминали довоенную жизнь в Одессе, музыкальную школу П. С. Столярского, где я училась тогда игре на скрипке, эвакуацию возвращение в Одессу, затем Раздельную, где в то время жила Леночка с детьми.
( Моя любимая семья,но не удачно сфотографированная,все какие-то заторможенные,неестественные)
Разговор зашёл о настоящей жизни, в которой назревали неприятности на работе, да и не очень комфортно было в семье.
Дело в том, что О.В. Коваль председатель профкома завода нефтехимии и газа, на балансе которого находился наш Дворец культуры, пригласил меня к себе и попросил поработать по совместительству вместо его бухгалтера Елены, на время её декретного отпуска, с соответствующей оплатой. И я ,естественно, согласилась. Она быстро сдала дела, не введя меня в курс своего учёта.
Её работа заключалась в сборе взносов профсоюзных с профоргов цехов, выдача и наклейка профсоюзных марок на билеты и учётные карточки, оформление премий, выделенных по приказу. Вся работа весьма ответственная!
Я же столкнулась с некоторой не стыковкой, и удивилась, как это не все марки наклеивались на карточки? Об этом сразу доложила председателю О.В. Ковалю, он же как-то не понятно отреагировал на моё заявление, и посоветовал на такие мелочи не обращать внимание. Но понял, что я натолкнулась на их махинации, и тут же стал искать причину, чтобы от меня избавиться.
А дома накалялась обстановка, Борис стал проявлять весьма неуважительное отношение к тёще, постоянно придирался, любые беседы превращались в спор, а он любил всем что-то доказывать.
А мама, образованная, интеллигентная женщина, много знала, видела, ,пережила, читала, всегда была в курсе событий в стране,и пыталась высказать своё мнение, суждение. Кроме того, будучи чистоплотной аккуратисткой, старалась приучить его к этому, а он всё принимал в штыки.
В общем, «нашла коса на камень!»
Вот в такой накаленной обстановке прожили до конца 1957го года!
А тут Леночка прислала письмо с просьбой о возвращении мамы домой, сообщив о повторяющихся приступах эпилепсии Толика. Сборы были не долгими, но мне до слёз было жаль с ней расставаться.
Посадили на пароход в каюту первого класса, а в Баку её встретил брат –дядя Илья и проводил на поезд до Раздельной.
Новый 1958 год наступил как-то незаметно во всех этих перипетиях и неурядицах.
Сначала Коваль стал придираться к моей работе: то не так и это не то.
Прислал ревизора, с целью, найти любые недочёты и зацепки, чтобы от меня избавиться, но кроме мелких недочётов, придраться было не к чему.
Так, например: зав библиотекой Е. П . Аванесова, по командировке, поехала в биб. коллектор г. Ашхабада, приобретя билет в купейный вагон, тогда, как ей можно было ехать только в плацкартном. Я этот момент упустила, и приняла её отчёт, и ещё кой какие огрехи. Акт тут же отправил в Обл. Сов. проф.
Вся эта чехарда тянулась до мая месяца, на нервах!
В общем, сплошные неурядицы. Вместо того, чтобы поблагодарить за то, что в течение четырёх лет держала за руки четырёх сменившихся директоров, он устроил травлю. Новый же пятый директор С. И. Пятаев, пока ещё входил в курс дела, и его устраивала моя работа. Но я всё выдерживала, как «оловянный солдатик!»
Наконец, нас вызвали на заседание в Небит-Даг для разбирательства.
Коваль ехал радостный, как победитель, уверенный в себе, но на заседании всё обернулось против него. Мне предписали выплатить некоторые издержки, а он получил выговор, и назад уже ехал «не солоно хлебавши!»
После всего пережитого, я твёрдо решила уйти из Дворца. Находиться в такой обстановке было противно, не смотря на то, что мне всё время вручали грамоты за хорошую работу, тогда это было
ценно!!!
С. И. Пятаев уговаривал меня остаться, но я была непреклонна!!!
А к этому подвигли меня два случая! Об этом и многом другом следующая 41й главе повести.