«Дорогой дневник! Как же хорошо снова увидеть свою комнату, первые лучи солнца, пробивающиеся сквозь тюль и ночные шторы. Чувствовать, как бьётся сердце, пусть лениво, тяжело, но оно всё-таки бьётся. Знать, что жизнь продлилась ещё на минуту. Это истинное счастье, от которого хочется петь.
В данную секунду я счастлив, спасибо тебе, Боже. Спасибо, что позволил мне увидеть ещё одно утро. Спасибо, что сохранил моего отца от страшной участи, обнаружить своего сына, лежащего бездыханного и холодного. Благодарю тебя и низкий тебе поклон…»
Поставив троеточие в конце записи, я закрыл дневник и убрал тетрадь в ящик стола. В голове играла тихая, нежная мелодия, вызывающая мурашки и приятные покалывания в ладонях. На моем лице появилась счастливая улыбка. Я подошёл к музыкальному центру и вставил в него диск Сергея Любавина, нашёл песню «Нежность», когда загрузился диск, повалился на кровать, наслаждаясь. Красивый голос заполнил всё мое существо, рисуя пред глазами прекрасные образы.
Снова я видел аплодирующий зал. Отец сидел в первом ряду и в его глазах блестели слёзы счастья. Он радовался, наблюдая за тем, что я снова вернулся к музыке, что снова начал петь.
Два года, как я перестал увлекаться вокалом. Печально, но всё происходило так, как должно быть.
Достав дневник из нижнего ящика, я принялся писать.
«Помню, как я впервые вышел на сцену. Тогда мне было пять лет. Мне было так страшно, что я хотел убежать и спрятаться в тёмном углу, чтобы никто меня не нашёл. Первую песню, которую я исполнил, была песенка Мамонтёнка. Если вы помните, он начиналась так: «По синему морю к зелёной земле плыву я на белом своем корабле…» Этот момент стал для меня самым волнительным в жизни. После окончания песни я не ушел за кулисы, а спрыгнул со сцены и, расплакавшись, прижался к отцу, который тихо смеялся, поглаживая мои волосы. Наверное, это воспоминание было самым трогательным в моей жизни. Честно, хочется вернуться в то время и снова испытать ту бурю эмоций, которые крутились во мне. Потом в первом классе я поехал на конкурс с песней «Крылатые качели» и занял в нём второе место. После отец записал меня в первую школу искусств. Я отучился на вокалиста, потом после окончания школы мечтал поступить в институт культуры по направлению «Академическое пение». Жаль, что мечта осталась лишь мечтой… Хотя, когда вылечусь, то наверстаю упущенное»
Сердце, соглашаясь со мной, радостно стукнуло, потом погрузилось в свой обычный еле слышный темп работы.
Я обернулся, когда дверь скрипнула. Артём прошёл в комнату и присел на кровать.
— Доброе утро, Тём! Чего ты рано?
— Да один парень громко включил музыку, — брат улыбнулся.
— Упс, извини!
— Как ты себя чувствуешь? Ты очень бледный…
Я поднялся со стула и подошёл к зеркалу. Круглое лицо было белым с синеватым оттенком, под синими глазами пролегали чёрные круги. Тёмные с каштановым оттенком волосы торчали во все стороны так, словно их обладателя изрядно потрепало током. Разглядывая молодого человека, я вдруг громко рассмеялся. Артём посмотрел на меня, как на сумасшедшего.
— Извини, наверное, я давно не смотрелся в зеркало… — пробормотал я и присел рядом с братом, — не переживай, всё будет хорошо. Артём, что тебе сказал врач?
Брат поднялся и подошёл к окну.
— Аарон, он посоветовал ехать в Москву в кардиологический центр.
— Ясно. Хорошо, когда отец придёт с работы, мы всё обсудим. Тём, я хочу съездить в церковь. Ты отвезёшь меня?
Как и брат, я смотрел в окно. Солнышко нерешительно пробивалось сквозь осенние тучи. Потом оно набралось смелости и вынырнуло из них, осветив наш сад.
— Тебе хватит полчаса, чтобы собраться? – спросил я у Артёма.
— Хватит! Одевайся тепло, — сказал брат и, похлопав меня по плечу, вышел из комнаты.
Приведя в порядок волосы, я отыскал в шкафу белый свитер и тёплые джинсы, оделся и вышел из комнаты.
— Аарон, пойдём кушать, - позвала Мария, когда я проходил мимо кухни.
— Нянечка, я не хочу. Да и нельзя, я в церковь, хочу причаститься.
— Сынок, но нельзя так. Ты должен кушать, — пробормотала женщина.
— Покушаю, как приду из церкви, — я поцеловал Марию.
Артём ждал меня в машине. Это была новенькая «Audi А6» в серебристом корпусе. В общем, я в машинах толком не разбирался, но эта мне нравилась. Пристегнувшись, я посмотрел на брата, который легким касанием руки повернул ключ в замке зажигания. Мотор тихо запел, и автомобиль плавно сорвался с места…
Посёлок, в котором я жил, был небольшой, поэтому в пути от дома до церкви мы пробыли минут пять. Небольшой однокупольный храм встретил нас, распахнув перед нами дружелюбные двери.
— Зайдешь? – спросил я у брата.
— Нет, я ещё не готов, — Артём покачал головой и улыбнулся.
— Ладно, я тебе позвоню, как закончится служба.
Серебристый автомобиль умчался в сумрак, а я, остановившись у кованых ворот, перекрестился, после чего подождал, когда мысли и чувства придут в порядок, и лишь тогда шагнул на территорию храма.
На душе стало спокойно, и в голову не лезли страшные мысли, убивающие надежду в счастливый исход. Здесь, в храме я ощущал невидимую поддержку, знал, что Господь хранит меня от всякого зла.
— Здравствуйте!
— Здравствуй, Арсений! Как ты себя чувствуешь?
— Нормально, с божьей помощью. Тёть Шур, я хочу заказать обедню «О здравии», и дайте мне, пожалуйста, пять свечек по пятнадцать рублей.
Перед службой я приклонился к иконочкам, поставил свечи, позже, позабыв о всём земном, погрузился в начавшуюся службу.
Я не заметил, как подошло время исповеди.
— Расскажи мне, Арсений, чем ты согрешил перед Господом, — спросил отец Сергий.
— Батюшка, мне страшно. Я отчаялся. Я уже начинаю верить в то, что не доживу до операции, из-за этого злюсь. Ещё я боюсь за отца. Ему очень тяжело. А вдруг он начнёт пить?
— Кайся, Арсений перед Господом нашим. Проси, чтобы Он дал тебе смирения, силы. Кайся, Арсений.
— Господи, прости меня грешнаго. Прости за злость, которую я испытывал, прости за то, что отчаялся в тебе, что сомневался в твоей милости… — шептал я.
После святого таинства Причастия, мне стало легче. Я почувствовал, как надежда снова зарождается в моем сердце, как её тёплые лучи греют истерзанную душу. Мне даже легче стало дышать, хотя отдышка и усталость валили с ног.
Присев на лавочку, я прислонился спиной к каменной стене.
«Вот посижу немного, наберусь сил. Гляди, сердце проработает ещё несколько часов», — уговаривал я себя.
— Арсений, ты молодец, что пришёл.
Отец Сергий присел рядом. Его чёрные, добрые глаза с нежностью и заботой смотрели на меня.
— Я пришёл, потому что верю. Бывает, отчаиваюсь, но надеюсь, что всё будет хорошо. Рано или поздно найдется подходящее сердце. Господь не оставит меня, — я улыбнулся и взглянул на часы, которые напомнили мне о приёме препаратов.
— Батюшка, можно мне немного водички, таблетки запить.
— Шурочка, принеси Арсению воды.
Проглотив таблетки, я посидел ещё полчаса, дожидаясь, пока они подействуют. После позвонил Артёму.
— Спасибо, вам отец Сергий. Я пойду уже.
Поднявшись с третей попытки, я постоял пару минут, ожидая, пока ноги окрепнут.
— Давай, я тебя провожу.
Отец Сергий взял меня под локоть, и мы медленно пошли к выходу. Там нас встретил Артём, который словно чувствовал, что без посторонней помощи до машины мне не добраться.
Батюшка перекрестил меня.
— Храни тебя Господи, Арсений.
— Спаси Христос, — я прошептал.
Глаза закрывались, мне хотелось спать. Не прошло и секунды, как я присел в кресло. Реальность исчезла и я провалился в сон…
Помочь сайту
Поздравления
Хорошо как!
