Тихий омут. Глава десятая

[Скрыть] Регистрационный номер 0185339 выдан для произведения:

Но наряженная ёлка только усилила напряженность. Алиса не сумела выйти из образа любимой героини. Она специально мозолила отцу глаза своим развратным костюмом. Константин Иванович строго смотрел на неё и в своём мозгу рисовал самые страшные картины.

Но вот он последний день в году. Ёлка засветилась маленькими фонариками, а на разложенном столе книжке стали появляться вкусные яства.

Алиса предвкушала праздничную бессонницу. Ней нравилось хвастаться своим телом – в этом костюме она почти как голая – милая подрастающая тинэйджерка.

Винегрет, оливье, картофельное пюре с говяжьей печенью. Пир был самым простым, но Алисе, или уже Лидии было весело. Она радовалась всему. Предвкушая, как она втайне от родителей попробует, точнее, слегка пригубит шампанское.

Константин Иванович уже сожалел, что связал свою жизнь с этими людьми. Ему казалось всё слишком бездарным. Особенно это улыбчивое и восторженное существо, в её чертах было что-то чужое.

Но вот уже оставалось так мало времени до выяснения отношений. Часы показывали без пяти минут двенадцать, а на экране телевизора возник Президент. Красивый и молодой он олицетворял всё светлое, что было в душе Константина Ивановича. Он смотрел на этого человека, слушал его спокойный взвешенный голос – и верил, верил во всё самое лучшее.

А после этого на фоне Спасской башни Кремля с огромным сверкающим золотыми римскими числами циферблатом возникли слова, слова так долго ожидаемого гимна. Константину Ивановичу давно надоела тягучая бессловесная мелодия и давно знакомые мотивы всколыхнули память о том, что было так далеко в юности.

Алиса воровато тянула руку к бокалу с шампанским. Она стояла, как сурок и почти беззвучно пела вослед за старшими. Слова Гимна запрыгивали в её память, запрыгивали и заставляли улыбаться. Наверняка и Лидия также слушала гимн США.

Константин Иванович чувствовал, что лёгкое опьянение делает его добрее. Он вдруг вспомнил, как купал свою дочь в детстве. Как надеялся, что теперь ничто не помешает ему быть счастливым отцом.

Алиса между тем принялась за пюре с печёнкой. Ха это суетливое воскресение она весьма сильно проголодалась, и теперь голодный желудок требовал себе дани, как какой-нибудь степной хан, нетерпеливо порыкивая и вгоняя её тем самым в краску.

Алисе только не хватало присутствия двоюродного брата. Он был тем, кого она не стыдилась и не боялась, к кому её настороженное тело тянуло как металлическую стружку к магниту.

Она натянула на глаза загадочную полумаску. Она специально смастерила её из бархатной бумаги, стараясь усилить загадочность любимого мультяшного образа. Теперь в её душе уже царило странное, почти не контролируемое веселье. Видно организм слишком бурно реагировал на те капли спиртного, что она успела всосать в себя.

 

А в семье Оболенских было пусто и тихо.

Нелли чувствовала, как постепенно уходит время. Она даже не включила телевизор, не желая впускать в дом ряженых и радостных людей.

В этом году она научилась жить иначе. Теперь мир был другим. В нём не было места для наивной и смелой девочки, которой она хотела быть, будучи подростком.

Теперь, уже совершеннолетняя она чувствовала обман. Словно бы она вновь стала глупой фантазёркой, не знающей, что за обман судьбы придётся платить наготой и стыдом.

Она вдруг осознала, что если бы не Руфина, она до сих пор не знала бы жизни, что этот урок она запомнила сильнее, даже если бы её высекли крапивой или жгучими вымоченными в рассоле розгами.

Перед глазами возникала обнаженная и бесстыдная Госпожа. Она легко верила в своё превосходство эта красивая темноволосая женщина с слегка раскосыми глазами. Нелли не хотелось верить, что она в свою очередь получает от жизни уроки в какой-нибудь страшной колонии.

Она так и не смогла забыть тот день суда. Когда её спрашивали о преступлениях этой женщины. Её вгонял в ступор казенный язык вопросов, люди бес стеснения лезли в её жизнь.

- Итак, вы подтверждаете, что жили половой жизнью с подсудимой?

- Да, вроде.

- Отвечайте прямо – да или нет.

- Я спала с подсудимой.

- То есть она сношала вас спящую? Воспользовавшись вашим беспомощным положением?

- Нет, сначала я лизала ей, ну это, вы понимаете. Я лизала ей.

- Вы занимались с подсудимой оральным сексом?

Тогда она чувствовала, что должна оправдаться, перевалить тяжесть греха на плечи Руфины, обелить себя. Но перед глазами вновь возникала мультяшная героиня – в одних чулках, стоя на коленках, она пресмыкалась перед Королевой Червей, но не казалась счастливой и радостной. Но была опустошенной и голой, словно засохшее до срока дерево.

Даже новогодняя суета казался теперь лишней – тем более что Новый год ещё не наступил.

 

Надя Смелова была также раздосадована. Никто не замечал её нового платья. Она думала, что от неё ждут всего лишь смешной розоватости.

Но она ещё не выбрала кому из трёх "мушкетёров" показать эту желанную розоватость. Нагота была знакома ей – но это было совсем не то, в ванне на неё глазели только флакон с шампунем, кусок туалетного мыла и мягкая мочалка.

Теперь она пила нечто пьянящее из баночки, пила, думая, что становится интереснее и красивее. Что вот-вот выскользнет из своей празднично одёжки, словно дорогая конфета из обёртки.

Ей становилось весело. Мысли скакали, словно маленькие леденцы. Душа наполнялась радостью и счастьем

И в мыслях возникали самые смелые мысли. Она вдруг вспомнила о подруге, о такой серьёзной и молчаливой Нелли. Теперь ей захотелось подарить лучик счастья и ей.

 

Телефонный звонок нарушил спасительную тишину.

Нелли отчего-то пошла на зов аппарата, ей не хотелось обижать того, кто нуждался в ней. Молча, взяла трубку, и вслушалась в торопливый девичий голос.

Она вспомнила обладательницу этого весёлого голоса. Надя. Милая сопартница на несколько месяцев. Девочка, мечтающая о нехитром телесном счастье.

Наверняка она нашла его, и теперь кому-то дарит вид своего нежного тела.

Оболенская мечтала забыть, как выглядит без одежды – она становилась не счастливой бездумной нимфой, но вечной, всегда сгорбленной наложницей.  Словно бы её вновь ожидала долгая бессонная ночь и тяжкая работа, от которой тотчас хотелось умереть от стыда и бессилия.

 

Наденька слегка мутилась. Нелли была такой же суровой и странной. Она, молча, слушала её щебет, случала и тяжко молчала словно бы больная или полоумная.

Наденьку уже звали обратно в гостиную – доедать салат с кальмарами. Из динамиков доносилась ритмичная музыка в стиле ретро и девчонки уж были готовы разбирать кавалеров.

Надя вернулась в шумный круг. Она деловито задвигала ногами, чувствуя, как тяжко жаждут свободы её груди. Как им скучно в плену бюстгальтера, как им хочется взглянуть на мир своими сосками.

Она стремилась. Яро стремилась, доказать свою взрослость.

 

Наступило первое новогоднее утро.

У каждого из них оно было своим. Алиса тихо спала, спала не сняв своего карнавального костюма. Ей снился Битлджус. Спал и слегка нетрезвый и усталый Константин Иванович, оставив а утро заботы о грязной посуде.

Нелли также пыталась притвориться спящей. Ей было тревожно. Явно эта девчонка, что так мило щебетала в телефонную трубку, могла попасть в историю.

Так и было.

Пьяненькая Надя была уже голой и податливой. Она стояла на коленках и обслуживала сразу трёх.  Руки непривычно занемели от такой непоятной работы, а ошалевший от похоти язык всё двигался и двигался, облизывая член довольного согруппника.

Парни были рады видеть её такой. Эта милая барышня ещё не до конца осознала своё падение. На её телоу них были свои планы.

 

 

 

 

 

 Но наряженная ёлка только усилила напряженность. Алиса не сумела выйти из образа любимой героини. Она специально мозолила отцу глаза своим развратным костюмом. Константин Иванович строго смотрел на неё и в своём мозгу рисовал самые страшные картины.

Но вот он последний день в году. Ёлка засветилась маленькими фонариками, а на разложенном столе книжке стали появляться вкусные яства.

Алиса предвкушала праздничную бессонницу. Ней нравилось хвастаться своим телом – в этом костюме она почти как голая – милая подрастающая тинэйджерка.

Винегрет, оливье, картофельное пюре с говяжьей печенью. Пир был самым простым, но Алисе, или уже Лидии было весело. Она радовалась всему. Предвкушая, как она втайне от родителей попробует, точнее, слегка пригубит шампанское.

Константин Иванович уже сожалел, что связал свою жизнь с этими людьми. Ему казалось всё слишком бездарным. Особенно это улыбчивое и восторженное существо, в её чертах было что-то чужое.

Но вот уже оставалось так мало времени до выяснения отношений. Часы показывали без пяти минут двенадцать, а на экране телевизора возник Президент. Красивый и молодой он олицетворял всё светлое, что было в душе Константина Ивановича. Он смотрел на этого человека, слушал его спокойный взвешенный голос – и верил, верил во всё самое лучшее.

А после этого на фоне Спасской башни Кремля с огромным сверкающим золотыми римскими числами циферблатом возникли слова, слова так долго ожидаемого гимна. Константину Ивановичу давно надоела тягучая бессловесная мелодия и давно знакомые мотивы всколыхнули память о том, что было так далеко в юности.

Алиса воровато тянула руку к бокалу с шампанским. Она стояла, как сурок и почти беззвучно пела вослед за старшими. Слова Гимна запрыгивали в её память, запрыгивали и заставляли улыбаться. Наверняка и Лидия также слушала гимн США.

Константин Иванович чувствовал, что лёгкое опьянение делает его добрее. Он вдруг вспомнил, как купал свою дочь в детстве. Как надеялся, что теперь ничто не помешает ему быть счастливым отцом.

Алиса между тем принялась за пюре с печёнкой. Ха это суетливое воскресение она весьма сильно проголодалась, и теперь голодный желудок требовал себе дани, как какой-нибудь степной хан, нетерпеливо порыкивая и вгоняя её тем самым в краску.

Алисе только не хватало присутствия двоюродного брата. Он был тем, кого она не стыдилась и не боялась, к кому её настороженное тело тянуло как металлическую стружку к магниту.

Она натянула на глаза загадочную полумаску. Она специально смастерила её из бархатной бумаги, стараясь усилить загадочность любимого мультяшного образа. Теперь в её душе уже царило странное, почти не контролируемое веселье. Видно организм слишком бурно реагировал на те капли спиртного, что она успела всосать в себя.

 

А в семье Оболенских было пусто и тихо.

Нелли чувствовала, как постепенно уходит время. Она даже не включила телевизор, не желая впускать в дом ряженых и радостных людей.

В этом году она научилась жить иначе. Теперь мир был другим. В нём не было места для наивной и смелой девочки, которой она хотела быть, будучи подростком.

Теперь, уже совершеннолетняя она чувствовала обман. Словно бы она вновь стала глупой фантазёркой, не знающей, что за обман судьбы придётся платить наготой и стыдом.

Она вдруг осознала, что если бы не Руфина, она до сих пор не знала бы жизни, что этот урок она запомнила сильнее, даже если бы её высекли крапивой или жгучими вымоченными в рассоле розгами.

Перед глазами возникала обнаженная и бесстыдная Госпожа. Она легко верила в своё превосходство эта красивая темноволосая женщина с слегка раскосыми глазами. Нелли не хотелось верить, что она в свою очередь получает от жизни уроки в какой-нибудь страшной колонии.

Она так и не смогла забыть тот день суда. Когда её спрашивали о преступлениях этой женщины. Её вгонял в ступор казенный язык вопросов, люди бес стеснения лезли в её жизнь.

- Итак, вы подтверждаете, что жили половой жизнью с подсудимой?

- Да, вроде.

- Отвечайте прямо – да или нет.

- Я спала с подсудимой.

- То есть она сношала вас спящую? Воспользовавшись вашим беспомощным положением?

- Нет, сначала я лизала ей, ну это, вы понимаете. Я лизала ей.

- Вы занимались с подсудимой оральным сексом?

Тогда она чувствовала, что должна оправдаться, перевалить тяжесть греха на плечи Руфины, обелить себя. Но перед глазами вновь возникала мультяшная героиня – в одних чулках, стоя на коленках, она пресмыкалась перед Королевой Червей, но не казалась счастливой и радостной. Но была опустошенной и голой, словно засохшее до срока дерево.

Даже новогодняя суета казался теперь лишней – тем более что Новый год ещё не наступил.

 

Надя Смелова была также раздосадована. Никто не замечал её нового платья. Она думала, что от неё ждут всего лишь смешной розоватости.

Но она ещё не выбрала кому из трёх "мушкетёров" показать эту желанную розоватость. Нагота была знакома ей – но это было совсем не то, в ванне на неё глазели только флакон с шампунем, кусок туалетного мыла и мягкая мочалка.

Теперь она пила нечто пьянящее из баночки, пила, думая, что становится интереснее и красивее. Что вот-вот выскользнет из своей празднично одёжки, словно дорогая конфета из обёртки.

Ей становилось весело. Мысли скакали, словно маленькие леденцы. Душа наполнялась радостью и счастьем

И в мыслях возникали самые смелые мысли. Она вдруг вспомнила о подруге, о такой серьёзной и молчаливой Нелли. Теперь ей захотелось подарить лучик счастья и ей.

 

Телефонный звонок нарушил спасительную тишину.

Нелли отчего-то пошла на зов аппарата, ей не хотелось обижать того, кто нуждался в ней. Молча, взяла трубку, и вслушалась в торопливый девичий голос.

Она вспомнила обладательницу этого весёлого голоса. Надя. Милая сопартница на несколько месяцев. Девочка, мечтающая о нехитром телесном счастье.

Наверняка она нашла его, и теперь кому-то дарит вид своего нежного тела.

Оболенская мечтала забыть, как выглядит без одежды – она становилась не счастливой бездумной нимфой, но вечной, всегда сгорбленной наложницей.  Словно бы её вновь ожидала долгая бессонная ночь и тяжкая работа, от которой тотчас хотелось умереть от стыда и бессилия.

 

Наденька слегка мутилась. Нелли была такой же суровой и странной. Она, молча, слушала её щебет, случала и тяжко молчала словно бы больная или полоумная.

Наденьку уже звали обратно в гостиную – доедать салат с кальмарами. Из динамиков доносилась ритмичная музыка в стиле ретро и девчонки уж были готовы разбирать кавалеров.

Надя вернулась в шумный круг. Она деловито задвигала ногами, чувствуя, как тяжко жаждут свободы её груди. Как им скучно в плену бюстгальтера, как им хочется взглянуть на мир своими сосками.

Она стремилась. Яро стремилась, доказать свою взрослость.

 

Наступило первое новогоднее утро.

У каждого из них оно было своим. Алиса тихо спала, спала не сняв своего карнавального костюма. Ей снился Битлджус. Спал и слегка нетрезвый и усталый Константин Иванович, оставив а утро заботы о грязной посуде.

Нелли также пыталась притвориться спящей. Ей было тревожно. Явно эта девчонка, что так мило щебетала в телефонную трубку, могла попасть в историю.

Так и было.

Пьяненькая Надя была уже голой и податливой. Она стояла на коленках и обслуживала сразу трёх.  Руки непривычно занемели от такой непонятной работы, а ошалевший от похоти язык всё двигался и двигался, облизывая член довольного согруппника.

Парни были рады видеть её такой. Эта милая барышня ещё не до конца осознала своё падение. На её тело у них были свои планы.