Сундук с приданым. Глава двадцать третья.

 ГЛАВА Двадцать третья.  ОБРЫВ СВЯЗИ.

В итоге, всё оказалось не так уж и страшно, - Стаки, быстренько согнав Цветана со стула, поколдовал над компьютером, и сообщил, что записи Леокадии за последние пять лет её жизни, на самом деле, вовсе не перетасованы, а просто удалены. А на их место она вручную вставила разрозненные страницы дневника из разных лет, убрав даты.

Выслушав это, Цветан присвистнул и недоверчиво переспросил:

- Ты это серьёзно? Переставляла вручную?!

Стаки, комично вытаращив глаза, энергично покивал, добавив с немалым уважением:

- Упёртая у вас бабуля была… Надо ж было так заморочиться! Проще было бы сразу удалить, да и всё, - так ведь нет…

Цветан с искренним отвращением посмотрел на компьютер, словно надеясь, что от его взгляда ненавистный аппарат самовоспламенится или просто исчезнет, перестав осложнять нам жизнь. К сожалению, не сработало…

Стаки одновременно обрадовал нас, заявив, что удалённые файлы можно найти на жёстком диске, и расстроил, пояснив, что связного текста мы не получим, даже если всё найдём. Это будут отдельные кусочки записей, которые ещё надо будет как-то собирать и состыковывать.

Услышав это, я застонала про себя. Весь последний месяц, (ну, за исключением одной, самой лучшей в моей жизни, недели) мы только и делали, что пытались разгадать загадки Леокадии и, кажется, не продвинулись ни на шаг. Каждая новая находка, вместо того, чтобы пролить свет, наоборот, словно ещё больше усугубляла путаницу и уводила дальше в темноту и хаос. И теперь мне начинало казаться, что конца-краю этому не будет!

Цветан выразил, наверное, наши общие мысли, от всей души пожелав Леокадии гореть в аду, но делать-то всё равно что-то надо было… Посовещавшись, мы решили пойти спать, - время приближалось к полуночи, и все мы, не на шутку, устали. Поскольку завтра мне и Ангелу надо было ехать к юристу, то договорились, что Стаки вернётся к нам утром, и продолжит возню с компьютером. Цветан составит ему компанию, а мы присоединимся позже, когда вернёмся домой.

Рыжий компьютерщик, пожелав нам спокойной ночи, мгновенно испарился, прихватив свою волшебную сумку. Цветан, заявив, что ему пока спать не хочется, удалился на балкон, - курить и совещаться с мобильным телефоном. А мы с Ангелом пошли в спальню.

Несмотря на то, что я почти валилась с ног от усталости и от эмоциональной чехарды, которая продолжалась сегодня весь день, сразу уснуть не получилось. Стоило закрыть глаза, как передо мной снова возникали кипы распечатанных страниц, принтер и  горы папок... Вдобавок, в голове непрерывным потоком неслись мысли, навеянные событиями этого бесконечного дня.

Вспомнив, что ещё не далее, как сегодня утром я была в неведении относительно собственной беременности, я поразилась, - мне казалось, что с тех пор прошло, как минимум, несколько недель. Одной этой новости хватило бы, чтобы сделать мою жизнь нескучной в течение целого месяца, как минимум, а ведь это ещё было только начало! Я пережила сложнейшее объяснение с Ангелом; потом Стаки взломал компьютер бабы Люки; мы успели намучиться с паролем; выяснилось, что Цветан был прав: Леокадия всё-таки любила Ангела… Господи, даже осознания этого было достаточно, чтобы моя крыша поехала, незнамо куда, но это опять был не конец! Мы начали читать дневники Леокадии, и обнаружили, что она снова оставила нас в дураках.  И это всё в один день!

Но, главное, - мы не стали ни на йоту ближе к решению самого важного для меня вопроса: что ещё приготовила для нас Леокадия (а в том, что она что-то приготовила, я нисколько не сомневалась!), и откуда нам ждать беды? Я вспомнила слова Ангела о том,  что мы как будто сидим в несущемся под откос поезде, в котором нет машиниста. Или дело обстоит ещё хуже, - место машиниста занимает призрак злобной ведьмы, поставившей себе целью уничтожить нас... Вот это совсем уж не способствовало спокойному сну!

Повернувшись с боку на бок, наверное, раз сто, я решила прибегнуть к многократно испытанному способу: подобралась к Ангелу, и обняла его, положив голову к нему на грудь. Он тоже не спал, хотя и лежал с закрытыми глазами. Прижимаясь к нему щекой, я отчётливо слышала стук его сердца, - сильный, ровный. Он оказывал на меня какое-то магическое воздействие: через некоторое время моё сердце автоматически начинало подстраиваться под его ритм, и через пару минут наши сердца бились в унисон.

 Когда я заметила это в первый раз, то немного испугалась, но потом, когда это стало происходить регулярно, то испуг сменился удивлением, а удивление -  радостью. Теперь меня это успокаивало, потому что служило наглядным подтверждением того, что, наша с Ангелом связь – нечто большее, чем простое «хотим быть вместе». Я никогда не слышала о таком феномене, а любимый, на мой вопрос, как обычно, молча пожал плечами.

Как бы то ни было, чудеса чудесами, но сегодня даже проверенный метод не помог мне забыться.  Потянувшись чувствами к Ангелу, я поняла, что и он бродит в мыслях где-то очень далеко отсюда, - чего-чего, а покоя у него на душе точно не было! Я окунулась в тот же самый круговорот: усталость, тоска, напряжение, досада, и что-то, похожее на угрызения совести. Вот только этого мне для полного счастья и не хватало!

Поняв, что нас обоих надо вытаскивать из мрачного настроения, я прошептала ему на ухо:

- Любимый, прости, но мне никак не уснуть… В голове всё крутится, как сумасшедшая карусель… Помоги, а?

Он открыл глаза и чуть-чуть устало улыбнулся:

- Что ты хочешь? Может быть, сделать тебе массаж?

- Э, нет, не стоит! Твои массажи заканчиваются известно чем, а я сегодня похожа на выжатую тряпочку... Может, ты мне что-нибудь расскажешь? Что-нибудь, далёкое-предалёкое от всего того, чем мы занимаемся уже целый месяц.

Ангел на секунду задумался, а потом предложил:

- А давай, я тебе спою?

- Споёшь? Что? – обрадовалась я.

Всё-таки он – гений: нашёл почти единственную вещь, которая, на самом деле, могла меня сейчас отвлечь от апокалипсических  мыслей!

- Колыбельную хочешь?

- Хочу!

- Тогда закрывай глаза, а я буду петь.

Я повозилась немножко, устраиваясь поудобнее, и затихла, предвкушая нечто необыкновенное. Как я уже говорила, голос у Ангела был вполне… ангельский. Он запустил пальцы в мои волосы, и нежно перебирая их, тихо запел:

- Тих ветрец е вече спрял,

Ясен месечко изгрял.

Рой звездички от небе

Тебе шепнат: спи, дете.

Спи от нищо се не бой,

Аз съм тука, ангел мой,

И ти пея на-ни-на,

Спинкай, рожбо мамина…

Я слушала его, с замиранием сердца, - такими понятными и, одновременно, загадочными казались мне слова колыбельной. И было что-то ещё в этой незатейливой, простой мелодии, - словно это звучал не его голос, а голос давно умершей женщины, укачивающей ребёнка…

Постепенно, наступившее было успокоение сменилось каким-то смутным сожалением, тоской, - неясной, но мучительно-привычной, как боль в застарелой ране… Я словно пила эмоции Ангела, - взахлёб, как воду в жаркий день. И понимала, что ощущала сейчас что-то очень важное для него и личное, - настолько, что он прятал эти чувства даже от себя самого.

Я подумала, что, может быть, эта колыбельная напомнила ему о матери, и из глаз опять потекли слёзы: бесхитростная мелодия буквально рвала сердце пополам, заставляя чувствовать горе женщины, потерявшей обоих своих сыновей.

Ангел замолчал, встревожился и, приподнявшись на локте, посмотрел на меня.

- Ээээ, да ты опять плачешь!

Я шмыгнула носом и виновато кивнула:

- Угу, ничего не могу с собой поделать, - прямо на глазах превращаюсь в жуткую плаксу. Да ещё разные мысли лезут в голову…

- Какие мысли?

- Совершенно дурацкие, - покаянно сказала я. – Всё сплошь про возможные неприятности…

Ещё крепче прижавшись к моему возлюбленному, я спросила его:

- Ангел, ты не оставишь меня? Никогда-никогда, пока я жива?

Он удивлённо помолчал, потом  повернулся так, чтобы видеть моё лицо, и спросил:

- Ты до сих пор сомневаешься во мне?

- Н-нет… Я не то, чтобы сомневаюсь... Не знаю, что со мной происходит, но я вдруг начала бояться.

- Чего?

- Всего: Леокадии, свадьбы, разговора с родителями, того, что может ещё произойти… Мне, почему то, стало страшно, что всё может закончиться. Всё то, что есть между нами. И мне придётся остаться одной, без тебя… Вот этого я боюсь больше всего! Пожалуйста, пообещай мне, что ты меня не бросишь.

Ангел вздохнул и ответил:

- Я сделаю всё, что зависит от меня. Но… есть ведь ещё и воля Божия.

Я замотала головой:

- Не верю, что Богу понадобилось бы нас разлучать, после всего, что Он сделал, чтобы мы встретились! Нет, правда, - ты ведь сам говорил, что Узел связывает навсегда. Я не боюсь вмешательства богов…

- Тогда чего же ты боишься?

- Злой воли людей. Я боюсь, что случится что-нибудь, после чего ты опять начнёшь думать, что мне будет лучше без тебя, - и это меня убьёт. Потому что я на самом деле не могу больше жить без тебя, - не умею…

Ангел озадаченно посмотрел на потолок, словно ища там подсказку.

- Что же мне, - поклясться на Библии, что я не никогда от тебя не уйду?

- А эту клятву нельзя нарушать? - оживилась я.

- Ну, в обще-то, да. Клятвопреступники горят в аду.

- А ты сам веришь в это? 

- Верю, - улыбнувшись, сказал Ангел. – Очень даже верю.

- Тогда поклянись, - потребовала я.

- Я бы сделал это хоть сейчас, если для тебя это так важно, но у тебя Библии нет, - ответил любимый. – И в квартире её тоже нет, можно и не искать. Так что… придётся тебе потерпеть до завтра, как минимум. А потом мы её купим, если ты не передумаешь… Хотя, я не понимаю, зачем? Откуда столько недоверия?

- Оттуда, что ты не доверяешь мне, – мрачно ответила я. – Я так и жду, что ты скажешь, что у нас ничего не выйдет… Потому что мы слишком разные, или потому, что ты недостаточно хорош для меня… Или ещё найдёшь какую-нибудь причину, чтобы самоустраниться и благородно отдать меня первому встречному человеческому придурку…

Ангел тяжело вздохнул.

- Маленькая, не хочу тебя пугать, но это уже смахивает на паранойю. Что с тобой происходит?

- Не знаю, – простонала я. – Не знаю! Но у меня такое ощущение, что меня разрывает на куски! То у меня депрессия, то мне страшно, то хорошо, то плохо, то грустно, то вдруг весело! Такое чувство, что я с ума схожу…

- Не расстраивайся так, это просто усталость, и нервы… Постарайся отвлечься, подумай о чём-то хорошем.

- А что у нас есть хорошего? – горько спросила я. – Что-то ничего не вспоминается, вот так, сразу…

- Ну, у меня есть ты, а у тебя есть я. Может, не слишком много, но всё-таки, - мягко напомнил Ангел. – У некоторых и этого нет…

- Да, действительно, - прошептала я, - у некоторых вообще ничего нет…

Мой ненаглядный погладил меня по волосам и успокаивающе сказал:

- Это нервы… Слишком неспокойная у тебя стала жизнь, - одни проблемы… Леокадия, мы с братом, а теперь ещё и дневники этой ведьмы… Тебе надо отдохнуть.

- Но мне некуда деваться от неё, - возразила я, почти с отчаянием, - куда ни повернись, везде Леокадия! И всё крутится вокруг неё! Я просто хочу… проснуться утром, и не чувствовать нависшей над нами опасности, спокойно прожить хотя бы день, не ожидая плохих новостей, обнимать тебя, и не ощущать её тени рядом с нашей кроватью… Да и кровать-то не наша, - добавила я, - здесь вообще ничего нашего нет…

- А разве это так важно? – спросил Ангел. – До сих пор тебя, вроде, это не слишком расстраивало… Что вдруг случилось?

Я только пожала плечами, - даже разговаривать вдруг расхотелось.

Несколько минут мы лежали молча, а потом Ангел вдруг сел, посмотрел на меня, нахмурившись, и спросил:

- Маленькая, а скажи-ка, - что ты сейчас чувствуешь?

Я удивилась, но не успела ничего ответить, потому что меня вдруг обдало волной досады, - причём совершенно непонятно, - с чего бы? Повода никакого не было. Ощущение словно пришло само по себе, со стороны.

- Как-то неуютно, - неуверенно сказала я. – Вроде, что-то меня злит…

- Ага, - протянул Ангел, словно я подтвердила его подозрения. – А сейчас?

И снова я не успела вымолвить ни слова, потому что на меня буквально обрушилось ощущение счастья и радости. Я восхищённо вздохнула.

- М-дааа, - сказал Ангел. Во взгляде у него промелькнуло что-то вроде жалости. – А вот сейчас что ты чувствуешь?

Меня как будто мгновенно погребли под горой чего-то мерзкого, - даже губы свело в гримасе отвращения.

Я не успела спросить любимого, что происходит, - он заговорил сам, печально покачав головой:

- Это, похоже, не только усталость. По-видимому, это сказывается беременность, ты становишься более чувствительной…

- Ещё? – с ужасом переспросила я. – Но куда больше-то?!

- Есть куда, - ведь ты носишь в себе не простого ребёнка, он – тоже эмпат, хотя и в меньшей степени, чем я. Поэтому твои чувства обострены в несколько раз. Я проверял сейчас твою восприимчивость, - ты ловишь мои эмоции не хуже радара. И я думаю, что это совершенно лишнее, тебе и так нелегко.

Я слушала его с некоторым испугом. Так это были чувства Ангела?! Интересно, о чём таком он вспомнил напоследок, что меня так перекосило… И сразу напрашивается вопрос: чего мне теперь ожидать?

Я тоже села на кровати и виновато пожала плечами:

- Извини, я не ожидала, что моё восприятие тебя так…  усилится. Я не могу это контролировать, совершенно не могу! Я даже не успеваю понять, откуда оно приходит! Я и не знала, что это – твои чувства, думала – просто перепады настроения, нервозность… Может, мне какое-нибудь успокоительное попить? Пока не пройдёт…

- Оно не пройдёт, - вздохнул Ангел. -  В этом-то и проблема, - я слышал о таких случаях, когда связь между вампиром и его девушкой усиливалась настолько, что становилась невыносимой, причём для обоих.

Я похолодела. Невыносимой для обоих?! Боже святый, о чём это он? Неужели сейчас выяснится, что мы должны жить отдельно друг от друга, пока… Пока что? Пока не родится ребёнок?.. А потом всё вернётся на круги своя, или?..

- И что теперь? – дрожащим голосом спросила я.

Ангел задумчиво подёргал себя за мочку уха, а потом решительно сказал:

- Нам нужно кое-что сделать.

- Что? – спросила я, усиленно пытаясь взять себя в руки. Не тут-то было!  Уж чего-чего, а пугаться я научилась так, что будь здоров!

- Я думаю, что тебе нужно выпить моей крови. Немного, всего несколько капель! Просто связь между нами тебе сейчас больше вредит, чем помогает. Лучше будет пока разорвать её.

- А как же другие вампиры? – осторожно поинтересовалась я. Предложение Ангела мне вовсе не понравилось. –  Разве это не будет опасно: остаться «ничьей»?

- Я думаю, что нет. Практически все наши соседи, живущие в Санкт- Петербурге, знают о нас с тобой, поэтому мы можем и не соблюдать все формальности. Ну, а кроме того,  я не буду отпускать тебя от себя дальше, чем на десять метров. Полагаю, этого должно хватить для твоей полной безопасности.

- Надеюсь, - протянула я не слишком уверенно. – Если ты так считаешь…

Ангел успокаивающе улыбнулся, коснулся моей щеки мимолётным поцелуем и соскользнул с кровати.

- Я сейчас приду, - сказал он, направляясь к двери.

- Нет-нет-нет, не уходи! - подскочила я, потому что мне вдруг стало очень страшно. Не знаю, чего конкретно я испугалась, поскольку даже не успела задуматься над тем, что собирался делать мой возлюбленный, - просто меня вдруг начало знобить.

Вцепившись в его руку, я поплелась следом за ним на кухню, продолжая дрожать. Ангел усадил меня за стол, и отошёл к плите, а когда он повернулся, я увидела у него в руке нож, - самый обыкновенный, столовый нож, которым я пользовалась каждый день. И вот тут-то меня и накрыло.

Содрогнувшись, я неистово замотала головой:

- Не надо, пожалуйста, не надо! Я расхотела… Чёрт с ними, с эмоциями! Лучше я помучаюсь немножко!

Ангел сочувственно улыбнулся и ответил:

- Маленькая, тебе ведь сразу станет легче… И недомогание пройдёт, и чрезмерная чувствительность. Если тебе неприятно смотреть, - закрой глаза. Тут нужно всего лишь несколько капель!

И Ангел поднёс лезвие к запястью. Я немедленно зажмурилась и закрыла лицо руками.

Через несколько секунд что-то холодное коснулось меня. Вздрогнув, я открыла глаза и увидела хрустальную стопку, в которой, на самом дне, переливалась знакомыми, черно-красными отсветами густая жидкость. Действительно, - всего несколько капель, намного меньше того количества, которое, помнится, нацедил мне Цветан в самый первый раз…

Невольно в горле образовался комок, совсем, как тогда.

- Давай, выпей, - подбодрил меня любимый.

Медленно взяв стопку, я нехотя поднесла её ко рту, уговаривая себя, что я уже пила вампирскую кровь Бог знает сколько раз, это совсем не страшно, и вообще, стало для меня почти рутиной… Но ничего не выходило, - как только я думала о том, что это – кровь Ангела, как всё внутри переворачивалось, вызывая тошноту. В конце концов, зажмурившись, и постаравшись прогнать все мысли из головы прочь, я  опрокинула сосуд прямо в рот, как какой-нибудь заправский алкоголик, и, зажав нос, проглотила содержимое.

Не знаю, показалось мне или нет, - но кровь Ангела была другой, менее терпкой и обжигающей, со сладковатым послевкусием, наводящим на мысли о лете и фруктовом саде… Но пить её мне было гораздо труднее.

Дождавшись момента, когда сведённое горло хоть чуть-чуть расслабится, я открыла глаза и хотела сказать «спасибо» любимому, но первое, что увидела, - каплю крови, медленно ползущую по его руке вниз, от запястья к локтю. Эта картинка напомнила мне страшные сцены издевательств Леокадии, которые я видела на кассетах, и меня тут же вывернуло.

Когда спазм закончился, я с трудом распрямилась и уткнулась взглядом прямо в расширившиеся, потемневшие глаза любимого, который напряжённо смотрел на меня. Виновато улыбнувшись, я попыталась трясущимися руками вытереть рот, но, видимо не преуспела, потому что его глаза окончательно залило чернотой.

- Маленькая, что с тобой? Тебе плохо?– спросил он, наконец.

Я помотала головой.

- Н… не беспокойся… Это непроизвольно… вспомнила Леокадию, и вот, - реакция…

Ангел с облегчением перевёл дух.

- Понятно… Не расстраивайся, бывает… прости, что я не подумал об этом раньше, надо было всё-таки просто принести тебе рюмку прямо в спальню.

- Н-ничего…всё нормально… Просто, оказывается, я не выношу вида твоих ран, - пробормотала я, нащупывая позади себя стул. – Сама от себя не ожидала такого…

Закрыв глаза, я подождала, пока Ангел ликвидирует беспорядок, который  я устроила, а потом сказала:

- Прости, пожалуйста… Я, вообще-то, не особенно брезгливая, это всё Леокадия виновата… Стоило увидеть кровь у тебя на руке, так сразу вспомнилось, как она пила её…

 Желудок немедленно снова сделал кульбит. Стиснув зубы, я постаралась улыбнуться:

- Ну, мы хоть не зря мучились? Получилось?

Ангел грустно покачал головой.

- К сожалению, нет… Ничего не успело подействовать, потому что даже до желудка не дошло.

Я передёрнулась.

- И что? Теперь опять всё заново?

- К сожалению, - виновато сказал любимый.

Я немедленно почувствовала угрызения совести: ведь он для меня старается, можно подумать, ему нравится резать себя, - это после того-то, как Леокадия резвилась тридцать лет! И я тут сижу, вся такая кисейная…

Незаметно ущипнув себя изо всех сил за плечо, я нарочито бодро сказала:

- Ну, если надо, значит, надо. Только давай, на всякий случай, перейдём в ванную…

Вторая попытка тоже не увенчалась успехом, и только когда Ангел прибегнул к вампирскому гипнозу, а потом уже напоил меня, требуемое количество крови всё-таки осталось в организме, что и привело к нужному результату: метки исчезли, и я снова стала свободной, или «ничьей», выражаясь вампирским языком.

Первое, что я ощутила, выйдя из транса, – одиночество. Словно очень важную часть меня взяли и отделили, закрыв к ней доступ. Очень сложно было бы объяснить, чего именно я лишилась, но пытаясь это понять, я вспомнила прочитанное когда-то описание контуженного человека.

Примерно то-же произошло со мной, – разрыв связи с Ангелом контузил меня, оставив полуослепшей и полуоглохшей… И меня нисколько не успокаивало, что большинство людей воспринимают мир именно так, и им этого хватает. Оказалось, что вампирские метки настолько обостряли все ощущения, что теперь я чувствовала себя упакованной в полиэтилен, изолирующий меня от окружающего мира. Поэтому я даже не обрадовалась тому, что мне стало лучше, - как всегда, после приёма вампирской крови…

Теперь ещё выяснилось, что пить кровь моего любимого я могу, только находясь в полном беспамятстве. И повторять попытку мне не хотелось ни при каких обстоятельствах.

Когда мы уже легли, я всё, по привычке, пыталась почувствовать Ангела, ощутить его эмоции, и раз за разом натыкалась на глухую стену, с отчаянием понимая, что теперь о его чувствах я могу только догадываться…

- Рада, пожалуйста, перестань! – попросил он меня через некоторое время.

- Что такое? – удивилась я.

- Не надо постоянно прислушиваться ко мне. У тебя это уже не получится, да и не нужно.

- Прости, - прошептала я. – А ты по-прежнему всё чувствуешь?

- Да, хотя и не так сильно, как раньше. Поэтому очень тебя прошу, - успокойся, и попытайся заснуть. Ты только зря себя мучаешь.

«И тебя тоже», - с поздним раскаянием подумала я. Как же можно было ухитриться забыть, что Ангел, в  отличие от меня, был и остаётся эмпатом!..  Попытавшись взять себя в руки, я сосредоточилась на том, чтобы вернуть себе чувство любви и благодарности к нему. Это помогло: через некоторое время он расслабился. А ещё через несколько минут, прислушиваясь к его дыханию, я поняла, что он уснул.

Как ни странно, но это словно послужило сигналом и для меня, - закрыв глаза, я привычно прижалась к нему и, наконец-то, провалилась в глухую черноту, в которой не было ничего: ни моего любимого, ни кровавых обрядов, ни злой ведьмы.