Помочь сайту
Поздравления
Смех и слезы на арене цирка. Акт 3. Глава 7
24 января 2021 -
Сергей Стрункин
Дима находился в камере третьи сутки. Полная изоляция не может сказаться на человеке иначе, чем заставить его думать о своих промахах и ошибках. Это томительное ожидание конца всему, что было дорого, тому, что было важно и ценно. Его семья теперь была далеко, его работа была не нужна, и, по всей видимости, это был финал его жизни, как таковой…
Он сидел на очень неудобной, жесткой кровати, подперев руками голову. Слева от него источал зловония унитаз. Перед его глазами лежала тарелка отвратительной каши, к которой он даже не притронулся и чашка кислого сливового компота. Единственное, что он съел – это кусок белого дрожжевого хлеба.
- Жизнь безусловно имеет конец, - думал он, - существует рубеж, за которым нет продолжения существования и вот я нашел его.
Больше всего Дмитрия беспокоило отсутствие дневного света, так как единственное маленькое окошко вверху камеры совершенно не освещало помещение, да еще и было зарешеченным.
Еще ему не хватало книг. С каким бы удовольствием он сейчас что-нибудь почитал и забыл о реальном кошмаре, в котором он оказался. Он бы перенесся в иной мир, который предложил бы ему автор, он бы смог отвлечься, выйти за пределы размышлений о горькой судьбе. Как этого сейчас не хватало…
Дмитрий посмотрел за пределы входной решетки – там не было никого. Он покричал, но никто не пришел.
- Похоже, что конвой мне даже не поможет, если случится со мной что-нибудь, - подумал он вновь, - инфаркт, инсульт или может я подавлюсь, или начну задыхаться от этих зловоний.
Дима начал вспоминать события последних месяцев. Это единственные воспоминания в его жизни, о которых сейчас хотелось думать. Его тешила мысль о том, что он был великим клоуном, покорившим сцену (или арену) цирка. Он вспомнил, как рукоплескал ему зрительный зал, как они кидали ему на сцену цветы и мягкие игрушки. Он мог бы наслаждаться этим праздником вечно, мог бы еще многое показать и дать море эмоций людям, но судьба распорядилась иначе…
Нет, не судьба, а скорее обстоятельства, которыми обременен каждый человек. Ему пришлось убивать и не раз. Все три его убийства были похожи. Никто из жертв ничего не подозревал, до тех пор, пока дуло пистолета не было на него направлено.
- Смешные и глупые люди! – размышлял он, - Они правда думают, что могут распоряжаться этим миром, как им заблагорассудится…
Все три жертвы были богатыми и влиятельными людьми, которых в городе Н. было не так много, как в больших городах и мегаполисах – тем ценнее было их убийство, их истребление, освобождение народа от гнета, от «крепостного права» …
- Да, безусловно, на их место придут другие, но с ними поквитается другой «санитар леса», за которым еще не начали охоту, - подумал он, - а мне пора на заслуженный отдых.
Дмитрий прилег на кровать, и та ужасно заскрипела. Было такое ощущение, что он лежит на голом бетоне и это не позволяло ему расслабиться. Он сразу вспомнил об службе в армии. Именно там он научился преодолевать любые преграды и стрелять. Как он не хотел туда идти, как он всеми возможными способами пытался избежать попадания на службу, но как показала жизнь – все было не зря…
- Безнадежно даже предполагать, что ждет в дальнейшем человека, - думал он, - никогда не предугадаешь наперед ход событий, но главное, что Соломон получил шанс, билет в жизнь, а теперь все зависит от профессионализма врачей.
Он на мгновение вспомнил семью – Катю, сына, маму…
Ему стало настолько тошно и грустно от своего нынешнего положения, что он погнал эти мысли из своей головы. Но не так просто было избавиться от навязчивых мыслей. Было такое ощущение, что тонкий и тихий голосок совести пытается до него достучаться, но, к сожалению, это было безрезультатно, только не теперь…
Дима мечтал о сигаретах. Курить сейчас хотелось, как никогда раньше. Он вспомнил отца, пускающего кольца дыма…
- Отец бы понял меня. В этом нет сомнений. – подумал мужчина, - мы с ним очень похожи. Мне более кажется, что чем старше становлюсь, тем более становлюсь на него похож.
Снова страшные мысли залезли к нему в голову. Лица убитых им людей появлялись сразу, как только он закрывал глаза, но Дима и не думал раскаиваться, с полной уверенностью в своем праве, он думал:
- Если бы это не сделал я, то это бы сделал кто-то другой. Я взял ответственность на себя и отвечу за это, но я все сделал правильно, все сделал так, как сделал бы каждый уважающий себя мужчина на его месте…
***
- Я до сих пор не могу поверить, что это сделал он, - сказала Валентина Михайловна, - только не мой сын!
Она вытерла слезы и продолжила дрожащим голосом.
- В моей жизни было много потрясений и лишений, но более сильного удара от судьбы я не получала…
- Может вам прилечь? Сон лечил – это известный факт. - сказала Катерина.
- Как я могу спать, когда мой сын находится в тюрьме? Он там совсем один, без поддержки, без лекарств…
- Валентина Михайловна, он сам сделал этот выбор. Никто его не мог заставить убить человека, а тем более троих.
- Катя, ты права, но я его мать и буду с на его стороне, чтобы не говорили. Я не хочу в это верить!
- Он сам мне признался, когда мы стояли на мосту. Я отчетливо помню каждое его слово. Дима стал совсем другим – он не похож на того человека, за которого я выходила замуж.
Голос Кати стал тихим, и она тоже заплакала. Валентина Михайловна подошла к ней и обняла.
- Ничего, Катенька, мы переживем и это!
- Ради чего теперь жить? Рухнул мой мир, целый мир, разрушено все, что возводилось и строилось десятилетия, все превратилось в развалины за два месяца…
- Успокойся. Он делал это не по своей прихоти. Дима хотел собрать деньги и ему это удалось. Теперь Соломону сделают операцию и, возможно, мальчик будет жить полноценной жизнью.
- Это его не оправдывает. Он мог бы работать на сцене, не говоря нам ничего, но убивать то зачем из-за того, что кто-то ему не заплатил за работу?
Валентина Михайловна задумалась и ответила:
- Катя, а ты сама подумай, если он говорил о плане…что бы было, если бы он не следовал ему?
- Не собрал бы нужную сумму в срок.
- А что бы было тогда?
- …
- Тогда бы моему внучку не стали делать операцию. Ты понимаешь? Дима учел каждую копейку и любое пренебрежение планом бы сказалось на жизни вашего ребенка…
- Все равно это его не оправдывает!
- Согласна, но желающих его осудить и так немало. Мы то точно должны его поддержать. Кто, если не мы?
Катя зарыдала еще сильнее.
- Я вот сейчас только вспомнила, - заговорила Валентина Михайловна, - мне всегда казалось, что я где-то слышала имя – Демиург… и на самом деле, это был сценический псевдоним моего мальчика, когда он впервые выступил на сцене, ты бы только знала, Катя, какой он был замечательный ребенок, какой талант…
- Я видела. Я же была на его выступлении в прошлом месяце…
- Ну это сейчас, а тогда он жил сценой. Жаль, что ему пришлось взрослеть и, в связи со смертью отца, устраиваться на работу и забыть о сцене. Я думаю, что это нанесло ему травму. Если человек не реализуется в той области, где хочет, то жизнь его будет исковеркана и искорежена…
- Мало ли таких людей, Валентина Михайловна? Почти все мы забываем свои детские мечты, если хотим жить нормально.
- Ты права! Но Дима – он особенный. Ты же знаешь?
- Да, большой ребенок. Он никогда не повзрослеет.
- Вот именно! Ему нельзя в тюрьму.
- Но что мы можем сделать? Все сейчас против него.
Валентина Михайловна задумалась.
- Избежать заключения точно не получится. У полиции неопровержимые доказательства его вины.
- Это да, - ответила Валентина Михайловна, - но мы можем не дать ему там погибнуть, мы будем навещать его, как можно чаще, правда?
- Я не знаю готова ли увидеть его снова…
- Что за глупости, Катерина? Он же твой муж, отец твоего ребенка.
Катя потупила взор. Она так делала всегда, когда ей становилось неудобно перед окружающими.
- Ладно. Я поеду к нему, как только это будет возможно.
- Спасибо тебе. Ты же понимаешь, насколько это для него теперь важно?
- Думаю да, хотя он едва не застрелил себя, когда мы были на мосту. Важна ли для него теперь я, если ему недорога жизнь?
- Поверь мне, важна. Он любит тебя больше всего на свете.
- Но он любит меня не больше, чем вас.
- Когда мужчина взрослеет за ним уже ухаживает не мама, а жена. Без заботы мужчина погибнет. Сама же говоришь – большие дети…
Катя впервые за несколько дней улыбнулась.
- Будешь чай, Катя? Я пойду поставлю чайник.
- Давайте.
- Чай успокаивает нервы. Это то, что нам сейчас нужно.
Женщины уселись за столом вместе впервые за последние несколько дней. Их разговор помог обеим решить, как действовать дальше, помог разобраться в тяжелейшей ситуации, помог определить отношение к Дмитрию, помог его понять, но пока не простить…
- Кто сегодня поедет к Соломону в больницу? – спросила Валентина Михайловна.
- Могу я, а вы сегодня отдохните. У вас очень усталый вид.
- Хорошо. А завтра поедем вместе. Теперь нет необходимости кому-то оставаться дома – с работы теперь некому возвращаться. На какой день назначена операция?
- В ближайшую среду. Пришлось перенести на несколько дней…
- Даст Бог, все пройдет гладко.
***
Кузьма Сергеевич сидел в своем кабинете и впервые за долгое время пребывал в хорошем расположении духа. Он настукивал пальцами по столу мелодию Баха. Теперь можно было отдохнуть – самое важное дело за всю его долгую карьеру вот-вот будет раскрыто. Были разные преступления в их городе, но, чтобы дело приобрело такой масштаб – такого и близко никогда не было….
В дверь постучали.
- Войдите!
- Кузьма Сергеевич, вызывали?
- Заходите, товарищ Пухов.
Следователь зашел в кабинет начальника и сразу же сел в кресло напротив, не дожидаясь приглашения.
- Как там наш подозреваемый, признался? – спросил подполковник.
- Да. Он пошел на встречу следствию и не стал ничего отрицать. Преступник, которого было очень тяжело поймать – надо это признать. Но он признался в совершении трех преступлений и теперь дело ждет суда.
- Это просто замечательно, Альберт Григорьевич. Хорошая работа!
- Стараюсь, товарищ подполковник!
Кузьма Сергеевич достал из ящика стола бутылку коньяка.
- Это можно отметить. Как думаете?
- Не откажусь.
Подполковник налил в две стопки коньяк и одну протянул Пухову.
- Это французский коньяк. Двадцатилетней выдержки. Подарок от одного влиятельного человека. Догадываетесь о ком я?
- Нет, Кузьма Сергеевич, не могу знать.
- Подумайте, товарищ Пухов. Этот человек тоже проходил по делу, как подозреваемый, но был отпущен…
- Неужели, Бездарян?
- Верно. Можете же, когда хотите.
- Не очень удобно вышло…
- Да перед Ашотом нужно бы извиниться. Едва не опорочили доброе имя замечательного человека.
Следователь сделал недовольную физиономию.
- Не такой уж он замечательный. Нам известно об его нелегальной деятельности, просто мы его поймать не можем с поличным.
- Вот именно, Альберт Григорьевич. А покуда вина не доказана – человек чист.
- И в какой форме мне перед ним извиняться?
Кузьма Сергеевич разлил коньяк по рюмкам и сказал:
- Желательно сделать это искренно и так, чтобы об этом знал весь город. А то обидели хорошего человека…
- То есть через СМИ?
- Да. Вы сегодня меня поражаете своей догадливостью, товарищ капитан. Так сделаете?
- А что мне остается? Не хотелось бы иметь дело со СМИ, но другого выхода нет.
- Это просто замечательно! – сказал подполковник и протянул рюмку.
Они выпили.
- Знаете, Альберт Григорьевич, а за хорошую службу полагается награда. Я подумываю о том, чтобы запросить повышение вас в звании…
- Не может быть!
- Да, а то засиделись вы в капитанах.
- Спасибо, Кузьма Сергеевич!
- Но вы не зазнавайтесь. Продолжайте работать так же скрупулезно и тщательно, и будет вам счастье.
- Будет сделано. Работа для меня – это все.
- Да, тяжело, когда нет семьи. Если бы не мои близкие – не было бы меня в живых, товарищ Пухов. Родные – это опора, поддержка, смысл бытия…
Следователь заметно занервничал.
- Не беспокойтесь, капитан. Я это без доли упрека говорю. У каждого из нас своя жизнь и каждый сам кузнец своего счастья.
- Вы правы, Кузьма Сергеевич, это действительно так.
- Хорошо, что мы поняли друг друга.
Подполковник налил еще коньяк по рюмкам, протянул одну Пухову и сказал:
- Давайте еще по одной и работать дальше. Преступность, товарищ капитан, не дремлет. Нужно этих нарушителей держать в узде…
- Так точно.
Когда Пухов вышел из кабинета, то тягостные воспоминания нахлынули на него, как холодный душ и он в момент протрезвел. Он вспомнил близких людей…
Он сидел на очень неудобной, жесткой кровати, подперев руками голову. Слева от него источал зловония унитаз. Перед его глазами лежала тарелка отвратительной каши, к которой он даже не притронулся и чашка кислого сливового компота. Единственное, что он съел – это кусок белого дрожжевого хлеба.
- Жизнь безусловно имеет конец, - думал он, - существует рубеж, за которым нет продолжения существования и вот я нашел его.
Больше всего Дмитрия беспокоило отсутствие дневного света, так как единственное маленькое окошко вверху камеры совершенно не освещало помещение, да еще и было зарешеченным.
Еще ему не хватало книг. С каким бы удовольствием он сейчас что-нибудь почитал и забыл о реальном кошмаре, в котором он оказался. Он бы перенесся в иной мир, который предложил бы ему автор, он бы смог отвлечься, выйти за пределы размышлений о горькой судьбе. Как этого сейчас не хватало…
Дмитрий посмотрел за пределы входной решетки – там не было никого. Он покричал, но никто не пришел.
- Похоже, что конвой мне даже не поможет, если случится со мной что-нибудь, - подумал он вновь, - инфаркт, инсульт или может я подавлюсь, или начну задыхаться от этих зловоний.
Дима начал вспоминать события последних месяцев. Это единственные воспоминания в его жизни, о которых сейчас хотелось думать. Его тешила мысль о том, что он был великим клоуном, покорившим сцену (или арену) цирка. Он вспомнил, как рукоплескал ему зрительный зал, как они кидали ему на сцену цветы и мягкие игрушки. Он мог бы наслаждаться этим праздником вечно, мог бы еще многое показать и дать море эмоций людям, но судьба распорядилась иначе…
Нет, не судьба, а скорее обстоятельства, которыми обременен каждый человек. Ему пришлось убивать и не раз. Все три его убийства были похожи. Никто из жертв ничего не подозревал, до тех пор, пока дуло пистолета не было на него направлено.
- Смешные и глупые люди! – размышлял он, - Они правда думают, что могут распоряжаться этим миром, как им заблагорассудится…
Все три жертвы были богатыми и влиятельными людьми, которых в городе Н. было не так много, как в больших городах и мегаполисах – тем ценнее было их убийство, их истребление, освобождение народа от гнета, от «крепостного права» …
- Да, безусловно, на их место придут другие, но с ними поквитается другой «санитар леса», за которым еще не начали охоту, - подумал он, - а мне пора на заслуженный отдых.
Дмитрий прилег на кровать, и та ужасно заскрипела. Было такое ощущение, что он лежит на голом бетоне и это не позволяло ему расслабиться. Он сразу вспомнил об службе в армии. Именно там он научился преодолевать любые преграды и стрелять. Как он не хотел туда идти, как он всеми возможными способами пытался избежать попадания на службу, но как показала жизнь – все было не зря…
- Безнадежно даже предполагать, что ждет в дальнейшем человека, - думал он, - никогда не предугадаешь наперед ход событий, но главное, что Соломон получил шанс, билет в жизнь, а теперь все зависит от профессионализма врачей.
Он на мгновение вспомнил семью – Катю, сына, маму…
Ему стало настолько тошно и грустно от своего нынешнего положения, что он погнал эти мысли из своей головы. Но не так просто было избавиться от навязчивых мыслей. Было такое ощущение, что тонкий и тихий голосок совести пытается до него достучаться, но, к сожалению, это было безрезультатно, только не теперь…
Дима мечтал о сигаретах. Курить сейчас хотелось, как никогда раньше. Он вспомнил отца, пускающего кольца дыма…
- Отец бы понял меня. В этом нет сомнений. – подумал мужчина, - мы с ним очень похожи. Мне более кажется, что чем старше становлюсь, тем более становлюсь на него похож.
Снова страшные мысли залезли к нему в голову. Лица убитых им людей появлялись сразу, как только он закрывал глаза, но Дима и не думал раскаиваться, с полной уверенностью в своем праве, он думал:
- Если бы это не сделал я, то это бы сделал кто-то другой. Я взял ответственность на себя и отвечу за это, но я все сделал правильно, все сделал так, как сделал бы каждый уважающий себя мужчина на его месте…
***
- Я до сих пор не могу поверить, что это сделал он, - сказала Валентина Михайловна, - только не мой сын!
Она вытерла слезы и продолжила дрожащим голосом.
- В моей жизни было много потрясений и лишений, но более сильного удара от судьбы я не получала…
- Может вам прилечь? Сон лечил – это известный факт. - сказала Катерина.
- Как я могу спать, когда мой сын находится в тюрьме? Он там совсем один, без поддержки, без лекарств…
- Валентина Михайловна, он сам сделал этот выбор. Никто его не мог заставить убить человека, а тем более троих.
- Катя, ты права, но я его мать и буду с на его стороне, чтобы не говорили. Я не хочу в это верить!
- Он сам мне признался, когда мы стояли на мосту. Я отчетливо помню каждое его слово. Дима стал совсем другим – он не похож на того человека, за которого я выходила замуж.
Голос Кати стал тихим, и она тоже заплакала. Валентина Михайловна подошла к ней и обняла.
- Ничего, Катенька, мы переживем и это!
- Ради чего теперь жить? Рухнул мой мир, целый мир, разрушено все, что возводилось и строилось десятилетия, все превратилось в развалины за два месяца…
- Успокойся. Он делал это не по своей прихоти. Дима хотел собрать деньги и ему это удалось. Теперь Соломону сделают операцию и, возможно, мальчик будет жить полноценной жизнью.
- Это его не оправдывает. Он мог бы работать на сцене, не говоря нам ничего, но убивать то зачем из-за того, что кто-то ему не заплатил за работу?
Валентина Михайловна задумалась и ответила:
- Катя, а ты сама подумай, если он говорил о плане…что бы было, если бы он не следовал ему?
- Не собрал бы нужную сумму в срок.
- А что бы было тогда?
- …
- Тогда бы моему внучку не стали делать операцию. Ты понимаешь? Дима учел каждую копейку и любое пренебрежение планом бы сказалось на жизни вашего ребенка…
- Все равно это его не оправдывает!
- Согласна, но желающих его осудить и так немало. Мы то точно должны его поддержать. Кто, если не мы?
Катя зарыдала еще сильнее.
- Я вот сейчас только вспомнила, - заговорила Валентина Михайловна, - мне всегда казалось, что я где-то слышала имя – Демиург… и на самом деле, это был сценический псевдоним моего мальчика, когда он впервые выступил на сцене, ты бы только знала, Катя, какой он был замечательный ребенок, какой талант…
- Я видела. Я же была на его выступлении в прошлом месяце…
- Ну это сейчас, а тогда он жил сценой. Жаль, что ему пришлось взрослеть и, в связи со смертью отца, устраиваться на работу и забыть о сцене. Я думаю, что это нанесло ему травму. Если человек не реализуется в той области, где хочет, то жизнь его будет исковеркана и искорежена…
- Мало ли таких людей, Валентина Михайловна? Почти все мы забываем свои детские мечты, если хотим жить нормально.
- Ты права! Но Дима – он особенный. Ты же знаешь?
- Да, большой ребенок. Он никогда не повзрослеет.
- Вот именно! Ему нельзя в тюрьму.
- Но что мы можем сделать? Все сейчас против него.
Валентина Михайловна задумалась.
- Избежать заключения точно не получится. У полиции неопровержимые доказательства его вины.
- Это да, - ответила Валентина Михайловна, - но мы можем не дать ему там погибнуть, мы будем навещать его, как можно чаще, правда?
- Я не знаю готова ли увидеть его снова…
- Что за глупости, Катерина? Он же твой муж, отец твоего ребенка.
Катя потупила взор. Она так делала всегда, когда ей становилось неудобно перед окружающими.
- Ладно. Я поеду к нему, как только это будет возможно.
- Спасибо тебе. Ты же понимаешь, насколько это для него теперь важно?
- Думаю да, хотя он едва не застрелил себя, когда мы были на мосту. Важна ли для него теперь я, если ему недорога жизнь?
- Поверь мне, важна. Он любит тебя больше всего на свете.
- Но он любит меня не больше, чем вас.
- Когда мужчина взрослеет за ним уже ухаживает не мама, а жена. Без заботы мужчина погибнет. Сама же говоришь – большие дети…
Катя впервые за несколько дней улыбнулась.
- Будешь чай, Катя? Я пойду поставлю чайник.
- Давайте.
- Чай успокаивает нервы. Это то, что нам сейчас нужно.
Женщины уселись за столом вместе впервые за последние несколько дней. Их разговор помог обеим решить, как действовать дальше, помог разобраться в тяжелейшей ситуации, помог определить отношение к Дмитрию, помог его понять, но пока не простить…
- Кто сегодня поедет к Соломону в больницу? – спросила Валентина Михайловна.
- Могу я, а вы сегодня отдохните. У вас очень усталый вид.
- Хорошо. А завтра поедем вместе. Теперь нет необходимости кому-то оставаться дома – с работы теперь некому возвращаться. На какой день назначена операция?
- В ближайшую среду. Пришлось перенести на несколько дней…
- Даст Бог, все пройдет гладко.
***
Кузьма Сергеевич сидел в своем кабинете и впервые за долгое время пребывал в хорошем расположении духа. Он настукивал пальцами по столу мелодию Баха. Теперь можно было отдохнуть – самое важное дело за всю его долгую карьеру вот-вот будет раскрыто. Были разные преступления в их городе, но, чтобы дело приобрело такой масштаб – такого и близко никогда не было….
В дверь постучали.
- Войдите!
- Кузьма Сергеевич, вызывали?
- Заходите, товарищ Пухов.
Следователь зашел в кабинет начальника и сразу же сел в кресло напротив, не дожидаясь приглашения.
- Как там наш подозреваемый, признался? – спросил подполковник.
- Да. Он пошел на встречу следствию и не стал ничего отрицать. Преступник, которого было очень тяжело поймать – надо это признать. Но он признался в совершении трех преступлений и теперь дело ждет суда.
- Это просто замечательно, Альберт Григорьевич. Хорошая работа!
- Стараюсь, товарищ подполковник!
Кузьма Сергеевич достал из ящика стола бутылку коньяка.
- Это можно отметить. Как думаете?
- Не откажусь.
Подполковник налил в две стопки коньяк и одну протянул Пухову.
- Это французский коньяк. Двадцатилетней выдержки. Подарок от одного влиятельного человека. Догадываетесь о ком я?
- Нет, Кузьма Сергеевич, не могу знать.
- Подумайте, товарищ Пухов. Этот человек тоже проходил по делу, как подозреваемый, но был отпущен…
- Неужели, Бездарян?
- Верно. Можете же, когда хотите.
- Не очень удобно вышло…
- Да перед Ашотом нужно бы извиниться. Едва не опорочили доброе имя замечательного человека.
Следователь сделал недовольную физиономию.
- Не такой уж он замечательный. Нам известно об его нелегальной деятельности, просто мы его поймать не можем с поличным.
- Вот именно, Альберт Григорьевич. А покуда вина не доказана – человек чист.
- И в какой форме мне перед ним извиняться?
Кузьма Сергеевич разлил коньяк по рюмкам и сказал:
- Желательно сделать это искренно и так, чтобы об этом знал весь город. А то обидели хорошего человека…
- То есть через СМИ?
- Да. Вы сегодня меня поражаете своей догадливостью, товарищ капитан. Так сделаете?
- А что мне остается? Не хотелось бы иметь дело со СМИ, но другого выхода нет.
- Это просто замечательно! – сказал подполковник и протянул рюмку.
Они выпили.
- Знаете, Альберт Григорьевич, а за хорошую службу полагается награда. Я подумываю о том, чтобы запросить повышение вас в звании…
- Не может быть!
- Да, а то засиделись вы в капитанах.
- Спасибо, Кузьма Сергеевич!
- Но вы не зазнавайтесь. Продолжайте работать так же скрупулезно и тщательно, и будет вам счастье.
- Будет сделано. Работа для меня – это все.
- Да, тяжело, когда нет семьи. Если бы не мои близкие – не было бы меня в живых, товарищ Пухов. Родные – это опора, поддержка, смысл бытия…
Следователь заметно занервничал.
- Не беспокойтесь, капитан. Я это без доли упрека говорю. У каждого из нас своя жизнь и каждый сам кузнец своего счастья.
- Вы правы, Кузьма Сергеевич, это действительно так.
- Хорошо, что мы поняли друг друга.
Подполковник налил еще коньяк по рюмкам, протянул одну Пухову и сказал:
- Давайте еще по одной и работать дальше. Преступность, товарищ капитан, не дремлет. Нужно этих нарушителей держать в узде…
- Так точно.
Когда Пухов вышел из кабинета, то тягостные воспоминания нахлынули на него, как холодный душ и он в момент протрезвел. Он вспомнил близких людей…
Рейтинг: 0
201 просмотр
Комментарии (0)
Нет комментариев. Ваш будет первым!
Новые произведения
