Помочь сайту
Поздравления
Пятый стол.Лада. Пикантно.5.24.
23 мая 2015 -
Юлия Кхан
5.24.
Пунктом конечного назначения оказалась довольно просторная комната, в которой, по-видимому, иллюзорного уже не было ничего. В глубине комнаты, в нише стояла воистину гулливеровских размеров кровать с высоким изголовьем, горой шелковых и парчовых подушек, в стиле ближне-восточной экзотики. Возле кровати, на низеньком столике курился кальян: в комнате еще не рассеялся дымок, аромат шоколада и пряностей наполнял атмосферу. На кровати, одетый в богато расшитый золотом, пурпуром и лазуритом халат, возлежал хозяин дома. Его глаза были полуприкрыты.
Направляющие подвижного крюка заканчивались точно по центру потолка. О моем приезде возвестил тонкий, мелодичный звук колокольчика. Джон моментально открыл глаза, вскочил с постели, но так и застыл, любуясь доставленным «блюдом».
– Божественна! Божественно хороша! Я даже и представить себе не мог, что заслужу это счастье – видеть тебя своей, красавица моя! – Его глаза маслянисто блестели. – Давай-ка я помогу тебе, дорогая!
Он подошел ко мне, шаркая по полу войлочными подошвами тапочек с загнутыми кверху носами, украшенными бубенчиками. Ко мне еще не вернулась способность реагировать, но мысль о нелепости этой детали наряда сумела пробиться в сознание…
Джон подхватил мое тело на плечо, приподнял, чтобы снять с крюка, да так и донес до кровати, переброшенную, словно мешок, через плечо. Он уложил меня в центре постели, расправив веером перья подо мной, каким-то ключиком раскрыл сомкнутые браслеты, чтобы мои руки приняли естественное положение, вдоль тела, чуть раскинутые в стороны. Слегка раздвинул ноги. Отошел в сторонку. Полюбовался.
– Да! Вот такой и должна встречать любимая жена своего благоверного супруга после трудов и забот праведных! Все правильно! Ай, да, Навруз! Умеет, что тут говорить, угодить хозяину!
Евгений скинул с плеч халат, оставшись практически обнаженным (только тугая набедренная повязка сдерживала его рвущуюся в бой плоть): тренированное тело было крепким, загорелым, без малейшего намека на избыточные килограммы; никаких татуировок и почти никакой растительности. Проворно запрыгнув на постель, он устроился подле моих ног, провел рукой вдоль колена и выше, но никаких дальнейших действий не предпринял.
– Ты не возражаешь, если я еще некоторое время тобою полюбуюсь? – спросил он. – В целях твоей личной безопасности и чтобы все приготовления прошли, не встречая с твоей стороны возражений, нам потребовалось немного обездвижить тебя, но… – он бросил взгляд на массивные старинные часы, стоявшие в дальнем углу комнаты, – препарат с минуты на минуту прекратит свое действие, и я, наконец смогу насладиться твоими ласками в полной мере. Не хочется совокупляться с бревном, будь оно хоть трижды бриллиантово-платиновым! – закончил свою речь Джон, долгим поцелуем приложился к моему бедру, а затем встал, деловито направившись к шкафчику-серванту, находившемуся в противоположном конце комнаты. Открыл его ключом, взяв его со столика, стоявшего рядом. Достал из шкафчика какую-то шкатулочку (я успела разглядеть, что внутри стояла еще одна, подобная той, что Джон держал сейчас в руках), и вернулся к постели.
– Я уже сказал тебе сегодня, что моей возлюбленной надлежит быть в курсе всех моих секретов и тайн, – он хитро подмигнул мне. – И так же, как и супружеское ложе, ты разделишь со мной мои пристрастия!
Он открыл шкатулочку, установив ее прямо на мой живот. Внутри лежали ампулы, наполненные маслянистой жидкостью янтарного цвета, и шприц для внутривенных инъекций.
– Не пугайся, это не то, чем средства массовой информации пугают детей и родителей, это не кайф грязных подворотен, не источник бесплодных галлюнов, это не «драг»! – он мечтательно улыбнулся и потянулся, хрустнув суставами. – Это «СУПЕР-драг»!!! Разработано моими любимыми доморощенными химиками «спешел фо ми»*, – он вынул ампулу, провел ею по моему, украшенному брюлликом соску, легко надломил толстое стекло, набрал жидкость в шприц. Затем, подсунув руку под цепочку на моей талии, так, что она врезалась в его руку, пережав предплечие, уверенно всадил иглу в набухшую вену чуть выше запястья.
Я безучастно наблюдала за процессом. Еще и наркоман! Великолепно!
Джон всего на несколько секунд прикрыл глаза, а затем резко открыл их: во взгляде плескались возбуждение, вожделение и азарт.
– Когда-то давно я поклялся, что ни одна сучка в мире больше не сможет назвать меня импотентом! И я нашел верный способ! Навруз подсказал. Он как-то раз заикнулся, что на древнем Востоке у гаремодержителей были секретные рецепты, благодаря которым они сохраняли способность совершать многократные половые акты без перерывов на отдых. Так запала мне эта мысль в душу, что я долго и настойчиво искал нужного мне человека, настоящего колдуна-алхимика, чтобы и зелье мне стоящее варил, и язык держать за зубами умел. Наконец, мне повезло, теперь я абсолютно счастлив. Смотри! Вот как оно работает!
Он сорвал с бедер повязку: на моих глазах только что вялый и расслабленный половой орган стал наливаться кровью, набухать, увеличиваться в размерах до такой степени, пока не начало казаться, что он вот-вот лопнет. Джон смотрел мне в лицо, но видно было, что мысленно он отдает какие-то указания своему «приятелю»: член послушно уменьшился в размерах, затем снова подрос, потом снова «похудел», подвигался из стороны в сторону, описал окружность в одну, затем в другую сторону, а под занавес – и вовсе ПОКЛОНИЛСЯ (перегнувшись пополам)!!! Это было невиданное зрелище!
– Хотел бы я так людьми управлять, как сейчас могу своим &ером! – посетовал Джон. – Ну, да ладно, мы и там подходящую химию подберем, время только дайте! Ты понимаешь, что мне дает этот волшебный состав? Одна доза действует двенадцать часов к ряду: семяизвержение происходит, как часики, через каждые двадцать минут, неважно, происходили при этом фрикции или нет – каждые двадцать минут я получаю свой оргазм! Конечно, с фрикциями – оно ярче выходит, но и когда их нет – все равно хорошо. Не надо, как малолетка, с журналом в сортире маструбировать! Мой химик презентовал мне еще и особенное приспособление (ношу под одеждой), чтобы мой семенной фонд не растрачивался, почем зря, белье не пачкал: специальная емкость подвешивается с внутренней стороны брючного кармана. И когда она наполняется, можно ее легко сменить на запасную, даже рук не запачкав. Знаешь, как это весело, пребывать всегда в возбужденном состоянии?! Видеть своих партнеров по бизнесу и в момент оргазма представлять, как я их всех имею! Всех и каждого, по очереди и вместе! Определенно, это поддерживает мой жизненный тонус и работоспособность на ОЧЕНЬ высоком уровне! Хочется трудиться и трудиться! Встречать все новых и новых партнеров, заключать все новые контракты, расширять сферу влияния и проникновения, чувствуешь мою иронию, как тебе? – и он глумливо хохотнул. – Другие мужики стонут и загибаются, когда их «стояк» мучает, а излиться некуда, но мой чудо-эликсир делает эту боль сладко-ноющей, но без невыносимости, и кроме того – я же знаю, что оргазм придет, неизбежно, как весна вслед за зимой, придет и взорвет мой мозг очередным креативным решением. Кстати, творчество под препаратом – просто на феноменальном подъеме всегда. Запросто можно чего-нибудь изобрести, ну, или хотя бы спроектировать, пусть даже по чужой идее!
Джон достал вторую ампулу.
– А это, моя дорогая, предназначается тебе! Я чувствую, что тебя с минуты на минуту попустит, и предосторожности не помешают. Зная тебя, то, что спроектируется в твоей головушке, когда все впечатления последних часов разом ударят в мозг, я очень боюсь ощутить буквально на собственной шкуре. Поэтому, мы сейчас сменим твое неуправляемое состояние – на весьма предсказуемое и управляемое. – Максимов ловко ввел иглу в мою вену.
Я действительно не смогла бы воспротивиться, даже если бы такая мысль и пришла в голову. Тело еще не успело вернуться в мое подчинение.
– На женщин эта штука действует несколько иначе, и несколько более продолжительно. Мы экспериментировали на проститутках первого рекрутского набора. Чтобы воспитать первый эшелон жриц любви, безропотно и с воодушевлением обслуживающих наших самых первых корпоративных служащих. Нам не нужна была текучка кадров в этой сфере сервиса. Нужно было, чтобы женщина сразу и навсегда перестала тяготиться родом своих занятий, чтобы навечно избавилась от комплексов, чтобы психологически не страдала от неуемной фантазии клиентов, впервые хлебнувших из бокала вседозволенности. Препарат снимает все внутренние барьеры, снижает критичность и оценочность суждений о происходящем. Но, главное, он делает женщину ненасытной. Ее оргазмы почти так же регулярны, как и мужские, каждые полчаса, примерно, вот только поддерживаемые фрикциями – приносят продолжительное райское удовольствие, а в отсутствие оных – они конвульсивны, судорожны, приводят к кратковременным потерям сознания, приносят болезненные ощущения. Поэтому те, кто осознает эти последствия, сами рвутся «в бой», заводят клиента на продолжение ласк, делают все, чтобы тот «кувыркался» на полную катушку, пока действует препарат. Кроме всего прочего, под препаратом женщина гарантирована от нежелательной беременности: если у мужчин семя регулярно извергается, именно с целью продолжить свой род, то у женщины под этим кайфом яйцеклетка впадает в анабиоз, ровно с противоположной целью. В общем, мое семяизвержение за последние два года, похоже, оплодотворила полстраны. Ведь заполненные моим «мальчиком» емкости Навруз регулярно инкогнито в столицу отправляет, в семенной фонд института искусственного оплодотворения! Знаешь ты, неплохие деньги за это платят?! – расхохотался Джон. – Относительно легальный отъем денег у населения за пределами «Максимы», опять же в нашу казну! Так что, я еще и с этой точки зрения на благо корпорации «трудюся»! – Он снова захохотал. – Скоро во всех городах и весях будут подрастать мои выродки. Не волнуйся, ведь я никогда их не признаю, сама понимаешь! У меня будет только один наследник! Наш Егор! Как он поживает, кстати? Как провел время с семьей?
Я недоуменно посмотрела на Максимова. Он знает о визите сына? Откуда?
Джон сочувственно покивал головой.
– Да, да, моя королева, конечно же, я знаю, что сын приезжал. Я спешил к твоему дому, на самом-то деле, с Егором повидаться, только вот опоздал! Хорошо еще, что тебя перехватить успел, что не может меня не радовать! Как ты? Можешь помахать папе ручкой?
Я попробовала пошевелиться, разлепить губы, рискнула издать звук: наверное, так чувствует себя человек, пришедший в себя после продолжительной комы… Как только тело ощутило первые импульсы пробудившейся переферийной нервной системы, как все мое естество выгнуло дугой от внезапно пришедшего самопроизвольного оргазма. Наркотик начал действовать…
– Вау, что-то заболтался я, любимая, прости, я уже спешу на выручку, – позволил себе побалагурить Евгений и моментально овладел мною, чтобы помочь справиться с судорожными корчами, о которых только что предупреждал. Мое тело отозвалось на его «вход» благодарно: ощущения выровнялись, тело постепенно осознало свою чувственность, и мы достигли пика одновременно. Голосовые связки пришли в себя, кричала и стонала я непритворно и от всей души, удовольствие получила по-настоящему, глубоко, насыщенно, ослепительно и ярко, и все бы хорошо… Если бы не некоторое дежа вю после восьмого или десятого совокупления: кричала и стонала я непритворно и от всей души, удовольствие получила по-настоящему, глубоко, насыщенно, ослепительно и ярко, и все бы хорошо… Если бы не некоторое дежа вю после двадцатого или тридцатого совокупления: кричала и стонала я… В общем, сознание было окончательно сбито с толку! Вроде бы, ему казалось, что все происходит как нельзя лучше, хозяйка довольна и счастлива, никаких критических размышлений по поводу происходящего?! Однако, все стало напоминать бесконечный коридор зеркал, где в первом отражается второе, а во втором обратно первое, но как третье, и так далее… Джону было не лень ласкать мое тело, но складывалось впечатление, что и он, под действием наркотика, как заведенный зайчик, механически выполняет заложенную программу ублажения женщины, повторяя ласковые слова по стопятидесятому кругу…
В какой-то момент, Евгений сбросил с себя это наваждение, и, глядя на меня уже гораздо более осмысленным взглядом, спросил:
– Ну, как ты, в целом? Не пора ли передохнуть немного? – спрыгнув с кровати, он приволок поднос, на котором стояли две чашечки какого-то дымящегося напитка, бутерброды из тонких лепешек с сыром, фрукты. Я накинулась на еду с жадностью, но Джон сначала заставил меня выпить горячее зелье. – Я был бы не я, если бы не имел к каждому яду противоядие! Это даст тебе передышку от оргазмов на полчаса, поешь и переваришь спокойно!
Я послушалась. Собственно, организм мой послушался. «Я», какой я себя привыкла считать и какой еще помнила, здесь в этих стенах отсутствовала полностью, наблюдая за всем как будто бы со стороны и не желая вмешиваться…
– Ты просто создана для любви, желанная моя! Для любви, а не для работы! Поэтому тебе больше не придется рано вставать и куда-то торопиться. Твой привычный тревожный мир прекратил свое существование. Моя королева больше не будет заботиться о хлебе насущном! Только о своем возлюбленном, согласна? – и он приник к моим губам страстным поцелуем, на который мои губы с готовностью ответили. – Да и что тебе там делать-то, на работе? Отчеты фальсифицировать? – он подмигнул мне с хитрой улыбкой на лице. – Конечно же, я все знаю! Я с самого начала все знал! Мне просто трудно было навести тебя на подозрения о недостойном поведении супруга более прямым и откровенным способом: ты же бы мне не поверила, решила бы, что я клевещу на Леху, или еще чего… Я был вынужден заставить тебя прозреть: только своими руками уличив его в измене, ты захотела во всем убедиться и до всего докопаться, такова твоя, так горячо любимая мною, натура!
Я только хлопала глазами, слушая Джона. Все знал! Все и самого начала! Вот это да! Как такое возможно?
– Позволь, объясню? Неужели ты думала, что такую сложную систему, как моя «Максима», мне удалось бы запустить без мощнейшей технической поддержки? Безусловно, банковская программа – один из наиболее сложных и универсальных инструментов обеспечения функционирования и безопасности города. Один, но не главный, и не единственный! Здесь, под нами, размещен самый, может быть, глобальный и технически совершенный ДАТА-центр в стране, а, соответственно, все информационные потоки, пройдя отведенными им маршрутами, стекаются сюда, в мои руки. Если бы я не знал, ЧТО ты обнаружишь в своем отчете, я вряд ли позволил себе прервать твой выходной, поверь мне!...
«То есть, получается, что Максимов с самого начала истории держит беднягу-Алексея на крючке, и в то же время придерживает этот козырь, чтобы разыгрывать его в отношениях со мной… Буду в его власти – Алексей будет на свободе, стану артачиться – пойдет под суд за клятвопреступление и терроризм. М-да!» – я, лишь на последнем слове сделав паузу в размышлении, заметила, что способность рассуждать вернулась ко мне, пусть ненадолго. Даже немного испугалась, заметил ли Джон, что мои мысли мною контролируются. Надо попытаться удерживать самосознание под контролем, не превращаясь в секс-рабыню по настоящему, подыгрывать изо всех сил, но искать пути к отступлению… Искать путь наверх! Отсюда жизненно необходимо выбираться, какой угодно ценой!!!
– Здесь в бункере вообще много чего еще находится, что и не снилось наши мудрецам, в смысле директорату корпорации, – увлеченно продолжал разглагольствовать Джон. – Здесь же, к примеру, я тренирую свою личную гвардию, «незаметных», здесь же они квартируют, здесь же находятся все их личные дела, о которых вообще никому из посторонних знать не положено, как ты понимаешь! Здесь находится штаб чрезвычайных ситуаций, отсюда ведется работа руководящего состава службы безопасности, которые и на поверхность-то редко выходят, ибо это самые проверенные и преданные мне и нашей идее люди. Их работа невидима, но без нее ты не смогла бы спать спокойно, дорогая моя!
«И именно отсюда можно было незаметно вбросить информацию о паре-тройке тысяч новых гвардейцев, разово получивших вознаграждение за деликатную службу», – внезапно догадалась я, и меня прошиб холодный пот. Какие жестокие партии разыгрываются на нашей «шахматной доске» во имя великой идеи генерала Максимова?! Какие ингредиенты подбрасывает в котел своей политической кухни этот гений злодейства, какое блюдо он собрался приготовить нам из наших же собственных судеб? Следовало держать ухо востро и постараться, по возможности, усыпить его бдительность и разговорить его еще и еще, авось, сыщутся ответы и на другие вопросы… Например, как унести отсюда ноги живой и невредимой, и не только мне, но и близким моим…
– Ну, вот, поели, теперь можно и продолжить! – промурлыкал довольный, по видимому, произведенным впечатлением Евгений (я изо всех сил выдавливала из себя наивную улыбку). – Поворотись-ка, детка, что-то мне немного поднадоел твой очаровательный хвостик, давай-ка от него избавимся!
Джон повернул меня спиной к себе, поставив на четвереньки. Собрав все перья павлиньего хвоста в кулак, он неожиданно резко и смачно шлепнул меня по ягодице, одновременно рванув хвост на себя. Я вскрикнула, но какое именно ощущение оказалось сильнее, не поняла: с одной стороны – меня ожгла его ладонь, с другой стороны – вырванная пробка оказалась таких гипертрофированных размеров, что и представить себе страшно, что вот ЭТО только что сидело у меня внутри!
Джон нежно поцеловал место удара, а затем проворно занял освобожденное в анусе место своим членом. Несмотря на его разбухший от вожделения орган, войти ему удалось легко, и член заскользил-запульсировал там так, словно это его дом родной, где все ему рады и ждали, дождаться не могли. Так охотник проверяет подаренные к кинжалу ножны, сработанные рукой мастера, в точности ли под размер они подходят, не выпадает ли клинок…
Евгений периодически прихватывал мое тело, то приникая к нему, обхватывая за грудь, то лаская мой живот, то, наоборот, рыча, наматывал локоны на руку и натягивал, словно поводья, отчего моя голова запрокидывалась, горло натягивалось, точно тетива у лука, я начинала немного задыхаться, а из глаз катились непрошенные слезы. Я тихо радовалась тому, что Джон не видит этого, иначе он мог бы догадаться, что хваленый наркотик после «противоядия» не сумел вернуть себе власть надо мной. Твердо решив не поддаваться, я усиленно представляла себе различные картины своей прошлой жизни, лица любимых людей, все то, что связывало меня с моим потерянным «Я», с собой… Простит ли мою измену Алексей? Вряд ли, слишком низко я пала, даже в собственных глазах! Поймут ли дети? Не стоило об этом думать, слезы рисковали перейти в рыдания, а допускать этого ни в коем случае не следовало. Главное, это выбраться, как – позже придумаю…
– Мне следует немного наказать тебя, мое непослушное дитятко, – приговаривал Евгений, отпуская мне шлепок за шлепком. – За то, что пыталась меня дурачить, за то, что правду о сыне столько лет скрывала, он ведь мой, скажи это?
– Да-а-а, – стонала я ему в ответ.
– Еще раз повтори?
– Да-а-а, – стоны получались очень правдоподобными (пусть бальзам Навруза и обладал анестезирующей и регенерирующей силой, но против силы, вкладываемой Евгением в свои удары, трудно было изобрести анальгетик, разве что полный коматоз)...
– А вот воспитала ты его из рук вон плохо! Совсем плохо воспитала, дрянная, ты, девчонка, чтоб ты знала, – он снова притянул меня за волосы, но на этот раз вывернул мою шею так, чтобы суметь заглянуть в глаза. – Наш первенец, да будет тебе известно, уже полгода, как в колледже не появлялся, связался с оппозицией, паразит, в бега подался, в подполье прячется. Я тебя не хотел пугать, думал, сам с парнем переговорю, своими силами искать пытался, только не все пока в моей власти в этой стране. Упустили пацана, слышь ты?! Но я думаю, что он все равно где-нибудь объявится, мои люди его везде ищут, а значит, найдут, рано или поздно. Надо помочь парню-то, раскрыть ему глаза, как его используют, впутывают в грязные политические игрища, а ему этого ведь совершенно не надо. Он же другой породы, нашей, максимовской, у него блестящее будущее, а эти твари всего лишь завидуют, но прикрываются идейными соображениями. Так-то вот, маманька, поняла ли ты?
– Да-а-а, – чудовищные новости о своем ребенке чуть не вывели меня из равновесия, хотелось развернуться и вдарить, как следует, по этой самодовольной физиономии сексуального маньяка и эректильного наркомана (я про таких читала: чудовищная зависимость от своего детородного органа, но в случае Максимова, эта зависимость еще страшнее – она властью облечена и к еще большей власти стремится)… Я с трудом сдерживалась…
– Похоже, нам пора сменить дислокацию, пойдем-ка, дорогая моя, тебе пора размяться-прогуляться, – кончив в очередной раз, Джон перевернул меня на спину и сейчас задумчиво вглядывался в мои глаза, полулежа рядом и поигрывая камушками на моей груди. – Вставай-ка! Сможешь? Давай-давай! Все будет отличненько, ты справишься, ты же у меня сильная, выносливая девочка, вот-вот, ножками, ножками, топы-топы, пойдем-ка, чего покажу, – и он увлек меня в дальний конец комнаты, где за драпировкой прятался вход, как оказалось, еще в одно помещение…
Пунктом конечного назначения оказалась довольно просторная комната, в которой, по-видимому, иллюзорного уже не было ничего. В глубине комнаты, в нише стояла воистину гулливеровских размеров кровать с высоким изголовьем, горой шелковых и парчовых подушек, в стиле ближне-восточной экзотики. Возле кровати, на низеньком столике курился кальян: в комнате еще не рассеялся дымок, аромат шоколада и пряностей наполнял атмосферу. На кровати, одетый в богато расшитый золотом, пурпуром и лазуритом халат, возлежал хозяин дома. Его глаза были полуприкрыты.
Направляющие подвижного крюка заканчивались точно по центру потолка. О моем приезде возвестил тонкий, мелодичный звук колокольчика. Джон моментально открыл глаза, вскочил с постели, но так и застыл, любуясь доставленным «блюдом».
– Божественна! Божественно хороша! Я даже и представить себе не мог, что заслужу это счастье – видеть тебя своей, красавица моя! – Его глаза маслянисто блестели. – Давай-ка я помогу тебе, дорогая!
Он подошел ко мне, шаркая по полу войлочными подошвами тапочек с загнутыми кверху носами, украшенными бубенчиками. Ко мне еще не вернулась способность реагировать, но мысль о нелепости этой детали наряда сумела пробиться в сознание…
Джон подхватил мое тело на плечо, приподнял, чтобы снять с крюка, да так и донес до кровати, переброшенную, словно мешок, через плечо. Он уложил меня в центре постели, расправив веером перья подо мной, каким-то ключиком раскрыл сомкнутые браслеты, чтобы мои руки приняли естественное положение, вдоль тела, чуть раскинутые в стороны. Слегка раздвинул ноги. Отошел в сторонку. Полюбовался.
– Да! Вот такой и должна встречать любимая жена своего благоверного супруга после трудов и забот праведных! Все правильно! Ай, да, Навруз! Умеет, что тут говорить, угодить хозяину!
Евгений скинул с плеч халат, оставшись практически обнаженным (только тугая набедренная повязка сдерживала его рвущуюся в бой плоть): тренированное тело было крепким, загорелым, без малейшего намека на избыточные килограммы; никаких татуировок и почти никакой растительности. Проворно запрыгнув на постель, он устроился подле моих ног, провел рукой вдоль колена и выше, но никаких дальнейших действий не предпринял.
– Ты не возражаешь, если я еще некоторое время тобою полюбуюсь? – спросил он. – В целях твоей личной безопасности и чтобы все приготовления прошли, не встречая с твоей стороны возражений, нам потребовалось немного обездвижить тебя, но… – он бросил взгляд на массивные старинные часы, стоявшие в дальнем углу комнаты, – препарат с минуты на минуту прекратит свое действие, и я, наконец смогу насладиться твоими ласками в полной мере. Не хочется совокупляться с бревном, будь оно хоть трижды бриллиантово-платиновым! – закончил свою речь Джон, долгим поцелуем приложился к моему бедру, а затем встал, деловито направившись к шкафчику-серванту, находившемуся в противоположном конце комнаты. Открыл его ключом, взяв его со столика, стоявшего рядом. Достал из шкафчика какую-то шкатулочку (я успела разглядеть, что внутри стояла еще одна, подобная той, что Джон держал сейчас в руках), и вернулся к постели.
– Я уже сказал тебе сегодня, что моей возлюбленной надлежит быть в курсе всех моих секретов и тайн, – он хитро подмигнул мне. – И так же, как и супружеское ложе, ты разделишь со мной мои пристрастия!
Он открыл шкатулочку, установив ее прямо на мой живот. Внутри лежали ампулы, наполненные маслянистой жидкостью янтарного цвета, и шприц для внутривенных инъекций.
– Не пугайся, это не то, чем средства массовой информации пугают детей и родителей, это не кайф грязных подворотен, не источник бесплодных галлюнов, это не «драг»! – он мечтательно улыбнулся и потянулся, хрустнув суставами. – Это «СУПЕР-драг»!!! Разработано моими любимыми доморощенными химиками «спешел фо ми»*, – он вынул ампулу, провел ею по моему, украшенному брюлликом соску, легко надломил толстое стекло, набрал жидкость в шприц. Затем, подсунув руку под цепочку на моей талии, так, что она врезалась в его руку, пережав предплечие, уверенно всадил иглу в набухшую вену чуть выше запястья.
Я безучастно наблюдала за процессом. Еще и наркоман! Великолепно!
Джон всего на несколько секунд прикрыл глаза, а затем резко открыл их: во взгляде плескались возбуждение, вожделение и азарт.
– Когда-то давно я поклялся, что ни одна сучка в мире больше не сможет назвать меня импотентом! И я нашел верный способ! Навруз подсказал. Он как-то раз заикнулся, что на древнем Востоке у гаремодержителей были секретные рецепты, благодаря которым они сохраняли способность совершать многократные половые акты без перерывов на отдых. Так запала мне эта мысль в душу, что я долго и настойчиво искал нужного мне человека, настоящего колдуна-алхимика, чтобы и зелье мне стоящее варил, и язык держать за зубами умел. Наконец, мне повезло, теперь я абсолютно счастлив. Смотри! Вот как оно работает!
Он сорвал с бедер повязку: на моих глазах только что вялый и расслабленный половой орган стал наливаться кровью, набухать, увеличиваться в размерах до такой степени, пока не начало казаться, что он вот-вот лопнет. Джон смотрел мне в лицо, но видно было, что мысленно он отдает какие-то указания своему «приятелю»: член послушно уменьшился в размерах, затем снова подрос, потом снова «похудел», подвигался из стороны в сторону, описал окружность в одну, затем в другую сторону, а под занавес – и вовсе ПОКЛОНИЛСЯ (перегнувшись пополам)!!! Это было невиданное зрелище!
– Хотел бы я так людьми управлять, как сейчас могу своим &ером! – посетовал Джон. – Ну, да ладно, мы и там подходящую химию подберем, время только дайте! Ты понимаешь, что мне дает этот волшебный состав? Одна доза действует двенадцать часов к ряду: семяизвержение происходит, как часики, через каждые двадцать минут, неважно, происходили при этом фрикции или нет – каждые двадцать минут я получаю свой оргазм! Конечно, с фрикциями – оно ярче выходит, но и когда их нет – все равно хорошо. Не надо, как малолетка, с журналом в сортире маструбировать! Мой химик презентовал мне еще и особенное приспособление (ношу под одеждой), чтобы мой семенной фонд не растрачивался, почем зря, белье не пачкал: специальная емкость подвешивается с внутренней стороны брючного кармана. И когда она наполняется, можно ее легко сменить на запасную, даже рук не запачкав. Знаешь, как это весело, пребывать всегда в возбужденном состоянии?! Видеть своих партнеров по бизнесу и в момент оргазма представлять, как я их всех имею! Всех и каждого, по очереди и вместе! Определенно, это поддерживает мой жизненный тонус и работоспособность на ОЧЕНЬ высоком уровне! Хочется трудиться и трудиться! Встречать все новых и новых партнеров, заключать все новые контракты, расширять сферу влияния и проникновения, чувствуешь мою иронию, как тебе? – и он глумливо хохотнул. – Другие мужики стонут и загибаются, когда их «стояк» мучает, а излиться некуда, но мой чудо-эликсир делает эту боль сладко-ноющей, но без невыносимости, и кроме того – я же знаю, что оргазм придет, неизбежно, как весна вслед за зимой, придет и взорвет мой мозг очередным креативным решением. Кстати, творчество под препаратом – просто на феноменальном подъеме всегда. Запросто можно чего-нибудь изобрести, ну, или хотя бы спроектировать, пусть даже по чужой идее!
Джон достал вторую ампулу.
– А это, моя дорогая, предназначается тебе! Я чувствую, что тебя с минуты на минуту попустит, и предосторожности не помешают. Зная тебя, то, что спроектируется в твоей головушке, когда все впечатления последних часов разом ударят в мозг, я очень боюсь ощутить буквально на собственной шкуре. Поэтому, мы сейчас сменим твое неуправляемое состояние – на весьма предсказуемое и управляемое. – Максимов ловко ввел иглу в мою вену.
Я действительно не смогла бы воспротивиться, даже если бы такая мысль и пришла в голову. Тело еще не успело вернуться в мое подчинение.
– На женщин эта штука действует несколько иначе, и несколько более продолжительно. Мы экспериментировали на проститутках первого рекрутского набора. Чтобы воспитать первый эшелон жриц любви, безропотно и с воодушевлением обслуживающих наших самых первых корпоративных служащих. Нам не нужна была текучка кадров в этой сфере сервиса. Нужно было, чтобы женщина сразу и навсегда перестала тяготиться родом своих занятий, чтобы навечно избавилась от комплексов, чтобы психологически не страдала от неуемной фантазии клиентов, впервые хлебнувших из бокала вседозволенности. Препарат снимает все внутренние барьеры, снижает критичность и оценочность суждений о происходящем. Но, главное, он делает женщину ненасытной. Ее оргазмы почти так же регулярны, как и мужские, каждые полчаса, примерно, вот только поддерживаемые фрикциями – приносят продолжительное райское удовольствие, а в отсутствие оных – они конвульсивны, судорожны, приводят к кратковременным потерям сознания, приносят болезненные ощущения. Поэтому те, кто осознает эти последствия, сами рвутся «в бой», заводят клиента на продолжение ласк, делают все, чтобы тот «кувыркался» на полную катушку, пока действует препарат. Кроме всего прочего, под препаратом женщина гарантирована от нежелательной беременности: если у мужчин семя регулярно извергается, именно с целью продолжить свой род, то у женщины под этим кайфом яйцеклетка впадает в анабиоз, ровно с противоположной целью. В общем, мое семяизвержение за последние два года, похоже, оплодотворила полстраны. Ведь заполненные моим «мальчиком» емкости Навруз регулярно инкогнито в столицу отправляет, в семенной фонд института искусственного оплодотворения! Знаешь ты, неплохие деньги за это платят?! – расхохотался Джон. – Относительно легальный отъем денег у населения за пределами «Максимы», опять же в нашу казну! Так что, я еще и с этой точки зрения на благо корпорации «трудюся»! – Он снова захохотал. – Скоро во всех городах и весях будут подрастать мои выродки. Не волнуйся, ведь я никогда их не признаю, сама понимаешь! У меня будет только один наследник! Наш Егор! Как он поживает, кстати? Как провел время с семьей?
Я недоуменно посмотрела на Максимова. Он знает о визите сына? Откуда?
Джон сочувственно покивал головой.
– Да, да, моя королева, конечно же, я знаю, что сын приезжал. Я спешил к твоему дому, на самом-то деле, с Егором повидаться, только вот опоздал! Хорошо еще, что тебя перехватить успел, что не может меня не радовать! Как ты? Можешь помахать папе ручкой?
Я попробовала пошевелиться, разлепить губы, рискнула издать звук: наверное, так чувствует себя человек, пришедший в себя после продолжительной комы… Как только тело ощутило первые импульсы пробудившейся переферийной нервной системы, как все мое естество выгнуло дугой от внезапно пришедшего самопроизвольного оргазма. Наркотик начал действовать…
– Вау, что-то заболтался я, любимая, прости, я уже спешу на выручку, – позволил себе побалагурить Евгений и моментально овладел мною, чтобы помочь справиться с судорожными корчами, о которых только что предупреждал. Мое тело отозвалось на его «вход» благодарно: ощущения выровнялись, тело постепенно осознало свою чувственность, и мы достигли пика одновременно. Голосовые связки пришли в себя, кричала и стонала я непритворно и от всей души, удовольствие получила по-настоящему, глубоко, насыщенно, ослепительно и ярко, и все бы хорошо… Если бы не некоторое дежа вю после восьмого или десятого совокупления: кричала и стонала я непритворно и от всей души, удовольствие получила по-настоящему, глубоко, насыщенно, ослепительно и ярко, и все бы хорошо… Если бы не некоторое дежа вю после двадцатого или тридцатого совокупления: кричала и стонала я… В общем, сознание было окончательно сбито с толку! Вроде бы, ему казалось, что все происходит как нельзя лучше, хозяйка довольна и счастлива, никаких критических размышлений по поводу происходящего?! Однако, все стало напоминать бесконечный коридор зеркал, где в первом отражается второе, а во втором обратно первое, но как третье, и так далее… Джону было не лень ласкать мое тело, но складывалось впечатление, что и он, под действием наркотика, как заведенный зайчик, механически выполняет заложенную программу ублажения женщины, повторяя ласковые слова по стопятидесятому кругу…
В какой-то момент, Евгений сбросил с себя это наваждение, и, глядя на меня уже гораздо более осмысленным взглядом, спросил:
– Ну, как ты, в целом? Не пора ли передохнуть немного? – спрыгнув с кровати, он приволок поднос, на котором стояли две чашечки какого-то дымящегося напитка, бутерброды из тонких лепешек с сыром, фрукты. Я накинулась на еду с жадностью, но Джон сначала заставил меня выпить горячее зелье. – Я был бы не я, если бы не имел к каждому яду противоядие! Это даст тебе передышку от оргазмов на полчаса, поешь и переваришь спокойно!
Я послушалась. Собственно, организм мой послушался. «Я», какой я себя привыкла считать и какой еще помнила, здесь в этих стенах отсутствовала полностью, наблюдая за всем как будто бы со стороны и не желая вмешиваться…
– Ты просто создана для любви, желанная моя! Для любви, а не для работы! Поэтому тебе больше не придется рано вставать и куда-то торопиться. Твой привычный тревожный мир прекратил свое существование. Моя королева больше не будет заботиться о хлебе насущном! Только о своем возлюбленном, согласна? – и он приник к моим губам страстным поцелуем, на который мои губы с готовностью ответили. – Да и что тебе там делать-то, на работе? Отчеты фальсифицировать? – он подмигнул мне с хитрой улыбкой на лице. – Конечно же, я все знаю! Я с самого начала все знал! Мне просто трудно было навести тебя на подозрения о недостойном поведении супруга более прямым и откровенным способом: ты же бы мне не поверила, решила бы, что я клевещу на Леху, или еще чего… Я был вынужден заставить тебя прозреть: только своими руками уличив его в измене, ты захотела во всем убедиться и до всего докопаться, такова твоя, так горячо любимая мною, натура!
Я только хлопала глазами, слушая Джона. Все знал! Все и самого начала! Вот это да! Как такое возможно?
– Позволь, объясню? Неужели ты думала, что такую сложную систему, как моя «Максима», мне удалось бы запустить без мощнейшей технической поддержки? Безусловно, банковская программа – один из наиболее сложных и универсальных инструментов обеспечения функционирования и безопасности города. Один, но не главный, и не единственный! Здесь, под нами, размещен самый, может быть, глобальный и технически совершенный ДАТА-центр в стране, а, соответственно, все информационные потоки, пройдя отведенными им маршрутами, стекаются сюда, в мои руки. Если бы я не знал, ЧТО ты обнаружишь в своем отчете, я вряд ли позволил себе прервать твой выходной, поверь мне!...
«То есть, получается, что Максимов с самого начала истории держит беднягу-Алексея на крючке, и в то же время придерживает этот козырь, чтобы разыгрывать его в отношениях со мной… Буду в его власти – Алексей будет на свободе, стану артачиться – пойдет под суд за клятвопреступление и терроризм. М-да!» – я, лишь на последнем слове сделав паузу в размышлении, заметила, что способность рассуждать вернулась ко мне, пусть ненадолго. Даже немного испугалась, заметил ли Джон, что мои мысли мною контролируются. Надо попытаться удерживать самосознание под контролем, не превращаясь в секс-рабыню по настоящему, подыгрывать изо всех сил, но искать пути к отступлению… Искать путь наверх! Отсюда жизненно необходимо выбираться, какой угодно ценой!!!
– Здесь в бункере вообще много чего еще находится, что и не снилось наши мудрецам, в смысле директорату корпорации, – увлеченно продолжал разглагольствовать Джон. – Здесь же, к примеру, я тренирую свою личную гвардию, «незаметных», здесь же они квартируют, здесь же находятся все их личные дела, о которых вообще никому из посторонних знать не положено, как ты понимаешь! Здесь находится штаб чрезвычайных ситуаций, отсюда ведется работа руководящего состава службы безопасности, которые и на поверхность-то редко выходят, ибо это самые проверенные и преданные мне и нашей идее люди. Их работа невидима, но без нее ты не смогла бы спать спокойно, дорогая моя!
«И именно отсюда можно было незаметно вбросить информацию о паре-тройке тысяч новых гвардейцев, разово получивших вознаграждение за деликатную службу», – внезапно догадалась я, и меня прошиб холодный пот. Какие жестокие партии разыгрываются на нашей «шахматной доске» во имя великой идеи генерала Максимова?! Какие ингредиенты подбрасывает в котел своей политической кухни этот гений злодейства, какое блюдо он собрался приготовить нам из наших же собственных судеб? Следовало держать ухо востро и постараться, по возможности, усыпить его бдительность и разговорить его еще и еще, авось, сыщутся ответы и на другие вопросы… Например, как унести отсюда ноги живой и невредимой, и не только мне, но и близким моим…
– Ну, вот, поели, теперь можно и продолжить! – промурлыкал довольный, по видимому, произведенным впечатлением Евгений (я изо всех сил выдавливала из себя наивную улыбку). – Поворотись-ка, детка, что-то мне немного поднадоел твой очаровательный хвостик, давай-ка от него избавимся!
Джон повернул меня спиной к себе, поставив на четвереньки. Собрав все перья павлиньего хвоста в кулак, он неожиданно резко и смачно шлепнул меня по ягодице, одновременно рванув хвост на себя. Я вскрикнула, но какое именно ощущение оказалось сильнее, не поняла: с одной стороны – меня ожгла его ладонь, с другой стороны – вырванная пробка оказалась таких гипертрофированных размеров, что и представить себе страшно, что вот ЭТО только что сидело у меня внутри!
Джон нежно поцеловал место удара, а затем проворно занял освобожденное в анусе место своим членом. Несмотря на его разбухший от вожделения орган, войти ему удалось легко, и член заскользил-запульсировал там так, словно это его дом родной, где все ему рады и ждали, дождаться не могли. Так охотник проверяет подаренные к кинжалу ножны, сработанные рукой мастера, в точности ли под размер они подходят, не выпадает ли клинок…
Евгений периодически прихватывал мое тело, то приникая к нему, обхватывая за грудь, то лаская мой живот, то, наоборот, рыча, наматывал локоны на руку и натягивал, словно поводья, отчего моя голова запрокидывалась, горло натягивалось, точно тетива у лука, я начинала немного задыхаться, а из глаз катились непрошенные слезы. Я тихо радовалась тому, что Джон не видит этого, иначе он мог бы догадаться, что хваленый наркотик после «противоядия» не сумел вернуть себе власть надо мной. Твердо решив не поддаваться, я усиленно представляла себе различные картины своей прошлой жизни, лица любимых людей, все то, что связывало меня с моим потерянным «Я», с собой… Простит ли мою измену Алексей? Вряд ли, слишком низко я пала, даже в собственных глазах! Поймут ли дети? Не стоило об этом думать, слезы рисковали перейти в рыдания, а допускать этого ни в коем случае не следовало. Главное, это выбраться, как – позже придумаю…
– Мне следует немного наказать тебя, мое непослушное дитятко, – приговаривал Евгений, отпуская мне шлепок за шлепком. – За то, что пыталась меня дурачить, за то, что правду о сыне столько лет скрывала, он ведь мой, скажи это?
– Да-а-а, – стонала я ему в ответ.
– Еще раз повтори?
– Да-а-а, – стоны получались очень правдоподобными (пусть бальзам Навруза и обладал анестезирующей и регенерирующей силой, но против силы, вкладываемой Евгением в свои удары, трудно было изобрести анальгетик, разве что полный коматоз)...
– А вот воспитала ты его из рук вон плохо! Совсем плохо воспитала, дрянная, ты, девчонка, чтоб ты знала, – он снова притянул меня за волосы, но на этот раз вывернул мою шею так, чтобы суметь заглянуть в глаза. – Наш первенец, да будет тебе известно, уже полгода, как в колледже не появлялся, связался с оппозицией, паразит, в бега подался, в подполье прячется. Я тебя не хотел пугать, думал, сам с парнем переговорю, своими силами искать пытался, только не все пока в моей власти в этой стране. Упустили пацана, слышь ты?! Но я думаю, что он все равно где-нибудь объявится, мои люди его везде ищут, а значит, найдут, рано или поздно. Надо помочь парню-то, раскрыть ему глаза, как его используют, впутывают в грязные политические игрища, а ему этого ведь совершенно не надо. Он же другой породы, нашей, максимовской, у него блестящее будущее, а эти твари всего лишь завидуют, но прикрываются идейными соображениями. Так-то вот, маманька, поняла ли ты?
– Да-а-а, – чудовищные новости о своем ребенке чуть не вывели меня из равновесия, хотелось развернуться и вдарить, как следует, по этой самодовольной физиономии сексуального маньяка и эректильного наркомана (я про таких читала: чудовищная зависимость от своего детородного органа, но в случае Максимова, эта зависимость еще страшнее – она властью облечена и к еще большей власти стремится)… Я с трудом сдерживалась…
– Похоже, нам пора сменить дислокацию, пойдем-ка, дорогая моя, тебе пора размяться-прогуляться, – кончив в очередной раз, Джон перевернул меня на спину и сейчас задумчиво вглядывался в мои глаза, полулежа рядом и поигрывая камушками на моей груди. – Вставай-ка! Сможешь? Давай-давай! Все будет отличненько, ты справишься, ты же у меня сильная, выносливая девочка, вот-вот, ножками, ножками, топы-топы, пойдем-ка, чего покажу, – и он увлек меня в дальний конец комнаты, где за драпировкой прятался вход, как оказалось, еще в одно помещение…
... продолжение следует.
----------------------------------------------------------------
* «специально для меня» – искаженный англ.
Рейтинг: 0
329 просмотров
Комментарии (0)
Нет комментариев. Ваш будет первым!
