Помочь сайту
Поздравления
Пятый стол. Лада. Пикантно. 5.16.
12 апреля 2015 -
Юлия Кхан
5.16.
За две недели кочевой жизни я порядком подустала. Алик все вечера проводил в ресторанах отелей, в которых нас размещали, я поднималась к себе, просматривать почту, присылаемую из дома. Часто я слышала, как он возвращался к себе в номер не один, но производимый ими шум не мешал мне совершенно: когда я работала, я погружалась в дела с головой, а если мне хотелось спать, рядом со мной можно было военные баталии устраивать – сколько организму было необходимо сна, столько он неизменно получал, моя натура умела брать свое, от и до, без сдачи…
В один из таких вечеров я, поднявшись к себе, вышла на балкон, подышать свежим бризом… Главный отель города располагался вблизи одной из центральных площадей, на которой «квартировала» официальная администрация (офисы государственных ведомств и структур, профсоюзы там всякие и проч), и благодаря тому, что номера люкс занимали верхний этаж гостиницы, то вид с балкона открывался изумительный: в сгущающихся сумерках город сиял иллюминацией, пряча под ней свое унылое дневное, помятое бытовой неустроенностью и экономическими перипетиями лицо портовой девки, принарядившейся ради знакомства с родителями по случаю подвернувшегося наивного женишка… Издалека едва доносились крики чаек и проблескивали причальные огни. Маяк отсюда тоже был виден…
Наконец-то «мяукнул» ноут: я таки дождалась от Алисы подробного отчета о поисках и встрече с женщиной, сына которой мы вызвались найти. Просматривая видеоролик, я не могла отделаться от некоторого «дежа вю»: что-то очень знакомое было в ее чертах, а также в пейзажах, на фоне которых велась съемка… Я еще раз взглянула в текст сопроводительного письма. Мой Бог, так ведь я сейчас нахожусь в этом самом городе, значит мы с дочерью разминулись всего на сутки, она была здесь вчера… Я перемотала запись: вот эта бабулечка, показывает моей дочери условия в которых вынуждена существовать, не Бог весть что, но сын успел ее квартирку несколько обставить, обеспечить быт и техническое оснащение… Вот она показывает свою почту на ноутбуке, в которую письма от сына приходили почти ежедневно, а затем иссякли, вот ее крупный план… Стоп! Я поняла, где видела это лицо!
Сегодня в офисе возник небольшой инцидент: мы немного отвлеклись от наблюдения в режиме нон-стоп, за разговорами с управляющим филиалом не заметили возникшую суматоху на экране, пока охранник не привлек наше внимание. Девочка-служащая в растерянности смотрела прямо в камеру, не зная как себя вести. Посетительница, сидящая перед ней заливалась слезами, уткнувшись в платок. Я распорядилась немедленно оказать женщине помощь, сопроводить в комнату отдыха для посетителей, и попросила перемотать запись.
Оказывается, женщине отказывали в принятии средств на вклад, по причине отсутствия у нее близких родственников, которые приняли бы на себя кредитные обязательства. Я в недоумении уставилась на Алика. Он сегодня был не в лучшей форме после вчерашних возлияний, хмуро досмотрел запись и изрек:
– В действиях сотрудницы нет ни малейших нарушений, все полностью согласно инструкции. А что ты хочешь, – взвился он, в ответ на мой молчаливый укор во взгляде. – Мы тут им не богадельня, не можем и не обязаны облагодетельство-вы-вать абсолютно всех желающих! Знаешь, какой процент отказов в кредитах по статистике, взять любой государственный банк? А ведь у них риски гораздо ниже, проценты по кредиту выше, гарантий они требуют больше, – чем мы хуже? Почему мы обязаны быть безотказными? Не выйдет, милочка, у нас тоже есть свои риски, и вот этот – один из основных!
– Одиночество? Это, по-твоему, наш основной риск? Да, что ты знаешь об одиночестве: это люди, которым помощь нужна в гораздо большей степени, и которые, протяни ты им руку помощи, горой за тебя встанут! И их количество в разы больше, чем пенсионеров, чьи семьи еще находятся рядом с ними! Я сегодня же доложу руководству о недоработанности проекта. Знаешь, если хоть один индивид когда-нибудь услышит от системы, что он недостоин ее, значит, система недостойна сама себя, запомни это, теоретик ты мой! Вот так! Где у вас расположена комната отдыха, хочу лично пообщаться с этой уважаемой женщиной.
Меня проводили на первый этаж, но посетительницы уже там не было. Я немедленно выхлопотала себе сеанс связи с «Максимой» и позвонила, через голову Венецианова, напрямую Максимову. Тот сухо выслушал меня, выразил недоумение по поводу столь странной инструкции, принятой к исполнению пенсионным фондом, пообещал немедленно лично связаться с Венециановым, а на словах велел передать свое распоряжение Заусенкову: срочно опубликовать в банковской корпоративной сети дополнения к инструкциям на случай обращения одиноких пенсионеров, принимая от них вклады без ограничений, но по ставке двадцать пять процентов годовых, при этом с обязательными ежемесячными выплатами на карту. Пообещал со своей стороны субсидирование «Максималь-банку» из городской казны.
Довольная своей маленькой победой, я изложила распоряжение высшего начальства господину «я все хорошо придумал». Надо было видеть его, и без того зеленое, лицо, когда оно покрылось пятнами, на глазах менявшими цвета в диапазоне от багрово-пурпурных до трупно-синюшных и обратно… Я злорадно подумала, что все-таки чертовски приятно иметь тайного воздыхателя с такими «длинными руками»!
Как бы там ни было, а, благодаря влиятельности поклонника, я этой конкретной женщине сумела помочь, и надеялась, что не только ей одной…
Так вот, это она сейчас смотрела на меня с экрана, и была одета во все то же, в чем на следующий день отправилась в офис пенсионного фонда. Только лицо ее не было раскрасневшимся от слез, и в глазах светилась надежда. Алевтина Петровна Кряжина. Так ее звали…
От размышлений над судьбой этой женщины меня отвлек странный звук. Словно кто-то скребся в дверь, разделяющую номера-люкс, которые занимали мы с моим компаньоном. Дверь была двойная: если бы я хотела заглянуть в гости к соседу, со своей стороны я могла бы воспользоваться ключом, но ко второй двери подошел бы только его ключ, поэтому пришлось бы стучаться. Так вот сейчас с его стороны в мою дверь явно кто-то царапался…
Я прислушалась. В номере Алика было непривычно тихо. Но нет, мне не показалось: странный звук повторился. Я подошла к двери на цыпочках, прильнула к ней ухом: слышно было, как с той стороны кто-то сосредоточенно пыхтит, потом послышалось какое-то звякание и приглушенное бормотание…
Я решительно распахнула двери. На пороге стоял абсолютно пьяный и абсолютно ГОЛЫЙ Заусенков: в одной руке он держал открытую бутылку шампанского, в другой два высоких бокала. На лице его блуждала глупая заискивающая улыбка, а его мужское естество, буквальным образом, рвалось мне навстречу.
– Давай мириться, подруга… ик! Не прав я… ик… был сегодня! Пустишь гостя? – и он поболтал членом из стороны в сторону, чем вызвал у меня приступ истерического хохота. Я захлопнула двери перед его носом и, по другому не назовешь, «стекла» по стене на пол на пороге. Хохотала я долго, до слез! Постепенно успокаиваясь, я слышала, как мой сосед, так же сидя на полу под дверью, что-то гундосил, пытаясь меня уговорить, звякал бокалами, выпивал, типа «за мое здоровье», «за успех…ик…предприятия», потом угомонился…
Эта эмоциональная встряска окончательно разрядила мои «батареи», и я без сил упала в кровать. Засыпая, меня внезапно посетила мысль о том, что возможно мой Алексей вот в эту минуту так же звенит бубенцами перед какой-то неизвестной мне мамзелью… Но додумывать эту мысль или расстраиваться по данному поводу сил уже не оставалось…
Наутро я встала с больной головой, как с похмелья, хотя я не позволяла себе расслабляться: хватало в салоне выхлопа и от одного неуемного выпивохи. Впереди у нас были еще два «экспедиционных» дня, два города по соседству, в последнем из которых нам был обещан банкет, куда должны были прибыть лично господин Венецианов с супругой, а также господин Максимов-со-товарищи, в общем, эшелон благодетелей… И поэтому, я решилась на немыслимый шаг: изменить план мероприятий и задержаться на полдня, ибо твердо намеревалась лично завершить одно дело…
Не дожидаясь пробуждения коллеги, я сверилась с Алисиным докладом и, предварительно позвонив и уведомив о своем визите, быстренько собрала вещички, чтобы не возвращаться в отель, и рванула по указанному адресу. Навигатор не подвел, и уже через десять минут меня поила чаем на своей пятиметровой кухоньке наша новая знакомая.
– Большущее вам спасибо, что не оставили вниманием сироту, – старушка украдкой смахнула слезинку, выкатившуюся некстати. – Я и не чаяла, что что-то путнее из этой затеи выйдет. Девонька у меня тут была, анадысь, из газеты, так это она мне насоветовала в фонду обратиться значит, а там говорят, не годишься ты нам, старая да одинокая, вот я и раскисла… Говорю, не одинокая я, сын у вас работает, а они мне, мол, в списках не значится… Как же так не значится, он же мне ваш, энтот, ключ специальный показывал, и в форме приезжал…
– А в форме чего, не запомнили?
– Так ведь это, по технической части, на телевидении вашем, на высоте антенны починяет, я ему сколько раз говорила, мол, опасно это, Жанушка, а он свое, без страховки не работаем, маманя, не переживай за меня…
Значит парень-то в Лешкином хозяйстве числился, нашим легче… Надо, что ли, подключить супруга к поискам?..
– Как Вы сказали, парнишку-то вашего зовут?
– Жаном я его назвала. Папаня-то его заезжалый был, из французского консульства… Вы не глядите, что я сейчас так выгляжу, пока на службу в ОВИР бегала, ой, как за собой следила, да и после того… Как сын к вам устроился, мне все соседки завидовали, так надо было держать марку, а вот в последнее время что-то я сплоховала, дала слабину, совсем почти из дому не выхожу, вот и одряхлела, малость…
В правду сказать, бабулька действительно в молодости была раскрасавицей: на стенах было полно фотографий, где она, пышущая энергией и завидных форм, снималась в компаниях различных представительных мужчин…
– Так я что скажу: захаживал к нам, к паспортисткам значит, мужчинка один, красавец, шибко на актера ихнего, французского, похожий, на Жана Рено, говорю… Вот и слюбились мы с ним крепко, сына прижила на старость лет… А папашку-то его наскоро обратно на родину отозвали. Так вот, в честь схожести я имечко сыну-то и выбрала. Право слово, он весь в отца уродился, как у нас говорят: и кожей, и рожей, даром, что в фильмах не снимается… Все телевидением грезил по юности, на телевидение и пристроился, только техником, правда…
– Да, вы не переживайте, найдется ваш Жанушка, вот увидите! – неблагоразумно ляпнула я. В глазах старушки промелькнула тень недоумения, ведь непосредственно про пропажу сына она мне ничего не говорила. Я резко сменила тему. – Давайте-ка, вместе в «фонду» прокатимся, авось, другой день наступил, так и все по-другому выйдет!
– Да, ну, что Вы! – старушка всплеснула руками, в уголках глаз снова влажно запоблескивало. – Стоит ли Вам беспокоиться: сказали же, не гожусь я…
– Это мы еще поглядим, кто на что годится? – подмигнула я бабульке. Собирайтесь, давайте, жду Вас в машине!
Ждала я довольно долго, полчаса почти, и, когда из подъезда вышла готовая на подвиги моя подопечная, даже сперва не узнала ее: высокая прическа (возможно парик, но весьма качественный), макияж, сумочка, туфельки, костюмчик «от кутюр» – одно слово, леди!
В глазах решительный блеск, в походке уверенность. Ни тебе понурых плеч, ни затравленного взгляда, как накануне! Я внутренне поаплодировала: вот что с человеком надежда делает, окрыляет! Съели, господин Заусенков? Наша не пропадала нигде, и сейчас свое возьмет, вот увидите!
И пока баба Аля с гордостью взирала на улицы своего города из окна моего замызганного внедорожника, я упражняла память, одновременно плетя в ней макраме под грифом «не забыть, проверить по приезду»…
В офисе нас явно не ждали, отчего засуетились и залебезили перед нами. Несмотря на раннее утро, в холле я заметила очередь порядка пяти групп посетителей, однако нас приняли без промедления. Я попросила личного присутствия при проведении процедуры оформления документов для моей спутницы. Пока она заполняла многочисленные бланки, я сидела по правую руку от девушки-служащей, наблюдая, насколько уверенным и четким, размашистым был почерк моей подопечной, по сравнению с мелкими буковками, выводимыми трясущимися неопытными ручонками принимающей стороны. Даже когда Алевтина Петровна торжественно вынула из сумочки внушительную стопочку зеленых банкнот, заботливо, по старушечьи, завернутых в клетчатый носовой платок, девушка-клерк волновалась больше, чем новоявленная вкладчица.
– Я все откладывала, что сына мне привозил, на черный день, думала, а тут такое везение…
Я, с позволения должностного лица, взяла в руки уже заполненные бланки, чтобы одним глазочком глянуть, чего такого должен был в таких объемах и подробностях сообщать фонду вкладчик. Девушка, не зная как поступить, поскольку инструкций на счет моей персоны ей не давали, не воспротивилась (хотя, наверное, должна была: хороша же тайна вклада, если кто не попадя может сунуть свой нос в заполняемые бумаги). Я сделала вид, что следую СВОЕЙ инструкции, и погрузилась в чтение.
Алевтина Петровна безо всякой задней мысли доверяла фонду чуть ли не весь свой жизненный путь: перечень мест работы и занимаемых должностей, причины увольнения, квалификационные навыки, загранпоездки, перечень лиц, могущих за нее поручиться, в случае чего, размер окладов и премий, если таковые были, и за какие заслуги; имели ли место инновационные и рационализаторские предложения, и в каких областях, участие в общественных и политических партиях, и еще многое другое, например опросник на установление социо- и психотипа, а так же некоторые категории вопросов на внимательность и сообразительность. По сути, составлялось самое настоящее досье, как на собеседовании проходящего по конкурсу на вакантное место кандидата: с таким в шпионы наниматься, не иначе… Я «завязала» очередной узелок…
Покончив с бумажной волокитой, Алевтину Петровну пригласили проследовать в дверь за спиной сотрудницы, для фотографирования и дактилоскопии (!!!). Меня же девушка-клерк в этот раз категорически отказалась пропускать вслед за клиенткой.
– Не положено! В этом пункте совершенно точно нельзя! – голос девицы был непреклонен, но в нем слышалась мольба «не спорить с установленным порядком». Я не стала раздражать служащую, и осталась сидеть в кресле, наедине со своими мыслями… Где-то в черепушке заворочался проснувшийся червячок-сомнение: что ж это такое? Добровольно-принудительная перепись пожилого населения страны на предмет лояльности, на предмет возможного для использования потенциала, на предмет чего еще? Опыта, коим может воспользоваться корпорация «Макс&MALL»? К чему такая доскональность? И права ли буду я, если начну задавать здесь такие вопросы? Пожалуй, стоит повременить до возвращения домой, и не лезть в бутылку не ко времени…
Господи! Время-то уже к полудню клонится, как же поживает мой обожающий бутылированные напитки приятель? Я набрала номер Алика, выслушала его вопли насчет «много на себя берешь» и «будешь отвечать за срыв графика», сообщила, где я, и велела тащить сюда свою похмельную задницу самостоятельно. Заезжать за ним в отель и впрямь было бы напрасной тратой времени, тем более, что я еще не поняла, закончили мы с процедурой оформления вклада или нет…
За две недели кочевой жизни я порядком подустала. Алик все вечера проводил в ресторанах отелей, в которых нас размещали, я поднималась к себе, просматривать почту, присылаемую из дома. Часто я слышала, как он возвращался к себе в номер не один, но производимый ими шум не мешал мне совершенно: когда я работала, я погружалась в дела с головой, а если мне хотелось спать, рядом со мной можно было военные баталии устраивать – сколько организму было необходимо сна, столько он неизменно получал, моя натура умела брать свое, от и до, без сдачи…
В один из таких вечеров я, поднявшись к себе, вышла на балкон, подышать свежим бризом… Главный отель города располагался вблизи одной из центральных площадей, на которой «квартировала» официальная администрация (офисы государственных ведомств и структур, профсоюзы там всякие и проч), и благодаря тому, что номера люкс занимали верхний этаж гостиницы, то вид с балкона открывался изумительный: в сгущающихся сумерках город сиял иллюминацией, пряча под ней свое унылое дневное, помятое бытовой неустроенностью и экономическими перипетиями лицо портовой девки, принарядившейся ради знакомства с родителями по случаю подвернувшегося наивного женишка… Издалека едва доносились крики чаек и проблескивали причальные огни. Маяк отсюда тоже был виден…
Наконец-то «мяукнул» ноут: я таки дождалась от Алисы подробного отчета о поисках и встрече с женщиной, сына которой мы вызвались найти. Просматривая видеоролик, я не могла отделаться от некоторого «дежа вю»: что-то очень знакомое было в ее чертах, а также в пейзажах, на фоне которых велась съемка… Я еще раз взглянула в текст сопроводительного письма. Мой Бог, так ведь я сейчас нахожусь в этом самом городе, значит мы с дочерью разминулись всего на сутки, она была здесь вчера… Я перемотала запись: вот эта бабулечка, показывает моей дочери условия в которых вынуждена существовать, не Бог весть что, но сын успел ее квартирку несколько обставить, обеспечить быт и техническое оснащение… Вот она показывает свою почту на ноутбуке, в которую письма от сына приходили почти ежедневно, а затем иссякли, вот ее крупный план… Стоп! Я поняла, где видела это лицо!
Сегодня в офисе возник небольшой инцидент: мы немного отвлеклись от наблюдения в режиме нон-стоп, за разговорами с управляющим филиалом не заметили возникшую суматоху на экране, пока охранник не привлек наше внимание. Девочка-служащая в растерянности смотрела прямо в камеру, не зная как себя вести. Посетительница, сидящая перед ней заливалась слезами, уткнувшись в платок. Я распорядилась немедленно оказать женщине помощь, сопроводить в комнату отдыха для посетителей, и попросила перемотать запись.
Оказывается, женщине отказывали в принятии средств на вклад, по причине отсутствия у нее близких родственников, которые приняли бы на себя кредитные обязательства. Я в недоумении уставилась на Алика. Он сегодня был не в лучшей форме после вчерашних возлияний, хмуро досмотрел запись и изрек:
– В действиях сотрудницы нет ни малейших нарушений, все полностью согласно инструкции. А что ты хочешь, – взвился он, в ответ на мой молчаливый укор во взгляде. – Мы тут им не богадельня, не можем и не обязаны облагодетельство-вы-вать абсолютно всех желающих! Знаешь, какой процент отказов в кредитах по статистике, взять любой государственный банк? А ведь у них риски гораздо ниже, проценты по кредиту выше, гарантий они требуют больше, – чем мы хуже? Почему мы обязаны быть безотказными? Не выйдет, милочка, у нас тоже есть свои риски, и вот этот – один из основных!
– Одиночество? Это, по-твоему, наш основной риск? Да, что ты знаешь об одиночестве: это люди, которым помощь нужна в гораздо большей степени, и которые, протяни ты им руку помощи, горой за тебя встанут! И их количество в разы больше, чем пенсионеров, чьи семьи еще находятся рядом с ними! Я сегодня же доложу руководству о недоработанности проекта. Знаешь, если хоть один индивид когда-нибудь услышит от системы, что он недостоин ее, значит, система недостойна сама себя, запомни это, теоретик ты мой! Вот так! Где у вас расположена комната отдыха, хочу лично пообщаться с этой уважаемой женщиной.
Меня проводили на первый этаж, но посетительницы уже там не было. Я немедленно выхлопотала себе сеанс связи с «Максимой» и позвонила, через голову Венецианова, напрямую Максимову. Тот сухо выслушал меня, выразил недоумение по поводу столь странной инструкции, принятой к исполнению пенсионным фондом, пообещал немедленно лично связаться с Венециановым, а на словах велел передать свое распоряжение Заусенкову: срочно опубликовать в банковской корпоративной сети дополнения к инструкциям на случай обращения одиноких пенсионеров, принимая от них вклады без ограничений, но по ставке двадцать пять процентов годовых, при этом с обязательными ежемесячными выплатами на карту. Пообещал со своей стороны субсидирование «Максималь-банку» из городской казны.
Довольная своей маленькой победой, я изложила распоряжение высшего начальства господину «я все хорошо придумал». Надо было видеть его, и без того зеленое, лицо, когда оно покрылось пятнами, на глазах менявшими цвета в диапазоне от багрово-пурпурных до трупно-синюшных и обратно… Я злорадно подумала, что все-таки чертовски приятно иметь тайного воздыхателя с такими «длинными руками»!
Как бы там ни было, а, благодаря влиятельности поклонника, я этой конкретной женщине сумела помочь, и надеялась, что не только ей одной…
Так вот, это она сейчас смотрела на меня с экрана, и была одета во все то же, в чем на следующий день отправилась в офис пенсионного фонда. Только лицо ее не было раскрасневшимся от слез, и в глазах светилась надежда. Алевтина Петровна Кряжина. Так ее звали…
От размышлений над судьбой этой женщины меня отвлек странный звук. Словно кто-то скребся в дверь, разделяющую номера-люкс, которые занимали мы с моим компаньоном. Дверь была двойная: если бы я хотела заглянуть в гости к соседу, со своей стороны я могла бы воспользоваться ключом, но ко второй двери подошел бы только его ключ, поэтому пришлось бы стучаться. Так вот сейчас с его стороны в мою дверь явно кто-то царапался…
Я прислушалась. В номере Алика было непривычно тихо. Но нет, мне не показалось: странный звук повторился. Я подошла к двери на цыпочках, прильнула к ней ухом: слышно было, как с той стороны кто-то сосредоточенно пыхтит, потом послышалось какое-то звякание и приглушенное бормотание…
Я решительно распахнула двери. На пороге стоял абсолютно пьяный и абсолютно ГОЛЫЙ Заусенков: в одной руке он держал открытую бутылку шампанского, в другой два высоких бокала. На лице его блуждала глупая заискивающая улыбка, а его мужское естество, буквальным образом, рвалось мне навстречу.
– Давай мириться, подруга… ик! Не прав я… ик… был сегодня! Пустишь гостя? – и он поболтал членом из стороны в сторону, чем вызвал у меня приступ истерического хохота. Я захлопнула двери перед его носом и, по другому не назовешь, «стекла» по стене на пол на пороге. Хохотала я долго, до слез! Постепенно успокаиваясь, я слышала, как мой сосед, так же сидя на полу под дверью, что-то гундосил, пытаясь меня уговорить, звякал бокалами, выпивал, типа «за мое здоровье», «за успех…ик…предприятия», потом угомонился…
Эта эмоциональная встряска окончательно разрядила мои «батареи», и я без сил упала в кровать. Засыпая, меня внезапно посетила мысль о том, что возможно мой Алексей вот в эту минуту так же звенит бубенцами перед какой-то неизвестной мне мамзелью… Но додумывать эту мысль или расстраиваться по данному поводу сил уже не оставалось…
Наутро я встала с больной головой, как с похмелья, хотя я не позволяла себе расслабляться: хватало в салоне выхлопа и от одного неуемного выпивохи. Впереди у нас были еще два «экспедиционных» дня, два города по соседству, в последнем из которых нам был обещан банкет, куда должны были прибыть лично господин Венецианов с супругой, а также господин Максимов-со-товарищи, в общем, эшелон благодетелей… И поэтому, я решилась на немыслимый шаг: изменить план мероприятий и задержаться на полдня, ибо твердо намеревалась лично завершить одно дело…
Не дожидаясь пробуждения коллеги, я сверилась с Алисиным докладом и, предварительно позвонив и уведомив о своем визите, быстренько собрала вещички, чтобы не возвращаться в отель, и рванула по указанному адресу. Навигатор не подвел, и уже через десять минут меня поила чаем на своей пятиметровой кухоньке наша новая знакомая.
– Большущее вам спасибо, что не оставили вниманием сироту, – старушка украдкой смахнула слезинку, выкатившуюся некстати. – Я и не чаяла, что что-то путнее из этой затеи выйдет. Девонька у меня тут была, анадысь, из газеты, так это она мне насоветовала в фонду обратиться значит, а там говорят, не годишься ты нам, старая да одинокая, вот я и раскисла… Говорю, не одинокая я, сын у вас работает, а они мне, мол, в списках не значится… Как же так не значится, он же мне ваш, энтот, ключ специальный показывал, и в форме приезжал…
– А в форме чего, не запомнили?
– Так ведь это, по технической части, на телевидении вашем, на высоте антенны починяет, я ему сколько раз говорила, мол, опасно это, Жанушка, а он свое, без страховки не работаем, маманя, не переживай за меня…
Значит парень-то в Лешкином хозяйстве числился, нашим легче… Надо, что ли, подключить супруга к поискам?..
– Как Вы сказали, парнишку-то вашего зовут?
– Жаном я его назвала. Папаня-то его заезжалый был, из французского консульства… Вы не глядите, что я сейчас так выгляжу, пока на службу в ОВИР бегала, ой, как за собой следила, да и после того… Как сын к вам устроился, мне все соседки завидовали, так надо было держать марку, а вот в последнее время что-то я сплоховала, дала слабину, совсем почти из дому не выхожу, вот и одряхлела, малость…
В правду сказать, бабулька действительно в молодости была раскрасавицей: на стенах было полно фотографий, где она, пышущая энергией и завидных форм, снималась в компаниях различных представительных мужчин…
– Так я что скажу: захаживал к нам, к паспортисткам значит, мужчинка один, красавец, шибко на актера ихнего, французского, похожий, на Жана Рено, говорю… Вот и слюбились мы с ним крепко, сына прижила на старость лет… А папашку-то его наскоро обратно на родину отозвали. Так вот, в честь схожести я имечко сыну-то и выбрала. Право слово, он весь в отца уродился, как у нас говорят: и кожей, и рожей, даром, что в фильмах не снимается… Все телевидением грезил по юности, на телевидение и пристроился, только техником, правда…
– Да, вы не переживайте, найдется ваш Жанушка, вот увидите! – неблагоразумно ляпнула я. В глазах старушки промелькнула тень недоумения, ведь непосредственно про пропажу сына она мне ничего не говорила. Я резко сменила тему. – Давайте-ка, вместе в «фонду» прокатимся, авось, другой день наступил, так и все по-другому выйдет!
– Да, ну, что Вы! – старушка всплеснула руками, в уголках глаз снова влажно запоблескивало. – Стоит ли Вам беспокоиться: сказали же, не гожусь я…
– Это мы еще поглядим, кто на что годится? – подмигнула я бабульке. Собирайтесь, давайте, жду Вас в машине!
Ждала я довольно долго, полчаса почти, и, когда из подъезда вышла готовая на подвиги моя подопечная, даже сперва не узнала ее: высокая прическа (возможно парик, но весьма качественный), макияж, сумочка, туфельки, костюмчик «от кутюр» – одно слово, леди!
В глазах решительный блеск, в походке уверенность. Ни тебе понурых плеч, ни затравленного взгляда, как накануне! Я внутренне поаплодировала: вот что с человеком надежда делает, окрыляет! Съели, господин Заусенков? Наша не пропадала нигде, и сейчас свое возьмет, вот увидите!
И пока баба Аля с гордостью взирала на улицы своего города из окна моего замызганного внедорожника, я упражняла память, одновременно плетя в ней макраме под грифом «не забыть, проверить по приезду»…
В офисе нас явно не ждали, отчего засуетились и залебезили перед нами. Несмотря на раннее утро, в холле я заметила очередь порядка пяти групп посетителей, однако нас приняли без промедления. Я попросила личного присутствия при проведении процедуры оформления документов для моей спутницы. Пока она заполняла многочисленные бланки, я сидела по правую руку от девушки-служащей, наблюдая, насколько уверенным и четким, размашистым был почерк моей подопечной, по сравнению с мелкими буковками, выводимыми трясущимися неопытными ручонками принимающей стороны. Даже когда Алевтина Петровна торжественно вынула из сумочки внушительную стопочку зеленых банкнот, заботливо, по старушечьи, завернутых в клетчатый носовой платок, девушка-клерк волновалась больше, чем новоявленная вкладчица.
– Я все откладывала, что сына мне привозил, на черный день, думала, а тут такое везение…
Я, с позволения должностного лица, взяла в руки уже заполненные бланки, чтобы одним глазочком глянуть, чего такого должен был в таких объемах и подробностях сообщать фонду вкладчик. Девушка, не зная как поступить, поскольку инструкций на счет моей персоны ей не давали, не воспротивилась (хотя, наверное, должна была: хороша же тайна вклада, если кто не попадя может сунуть свой нос в заполняемые бумаги). Я сделала вид, что следую СВОЕЙ инструкции, и погрузилась в чтение.
Алевтина Петровна безо всякой задней мысли доверяла фонду чуть ли не весь свой жизненный путь: перечень мест работы и занимаемых должностей, причины увольнения, квалификационные навыки, загранпоездки, перечень лиц, могущих за нее поручиться, в случае чего, размер окладов и премий, если таковые были, и за какие заслуги; имели ли место инновационные и рационализаторские предложения, и в каких областях, участие в общественных и политических партиях, и еще многое другое, например опросник на установление социо- и психотипа, а так же некоторые категории вопросов на внимательность и сообразительность. По сути, составлялось самое настоящее досье, как на собеседовании проходящего по конкурсу на вакантное место кандидата: с таким в шпионы наниматься, не иначе… Я «завязала» очередной узелок…
Покончив с бумажной волокитой, Алевтину Петровну пригласили проследовать в дверь за спиной сотрудницы, для фотографирования и дактилоскопии (!!!). Меня же девушка-клерк в этот раз категорически отказалась пропускать вслед за клиенткой.
– Не положено! В этом пункте совершенно точно нельзя! – голос девицы был непреклонен, но в нем слышалась мольба «не спорить с установленным порядком». Я не стала раздражать служащую, и осталась сидеть в кресле, наедине со своими мыслями… Где-то в черепушке заворочался проснувшийся червячок-сомнение: что ж это такое? Добровольно-принудительная перепись пожилого населения страны на предмет лояльности, на предмет возможного для использования потенциала, на предмет чего еще? Опыта, коим может воспользоваться корпорация «Макс&MALL»? К чему такая доскональность? И права ли буду я, если начну задавать здесь такие вопросы? Пожалуй, стоит повременить до возвращения домой, и не лезть в бутылку не ко времени…
Господи! Время-то уже к полудню клонится, как же поживает мой обожающий бутылированные напитки приятель? Я набрала номер Алика, выслушала его вопли насчет «много на себя берешь» и «будешь отвечать за срыв графика», сообщила, где я, и велела тащить сюда свою похмельную задницу самостоятельно. Заезжать за ним в отель и впрямь было бы напрасной тратой времени, тем более, что я еще не поняла, закончили мы с процедурой оформления вклада или нет…
... продолжение следует.
Рейтинг: 0
364 просмотра
Комментарии (0)
Нет комментариев. Ваш будет первым!
