Куда уходит белая кошка. Роман, фантастика. Глава 9 (заключительная)

21 марта 2016 - Владимир Дылевский

          Само время сошло на нет, и прекратило своё существование…
          Исчезло понимание, текущий ли это год или какой-либо из предыдущих. Можно было совершенно точно сказать лишь одно: два часа ночи. Возможно, апрель. Этот капризный месяц выдавали скудные островки грязного льда, омываемого ленивым дождём. Рядом с трамвайными мокрыми рельсами пребывали две непонятные мужские фигуры.
          – Когда начинает казаться, что растратил склонность к авантюрам, снова появляешься ты, – тираду можно было бы назвать довольным ворчанием человека в возрасте. Именно «в возрасте», а не пожилого, что порой определяется состояние души: достоинством, волей, «внутренним стержнем». Говоривший наклонил голову, избавляясь от воды на шляпных полях. Чёрный его старомодный плащ мокро поблёскивали под слабеньким светом ночных фонарей. Одеждой своей он, похоже, очень гордился: «Это плащ, нормальной длины, плотный, основательный, создающий форму и подчёркивающий содержание. Не то, что ваши нынешние мешковаты куцые курточки выше колен, воплощение безликости » – Ты бы посмеялся, если бы узнал, что новую дачу я присмотрел   там, где проходило эпохальное сражение при суховских теплицах?
          – Интересный выбор, Тимофей Арнольдович. А что случилось со старой?
          – Каким-то чудом вспомнили, наконец, никому ненужный клочок земли. Все постройки снесли и раскатали бульдозером. Нет, я ни о чём не жалею. Там было всё какое-то затхлое, отмирающее. Не хочу равняться под эту песню. На новом месте светлее и свежее. Скоро сам всё увидишь. А может быть и не скоро. Транспорта, насколько я понимаю, не предвидится. Давай-ка прогуляемся пешим ходом. За час добредём. Жаловаться не привык, не люблю. Мне всё нравится: ненастье и твои шпионски страсти. Хочешь спасти даму сердца?
          – Не совсем… То есть, даму сердца в перспективе. Наверное… – Олег Васильев приподнял съехавший на глаза капюшон.
          – Так… Не совсем понятно, но продолжай. Я уже многое видел и слышал. Но старого скептика сбить с панталыку непросто.   Холодный весенний дождик тоже способствует: освежает лицо и разгоняет сумасшествие с отдельными психозами.
          – Я не знаю, откуда она – дама сердца... Начинаю потихонечку разбираться в ихней науке. Даже у Ольги Липпе есть своё место, последовательность, хоть какое-то прошлое. А моя блондинка совсем выпадает из общей картины. Раз – и появилась. Извините, хоть вы и согласны принимать всё на веру, но называть вещи своими именами, я всё же стесняюсь.
          – Тогда попробую я: принцесса из Камелота, альфа-женщина из «блюдечка»?
          – Приблизительно… Она появилась и противопоставила себя Ольге Липпе, но как-то робко и неуверенно.
          – И бизнесменша убила её?
          – Да. Я видел сон… Но это не просто так, от глупости…
          – Всё нормально, я верю тебе.
          – Мне придётся расслоить время. Другого пути я не вижу. Даже они этого не делали, так что нет никакой уверенности в окончании. Вариант первый: всё идёт своим путём. Как во сне: Липпе пробирается в больницу и подкладывает вместо физраствора для капельниц какую-то отраву. Таинственная незнакомка умирает…
          – Ты слишком рискуешь, парень.
          – Верно. Бизнесменша умна и коварна. Чтобы обвести её вокруг пальца всё должно быть не понарошку. Когда запись событий моей благодетельницы закончится, я возвращаюсь назад: до появления Ольги Липпе в больнице. Это очень важно, чтобы первая ветка событий отработалась до конца. Иначе при любом воздействии на прошлое она изменится. Начиная с этого момента, я проникаю туда с помощью ключа. Следом за Липпе попадаю в больницу и краду её отраву из процедурного кабинета. Передаю незнакомке дальнейшие инструкции. Появляется вторая ветка событий.
          – Кажется, начинаю понимать. У Ольги Липпе шарики за ролики заходят. Она теряется…
          – Вот именно. Меня по-прежнему никто не принимает всерьёз. Для них я просто истукан, которого можно задвинуть. И поэтому полноценный учёт по мне не ведётся. Действие третье: отматываю ещё немножко назад и предотвращаю заболевание, если так можно выразиться. Блондинка моя в больницу не попадает. Смертоубийства не происходит. На сайте основного работодателя   к тому времени должны появиться наблюдатели Ольги. Я захожу и оставляю заурядное сообщение: получил, мол, задание, согласно которому должен присутствовать в одном безлюдном местечке. Это будет ловушкой. Слишком заманчиво. Клюнуть она должна. Ей же незачем меня боятся – для неё я просто мишень.
          – Что потребуется от меня?
          – Умелые ребята, которые тюкнут нас обоих по башке, но не расколют при этом череп. Вырубят. Это необходимо, чтобы Липпе не успела меня или кого-либо ещё «околдовать». Меня приведут в чувство, а её свяжут и утащат в подвал. Дадут успокоительного для подстраховки.
          – Ребят я найду. Медикаменты тоже не проблема. Вкатят ей нейролептик, мало не покажется…
          – Не знаю, что это такое, но надо быть осторожными. Никто не должен умереть. В подвале с ней займётся экзорцист, который избавит её от нечистой силы. Думаю, что «злого духа» в неё нечаянно вселила ворожея с Уссурийска. Ольга должна проснуться Елизаветой Липпе. Бедняжка ведь ни в чём не виновата. Останется лишь упрятать её в надёжное место – подальше от бесов и кавказкой вендетты.
          – Где же найти такое место?
          – В параллельных мирах. Там она сможет начать новую жизнь. От смертельного недуга демон, как видно, её излечил.
          – Да-с… Сильно напоминает какой-то дикий салат, в который шинковали всё подряд: капусту, землянику, картошку, хрен, груши. Поливали тосолом и жарили на костре. Если человече просит чтоб ему вдарили по глобусу, то путь к сердцу мужчины лежит через тридевятое царство… Не знаю, право. Ты не похож на экстремала. По глазам вижу, что до смертушки хочется на диван, и ты бы зарыл любого, заслонившего сей вожделенный предмет. Но ведь что-то мешает, а? Непостижимая у тебя натура, как навороченный механизм без назначения. Ей-богу, однажды брошу свой бизнес и засяду за философские трактаты. Попытаюсь усвоить логику Василисы Премудрой, которая отсиживалась в лягушачьей шкуре и отлынивала от исполнения супружеских обязанностей. Когда её вывели на чистую воду, не только из болота, она сорвалась к Кощею Бессмертному. Бог с ними, извращенцами. Понять бы парнишку, которого помчался в дальние дали. Бить старика по яйцу и выколачивать из него иголку… Нельзя ли что-нибудь попроще? Подцепить девчонку на дискотеке или на каких-нибудь курсах. Или это уже будет не принцесса? А, вообще-то, ты молодец. Таких уже практически и не осталось на белом свете. Сюда, пожалуйста. Здесь гравийка и грязи почти нет. Иначе гулять нам до рассвета.
Они свернули на неуютную дорогу, ведущую через прошлогодний бурьян. Где-то за брошенными заводскими корпусами «Химволокна» исходили лучи от теплиц, в свете которых словно кусочек застрявшей в тучах экзотической зари пламенел участок неба.
          – Не хотел, Тимофей Арнольдович. Меня нашли и лишили дивана.
          – А кто нашкодничал с часами? Не ты ли? Я тоже в детстве частенько этим грешил – разбирал, собирал, растягивал пружинки. Иногда получал подзатыльники. Но ты оттопырился до небес. У меня так никогда не получится. Твой план окончательный и обжалованию не подлежит?
          – Не знаю даже, будете ли вы помнить наш разговор или мне каждый раз придётся объяснять всё заново, – Олег печально улыбнулся.
          – Это ты про всякие разные ветки времени? Возможно, придётся забыть обо всём? Жаль. Чудесная была ночь. А, впрочем, придут другие мои «я» и выслушают всё сначала. Что ж, добредём до места и приступим…

Первая линия

          Не взирая на новизну больничных корпусов, стена, видневшаяся из окон травматологии, изяществом не блистала. Штукатурка на ней местами обвалилась, обнажив потемневшую кирпичную кладку.
          У входа в санпропускник прохаживалась статная дама в непроницаемых солнцезащитных очках и чёрной неброской кофточке. Время от времени с бесстрастным выражением лица извлекала из сумочки смартфон, как будто читала назойливые служебные сообщения. На самом деле просматривала график, постепенно сдвигая его влево прикосновением к экрану. В какой-то момент, она прервала его движение, быстро и решительно прошла в распахнутую дверь.
          Вероятно, посетительница каким-то образом поймала один из редких моментов, когда постоянно суетившиеся медички куда-то отлучились, оставив без надзора буквально на 2-3 минуты проходной кабинет. Этого оказалось достаточно, чтобы тихо и незаметно проскользнуть в коридор и сразу же свернуть на лестницу.
          Вынув из пакета белый халат, дама быстро накинула его на плечи и остановилась на лестничной площадке. Там она вновь заглянула в смартфон, ожидая. Мерцающая линия на экране вскинулась, обозначив остроконечный пик. Одновременно с этим графическим изломом на верхнем этаже послышалась твёрдая поступь множества ног. Зазвучали голоса с хозяйскими интонациями. Они приближались. Из невнятной смеси слов вместе со сквозняком на лестницу просочились отдельные фразы.
          – … пятая палата. Убрать новокаин? непереносимость…
          – … Из третьей двоих на выписку, Старкову на рентген. УЗИ положите в мою папку, после обеда я на лекциях…
          – Какая у Толмачёва диета? ФГДС проводили на прошлой неделе. Желудок как у крокодила. Не надо, Алина Григорьевна. Зачем? Больше не жалуется? Вот и оставьте общий…
          – У нас по расписанию кварцевание, так что сходить мы успеем…
          Шаги отдалились, голоса затихли. Пик на экране спал, выровнялся. Выждав какие-то секунды, дама сняла очки, быстро поднялась по лестнице и бесшумно, как тень проникла в процедурный кабинет. Не обращая внимания на бактерицидные лампы, остановилась у столика с медикаментами. Подменила ампулы в одной из коробок и, как бы требую тишины, прислонила палец к губам. Бесцветные глаза её неподвижно смотрели в окно, куда-то вдаль, поверх клёнов. После чего она так же тихо проследовала в обратном порядке, даже не коснувшись двери.
          На улице она стянула больничные бахилы и бросила их в урну. Не останавливаясь, заскочили в подъехавшее такси, которое выкатилось на шоссе и исчезло за серой «шайбой» губернского рынка.
Всё это могло бы быть незаурядным, но с той же долей и невероятным событием: за время пребывания в одном из самых оживлённых стационаров города среди бела дня неведомая посетительница никому не попалась на глаза.
          Приблизительно через пять-семь минут в процедурный кабинет вошла медсестра. Взяв одну из ампул из коробки, она влила её содержимое в бутыль…
Придвинув штатив к левой кровати у окна, она положила ладонь на локоть молодой женщины, лежащей лицом к стене.
          – Вот мы, какие хитренькие: уже спим. А про капельницу совсем забыли? Та-ак готовим ручку. Работаем кулачком. Зажимаем. Хорошо. Вены у нас замечательные, дай Бог всем такие же. Как самочувствие? Голова не кружится?
          Женщина в ответ улыбнулась и отрицательно качнула головой.
          – Ну, вот и славно. Это уже шестая? Осталось всего четыре.
          Медсестра подкрутила регулятор и вышла из палаты. Пациентка взяла лежащую у изголовья книжку с репродукциями Ван Дейка и открыла её на закладке. Внезапно сонно-благодушное выражение исчезло с её красивого лица. Расширенные глаза наполнились ужасом и изумлением. Она выдернула иглу из вены, резко приподнялась на локте и выхватила из-под подушки сумочку. Столь же внезапно она замерла, словно передумала и уронила голову на подушку, остановив последний взгляд на медленно падающих в прозрачном мешочке каплях.
          В палате воцарилась тишина. До начала жутковатой суеты после идеального убийства оставалось двадцать две минуты, сорок три секунды…

Вторая линия

          Неизвестная посетительница в белом халате стояла на лестничной площадке, всматриваясь в экран смартфона. В светящемся окошке двигалась ломаная линяя, отдалённо напоминающая график биржевых торгов. Никто из малосведущих людей не усомнился бы, что дама всё свободное время посвящает трейдерству и паузах между прочими делами торгует на бирже. Если бы не одна странность: кривая вела себя как осциллограмма, отражающая любые происходящие поблизости изменения. По коридору проследовала группа медиков, обсуждавших повседневные вопросы, и все всплески и пики на экране резко упали вниз.
          Оторвавшись на секунды, дама стёрла с брюк высохшее грязевое пятнышко и поднялась на одну ступеньку. Глянув на экран, она брезгливо покривилась. Линия поднялась выше нулевой отметки, держала уровень и снова падала, образую серию «плато». Тихим певучим голосом посетительница выдала энергичную тираду с умеренной женской бранью, из которой многое было неясно. Ругала программиста, которому отвалила кучу денег, а так же земную технику, под которую приспособила конвертор вероятностей, вставив его вместо второй simm карты в «какое-то вонючее корыто».
          В действительности, техника работала безупречно, и программист с поставленной задачей справился блестяще, с учётом того, что о предназначение данного продукта не имел ни малейшего представления. Что могли означать усечённые пики? Времени на размышления не оставалось – дорога была каждая секунда. Нужно было решать: идти до конца или возвращаться назад. После секундных колебаний посетительница выбрала первое.
          В коридоре травматологии было тихо и безлюдно за одним маленьким исключением: Рядом со столиком дежурной медсестры на корточках сидел парень, сосредоточенно изучающий протянутую по плинтусу телефонную «лапшу».
           Всецело поглощённый своей работой, он вполне мог являться источником помех на экране. Возможный свидетель, который мог обернуться. Но если бы даже он сделал это, то не увидел бы ничего интересного кроме повседневных женских брюк и белого халата – ничего особенного, что могла бы зафиксировать отвлечённое на телефонные работы внимание.
          Дама подменила ампулы. Никем не замеченная выскочила на лестницу. Когда звук шагов затих, Олег Васильев поднялся и бросился в процедурный кабинет. Забрав коробку с поддельным лекарством, положил на её место другую. В коридоре он столкнулся с процедурной медсестрой.
          – Это ещё что за явление?! Кто вас сюда впустил без бахил, в верхней одежде?! Часы посещения знаете?
          – Извините ради Бога, я на секундочку. Уезжаю, очень спешу… Передайте, пожалуйста, Костромской из пятой палаты. – Олег подхватил стоящий у стены полиэтиленовый пакет и протянул его медсестре.
          – Вы что-то напутали, молодой человек. В нашем отделении таких нет.
Васильев достал из нагрудного кармана фотографию.
          – А-ха… Костромская, вы говорите? Которую сбила машина?
          – Да вы что! А я ничего об этом не знал. Как она?
          – Обошлось без переломов. Сильные ушибы и потеря памяти. Но все шансы на восстановление есть. Не могли бы вы дать некоторые сведения?
          – Да, конечно. Костромская Яна Георгиевна. 34 года. К сожалению, больше ничего не знаю. Недавно познакомились.
          – Что ж, спасибо и на этом, – разочарованно протянула медсестра. –   Как вас представить?
          – Недавний знакомый. Скажите, что я обязательно позвоню.
          – Хорошо, я передам…
          Пациентка приняла пакет с озадаченным видом, что, впрочем, было вполне естественным для человека потерявшего память.

          – Сначала капельница, – решительно возразила медсестра. – Потом посмотрите, не торопясь. Он от вас никуда не денется.
          – От кого? – полюбопытствовала Оола, поправляя густые белые волосы.
          – Довольно приятный молодой человек. Назвался недавним знакомым. Сказал, что уезжает, обещал позвонить. Та-ак готовим ручку. Работаем кулачком. Зажимаем. Хорошо. Вены у нас замечательные, дай Бог всем такие же. Как самочувствие? Голова не кружится?
          Оола в ответ улыбнулась и отрицательно качнула головой.
          – Ну, вот и славно. Это уже шестая? Ещё четыре – и всё. Костромская Яна Георгиевна – ни о чём не говорит?
          – Нет.
          – Ну, ничего страшного. По крайней мере, молодой человек утверждает, что это ваше имя. Уже неплохо.
          Медсестра подкрутила рубчатое колёсико, умерив скорость падения капель, и вышла из палаты. Оола потрогала обложку книги с репродукциями Ван Дейка и отодвинула её в сторону. После того как её увезли на «скорой», от неё потребовали кое-какие сведения. Ретонка их дать не могла, хотя бы потому, что большая часть из них отсутствовала. В тот момент казалось, что симуляция амнезии – совсем неплохая идея.
          Но она действительно не помнила обстоятельств своего появления на этой планете. Теперь нашёлся человек, уверяющий, что знаком с ней. Это одновременно тревожило и вселяло надежду. Может, её просто отпустят и не станут копаться в прошлом, при условии, что «недавний знакомый» захочет поручиться за неё.
          Шок от удара при пересечении Кузнецкого проспекта оставил глубокий след: стоило закрыть глаза, она видела лицо сидящего за рулём субъекта – сосредоточенно-озлобленное, с гадким прищуром. Единственный оставшийся в живых подручный Ольги Липпе? На дикой планете подобный план осуществить не сложно. Откуда ей это известно, если она не помнит предысторию?
          Пакет содержал в себе символические знаки внимания: отборные яблоки и мандарины, а ещё весьма солидную коробку конфет. В одном месте упаковка была аккуратно надрезана. Внутри, на конфетах лежала сложенная вчетверо записка на двух листах:
          Здравствуй, прекраснейшая моя защитница и покровительница! Жаль, что не знаю имени. О многом приходится сожалеть. О том, что не могу заглянуть в твои глаза… Читала ли ты первое моё послание, и твоё внезапное появление – отклик на него? А может, оно и к лучшему, что ничего о тебе не знаю. Порой неведение – лучшая защита. Перейду сразу к главному. На днях случайно увидел объявление: пропала без вести Яна Георгиевна Костромская. Приблизительно четыре месяца назад села в поезд, следующий до Владивостока. В конечный пункт назначения не прибыла. Внешне она очень похожа на тебя. Просмотрел её «линию жизни». Она совпадает с железнодорожным маршрутом, теряется в Читинской области недалеко от границы с Монголией. Если я верно толкую ваши графики, исчезновение линии означает быструю внезапную смерть. Но тело не обнаружено, она просто исчезла из вагона. Дело рук нашей общей знакомой? Гадать на эту тему бессмысленно… Мне так же удалось выяснить адрес, по которому она проживала: ул. Терешковой дом 27 квартира 37. Никого из родни у женщины в нашем городе нет, потому, как переехала она из Владивостока приблизительно год назад. Грешно было бы радоваться подобным обстоятельствам, но есть шанс получить неплохую легенду. Особенно, если представить, что периоды амнезии у тебя случались и раньше, независимо от недавней аварии. Ты вполне могла в беспамятстве сойти на какой-нибудь промежуточной станции. Потерей памяти можно объяснить очень многие вещи: не узнавание коллег и соседей, забытые профессиональные навыки. В подробности никто не полезет. Ты не преступница, и расследовать здесь нечего. В подвале одного из соседних домов живут брошенные кошки. Тебе нужно разыскать белую кошку, которая отзывается на имя Миледи, и взять к себе домой. Перед тем, как уходить (чувствую, что придётся), оставь ей как можно больше корма и воды. Всякое может произойти… Напиши самой себе памятку и приложи к ней мои инструкции, которые я написал на втором листе. Ну, вот и всё… вроде бы. Береги себя.
Олег.
          «Кто этот землянин, которому я по его словам покровительствовала? Возможно, именно тот, кто мне нужен. И кто из нас кого защищает…»
          Она сходу погрузилась в круговерть событий, значение которых понимала довольно смутно. Ей указали готовый путь. Большая часть написанного на втором листе касалось быта. Первым делом ей необходимо погасить долги по квартплате за четыре месяца. Вторым пунктом значилось: поиск вакансии и самообучение. И ни слова, ни полслова об основной цели пребывания на Земле…
          После выписки из стационара прошла неделя, когда Оола неожиданно столкнулась с Олегом Васильевым. Случайная встреча во дворе озадачила её. Совершенно определённо он являлся объектом пересечения, но это был НЕ ТОТ Васильев, который приносил передачу в больницу. Человек в тёмно-коричневой ветровке с белой кошкой на руках казался более молодым, легкомысленным и незрелым. Не мог он быть автором послания в коробке с конфетами, выдержанного в твёрдом уверенном стиле. Кроме того, что-то подсказывало: этот человек её видит впервые, а не делает вид, что они не знакомы.
          – Киса, пойдёшь ко мне?
          – Притягательная зверюшка, не правда ли? – чтобы понять, что её тревожит, Оола подошла поближе и решила начать разговор. Осторожно, кончиками пальцев она провела по кошачьей мордочке.
          – Мне они нравятся, – ответил Олег. – Только вчера почувствовал это.
Кошка потянулась навстречу ласковому прикосновению и блаженно зажмурилась.
          – Взгляд-то какой. Как у человека. Я любила наблюдать за ними. У каждой свой неповторимый характер, свои капризы. Своя загадка.
          – У каждой из них свои вкусы, – добавил Олег, – Знать бы, что больше по душе вот этой вот, Миледи.
          – Миледи, – повторила ритонка. Уж не та ли это Миледи, которая упоминалась в записке? В памяти неясно проступили фрагменты тихого счастья: кошка дремала на коленях. Сквозь бело-розовые лепестки цветов проникали лучи утреннего солнца…   – Странные воспоминания… Я тебя знала, моя хорошая? Чудесное ты получила имя, хотя и немножко грустное. До скорой встречи, Миледи, девочка моя. А вам – удачи! И до встречи…
          Скрупулезно выполняя инструкции больничного послания, Оола занималась обустройством быта. Застывшее состояние беглянки не давало покоя, давило изнутри, требовало немедленно скрыться и что-нибудь предпринять. Вместо этого она преспокойно выполняла служебные обязанности в дилерской фирме «Экспресс», занимаясь бессмысленным накоплением денежных знаков, которые складывала в комоде. Словно мостила дорожку для кого-то другого…
          Ольга Липпе отсутствовала, но даже грубо состряпанная вероятность указывала на её возвращение в самое ближайшее время. Олега следовало предупредить – неявно, осторожно. Можно было отправить проекцию, но вся необходимая оснастка отсутствовала. Словно во сне, в котором внезапно исчезает одежда, ретонка вдруг осознала, что у неё абсолютно ничего нет – ни проектора, ни анализатора. Она не помнила, где находится её личный корабль и как призвать её к себе.
          Остался лишь один из ключей в виде серьги. Другой куда-то исчез – возможно, потерялся на дорожке после встречи с Васильевым. Единственно, что удалось обнаружить: страничку на «Одноклассниках». Воспользовавшись ключом, Оола влезла в структуру сайта и встроила послание в сюрприз «несуществующая страница»:
          «Елена желает общения с вами. Поскольку, вы отбываете послезавтра вечером, она хочет побеседовать прямо сейчас»
          Больше всего это походило на глупую, продиктованную отчаянием, выходку. Но приглушило на какое-то время ощущение собственной бесполезности.
         Ночью Оола забрала кошку к себе домой. Накормленная и обласканная Миледи заскочила на кровать и, положив лапу на плечо, обнюхала волосы и легла, прижавшись к спине.
          – Ты привычек не меняешь, Наташка, – произнесла Оола сонным голосом, вздрогнула и приподняла голову.
          Она была первой хозяйкой этой кошки, а сегодня стала второй… Чепуха какая-то. Больно и непонятно… Подоконник был залит молочным лунным сиянием. В какой-то иной жизни белая кошка Наташка слизывала с усов сметану, а потом дремала у неё на коленях. На подоконнике в лучах утреннего солнца стояли в вазе цветы с бело-розовыми лепестками.

Она почувствовала, что очень хорошо знакома с цветами и влюблена в эту землю с ромашковыми коврами. А ночами над головой сияли далёкие незнакомые звёзды, которые никуда не звали. Зачем ей гонка за какой-то Суубой и непонятные своим предназначением графики? Всё это чуждое, равнодушное, как больничные стены.
А что же своё, родное? Пить ледяную воду из старого колодца и бежать босиком по кромке уссурийского леса среди кустиков резеды. Почему-то последнее вызывало острую ностальгию. Наверное, это был самый счастливый день в её жизни, когда хотелось объять необъятное, вдохнуть весь воздух ароматного поля и никогда не останавливаться.

          «Завтра же выеду за город. Взойду на какую-нибудь высотку, скину туфли и буду мчаться по склону, пока не упаду. Мне всё равно, что подумают люди. Мечты ли, грёзы ли…»
          Зачем-то она задержалась в этом ничем не примечательном городе и даже успела немного обвыкнуться. Возврат в родное Нежино стал невозможным, а попытки что-либо вспомнить вызывали отторжение и страх.
          Через душу и сердце проходили обрезки разных жизней без прошлого: сбежавшая от позабытого ужаса и томящаяся под грузом неведомой вины Яна Костромская; оторвавшаяся от диагноста и сошедшая на Землю ретонка. Оола причиняла намного меньшую боль и беспокойство, обещала какой-то смысл и защиту за пределами атмосферы. Оола указала на Васильева, находящегося в положении загнанного зверя, и предлагала позаботиться о нём.
          Олег… Костромская избегала новых знакомств. Но вынужденный защищаться и бежать Васильев, не вызывал опасений. Почему-то казалось, что человек в такой ситуации проходит очищение и сбрасывает всё злое, что может задержать его в пути. И она ухватилась за эти чувства: сопереживать и бояться за кого-то другого, робко лелеять новую нежность…
          – Давай посидим на дорожку. А кто? Я и моя кошка, – Миледи сидела рядом с прихожей и, не отрываясь, смотрела в глаза. Дивный взгляд, угрюмый, безутешный. «Может ли у кошки храниться своя женская тайна из прошлого, воспоминаниям о которой мешают страх и страдания?..»
          – Не знаю, какая муха меня укусила. Грустно, мне что-то, Наташка. Будто уезжаю навсегда и больше с тобой не увидимся. Даже огромный пакет сухого корма надорвала и два литра воды налила. Всё, как мне писали в записке. А я всего лишь удовлетворяю глупую причуду – побегать босиком по траве. Туда – и обратно. Только неприятная какая-то лёгкость в теле с самого утра. Сама себе кажусь какой-то прозрачной. Не ездить никуда? А ну, как сердчишко в безлюдном месте прихватит? Да нет, ерунда. Ничего такого раньше не было. Прощай, моя кисонька…
          Она сразу же нашла то, что хотела. Выскочила из пригородного автобуса наугад, приблизительно в пятнадцати километрах от города. Пригорок своей формой напоминал застывшую покатую волну, застеленную паласом зрелой сентябрьской зелени.
          «Долой туфли, колготки. Здесь бояться нечего. Я всегда чувствовала эту землю. Ходила босиком по самой жёсткой траве. Ничто и никогда не смело меня поранилась… »
          Былого воодушевления она не почувствовала. Бег-полёт не удался, получился тяжёлым и безжизненным. Ноги подкосились, и она упала, не добежав до одичавшего картофельного поля…

* * *

          Она осталась на попечении деда в раннем возрасте. Клим Андреевич болел много и тяжко. Годился лишь в пастухи и подрабатывал сторожем на базе отдыха. Жалея его, Яна поглаживала багровое плечо и как заклинания проговаривала слова из детской песенки-считалочки.
          В двенадцать лет пришло осознание: её прикосновения убирают боль. Клим Андреевич оживал, с каким-то особым волшебством рассказывал о грибах-подростках. Про царство здешних зверей, которые перестали разговаривать с людьми. Забывая про радикулит, поднимался с топчана, и ставила чугунок с картошкой на старенькую печурку.
          Какими-то неизведанными путями весть о юной целительнице оббежало маленькое село, проникла в каждый двор. Украдкой, словно за чем-то постыдным, к ним стали захаживать с самыми разнообразными, порой довольно необычными просьбами. Благодарили деньгами и продуктами.
          Через три года Яна схоронила деда и осталась наедине с потемневшими бревенчатыми стенами. Соседи помогали юной ворожее как могли. Подыскали в райцентре работу на хлебозаводе…
          Солнечным бликом озарилось утро, когда пробуждённая предчувствием радости, она накинула платьице и мчалась босиком по кромке берёзового перелеска. На следующий день Яна впервые увидела ЕГО: красивого парня с бунтарскими чертами   философа-утописта. И потерялась в его больших мечтательных глазах. Были волшебные ночи любви, которые, казалось, никогда не кончатся. Встречи, словно в оживших сказаниях дедушки Клима…
          И первая глубокая рана в неокрепшем девичьем сознании. Двухэтажное здание ночного общежития ничем не выделялось среди однотипных окраинных домов. Одно из окон первого этажа было приоткрыто. На стене медленно передвигалась тень, отброшенная стоящим в профиль человеком. Тень остановилась, замерла.
          «Нет, это не он» – подумала Яна, напряжённо всматриваясь в очертания шапки волос и линии подбородка. – «Похож, но не он. Ему здесь просто нечего делать, он же сказал, что уедет в Артём до конца недели »
          – Не ври мне, я не слепая! – со слёзным надрывом донеслось из глубины комнаты. – Вас видели вместе! И в автобусе видели, и видели, как в парке целовались!
          – Если хочешь, можешь и дальше ревновать к тупой деревенской курице. Я не собираюсь всё это выслушивать. Я-то уйду. А ты хоть заорись потом. Не дождёшься.
          Не узнать этот неспешный обстоятельный тенор было невозможно. Небо и тёмные верхушки тополей сжались в тяжёлый ком, и рухнули на плечи. Яна опустилась на маленький травянистый островок посреди вытоптанного засорённого дворика…
          Время всё сгладило, но не заживило до конца. Она оставила ворожбу и целительство, потому что поняла: люди не везде одинаково отзывчивые и простодушные, а помогать всем без разбора уже не способна…
          Следующие семнадцать лет промелькнули как один день: экономический заочно, работа… И одиночество. Таинственный дар из юности никак себя не проявлял. Казалось, не находя применения, он угас окончательно.
          Но прошлое предъявило свои права в ином обличии. Неопрятные волосы гостьи были покрыты старческим платком. Длинное не глаженое платье, безликие ботинки на ногах, выцветшие от слёз глаза – воплощение обречённости. Приглядевшись, Яна решила, что гостья, пожалуй, её ровесница. Возможно, даже немного моложе. Какой же путь она проделала, скольких людей расспросила, чтобы разыскать в деревеньке на отшибе давно не практикующую целительницу?
          Гостья назвалась Елизаветой. Пытаясь сохранять спокойствие, она поведала о страшном приговоре, который ей вынесли врачи, показывала амбулаторную карту. Надолго её не хватило. Она упала на колени и прижалась лицом к ногам Яны.
          – Умоляю, пощади!.. Думала, что смирюсь… Отмолюсь и умру… Не смогла! Пощади и спаси!.. Отдам своё тело, всели в меня хоть чёрта, хоть демона… Пускай… Мне 29 лет, я ещё не жила…
          – Да, что ты такое говоришь, Лизонька! Подумай, что ты хочешь принять! Встань, пожалуйста. Давай, я просто тебя подлечу.
          – Нет… Пробовали другие… ничего не получится… Есть демон, приходящий во снах… Всё отдам, всё сделаю, ты только помоги… – она подняла голову и смотрела на Яну как на божество. – Всё равно никуда не денусь, останусь жить на пороге…
          – Ну, хорошо… Присядь-ка на тот топчан. Я подумаю, что можно сделать.
          Елизавета осталась на полу и сникла, перебирая оборки на платье. Яна отошла к полкам и взяла первую попавшуюся книгу с истёртой обложкой. Раскрыла наугад. Бунин «Тёмные аллеи»… Обрядовой магии она не знала и раньше всё делала по наитию.
          « Как лучше всего поступить в таком случае? Сыграть сценку и отпустить бедняжку с миром? Нет, это не моё… Меня всегда учили ставить себя на место другого. Она смотрела в глаза, тянула ко мне руки. Жалко… Я сделаю всё, что в моих силах. Если лгать, то это должен быть хороший обман. Сделаю вид, что вызываю демона и попытаюсь исцелить»
          Яна зажгла свечу и щёлкнула выключателем. Налила в банку воды и поводила над ней руками. Всё должно было выглядеть натурально, чтобы Елизавета ни в чём не усомнилась. Лучше всего поиграть воображением и самой немножко поверить…
          Отсветы пламени отслоились от брёвен и растворились в колодезной воде. Проступил какой-то грот или пещера – скорее даже храм, сложенный из огромных камней. Горели костры, под сводами святилища отдыхали люди в рыцарских доспехах. Они повернулись в сторону ворожеи, вскочили и схватились за оружие. Со стороны входа прорвался грязный ветер. Заволакивая пространство поднятой пылью, сгустился в подобие лица.
           – Кто ты, тёмная суть? Не тебя я ожидала увидеть! – воскликнула перепуганная ворожея.
          – Я обитательница мира, лежащего по вектору омикрон Ориона, – донеслось из ветра. – Вижу, что и такая малость тебе непонятна. Но это для меня несущественно. Ты сделала основное: перебросила силовые линии через дискретную точку перехода. Для чего-либо иного ты уже бесполезна. Как именуется тело, которое ты намереваешься мне предоставить?
         – Боже милостивый!.. Елизавета Липпе. Эта женщина смертельно, безнадёжно больна. Она потеряла надежду …
         – Вижу. Врождённый, запущенный, но легко устранимый дефект. Что ж. Это мне подходит. Придётся сильно ограничить свои возможности, но выбора нет. Моё тело пришло в негодность из-за катастрофы: большая доза неизвестного реверсного излучения коллапсирующей звезды.
          Яна побледнела, подняла глаза, перекрестилась, шепча молитву.
         – Напрасно пытаешься оборвать все связи. Я протянула свою и сейчас усилю её с помощью группы существ, находящихся поблизости.
          В святилище ворвался ураган, сбросивший амфоры со столового камня. С завыванием он пронёсся через двери за спиной, с треском распахнулась оконная рама. Видение на дне банки заволновалось и погасло. Затянулось льдом.
          Костромская обернулась. Елизавета куда-то исчезла, оставив платок и больничную карточку. На дворе повисла душная и неподвижная июльская ночь. Чёрная тишина, банка со льдом в мерцающем свете растревоженного пламени свечи…
          Яна не помнила, как очутилась на пустынной дороге. Как быстро шла, почти бежала. Режущий нескончаемый страх гнал её по невидимым в темноте ямам и выбоинам. Большая дорожная сумка на плече свидетельствовала, что вещи она собрала – скорей всего хватала и запихивала туда всё, что попадалось под руку...
          Пригород Владивостока блаженствовал в ярком свете нежаркого августовского полудня.
          – Яна, что у тебя случилось-то? Ты какая-то сама не своя. – Ирина Исаева стояла с корзинкой белья, с тревогой всматриваясь в лицо бывшей сокурсницы.
          – Ничего не случилось. Всего лишь проснулась. Соседи всё побросали и разъехались. Дома вокруг рассыпаются. В Нежино больше не вернусь. Целую жизнь прожила. Оглянулась – не жизнь, пустышка.
          – Ян, да какая там жизнь! Тридцать два года – разве это возраст?! Мы ещё девчонки молоденькие…
          – Может, ты и права… Уеду отсюда куда подальше. Навсегда.
          – Ну и куда же?
          – У тебя есть карта?
          – Вроде бы есть. Сейчас поищу, – хозяйка отложила бельё и, покопавшись на книжных полках, откуда-то из глубины извлекла географический атлас.
          – Открой, пожалуйста, всю страну, – Яна безо всякого выражения рассматривала свежую побелку на стенах. – Ткни пальцем, не глядя.
          – Ну, ткнула. Попала не слишком далеко. Западная Сибирь. Кемеровская область.
          – Вот туда и поеду…
          Прошло чуть больше года. Страх постепенно притуплялся, но не исчезал – цеплялся за талые островки воспоминаний. Вместе с ними жила тревога: дом в селе остался брошенный и даже не закрытый. Необходимо было что-нибудь предпринять, если его ещё не растащили по брёвнышку.
          В этом городе она ощутила ПРИКОСНОВЕНИЕ ФАНТОМА с неизвестно откуда взявшимся именем Оола, приблизительно так же, как всегда чувствовала тепло живых существ на расстоянии. ОНО напоминало любознательную девочку-подростка, пожелавшую остаться поблизости. Существо согревало как плед из нежнейшей шерсти. Умиротворяло и успокаивало.
          Костромская стала замечать, что прикосновение чуть заметно, почти неуловимо изменило черты её лица, появилось новое в осанке и походке. Или просто разыгралось воображение – она сама подсознательно желала измениться и наложила маску на исковерканную память?..
          В Читинской области поезд Москва-Владивосток попал в сухую безветренную жару. Рвавшийся в открытые окна привольный воздух Даурии, принёс настоящее облегчение лишь ближе к вечеру. Курящих в вагоне было мало и Костромская в основном находилась в тамбуре, всматриваясь в подлунную степь с причудливыми, словно выросшими из земли валунами.
          Открылась дверь, впустившая затхлые вагонные запахи. Рядом появилась ещё одна дама – стильная, держащая наготове тонкий мундштук.
          – Не помешаю? – пропела она необычайно сладким мелодичным голосом.
          Яна замерла, чувствуя, как в ужасе мертвеют губы. В отражении на тёмном стекле она увидела улыбающееся лицо Елизаветы. Лицо приблизилось, в поясницу упёрся твёрдый предмет с размерами большого фонаря на батарейках. Вдоль позвоночника полыхнула острая электрическая боль. Навстречу бросилась степная трава, удар о землю…

* * *

          Лишь теперь у подножья пригорка пришло осознание: она уже не Яна. И даже не Оола. Она всего лишь ПРОЕКЦИЯ Оолы, которая находилась поблизости или в ней самой. Сосредоточие некой структуры, собиравшей информацию и проникнувшейся мыслями и чувствами Костромской. Яну сбросили с поезда в забайкальской степи. Она погибла. Проекция сопротивлялась – подхватила тело, оживила его функции и дотянула на попутках до дома. На столь долгий срок создательница фантома явно не рассчитывала и скорей всего давно перестала следить за своим творением.
          Проекция постепенно вживалась в роль. Очеловечилась. Она продолжала работать и учиться, носить в себе ставшие родными воспоминания, планировать быт, лелеять зарождающееся чувство, не понимаю, что ей положен незначительный предел. Теперь стало ясно, что она подошла к своему пределу.
          – Господи, прости Всевышний за мои прегрешения… – прошептала проекция губами Яны. – Я не хочу… Я смогла полюбить, научилась жить… Оола, зачем?.. Услышь меня… – Сделав последнее усилие, она приподнялась и посмотрела на дорогу. – Моя кошка…

Третья линия

          Олег распечатал несколько листков и склеил их скотчем. Получившееся полотно расстелил на полу и, вооружившись маркером, склонился над импровизированным планом.
«Генералиссимус, блин. Наверно, проще позвать цыганок…»
          Экран монитора крупной и наглядной картины для обзора не давал. Сильно смущала вторая ветка событий, которая выглядела размытой, неопределённо-зловещей и сильно отличалась от желаемого результата. Она будто «выросла» из другого человека, случайно проходившего мимо. Именно в этом случае могла бы получиться такая абракадабра, потому что учёт по случайным прохожим никто не вёл. Откуда взялась Костромская Яна Георгиевна? И куда она исчезла с поезда?
          Можно вывернуться наизнанку и предположить, что покровительница умеет рассылать какие-то метки или ложные цели.
          «Способна ли моя прелестница пометить другого человека, чтобы отвести от себя угрозу? Яну Костромскую, например. Даже если, несчастной будет грозить смертельная опасность? Сомнительно. Её поступки говорят об ином. Всё указывает на растерянность и нерешительность с её стороны. Она либо не заметила моего вмешательства, либо окончательно запуталась. Похоже, что в этой науке она не очень-то и сильна. Можно попытаться истолковать всё это следующим образом: благодетельница по причине внешнего сходства решила обследовать своего двойника. Результат её не устроил, а метку свою она не отозвала по рассеянности. Я погорел на «липе» и начал работать с двойником. И не только я… В итоге вместо диаграммы получилась какая-то размазня. Если Ольга Липпе видит схожую картину, тогда счастливого ей помешательства »
          Васильев передвинул схему вправо и поставил крестик на одном из участков.
«Отсюда я завёл третью ветку. Первое: предотвратить покушение, в результате которого она попала в больницу. Сделано. Залил клеем замочную скважину, и ей прошлось остаться дома. Предупредил гаишников о запланированном угоне транспортного средства. Злоумышленник пойман, личность последнего подельника Липпе выясняется… Оставил сообщение на сайте: «заказ заберите себе, в ближайшие пару вечеров не появлюсь, мне некогда. Наметились лёгкие деньги. У нас возобновили строительство новой диспетчерской. Надо сделать несколько снимков» Почему именно вечером? Чтобы перед объективом не маячили прохожие. Все соблазны налицо: место безлюдное. Ночь на носу. Вот он я, берите голыми руками»…

* * *

          Олег поднялся и потрогал затылок. Не слишком приятные ощущения: гул в голове и пошатывает. Его придержали под локоть, помогая подняться. Рядом стоял Тимофей Арнольдович, в глазах которого читалась смесь насмешки и сочувствия.
          – Ну, как, шишка уже растёт?
          – Ой… вроде бы не сильно. Били профессионалы всё-таки.
          – Сам не рад, что согласился? Ничего, зато высока степень реализма. Всё, как ты и просил. На-ка возьми примочку. – Тимофей Арнольдович подал Васильеву влажную тряпку.
          – А как всё прошло с Ольгой Липпе?
          – Прекрасно. Её отоварили секундой позже. Бесчувственное тело сразу же спустили в подвал. Должен заметить, с превеликим удовольствием. Тело что надо. Ребята в восторге от порученной миссии. Несли со вкусом, не торопясь. Рады, что подержались. Только что прибыл твой экзорцист. Где ты выкопал столь редкого мужа?
          – Помог один давний знакомый, – пояснил Васильев, придерживая тряпку на затылке. – Когда-то он был ювелиром, а потом закончил семинарию и стал отцом Дмитрием. Хочется взглянуть хоть одним глазком, что там делается внизу. Но, боязно.
          – Ну, и не надо. Подождём лучше здесь.
          Ночь пришла вместе с наплывом туч, подтянувшихся с юга. Подул ветер. Из бетонной амбразуры у ног не доносилось ни звука. Что может делать протеже священника в кромешной темноте без молитв, без заклинаний? Действительно ли это специалист по изгнанию бесов или заурядный халтурщик? Не попадёт ли он сам под влияние этой… сущности, не взирая на то, что тело скручено верёвками, а в крови циркулирует мощное психотропное средство?
          Из оконца донеслись обрывки не то плаксивой жалобы, не то торопливой исповеди. Причитания оборвались на полуслове. Женщина завопила как в стоматологическом кресле. Сверкнули две яркие вспышки, будто в подвале проводили электрическую сварку. Тихий стон сменился мужским равномерным бормотанием. И вновь наступила тишина.
          Приблизительно через полчаса из-за угла появилась долговязая фигура. Выбравшийся из подвала человек поднялся с колен и старательно обтряхивал брюки. Экзорцист взглянул на окна ближайших домов и подошел к поджидающим его людям. Постелив газету, присел на бетонный блок. Вынул из матерчатой сумки маленький термос и отвинтил крышку. Выплеснулось облачко пара, густо насыщенное кофейным ароматом.
          – Долго же я ждал этого момента, – вымолвил заклинатель, прихлёбывая из пластикового стаканчика. – Когда готовишься к очищению, приходится отказывать себе во всём...
          – Я понимаю ваши чувства, – прервал его Тимофей Арнольдович. – Как там наша пациентка. Не хотите её предъявить?
          – Вот уж нет, – возразил заклинатель с достоинством. – Я сделал свою работу. Не знаю, что здесь происходило до меня и где вы её добыли, но девушка была связана. Кажется, это противозаконно. Я ничего не касался, чтобы не оставить следов. Кроме того, когда радеешь о содержимом, про оболочку нужно забыть. Демон нам попался не совсем обычный, составной…
          Тимофей Арнольдович пренебрежительно кивнул, давая понять, что отлично понимает, куда клонит собеседник.
          – Нет. Вы неверно истолковали мои слова. Я ничего для себя не ищу.
          – Хорошо, продолжайте, пожалуйста.
          – Демон – не демон, а его оболочка, в которой завёлся паразит. Он такая же жертва, как и ваша «больная».
          – Наподобие вируса, вселившегося в бактерию? – предположил Васильев.
          – Аналогия не совсем точна, но приемлема.
          – Намотал же кто-то катушку на подружку. – Тимофей Арнольдович озабоченно нахмурился. – Не томите нас, святой отец. Расскажите, как справились с этой бедой.
          – Стандартная банальность наподобие: «Sicut deficit fumus, deficiant: sicut fluit cera a facie ignis, sic pereant…» (лат. Как дым отогнать: как воск тает от огня, так пусть…) уже не годилась. Кстати, обряд был очень тяжёлым, и кто-то поступил очень умно, парализовав её чувства. В противном случае, вы бы получили назад сумасшедшую. Она могла бы даже умереть. Я не только выставил ЕГО за пределы тела, но и лишил возможности цепляться к к другим людям. Он будет отторгать саму возможность подселения. Подобное делается впервые, поэтому, сами понимаете, в результате я не уверен.
          – Иными словами, вы не уничтожили это существо?
          – Сожалею. Но демоны неистребимы. Это уже классика. Вы извините, но я очень устал. Мне пора возвращаться.
          – Что ж, огромное вам спасибо. Если подождёте буквально минут десять, вас отвезут на машине, – бывший домушник повернулся к Олегу. – Вроде бы всё. По всем пунктам сценарий мы отыграли. Твой выход. Страшновато?
          – Откровенно говоря, да.
          – Сейчас скажу парням, чтобы тебя проводили.
          – Не надо. Лучше не посвящать слишком много народу в эти чудеса. Так всем будет спокойнее. Разрежу верёвки и отправлю её в другую реальность. – Олег сунул руку в карман и потрогал ключ-серьгу…

* * *

          Невероятно сложное занятие: составление отчёта по этому делу. Если коротко – мятежное сознание от изначального мира отсечено и лишилось возможности влиять на естественный ход событий планеты. «Норы», пробитые пространственно-временными перемещениями затянулись.
          Был замечен рейдер ххонов, проводивший обследование безжизненных астероидов в секторах Росса 154. Походило на то, что какие-то вероятностные возмущения они уловили, но точного местонахождения источника определить не смогли. На время их присутствия экспедиции вернулась на станцию, удалив с Земли все инородные предметы
          Оола терзала анализатор, прогоняя сотни вероятностей через его натруженные синапсы. Все варианты сводились к одному: демоническая оболочка наглухо изолирована, а сознание бывшего субкоординатора находится в безнадёжной прострации. Ольга Липпе исчезла и больше никогда не вернётся. Фирму «Барокко» распродали за долги. Ввиду неопределённости ситуации Оола приспособила тело к местным условиям и осталась в качестве потенциального защитника и скрытого наблюдателя.
          Подобный вердикт расходился со многими принципами пространственных ликвидаторов, но и не попадал под запреты. Ретонка сделала всё возможное, чтобы смягчить ситуацию для Тайи и всего персонала станции. Возможно, её поступок сочтут чрезмерным самопожертвованием. Или оставят в качестве хрестоматийного примера для других. Для Оолы это не имело никакого значения.
          Есть сочную малину прямо с куста или спелый арбуз, наслаждаясь живыми соками. Невозможно всё это объяснить высокому ретонскому галактионату. Её никто и никогда не поймёт. Спать каждую ночь и видеть сны.           Разные: смешные и нереальные, серьёзные и счастливые. Это так удивительно!
          Она бежала по коридорам нелепого космического корабля, громоздкие интерьеры которого могли состряпать только земные киношные фантасты. И резала бластером какие-то швеллеры, которые рушились позади неё. Очень глупо, зато азартно и весьма эффектно. Открыла железный люк и спрыгнула в холодную темноту…
          Она лежала в ночной забайкальской степи, ощупывая болезненные ссадины. Луна, трава и огни уходящего поезда. Поднявшись, побрела в поисках дороги…
          Оола проснулась и замерла, прислушиваюсь к гулкому биению сердца. Там тоже бывает страшно, как будто в сознание вплетается чья-то искалеченная жизнь. Не в первый раз уже. Ну и пусть. Теперь всё это принадлежит только ей.
          На бедре остались ощущение острого прикосновения. Миледи неподвижно сидела рядом с кроватью.
          – Почуяла мой сон. Пришла на выручку и разбудила. Спасла хозяйку от беды? Спасибо, милая, – прошептала Оола. Она поднялась и подошла к окну.
          Олег осторожно приоткрыл глаза и смотрел, затаив дыхание, как Яна отодвинула тюлевую занавеску и подняла голову, замерла, словно жаждала окунуться в небеса. Сверху пролился столб света, настолько насыщенный, что в нём растворилось стройное женское тело.

          «Вот и всё… Упорхнула птичка. Богиня исчезла навсегда. Надо просто принять и смириться. Когда-нибудь это должно было произойти »
          Оола смотрела в небеса – туда, где висела никому не видимая «тарелочка». Оставаясь в одиночестве, она мучительно размышляла, как поступить с последней ниточкой, связующей её со звёздами. Этой хрупкой песчинке Земле, вращающейся по своей орбите, может понадобиться помощь и защита.
          «Остаться женщиной и Богиней, в свободное время потакать людским страстям? Сто двадцать лет не такой уж и малый срок» – Богиня улыбнулась и велела кораблику спрятаться в смежном пространстве.
          Столб света вздрогнул, исчез. Яна наклонилась и ласково коснулась кошачьей мордочки. Васильев разжал вспотевшую ладонь и выпустил скомканный уголок одеяла.
          «И так каждый раз. Я буду жить в тревожном ожидании расставания. А потом возрождаться счастливым. Наверное, это самое лучше счастье, потому что, оно никогда не закончится. Она не должна ничего о себе рассказывать, а я не хочу ничего объяснять. Пусть думает, что я ни о чём не догадываюсь. У каждого своя тайна »
Оола вернулась под одеяло и прижала ладонь к его щеке.
          – Не спи-и-ишшшь?
          – М-м-м, разбудила… Сладкое пробуждение от твоей руки. У моей жены самое волшебное прикосновение.
          – Не хочу расставаться со своей квартирой, она в моём сердце.
          – Моя мне тоже дорога, – Олег крепко прижал Яну к себе. – Следующие три дня живём у меня.
          – А завтра мы отправимся в глухой-преглухой лес. Ты обещал…

------------------------------------------------------------------
Звуковая дорожка: Надежда Чепрага и Владислав Коннонов "Мне приснился шум дождя", Эдгар Никитин (саксафон) "Мелодия ночи"

Регистрационный номер №0335319

от 21 марта 2016

[Скрыть] Регистрационный номер 0335319 выдан для произведения: Само время сошло на нет, и прекратило своё существование…
Исчезла понимание, текущий ли это год или какой-либо из предыдущих. Можно было совершенно точно сказать лишь одно: два часа ночи. Возможно, апрель. Этот капризный месяц выдавали скудные островки грязного льда, омываемого ленивым дождём. Рядом с трамвайными мокрыми рельсами пребывали две непонятные мужские фигуры.
– Когда начинает казаться, что растратил склонность к авантюрам, снова появляешься ты, – тираду можно было бы назвать довольным ворчанием человека в возрасте. Именно «в возрасте», а не пожилого, что порой определяется состояние души: достоинством, волей, «внутренним стержнем». Говоривший наклонил голову, избавляясь от воды на шляпных полях. Чёрный его старомодный плащ мокро поблёскивали под слабеньким светом ночных фонарей. Одеждой своей он, похоже, очень гордился: «Это плащ, нормальной длины, плотный, основательный, создающий форму и подчёркивающий содержание. Не то, что ваши нынешние мешковаты куцые курточки выше колен, воплощение безликости » – Ты бы посмеялся, если бы узнал, что новую дачу я присмотрел   там, где проходило эпохальное сражение при суховских теплицах?
– Интересный выбор, Тимофей Арнольдович. А что случилось со старой?
– Каким-то чудом вспомнили, наконец, никому ненужный клочок земли. Все постройки снесли и раскатали бульдозером. Нет, я ни о чём не жалею. Там было всё какое-то затхлое, отмирающее. Не хочу равняться под эту песню. На новом месте светлее и свежее. Скоро сам всё увидишь. А может быть и не скоро. Транспорта, насколько я понимаю, не предвидится. Давай-ка прогуляемся пешим ходом. За час добредём. Жаловаться не привык, не люблю. Мне всё нравится: ненастье и твои шпионски страсти. Хочешь спасти даму сердца?
– Не совсем… То есть, даму сердца в перспективе. Наверное… – Олег Васильев приподнял съехавший на глаза капюшон.
– Так… Не совсем понятно, но продолжай. Я уже многое видел и слышал. Но старого скептика сбить с панталыку непросто.   Холодный весенний дождик тоже способствует: освежает лицо и разгоняет сумасшествие с отдельными психозами.
– Я не знаю, откуда она – дама сердца... Начинаю потихонечку разбираться в ихней науке. Даже у Ольги Липпе есть своё место, последовательность, хоть какое-то прошлое. А моя блондинка совсем выпадает из общей картины. Раз – и появилась. Извините, хоть вы и согласны принимать всё на веру, но называть вещи своими именами, я всё же стесняюсь.
– Тогда попробую я: принцесса из Камелота, альфа-женщина из «блюдечка»?
– Приблизительно… Она появилась и противопоставила себя Ольге Липпе, но как-то робко и неуверенно.
– И бизнесменша убила её?
– Да. Я видел сон… Но это не просто так, от глупости…
– Всё нормально, я верю тебе.
– Мне придётся расслоить время. Другого пути я не вижу. Даже они этого не делали, так что нет никакой уверенности в окончании. Вариант первый: всё идёт своим путём. Как во сне: Липпе пробирается в больницу и подкладывает вместо физраствора для капельниц какую-то отраву. Таинственная незнакомка умирает…
– Ты слишком рискуешь, парень.
– Верно. Бизнесменша умна и коварна. Чтобы обвести её вокруг пальца всё должно быть не понарошку. Когда запись событий моей благодетельницы закончится, я возвращаюсь назад: до появления Ольги Липпе в больнице. Это очень важно, чтобы первая ветка событий отработалась до конца. Иначе при любом воздействии на прошлое она изменится. Начиная с этого момента, я проникаю туда с помощью ключа. Следом за Липпе попадаю в больницу и краду её отраву из процедурного кабинета. Передаю незнакомке дальнейшие инструкции. Появляется вторая ветка событий.
– Кажется, начинаю понимать. У Ольги Липпе шарики за ролики заходят. Она теряется…
– Вот именно. Меня по-прежнему никто не принимает всерьёз. Для них я просто истукан, которого можно задвинуть. И поэтому полноценный учёт по мне не ведётся. Действие третье: отматываю ещё немножко назад и предотвращаю заболевание, если так можно выразиться. Блондинка моя в больницу не попадает. Смертоубийства не происходит. На сайте основного работодателя   к тому времени должны появиться наблюдатели Ольги. Я захожу и оставляю заурядное сообщение: получил, мол, задание, согласно которому должен присутствовать в одном безлюдном местечке. Это будет ловушкой. Слишком заманчиво. Клюнуть она должна. Ей же незачем меня боятся – для неё я просто мишень.
– Что потребуется от меня?
– Умелые ребята, которые тюкнут нас обоих по башке, но не расколют при этом череп. Вырубят. Это необходимо, чтобы Липпе не успела меня или кого-либо ещё «околдовать». Меня приведут в чувство, а её свяжут и утащат в подвал. Дадут успокоительного для подстраховки.
– Ребят я найду. Медикаменты тоже не проблема. Вкатят ей нейролептик, мало не покажется…
– Не знаю, что это такое, но надо быть осторожными. Никто не должен умереть. В подвале с ней займётся экзорцист, который избавит её от нечистой силы. Думаю, что «злого духа» в неё нечаянно вселила ворожея с Уссурийска. Ольга должна проснуться Елизаветой Липпе. Бедняжка ведь ни в чём не виновата. Останется лишь упрятать её в надёжное место – подальше от бесов и кавказкой вендетты.
– Где же найти такое место?
– В параллельных мирах. Там она сможет начать новую жизнь. От смертельного недуга демон, как видно, её излечил.
– Да-с… Сильно напоминает какой-то дикий салат, в который шинковали всё подряд: капусту, землянику, картошку, хрен, груши. Поливали тосолом и жарили на костре. Если человече просит чтоб ему вдарили по глобусу, то путь к сердцу мужчины лежит через тридевятое царство… Не знаю, право. Ты не похож на экстремала. По глазам вижу, что до смертушки хочется на диван, и ты бы зарыл любого, заслонившего сей вожделенный предмет. Но ведь что-то мешает, а? Непостижимая у тебя натура, как навороченный механизм без назначения. Ей-богу, однажды брошу свой бизнес и засяду за философские трактаты. Попытаюсь усвоить логику Василисы Премудрой, которая отсиживалась в лягушачьей шкуре и отлынивала от исполнения супружеских обязанностей. Когда её вывели на чистую воду, не только из болота, она сорвалась к Кощею Бессмертному. Бог с ними, извращенцами. Понять бы парнишку, которого помчался в дальние дали. Бить старика по яйцу и выколачивать из него иголку… Нельзя ли что-нибудь попроще? Подцепить девчонку на дискотеке или на каких-нибудь курсах. Или это уже будет не принцесса? А, вообще-то, ты молодец. Таких уже практически и не осталось на белом свете. Сюда, пожалуйста. Здесь гравийка и грязи почти нет. Иначе гулять нам до рассвета.
Они свернули на неуютную дорогу, ведущую через прошлогодний бурьян. Где-то за брошенными заводскими корпусами «Химволокна» исходили лучи от теплиц, в свете которых словно кусочек застрявшей в тучах экзотической зари пламенел участок неба.
– Не хотел, Тимофей Арнольдович. Меня нашли и лишили дивана.
– А кто нашкодничал с часами? Не ты ли? Я тоже в детстве частенько этим грешил – разбирал, собирал, растягивал пружинки. Иногда получал подзатыльники. Но ты оттопырился до небес. У меня так никогда не получится. Твой план окончательный и обжалованию не подлежит?
– Не знаю даже, будете ли вы помнить наш разговор или мне каждый раз придётся объяснять всё заново, – Олег печально улыбнулся.
– Это ты про всякие разные ветки времени? Возможно, придётся забыть обо всём? Жаль. Чудесная была ночь. А, впрочем, придут другие мои «я» и выслушают всё сначала. Что ж, добредём до места и приступим…

Первая линия

Не взирая на новизну больничных корпусов, стена, видневшаяся из окон травматологии, изяществом не блистала. Штукатурка на ней местами обвалилась, обнажив потемневшую кирпичную кладку.
У входа в санпропускник прохаживалась статная дама в непроницаемых солнцезащитных очках и чёрной неброской кофточке. Время от времени с бесстрастным выражением лица извлекала из сумочки смартфон, как будто читала назойливые служебные сообщения. На самом деле просматривала график, постепенно сдвигая его влево прикосновением к экрану. В какой-то момент, она прервала его движение, быстро и решительно прошла в распахнутую дверь.
Вероятно, посетительница каким-то образом поймала один из редких моментов, когда постоянно суетившиеся медички куда-то отлучились, оставив без надзора буквально на 2-3 минуты проходной кабинет. Этого оказалось достаточно, чтобы тихо и незаметно проскользнуть в коридор и сразу же свернуть на лестницу.
Вынув из пакета белый халат, дама быстро накинула его на плечи и остановилась на лестничной площадке. Там она вновь заглянула в смартфон, ожидая. Мерцающая линия на экране вскинулась, обозначив остроконечный пик. Одновременно с этим графическим изломом на верхнем этаже послышалась твёрдая поступь множества ног. Зазвучали голоса с хозяйскими интонациями. Они приближались. Из невнятной смеси слов вместе со сквозняком на лестницу просочились отдельные фразы.
– … пятая палата. Убрать новокаин? непереносимость…
– … Из третьей двоих на выписку, Старкову на рентген. УЗИ положите в мою папку, после обеда я на лекциях…
– Какая у Толмачёва диета? ФГДС проводили на прошлой неделе. Желудок как у крокодила. Не надо, Алина Григорьевна. Зачем? Больше не жалуется? Вот и оставьте общий…
– У нас по расписанию кварцевание, так что сходить мы успеем…
Шаги отдалились, голоса затихли. Пик на экране спал, выровнялся. Выждав какие-то секунды, дама сняла очки, быстро поднялась по лестнице и бесшумно, как тень проникла в процедурный кабинет. Не обращая внимания на бактерицидные лампы, остановилась у столика с медикаментами. Подменила ампулы в одной из коробок и, как бы требую тишины, прислонила палец к губам. Бесцветные глаза её неподвижно смотрели в окно, куда-то вдаль, поверх клёнов. После чего она так же тихо проследовала в обратном порядке, даже не коснувшись двери.
На улице она стянула больничные бахилы и бросила их в урну. Не останавливаясь, заскочили в подъехавшее такси, которое выкатилось на шоссе и исчезло за серой «шайбой» губернского рынка.
Всё это могло бы быть незаурядным, но с той же долей и невероятным событием: за время пребывания в одном из самых оживлённых стационаров города среди бела дня неведомая посетительница никому не попалась на глаза.
Приблизительно через пять-семь минут в процедурный кабинет вошла медсестра. Взяв одну из ампул из коробки, она влила её содержимое в бутыль…
Придвинув штатив к левой кровати у окна, она положила ладонь на локоть молодой женщины, лежащей лицом к стене.
– Вот мы, какие хитренькие: уже спим. А про капельницу совсем забыли? Та-ак готовим ручку. Работаем кулачком. Зажимаем. Хорошо. Вены у нас замечательные, дай Бог всем такие же. Как самочувствие? Голова не кружится?
Женщина в ответ улыбнулась и отрицательно качнула головой.
– Ну, вот и славно. Это уже шестая? Осталось всего четыре.
Медсестра подкрутила регулятор и вышла из палаты. Пациентка взяла лежащую у изголовья книжку с репродукциями Ван Дейка и открыла её на закладке. Внезапно сонно-благодушное выражение исчезло с её красивого лица. Расширенные глаза наполнились ужасом и изумлением. Она выдернула иглу из вены, резко приподнялась на локте и выхватила из-под подушки сумочку. Столь же внезапно она замерла, словно передумала и уронила голову на подушку, остановив последний взгляд на медленно падающих в прозрачном мешочке каплях.
В палате воцарилась тишина. До начала жутковатой суеты после идеального убийства оставалось двадцать две минуты, сорок три секунды…

Вторая линия

Неизвестная посетительница в белом халате стояла на лестничной площадке, всматриваясь в экран смартфона. В светящемся окошке двигалась ломаная линяя, отдалённо напоминающая график биржевых торгов. Никто из малосведущих людей не усомнился бы, что дама всё свободное время посвящает трейдерству и паузах между прочими делами торгует на бирже. Если бы не одна странность: кривая вела себя как осциллограмма, отражающая любые происходящие поблизости изменения. По коридору проследовала группа медиков, обсуждавших повседневные вопросы, и все всплески и пики на экране резко упали вниз.
Оторвавшись на секунды, дама стёрла с брюк высохшее грязевое пятнышко и поднялась на одну ступеньку. Глянув на экран, она брезгливо покривилась. Линия поднялась выше нулевой отметки, держала уровень и снова падала, образую серию «плато». Тихим певучим голосом посетительница выдала энергичную тираду с умеренной женской бранью, из которой многое было неясно. Ругала программиста, которому отвалила кучу денег, а так же земную технику, под которую приспособила конвертор вероятностей, вставив его вместо второй simm карты в «какое-то вонючее корыто».
В действительности, техника работала безупречно, и программист с поставленной задачей справился блестяще, с учётом того, что о предназначение данного продукта не имел ни малейшего представления. Что могли означать усечённые пики? Времени на размышления не оставалось – дорога была каждая секунда. Нужно было решать: идти до конца или возвращаться назад. После секундных колебаний посетительница выбрала первое.
В коридоре травматологии было тихо и безлюдно за одним маленьким исключением: Рядом со столиком дежурной медсестры на корточках сидел парень, сосредоточенно изучающий протянутую по плинтусу телефонную «лапшу».
Всецело поглощённый своей работой, он вполне мог являться источником помех на экране. Возможный свидетель, который мог обернуться. Но если бы даже он сделал это, то не увидел бы ничего интересного кроме повседневных женских брюк и белого халата – ничего особенного, что могла бы зафиксировать отвлечённое на телефонные работы внимание.
Дама подменила ампулы. Никем не замеченная выскочила на лестницу. Когда звук шагов затих, Олег Васильев поднялся и бросился в процедурный кабинет. Забрав коробку с поддельным лекарством, положил на её место другую. В коридоре он столкнулся с процедурной медсестрой.
– Это ещё что за явление?! Кто вас сюда впустил без бахил, в верхней одежде?! Часы посещения знаете?
– Извините ради Бога, я на секундочку. Уезжаю, очень спешу… Передайте, пожалуйста, Костромской из пятой палаты. – Олег подхватил стоящий у стены полиэтиленовый пакет и протянул его медсестре.
– Вы что-то напутали, молодой человек. В нашем отделении таких нет.
Васильев достал из нагрудного кармана фотографию.
– А-ха… Костромская, вы говорите? Которую сбила машина?
– Да вы что! А я ничего об этом не знал. Как она?
– Обошлось без переломов. Сильные ушибы и потеря памяти. Но все шансы на восстановление есть. Не могли бы вы дать некоторые сведения?
– Да, конечно. Костромская Яна Георгиевна. 34 года. К сожалению, больше ничего не знаю. Недавно познакомились.
– Что ж, спасибо и на этом, – разочарованно протянула медсестра. –   Как вас представить?
– Недавний знакомый. Скажите, что я обязательно позвоню.
– Хорошо, я передам…
Пациентка приняла пакет с озадаченным видом, что, впрочем, было вполне естественным для человека потерявшего память.
– Сначала капельница, – решительно возразила медсестра. – Потом посмотрите, не торопясь. Он от вас никуда не денется.
– От кого? – полюбопытствовала Оола, поправляя густые белые волосы.
– Довольно приятный молодой человек. Назвался недавним знакомым. Сказал, что уезжает, обещал позвонить. Та-ак готовим ручку. Работаем кулачком. Зажимаем. Хорошо. Вены у нас замечательные, дай Бог всем такие же. Как самочувствие? Голова не кружится?
Оола в ответ улыбнулась и отрицательно качнула головой.
– Ну, вот и славно. Это уже шестая? Ещё четыре – и всё. Костромская Яна Георгиевна – ни о чём не говорит?
– Нет.
– Ну, ничего страшного. По крайней мере, молодой человек утверждает, что это ваше имя. Уже неплохо.
Медсестра подкрутила рубчатое колёсико, умерив скорость падения капель, и вышла из палаты. Оола потрогала обложку книги с репродукциями Ван Дейка и отодвинула её в сторону. После того как её увезли на «скорой», от неё потребовали кое-какие сведения. Ретонка их дать не могла, хотя бы потому, что большая часть из них отсутствовала. В тот момент казалось, что симуляция амнезии – совсем неплохая идея.
Но она действительно не помнила обстоятельств своего появления на этой планете. Теперь нашёлся человек, уверяющий, что знаком с ней. Это одновременно тревожило и вселяло надежду. Может, её просто отпустят и не станут копаться в прошлом, при условии, что «недавний знакомый» захочет поручиться за неё.
Шок от удара при пересечении Кузнецкого проспекта оставил глубокий след: стоило закрыть глаза, она видела лицо сидящего за рулём субъекта – сосредоточенно-озлобленное, с гадким прищуром. Единственный оставшийся в живых подручный Ольги Липпе? На дикой планете подобный план осуществить не сложно. Откуда ей это известно, если она не помнит предысторию?
Пакет содержал в себе символические знаки внимания: отборные яблоки и мандарины, а ещё весьма солидную коробку конфет. В одном месте упаковка была аккуратно надрезана. Внутри, на конфетах лежала сложенная вчетверо записка на двух листах:
Здравствуй, прекраснейшая моя защитница и покровительница! Жаль, что не знаю имени. О многом приходится сожалеть. О том, что не могу заглянуть в твои глаза… Читала ли ты первое моё послание, и твоё внезапное появление – отклик на него? А может, оно и к лучшему, что ничего о тебе не знаю. Порой неведение – лучшая защита. Перейду сразу к главному. На днях случайно увидел объявление: пропала без вести Яна Георгиевна Костромская. Приблизительно четыре месяца назад села в поезд, следующий до Владивостока. В конечный пункт назначения не прибыла. Внешне она очень похожа на тебя. Просмотрел её «линию жизни». Она совпадает с железнодорожным маршрутом, теряется в Читинской области недалеко от границы с Монголией. Если я верно толкую ваши графики, исчезновение линии означает быструю внезапную смерть. Но тело не обнаружено, она просто исчезла из вагона. Дело рук нашей общей знакомой? Гадать на эту тему бессмысленно… Мне так же удалось выяснить адрес, по которому она проживала: ул. Терешковой дом 27 квартира 37. Никого из родни у женщины в нашем городе нет, потому, как переехала она из Владивостока приблизительно год назад. Грешно было бы радоваться подобным обстоятельствам, но есть шанс получить неплохую легенду. Особенно, если представить, что периоды амнезии у тебя случались и раньше, независимо от недавней аварии. Ты вполне могла в беспамятстве сойти на какой-нибудь промежуточной станции. Потерей памяти можно объяснить очень многие вещи: не узнавание коллег и соседей, забытые профессиональные навыки. В подробности никто не полезет. Ты не преступница, и расследовать здесь нечего. В подвале одного из соседних домов живут брошенные кошки. Тебе нужно разыскать белую кошку, которая отзывается на имя Миледи, и взять к себе домой. Перед тем, как уходить (чувствую, что придётся), оставь ей как можно больше корма и воды. Всякое может произойти… Напиши самой себе памятку и приложи к ней мои инструкции, которые я написал на втором листе. Ну, вот и всё… вроде бы. Береги себя.
Олег.
«Кто этот землянин, которому я по его словам покровительствовала? Возможно, именно тот, кто мне нужен. И кто из нас кого защищает…»
Она сходу погрузилась в круговерть событий, значение которых понимала довольно смутно. Ей указали готовый путь. Большая часть написанного на втором листе касалось быта. Первым делом ей необходимо погасить долги по квартплате за четыре месяца. Вторым пунктом значилось: поиск вакансии и самообучение. И ни слова, ни полслова об основной цели пребывания на Земле…
После выписки из стационара прошла неделя, когда Оола неожиданно столкнулась с Олегом Васильевым. Случайная встреча во дворе озадачила её. Совершенно определённо он являлся объектом пересечения, но это был НЕ ТОТ Васильев, который приносил передачу в больницу. Человек в тёмно-коричневой ветровке с белой кошкой на руках казался более молодым, легкомысленным и незрелым. Не мог он быть автором послания в коробке с конфетами, выдержанного в твёрдом уверенном стиле. Кроме того, что-то подсказывало: этот человек её видит впервые, а не делает вид, что они не знакомы.
– Киса, пойдёшь ко мне?
          – Притягательная зверюшка, не правда ли? – чтобы понять, что её тревожит, Оола подошла поближе и решила начать разговор. Осторожно, кончиками пальцев она провела по кошачьей мордочке.
          – Мне они нравятся, – ответил Олег. – Только вчера почувствовал это.
Кошка потянулась навстречу ласковому прикосновению и блаженно зажмурилась.
          – Взгляд-то какой. Как у человека. Я любила наблюдать за ними. У каждой свой неповторимый характер, свои капризы. Своя загадка.
          – У каждой из них свои вкусы, – добавил Олег, – Знать бы, что больше по душе вот этой вот, Миледи.
          – Миледи, – повторила ритонка. Уж не та ли это Миледи, которая упоминалась в записке? В памяти неясно проступили фрагменты тихого счастья: кошка дремала на коленях. Сквозь бело-розовые лепестки цветов проникали лучи утреннего солнца…   – Странные воспоминания… Я тебя знала, моя хорошая? Чудесное ты получила имя, хотя и немножко грустное. До скорой встречи, Миледи, девочка моя. А вам – удачи! И до встречи…
Скрупулезно выполняя инструкции больничного послания, Оола занималась обустройством быта. Застывшее состояние беглянки не давало покоя, давило изнутри, требовало немедленно скрыться и что-нибудь предпринять. Вместо этого она преспокойно выполняла служебные обязанности в дилерской фирме «Экспресс», занимаясь бессмысленным накоплением денежных знаков, которые складывала в комоде. Словно мостила дорожку для кого-то другого…
Ольга Липпе отсутствовала, но даже грубо состряпанная вероятность указывала на её возвращение в самое ближайшее время. Олега следовало предупредить – неявно, осторожно. Можно было отправить проекцию, но вся необходимая оснастка отсутствовала. Словно во сне, в котором внезапно исчезает одежда, ретонка вдруг осознала, что у неё абсолютно ничего нет – ни проектора, ни анализатора. Она не помнила, где находится её личный корабль и как призвать её к себе.
Остался лишь один из ключей в виде серьги. Другой куда-то исчез – возможно, потерялся на дорожке после встречи с Васильевым. Единственно, что удалось обнаружить: страничку на «Одноклассниках». Воспользовавшись ключом, Оола влезла в структуру сайта и встроила послание в сюрприз «несуществующая страница»:
«Елена желает общения с вами. Поскольку, вы отбываете послезавтра вечером, она хочет побеседовать прямо сейчас»
Больше всего это походило на глупую, продиктованную отчаянием, выходку. Но приглушило на какое-то время ощущение собственной бесполезности.
Ночью Оола забрала кошку к себе домой. Накормленная и обласканная Миледи заскочила на кровать и, положив лапу на плечо, обнюхала волосы и легла, прижавшись к спине.
– Ты привычек не меняешь, Наташка, – произнесла Оола сонным голосом, вздрогнула и приподняла голову.
Она была первой хозяйкой этой кошки, а сегодня стала второй… Чепуха какая-то. Больно и непонятно… Подоконник был залит молочным лунным сиянием. В какой-то иной жизни белая кошка Наташка слизывала с усов сметану, а потом дремала у неё на коленях. На подоконнике в лучах утреннего солнца стояли в вазе цветы с бело-розовыми лепестками.
Она почувствовала, что очень хорошо знакома с цветами и влюблена в эту землю с ромашковыми коврами. А ночами над головой сияли далёкие незнакомые звёзды, которые никуда не звали. Зачем ей гонка за какой-то Суубой и непонятные своим предназначением графики? Всё это чуждое, равнодушное, как больничные стены.
А что же своё, родное? Пить ледяную воду из старого колодца и бежать босиком по кромке уссурийского леса среди кустиков резеды. Почему-то последнее вызывало острую ностальгию. Наверное, это был самый счастливый день в её жизни, когда хотелось объять необъятное, вдохнуть весь воздух ароматного поля и никогда не останавливаться.
«Завтра же выеду за город. Взойду на какую-нибудь высотку, скину туфли и буду мчаться по склону, пока не упаду. Мне всё равно, что подумают люди. Мечты ли, грёзы ли…»
Зачем-то она задержалась в этом ничем не примечательном городе и даже успела немного обвыкнуться. Возврат в родное Нежино стал невозможным, а попытки что-либо вспомнить вызывали отторжение и страх.
Через душу и сердце проходили обрезки разных жизней без прошлого: сбежавшая от позабытого ужаса и томящаяся под грузом неведомой вины Яна Костромская; оторвавшаяся от диагноста и сошедшая на Землю ретонка. Оола причиняла намного меньшую боль и беспокойство, обещала какой-то смысл и защиту за пределами атмосферы. Оола указала на Васильева, находящегося в положении загнанного зверя, и предлагала позаботиться о нём.
Олег… Костромская избегала новых знакомств. Но вынужденный защищаться и бежать Васильев, не вызывал опасений. Почему-то казалось, что человек в такой ситуации проходит очищение и сбрасывает всё злое, что может задержать его в пути. И она ухватилась за эти чувства: сопереживать и бояться за кого-то другого, робко лелеять новую нежность…
– Давай посидим на дорожку. А кто? Я и моя кошка, – Миледи сидела рядом с прихожей и, не отрываясь, смотрела в глаза. Дивный взгляд, угрюмый, безутешный. «Может ли у кошки храниться своя женская тайна из прошлого, воспоминаниям о которой мешают страх и страдания?..»
– Не знаю, какая муха меня укусила. Грустно, мне что-то, Наташка. Будто уезжаю навсегда и больше с тобой не увидимся. Даже огромный пакет сухого корма надорвала и два литра воды налила. Всё, как мне писали в записке. А я всего лишь удовлетворяю глупую причуду – побегать босиком по траве. Туда – и обратно. Только неприятная какая-то лёгкость в теле с самого утра. Сама себе кажусь какой-то прозрачной. Не ездить никуда? А ну, как сердчишко в безлюдном месте прихватит? Да нет, ерунда. Ничего такого раньше не было. Прощай, моя кисонька…
Она сразу же нашла то, что хотела. Выскочила из пригородного автобуса наугад, приблизительно в пятнадцати километрах от города. Пригорок своей формой напоминал застывшую покатую волну, застеленную паласом зрелой сентябрьской зелени.
«Долой туфли, колготки. Здесь бояться нечего. Я всегда чувствовала эту землю. Ходила босиком по самой жёсткой траве. Ничто и никогда не смело меня поранилась… »
Былого воодушевления она не почувствовала. Бег-полёт не удался, получился тяжёлым и безжизненным. Ноги подкосились, и она упала, не добежав до одичавшего картофельного поля…

*       *       *

Она осталась на попечении деда в раннем возрасте. Клим Андреевич болел много и тяжко. Годился лишь в пастухи и подрабатывал сторожем на базе отдыха. Жалея его, Яна поглаживала багровое плечо и как заклинания проговаривала слова из детской песенки-считалочки.
В двенадцать лет пришло осознание: её прикосновения убирают боль. Клим Андреевич оживал, с каким-то особым волшебством рассказывал о грибах-подростках. Про царство здешних зверей, которые перестали разговаривать с людьми. Забывая про радикулит, поднимался с топчана, и ставила чугунок с картошкой на старенькую печурку.
Какими-то неизведанными путями весть о юной целительнице оббежало маленькое село, проникла в каждый двор. Украдкой, словно за чем-то постыдным, к ним стали захаживать с самыми разнообразными, порой довольно необычными просьбами. Благодарили деньгами и продуктами.
Через три года Яна схоронила деда и осталась наедине с потемневшими бревенчатыми стенами. Соседи помогали юной ворожее как могли. Подыскали в райцентре работу на хлебозаводе…
Солнечным бликом озарилось утро, когда пробуждённая предчувствием радости, она накинула платьице и мчалась босиком по кромке берёзового перелеска. На следующий день Яна впервые увидела ЕГО: красивого парня с бунтарскими чертами   философа-утописта. И потерялась в его больших мечтательных глазах. Были волшебные ночи любви, которые, казалось, никогда не кончатся. Встречи, словно в оживших сказаниях дедушки Клима…
И первая глубокая рана в неокрепшем девичьем сознании. Двухэтажное здание ночного общежития ничем не выделялось среди однотипных окраинных домов. Одно из окон первого этажа было приоткрыто. На стене медленно передвигалась тень, отброшенная стоящим в профиль человеком. Тень остановилась, замерла.
«Нет, это не он» – подумала Яна, напряжённо всматриваясь в очертания шапки волос и линии подбородка. – «Похож, но не он. Ему здесь просто нечего делать, он же сказал, что уедет в Артём до конца недели »
– Не ври мне, я не слепая! – со слёзным надрывом донеслось из глубины комнаты. – Вас видели вместе! И в автобусе видели, и видели, как в парке целовались!
– Если хочешь, можешь и дальше ревновать к тупой деревенской курице. Я не собираюсь всё это выслушивать. Я-то уйду. А ты хоть заорись потом. Не дождёшься.
Не узнать этот неспешный обстоятельный тенор было невозможно. Небо и тёмные верхушки тополей сжались в тяжёлый ком, и рухнули на плечи. Яна опустилась на маленький травянистый островок посреди вытоптанного засорённого дворика…
Время всё сгладило, но не заживило до конца. Она оставила ворожбу и целительство, потому что поняла: люди не везде одинаково отзывчивые и простодушные, а помогать всем без разбора уже не способна…
Следующие семнадцать лет промелькнули как один день: экономический заочно, работа… И одиночество. Таинственный дар из юности никак себя не проявлял. Казалось, не находя применения, он угас окончательно.
Но прошлое предъявило свои права в ином обличии. Неопрятные волосы гостьи были покрыты старческим платком. Длинное не глаженое платье, безликие ботинки на ногах, выцветшие от слёз глаза – воплощение обречённости. Приглядевшись, Яна решила, что гостья, пожалуй, её ровесница. Возможно, даже немного моложе. Какой же путь она проделала, скольких людей расспросила, чтобы разыскать в деревеньке на отшибе давно не практикующую целительницу?
Гостья назвалась Елизаветой. Пытаясь сохранять спокойствие, она поведала о страшном приговоре, который ей вынесли врачи, показывала амбулаторную карту. Надолго её не хватило. Она упала на колени и прижалась лицом к ногам Яны.
– Умоляю, пощади!.. Думала, что смирюсь… Отмолюсь и умру… Не смогла! Пощади и спаси!.. Отдам своё тело, всели в меня хоть чёрта, хоть демона… Пускай… Мне 29 лет, я ещё не жила…
– Да, что ты такое говоришь, Лизонька! Подумай, что ты хочешь принять! Встань, пожалуйста. Давай, я просто тебя подлечу.
– Нет… Пробовали другие… ничего не получится… Есть демон, приходящий во снах… Всё отдам, всё сделаю, ты только помоги… – она подняла голову и смотрела на Яну как на божество. – Всё равно никуда не денусь, останусь жить на пороге…
– Ну, хорошо… Присядь-ка на тот топчан. Я подумаю, что можно сделать.
Елизавета осталась на полу и сникла, перебирая оборки на платье. Яна отошла к полкам и взяла первую попавшуюся книгу с истёртой обложкой. Раскрыла наугад. Бунин «Тёмные аллеи»… Обрядовой магии она не знала и раньше всё делала по наитию.
« Как лучше всего поступить в таком случае? Сыграть сценку и отпустить бедняжку с миром? Нет, это не моё… Меня всегда учили ставить себя на место другого. Она смотрела в глаза, тянула ко мне руки. Жалко… Я сделаю всё, что в моих силах. Если лгать, то это должен быть хороший обман. Сделаю вид, что вызываю демона и попытаюсь исцелить»
Яна зажгла свечу и щёлкнула выключателем. Налила в банку воды и поводила над ней руками. Всё должно было выглядеть натурально, чтобы Елизавета ни в чём не усомнилась. Лучше всего поиграть воображением и самой немножко поверить…
Отсветы пламени отслоились от брёвен и растворились в колодезной воде. Проступил какой-то грот или пещера – скорее даже храм, сложенный из огромных камней. Горели костры, под сводами святилища отдыхали люди в рыцарских доспехах. Они повернулись в сторону ворожеи, вскочили и схватились за оружие. Со стороны входа прорвался грязный ветер. Заволакивая пространство поднятой пылью, сгустился в подобие лица.
– Кто ты, тёмная суть? Не тебя я ожидала увидеть! – воскликнула перепуганная ворожея.
– Я обитательница мира, лежащего по вектору омикрон Ориона, – донеслось из ветра. – Вижу, что и такая малость тебе непонятна. Но это для меня несущественно. Ты сделала основное: перебросила силовые линии через дискретную точку перехода. Для чего-либо иного ты уже бесполезна. Как именуется тело, которое ты намереваешься мне предоставить?
         – Боже милостивый!.. Елизавета Липпе. Эта женщина смертельно, безнадёжно больна. Она потеряла надежду …
         – Вижу. Врождённый, запущенный, но легко устранимый дефект. Что ж. Это мне подходит. Придётся сильно ограничить свои возможности, но выбора нет. Моё тело пришло в негодность из-за катастрофы: большая доза неизвестного реверсного излучения коллапсирующей звезды.
          Яна побледнела, подняла глаза, перекрестилась, шепча молитву.
         – Напрасно пытаешься оборвать все связи. Я протянула свою и сейчас усилю её с помощью группы существ, находящихся поблизости.
В святилище ворвался ураган, сбросивший амфоры со столового камня. С завыванием он пронёсся через двери за спиной, с треском распахнулась оконная рама. Видение на дне банки заволновалось и погасло. Затянулось льдом.
Костромская обернулась. Елизавета куда-то исчезла, оставив платок и больничную карточку. На дворе повисла душная и неподвижная июльская ночь. Чёрная тишина, банка со льдом в мерцающем свете растревоженного пламени свечи…
Яна не помнила, как очутилась на пустынной дороге. Как быстро шла, почти бежала. Режущий нескончаемый страх гнал её по невидимым в темноте ямам и выбоинам. Большая дорожная сумка на плече свидетельствовала, что вещи она собрала – скорей всего хватала и запихивала туда всё, что попадалось под руку...
Пригород Владивостока блаженствовал в ярком свете нежаркого августовского полудня.
– Яна, что у тебя случилось-то? Ты какая-то сама не своя. – Ирина Исаева стояла с корзинкой белья, с тревогой всматриваясь в лицо бывшей сокурсницы.
– Ничего не случилось. Всего лишь проснулась. Соседи всё побросали и разъехались. Дома вокруг рассыпаются. В Нежино больше не вернусь. Целую жизнь прожила. Оглянулась – не жизнь, пустышка.
– Ян, да какая там жизнь! Тридцать два года – разве это возраст?! Мы ещё девчонки молоденькие…
– Может, ты и права… Уеду отсюда куда подальше. Навсегда.
– Ну и куда же?
– У тебя есть карта?
– Вроде бы есть. Сейчас поищу, – хозяйка отложила бельё и, покопавшись на книжных полках, откуда-то из глубины извлекла географический атлас.
– Открой, пожалуйста, всю страну, – Яна безо всякого выражения рассматривала свежую побелку на стенах. – Ткни пальцем, не глядя.
– Ну, ткнула. Попала не слишком далеко. Западная Сибирь. Кемеровская область.
– Вот туда и поеду…
Прошло чуть больше года. Страх постепенно притуплялся, но не исчезал – цеплялся за талые островки воспоминаний. Вместе с ними жила тревога: дом в селе остался брошенный и даже не закрытый. Необходимо было что-нибудь предпринять, если его ещё не растащили по брёвнышку.
В этом городе она ощутила ПРИКОСНОВЕНИЕ ФАНТОМА с неизвестно откуда взявшимся именем Оола, приблизительно так же, как всегда чувствовала тепло живых существ на расстоянии. ОНО напоминало любознательную девочку-подростка, пожелавшую остаться поблизости. Существо согревало как плед из нежнейшей шерсти. Умиротворяло и успокаивало.
Костромская стала замечать, что прикосновение чуть заметно, почти неуловимо изменило черты её лица, появилось новое в осанке и походке. Или просто разыгралось воображение – она сама подсознательно желала измениться и наложила маску на исковерканную память?..
В Читинской области поезд Москва-Владивосток попал в сухую безветренную жару. Рвавшийся в открытые окна привольный воздух Даурии, принёс настоящее облегчение лишь ближе к вечеру. Курящих в вагоне было мало и Костромская в основном находилась в тамбуре, всматриваясь в подлунную степь с причудливыми, словно выросшими из земли валунами.
Открылась дверь, впустившая затхлые вагонные запахи. Рядом появилась ещё одна дама – стильная, держащая наготове тонкий мундштук.
– Не помешаю? – пропела она необычайно сладким мелодичным голосом.
Яна замерла, чувствуя, как в ужасе мертвеют губы. В отражении на тёмном стекле она увидела улыбающееся лицо Елизаветы. Лицо приблизилось, в поясницу упёрся твёрдый предмет с размерами большого фонаря на батарейках. Вдоль позвоночника полыхнула острая электрическая боль. Навстречу бросилась степная трава, удар о землю…

*       *       *

Лишь теперь у подножья пригорка пришло осознание: она уже не Яна. И даже не Оола. Она всего лишь ПРОЕКЦИЯ Оолы, которая находилась поблизости или в ней самой. Сосредоточие некой структуры, собиравшей информацию и проникнувшейся мыслями и чувствами Костромской. Яну сбросили с поезда в забайкальской степи. Она погибла. Проекция сопротивлялась – подхватила тело, оживила его функции и дотянула на попутках до дома. На столь долгий срок создательница фантома явно не рассчитывала и скорей всего давно перестала следить за своим творением.
Проекция постепенно вживалась в роль. Очеловечилась. Она продолжала работать и учиться, носить в себе ставшие родными воспоминания, планировать быт, лелеять зарождающееся чувство, не понимаю, что ей положен незначительный предел. Теперь стало ясно, что она подошла к своему пределу.
– Господи, прости Всевышний за мои прегрешения… – прошептала проекция губами Яны. – Я не хочу… Я смогла полюбить, научилась жить… Оола, зачем?.. Услышь меня… – Сделав последнее усилие, она приподнялась и посмотрела на дорогу. – Моя кошка…

Третья линия

Олег распечатал несколько листков и склеил их скотчем. Получившееся полотно расстелил на полу и, вооружившись маркером, склонился над импровизированным планом.
«Генералиссимус, блин. Наверно, проще позвать цыганок…»
Экран монитора крупной и наглядной картины для обзора не давал. Сильно смущала вторая ветка событий, которая выглядела размытой, неопределённо-зловещей и сильно отличалась от желаемого результата. Она будто «выросла» из другого человека, случайно проходившего мимо. Именно в этом случае могла бы получиться такая абракадабра, потому что учёт по случайным прохожим никто не вёл. Откуда взялась Костромская Яна Георгиевна? И куда она исчезла с поезда?
Можно вывернуться наизнанку и предположить, что покровительница умеет рассылать какие-то метки или ложные цели.
«Способна ли моя прелестница пометить другого человека, чтобы отвести от себя угрозу? Яну Костромскую, например. Даже если, несчастной будет грозить смертельная опасность? Сомнительно. Её поступки говорят об ином. Всё указывает на растерянность и нерешительность с её стороны. Она либо не заметила моего вмешательства, либо окончательно запуталась. Похоже, что в этой науке она не очень-то и сильна. Можно попытаться истолковать всё это следующим образом: благодетельница по причине внешнего сходства решила обследовать своего двойника. Результат её не устроил, а метку свою она не отозвала по рассеянности. Я погорел на «липе» и начал работать с двойником. И не только я… В итоге вместо диаграммы получилась какая-то размазня. Если Ольга Липпе видит схожую картину, тогда счастливого ей помешательства »
Васильев передвинул схему вправо и поставил крестик на одном из участков.
«Отсюда я завёл третью ветку. Первое: предотвратить покушение, в результате которого она попала в больницу. Сделано. Залил клеем замочную скважину, и ей прошлось остаться дома. Предупредил гаишников о запланированном угоне транспортного средства. Злоумышленник пойман, личность последнего подельника Липпе выясняется… Оставил сообщение на сайте: «заказ заберите себе, в ближайшие пару вечеров не появлюсь, мне некогда. Наметились лёгкие деньги. У нас возобновили строительство новой диспетчерской. Надо сделать несколько снимков» Почему именно вечером? Чтобы перед объективом не маячили прохожие. Все соблазны налицо: место безлюдное. Ночь на носу. Вот он я, берите голыми руками»…

*       *       *

Олег поднялся и потрогал затылок. Не слишком приятные ощущения: гул в голове и пошатывает. Его придержали под локоть, помогая подняться. Рядом стоял Тимофей Арнольдович, в глазах которого читалась смесь насмешки и сочувствия.
– Ну, как, шишка уже растёт?
– Ой… вроде бы не сильно. Били профессионалы всё-таки.
– Сам не рад, что согласился? Ничего, зато высока степень реализма. Всё, как ты и просил. На-ка возьми примочку. – Тимофей Арнольдович подал Васильеву влажную тряпку.
– А как всё прошло с Ольгой Липпе?
– Прекрасно. Её отоварили секундой позже. Бесчувственное тело сразу же спустили в подвал. Должен заметить, с превеликим удовольствием. Тело что надо. Ребята в восторге от порученной миссии. Несли со вкусом, не торопясь. Рады, что подержались. Только что прибыл твой экзорцист. Где ты выкопал столь редкого мужа?
– Помог один давний знакомый, – пояснил Васильев, придерживая тряпку на затылке. – Когда-то он был ювелиром, а потом закончил семинарию и стал отцом Дмитрием. Хочется взглянуть хоть одним глазком, что там делается внизу. Но, боязно.
– Ну, и не надо. Подождём лучше здесь.
Ночь пришла вместе с наплывом туч, подтянувшихся с юга. Подул ветер. Из бетонной амбразуры у ног не доносилось ни звука. Что может делать протеже священника в кромешной темноте без молитв, без заклинаний? Действительно ли это специалист по изгнанию бесов или заурядный халтурщик? Не попадёт ли он сам под влияние этой… сущности, не взирая на то, что тело скручено верёвками, а в крови циркулирует мощное психотропное средство?
Из оконца донеслись обрывки не то плаксивой жалобы, не то торопливой исповеди. Причитания оборвались на полуслове. Женщина завопила как в стоматологическом кресле. Сверкнули две яркие вспышки, будто в подвале проводили электрическую сварку. Тихий стон сменился мужским равномерным бормотанием. И вновь наступила тишина.
Приблизительно через полчаса из-за угла появилась долговязая фигура. Выбравшийся из подвала человек поднялся с колен и старательно обтряхивал брюки. Экзорцист взглянул на окна ближайших домов и подошел к поджидающим его людям. Постелив газету, присел на бетонный блок. Вынул из матерчатой сумки маленький термос и отвинтил крышку. Выплеснулось облачко пара, густо насыщенное кофейным ароматом.
– Долго же я ждал этого момента, – вымолвил заклинатель, прихлёбывая из пластикового стаканчика. – Когда готовишься к очищению, приходится отказывать себе во всём...
– Я понимаю ваши чувства, – прервал его Тимофей Арнольдович. – Как там наша пациентка. Не хотите её предъявить?
– Вот уж нет, – возразил заклинатель с достоинством. – Я сделал свою работу. Не знаю, что здесь происходило до меня и где вы её добыли, но девушка была связана. Кажется, это противозаконно. Я ничего не касался, чтобы не оставить следов. Кроме того, когда радеешь о содержимом, про оболочку нужно забыть. Демон нам попался не совсем обычный, составной…
Тимофей Арнольдович пренебрежительно кивнул, давая понять, что отлично понимает, куда клонит собеседник.
– Нет. Вы неверно истолковали мои слова. Я ничего для себя не ищу.
– Хорошо, продолжайте, пожалуйста.
– Демон – не демон, а его оболочка, в которой завёлся паразит. Он такая же жертва, как и ваша «больная».
– Наподобие вируса, вселившегося в бактерию? – предположил Васильев.
– Аналогия не совсем точна, но приемлема.
– Намотал же кто-то катушку на подружку. – Тимофей Арнольдович озабоченно нахмурился. – Не томите нас, святой отец. Расскажите, как справились с этой бедой.
– Стандартная банальность наподобие: «Sicut deficit fumus, deficiant: sicut fluit cera a facie ignis, sic pereant…» (лат. Как дым отогнать: как воск тает от огня, так пусть…) уже не годилась. Кстати, обряд был очень тяжёлым, и кто-то поступил очень умно, парализовав её чувства. В противном случае, вы бы получили назад сумасшедшую. Она могла бы даже умереть. Я не только выставил ЕГО за пределы тела, но и лишил возможности цепляться к к другим людям. Он будет отторгать саму возможность подселения. Подобное делается впервые, поэтому, сами понимаете, в результате я не уверен.
– Иными словами, вы не уничтожили это существо?
– Сожалею. Но демоны неистребимы. Это уже классика. Вы извините, но я очень устал. Мне пора возвращаться.
– Что ж, огромное вам спасибо. Если подождёте буквально минут десять, вас отвезут на машине, – бывший домушник повернулся к Олегу. – Вроде бы всё. По всем пунктам сценарий мы отыграли. Твой выход. Страшновато?
– Откровенно говоря, да.
– Сейчас скажу парням, чтобы тебя проводили.
– Не надо. Лучше не посвящать слишком много народу в эти чудеса. Так всем будет спокойнее. Разрежу верёвки и отправлю её в другую реальность. – Олег сунул руку в карман и потрогал ключ-серьгу…

Невероятно сложное занятие: составление отчёта по этому делу. Если коротко – мятежное сознание от изначального мира отсечено и лишилось возможности влиять на естественный ход событий планеты. «Норы», пробитые пространственно-временными перемещениями затянулись.
Был замечен рейдер ххонов, проводивший обследование безжизненных астероидов в секторах Росса 154. Походило на то, что какие-то вероятностные возмущения они уловили, но точного местонахождения источника определить не смогли. На время их присутствия экспедиции вернулась на станцию, удалив с Земли все инородные предметы
Оола терзала анализатор, прогоняя сотни вероятностей через его натруженные синапсы. Все варианты сводились к одному: демоническая оболочка наглухо изолирована, а сознание бывшего субкоординатора находится в безнадёжной прострации. Ольга Липпе исчезла и больше никогда не вернётся. Фирму «Барокко» распродали за долги. Ввиду неопределённости ситуации Оола приспособила тело к местным условиям и осталась в качестве потенциального защитника и скрытого наблюдателя.
Подобный вердикт расходился со многими принципами пространственных ликвидаторов, но и не попадал под запреты. Ретонка сделала всё возможное, чтобы смягчить ситуацию для Тайи и всего персонала станции. Возможно, её поступок сочтут чрезмерным самопожертвованием. Или оставят в качестве хрестоматийного примера для других. Для Оолы это не имело никакого значения.
Есть сочную малину прямо с куста или спелый арбуз, наслаждаясь живыми соками. Невозможно всё это объяснить высокому ретонскому галактионату. Её никто и никогда не поймёт. Спать каждую ночь и видеть сны. Разные: смешные и нереальные, серьёзные и счастливые. Это так удивительно!
Она бежала по коридорам нелепого космического корабля, громоздкие интерьеры которого могли состряпать только земные киношные фантасты. И резала бластером какие-то швеллеры, которые рушились позади неё. Очень глупо, зато азартно и весьма эффектно. Открыла железный люк и спрыгнула в холодную темноту…
Она лежала в ночной забайкальской степи, ощупывая болезненные ссадины. Луна, трава и огни уходящего поезда. Поднявшись, побрела в поисках дороги…
Оола проснулась и замерла, прислушиваюсь к гулкому биению сердца. Там тоже бывает страшно, как будто в сознание вплетается чья-то искалеченная жизнь. Не в первый раз уже. Ну и пусть. Теперь всё это принадлежит только ей.
На бедре остались ощущение острого прикосновения. Миледи неподвижно сидела рядом с кроватью.
– Увидела мой сон. Пришла на выручку и разбудила. Спасла хозяйку от беды? Спасибо, милая, – прошептала Оола. Она поднялась и подошла к окну.
Олег осторожно приоткрыл глаза и смотрел, затаив дыхание, как Яна отодвинула тюлевую занавеску и подняла голову, замерла, словно жаждала окунуться в небеса. Сверху пролился столб света, настолько насыщенный, что в нём растворилось стройное женское тело.
«Вот и всё… Упорхнула птичка. Богиня исчезла навсегда. Надо просто принять и смириться. Когда-нибудь это должно было произойти »
Оола смотрела в небеса – туда, где висела никому не видимая «тарелочка». Оставаясь в одиночестве, она мучительно размышляла, как поступить с последней ниточкой, связующей её со звёздами. Этой хрупкой песчинке Земле, вращающейся по своей орбите, может понадобиться помощь и защита.
«Остаться женщиной и Богиней, в свободное время потакать людским страстям? Сто двадцать лет не такой уж и малый срок» – Богиня улыбнулась и велела кораблику спрятаться в смежном пространстве.
Столб света вздрогнул, исчез. Яна наклонилась и ласково коснулась кошачьей мордочки. Васильев разжал вспотевшую ладонь и выпустил скомканный уголок одеяла.
«И так каждый раз. Я буду жить в тревожном ожидании расставания. А потом возрождаться счастливым. Наверное, это самое лучше счастье, потому что, оно никогда не закончится. Она не должна ничего о себе рассказывать, а я не хочу ничего объяснять. Пусть думает, что я ни о чём не догадываюсь. У каждого своя тайна »
Оола вернулась под одеяло и прижала ладонь к его щеке.
– Не спи-и-ишшшь?
– М-м-м, разбудила… Сладкое пробуждение от твоей руки. У моей жены самое волшебное прикосновение.
– Не хочу расставаться со своей квартирой, она в моём сердце.
– Моя мне тоже дорога, – Олег крепко прижал Яну к себе. – Следующие три дня живём у меня.
– А завтра мы отправимся в глухой-преглухой лес. Ты обещал…

Куда уходит белая кошка. Роман, фантастика. Глава 8

Рейтинг: +7 1098 просмотров

Кому понравилось произведение? >>

Комментарии (25)

Татьяна Белая # 21 марта 2016 в 19:22 +2

Очень вовремя ты, Володя, заключительную главу опубликовал. Мой ремонт подходит к концу. И начинаю вновь перечитывать. С чувством, толком и не торопясь. Жди комментариев. Буду наслаждаться. rolf

Владимир Дылевский # 21 марта 2016 в 19:54 +2

Спасибо, Тата! smile

Ивушка # 21 марта 2016 в 20:39 +2

мне нравится буду понемного читать

Владимир Дылевский # 21 марта 2016 в 21:13 +1

Спасибо, Ивушка!

Валерий Куракулов # 22 марта 2016 в 07:07 +5

Всё-таки, мы живём в лучшем из миров - Боги не только сюда прилетают, но и остаются здесь. И нам это надо ценить. Правда к пришельцам и богам, что для меня одно и тоже, я отношусь если не с предубеждением, то, уж, со сдержанностью. Не наши задачи они решают - свои. Пришли, "намусорили", улетели. Поменяли реальности местами, перепутали время разными завитушками и "извините, если что не так" в лучшем случае, а то и вовсе - "сами разбирайтесь, нам некогда заниматься всякой ерундой".
Отличный сюжет, Володя, отличный язык! Мне бы так!
t7304

Владимир Дылевский # 22 марта 2016 в 17:06 +3

Спасибо, Валера! c0137

Согласен с тобой . Те, что свыше они сами по себе, независимо от того, как их называют.

Лариса Тарасова # 22 марта 2016 в 21:16 +3

Всё-таки, мы живём в лучшем из миров - Боги не только сюда прилетают, но и остаются здесь.

Замечательная реплика, Валера!
soln

Валерий Куракулов # 23 марта 2016 в 08:56 +3

Спасибо, Лариса!
dogflo

Ивушка # 22 марта 2016 в 08:35 +4

прекрасное произведение,Владимир,понравилось

Владимир Дылевский # 22 марта 2016 в 17:07 +3

Спасибо, Ивушка!

Лариса Тарасова # 22 марта 2016 в 18:02 +4

Я подумала, Володя… такими произведениями мы вроде бы прикасаемся к будущему, к тому, что случится в той или другой ипостаси – потом, много-много лет спустя, с нашими потомками. Может быть, уже случается. Конечно, были посланцы Космоса на Земле. Может быть, даже живут где-то рядом и почитывают фантастические прои современных авторов, с удивлением узнавая свои, инопланетные, движения сердца в некоторых эпизодах.
Успешной и долгой жизни желаю Вашему роману, Володя, написанному отличным литературным языком по стройной фабуле! Мне жаль расставаться. Когда выйдет книга, сообщите, пожалуйста. Поздравляю с завершенной отличной работой!

Владимир Дылевский # 22 марта 2016 в 18:09 +3

Спасибо, Лариса! Писал о перекрёстках времён -- может быть, где-нибудь рядом что-нибудь происходит. Или (и) происходило всегда. В последнее время слушаю советские космические песни. Не могу оторваться. smile

Лариса Тарасова # 22 марта 2016 в 19:00 +5

Устроим праздник по случаю окончания большой творческой работы, Володя. )) Принимайте мои скромные подарки.

Владимир Дылевский # 22 марта 2016 в 19:22 +4

Спасибо, Лариса!Какой красивый космос, цвета волшебные!

Недавно с большим удовольствием просмотрел этот фильм, детство вспомнил smile

Владимир Дылевский # 22 марта 2016 в 19:29 +3

Не играют у меня звуковые дорожки, Касперский блокирует. sad

Я лучше дам ссылку на клип
http://www.youtube.com/watch?v=lOac1vzj51k

Владимир Дылевский # 22 марта 2016 в 19:56 +3

А это песня арабесок из 8 главы. Три девицы вечерком... smile

http://www.youtube.com/watch?v=qUnDHD1EeMU

Лариса Тарасова # 22 марта 2016 в 21:04 +5

Недавно с большим удовольствием просмотрел этот фильм, детство вспомнил smile

И я.))
Жаль, что не играют дорожки. Может, утром Касперский разрешит. )
А еще Давид Валер Antiguus. Я ее брала для Денеб. Она есть у вас. Космос. Без слез слушать невозможно.
И "Звездный мальчик"... я недавно в клубе давала. Алексей Рыбников.

Пусть послушают те, кто захочет.

Ивушка # 12 апреля 2016 в 18:41 +2

с праздником,Владимир,с Днём космонавтики.

Владимир Дылевский # 12 апреля 2016 в 19:01 +2

Спасибо, Ивушка! С днём космонавтики!

Владимир Перваков # 18 апреля 2016 в 22:39 +2

Как-то лихо и быстро Олег всё зло изничтожил! Даже жаль, что всё кончилось.. 625530bdc4096c98467b2e0537a7c9cd

А Может Тайя всё же сможет вернуть к жизни Суубу, (она ведь может по второй специализации)? И всё вновь завертится ещё? 50ba589c42903ba3fa2d8601ad34ba1e

Спасибо за предоставленное удовольствие от чтения! c0137

Владимир Дылевский # 19 апреля 2016 в 18:06 +1

Спасибо, Владимир! c0137

Татьяна Дюльгер # 17 июля 2016 в 06:17 +1

Спасибо, Владимир! Когда читаю фантастику, радуюсь, что у меня есть возмжность жить в одном измерении, на нашей планете и не путаться в мирах. Или как у Вас хорошо сказано:

Спать каждую ночь и видеть сны. Разные: смешные и нереальные, серьёзные и счастливые. Это так удивительно!

Прочла только заключительную главу из-за нехватки времени, но хочу сказать, что это великолепная, добротная, современная проза.
Желаю удачи, Владимир!
040a6efb898eeececd6a4cf582d6dca6

Владимир Дылевский # 17 июля 2016 в 20:10 0

Спасибо, Татьяна!

RSS-лента комментариев