[Скрыть]
Регистрационный номер 0512838 выдан для произведения:
Мастер был немногословен.
- Полиция приходила на завод. Опрашивали руководство про вашу
семью. Бабулю кто-то решил сплавить на тот свет. Не ты ли, тихушница,
постаралась? - спросил легкомысленно и хохотнул. Смех его Маргарите не
понравился, и она промолчала. На чужом горе веселиться неприлично…. Небольшой
цех шумел, пах мазутом и резиной. Пыльные окна, которых не касалась рука
уборщицы, кое-как пропускали скромные солнечные лучики в ясную погоду. Сегодня
был именно такой день, поэтому грустить не особенно хотелось. Маргарита
повеселела, но в обеденный перерыв к ней подошел суровый Егор и огорошил, что
маме сделали операцию, и она еще не отошла от наркоза, хотя пора бы. Танечка же
пришла в себя и жизни «этой поганки» ничто не угрожает.
- Егор, она тоже пострадала.
- Плевать я хотел на нее. Мама у меня одна, а Танечек может
быть много. Как выпишут, бросишь работу. Дома от тебя будет больше пользы. И сиделке не платить.
- Но… нам всегда не хватало денег. Мама твоя смирилась, что я работаю. И дом веду я. И
успеваю везде. Ты разве не замечаешь, что у нас все в порядке?
- А я уже решил, - одернул ее Егор сердито. - Больше грядок
посадишь и картохи, чтобы продавать было что. Вот тебе и заработок. Зато мама
будет под постоянным контролем. А твоя Танечка рядом сидела, а не уберегла. И
за что ей только деньги платили?
Его горделивая походка уходящего настоящего мачо в этот раз Маргариту
не умилила. Впервые ее передернуло от его развязности и требований, в которых воля любимой женщины не
учитывалась. Серые стены с пыльными окнами надвинулись и сдавили голову так
сильно, что она, чуть было, не закричала от боли, чувствуя себя бесконечно
униженной и растоптанной безжалостной волей.
- Ева, мне хочется в петлю! Егор настаивает, чтобы после
больницы маму доглядывала я. А еще картошки буду сажать больше, чтобы
продавать. Думаю, и на рынке стоять мне придется. Муж же будет на заводе, а я -
бездельница, ничем не занятая.
- То есть, не платить крошки сиделке, и огород возделывать,
не покладая рук на колени? А маманя цербером выступать станет. Ох и оторвется
она на тебе, бесконечно и трагично больная, святая женщина-мать!
- Скажу тебе, как на духу, Ева. После разговора сегодня, в
обеденный перерыв, дошло, наконец, насколько он не уважает меня. Приказывает, а
я бросаюсь на выданную цель, как амбразуру, и делаю дело тщательно и прилежно.
Придет, проверит, заклеймит позором, если увидит что-то не так. Только с этими железками
я немного воспряла. И снова мордой об пол? Снова оскорбления, которые я получу,
но он не узнает никогда? Говорить ему, пересказывать, нет смысла. Она –
непогрешима, а я тряпка у ног царицы! Почти… готова забрать свои слова обратно
на тему «жизнь-смерть».
- То есть, согласна на печальные
слезы?
Сирена прервала болтовню. В автобус
уселись без привычных шуток. Маргарита переваривала новости. Ева размышляла о
бренности жизни и несправедливости; о том, что, кто везет, на том еще и едут.
Егор смотрел в окно и тоже молчал. Молчал он и дома, пока она готовила и
кормила его, а потом мыла посуду. В постели задрал ночную рубашку, исполнил
супружеский долг, не спрашивая о ее желаниях.
«Как на помойку сходил», - думала разочарованная Маргарита, пытаясь уснуть первой,
с подсчетом овец. Не удалось. Сказался нервный день. Поэтому наслушалась храпа
вдоволь, пока не вкрутила в уши вату и обмотала голову шарфом. Немного помогло,
и она сумела выспаться. Вставать было не к кому, и проснулась почти счастливая.
- Есть новости от мамы? - скромно
поинтересовалась у хмурого мужа. Пока готовила завтрак, тот позвонил в
больницу.
- Проснулась вчера днем, но не
велела нам сообщать. Сказала: «пусть невестка питает ложные надежды, что не
вернусь, и она станет хозяйкой, но фигу ей». Мол, не видела, кто ее ударил,
сонную, но, кроме жадной невестки с загребущими ручками, некому совершить
убийство, а потому все расскажет полицейскому, когда тот придет к ней за
показаниями
У Маргариты выпала ложка из рук.
- Я же была на работе! - ужаснулась
она.
- А почему она сказала так чужим
людям?
- Откуда я знаю? Она всегда была против меня.
Ругала, когда ты не слышал. Называла это заботой. Ночью требовала ухаживать за
ней.
- Разве я не говорил, что ты
выдумываешь все? Мама у меня, не в пример твоей, которая живет за тридевять
земель и носа не кажет.
- Ты же так радовался, что они живут
далеко, а мать твоя одинока, и что иного варианта быть не может. Ни разу не
заикнулись, чтобы пригласить моих родителей за три года.
- А есть причина? Беременна? Нет?!
- Просто повидаться. Без причин.
- Денег у нас нет, чтобы гостей
принимать, причин – тоже. Пусть сидят в своем гнезде, как бескрылые птицы. Их
дочь могла бы взять участок в аренду на сезон. Расстаралась бы и помогла
родичам.
- Это немыслимо, Егор! Никаких сил моих
не хватит. Наш огород вытягивает все жилы, а еще в аренду. Если бы помогал
иногда…
- Что-о-о?! Забыла, что я работаю,
курица?! Это бабское дело – огороды, сараи с живностью, дома с никчемными
делами.
- Тяжело мне! Я тоже работаю.
- Это ненадолго! - рявкнул он, вне
себя от гнева. Хлесткий удар пришелся на то же место, что и раньше, и кожа
загорелась огнем…
Еву обмануть не удалось.
- Можно тату набивать: «приласкал
Егор». Чуть ниже этого. Идеальное попадание! Дошло до первой крови. Теперь
лупить женушку не так страшно будет - все прощает и оправдывает.
-
Ева, нет! Настолько я разочарована, что согласна умереть вместо его мамани.
Оболгала меня в больнице. Типа, желаю быть единоличной хозяйкой, настолько
жадная; мечтаю о ее смерти. Собирается жаловаться на меня полицейским. Если
хочу увидеть родителей, сказал муж, должна взять в аренду участок и заработать.
Считает, что обманываю его, но помогать не желает, потому что не мужское это
дело – огородами заниматься и прочими пустяками.
- Серьезно?!
- Что кричим? - к ним шел мастер, и
тему опять пришлось свернуть. - Со щекой что? Производство не может позволить
больничный.
- Наклонилась слишком низко и как-то
сама себе щеку зацепила. Вы не волнуйтесь, я в состоянии работать.
- Вот и ладно, - пробурчал тот. -
Снова полицейские в конторе. С тобой
беседовать собираются. В обед пойдешь. Для фигуры полезно не есть. Не дрейфь! Уходя,
гаси всех, как бабку! Гы-гы-гы…
Его
довольный хохот покоробил девушек. Маргарита упала духом. Разговаривать
расхотелось. За пять минут до гудка на обед к ним подошел новенький. Водитель.
Поначалу хотел что-то сказать, но не смог оторвать глаз от лица молодой
женщины.
- Оно самое! – поддакнула Ева на
молчаливый вопрос. – Муженек стал звереть, буквально, на глазах, а, ведь, не за
что.
Взвыла сирена. Он круто развернулся
и поспешил на выход. Маргарита отправилась в контору. За столом ее ждали двое полицейских.
Они рассматривали ее, как диковинное животное. С макушки до ног и обратно.
- Присаживайтесь. Времени у нас всего
час, так что приступим. Что вы были на работе в тот час, как совершили
нападение на свекровь, мы знаем. Есть свидетели. Подтверждают, что от конвейера
не отлучались, и никто вас не заменял. Но вы могли нанять исполнителя.
Потерпевшая утверждает, что это работа ваших рук. Рук – не рук, но ваша месть и
жажда завладения ее добром через сына, которого устраните позже.
- О чем вы говорите? - задохнулась
от ужаса Маргарита. – Никогда и мысли подобной...
- А что со щекой? Лучше сразу
правду…
- Муж ударил утром. Сказал, что, как
только мать выйдет из больницы, мне
придется уволиться и за ней ходить. А если денег станет не хватать, то земля прокормит.
Сажать больше, излишки продавать. В гости пожелаю своих родителей, возьмет в
аренду еще участок, и я заработаю на их приезд.
- Так, за что ударил?
- Попросила помочь. Тяжело одной
сажать и урожай убирать, а еще дом вести и за скотиной присматривать.
- И ударил? – переглянулись
полицейские.
- Сказал, что работает на заводе, и
ему этого предостаточно, потому что только он - добытчик, а домашние
дела – бабские заморочки. Не с руки ему унижаться.
- Кто об этом еще знает?
- Ева. С нею рядом стою на конвейере. Трудно что-то утаивать,
если все на лице…
- С ней возможно
переговорить сейчас?
- Все возможно! – донесся звонкий голос из коридора. - Сама
пришла, чтобы открыть глаза на происходящее. Я зайду?
И зашла, не дожидаясь приглашения.
- Пообедала и бегом сюда. Подумала, что недолго беседовать
будете с нашей тихоней. Пусть выйдет, а я говорить буду, чтобы не прерывала и
не останавливала. Все боится вынести сор
из избы.
Общительная девушка немного позабавила полицейских, а одному
из них запала в душу молодостью и лихой смелостью. Да и симпатичная. После
долгой беседы они знали все и не сомневались. Слишком искренней и горячей была
ее речь в защиту подруги. Сама предложила свой номер телефона, если что-то
пояснить придется.
- Что же, получается? - рассуждали, двигаясь в полицейский
участок. - Свекровь не любит невестку, потому что та обобрала сына, но живут в
ее доме. Хочет выжить и все делает для этого. Сын идет на поводу, потому что
верит маме. Врать может жена, но не врет, просит помощи и человеческого отношения,
но пашет, как вол. Он приучен к мысли, что жена должна вести все домашнее
хозяйство, а он только ходить на работу. Сам не пробовал, поэтому считает, что
домашний труд – в радость. Костя, твои же предки в деревне. Помогал?
- Как раб на галере впахивал с отцом.
- Я - тоже. Поэтому нахожусь не просто в шоке. Бедная
девушка! Слишком бесхитростна, И ее подруга - чистый клад. Всем бы таких друзей.
Как разложила все по полочкам!
- Ты запал на нее, Вадик?
- Угу. А Егор…. Был бы не при погонах, встретил на темной
улице жлоба и отметелил!
Когда на следующий день в отделение полиции зашел Егор, Костя
бросил красноречивый взгляд на сидящего за соседним столом Вадима. Тот
отвернулся и сделал вид, что чрезмерно занят документами в письменном столе,
которые никак не находились.
- По делу матери? – спросил Костя.
- Нет. Вчера меня избили, и я желаю, чтобы справедливость
восторжествовала.
- Кто это сделал, знаете?
- Толком не рассмотрел, но кто-то с завода. Я стоял, ждал
жену – домой собирались, разговаривал, а кто-то сбоку подошел и врезал. Я упал.
Он пнул пару раз под ребра и убежал.
- Тот, кто беседовал с вами, что говорит?
- Сказал, что отвлекся на новенькую симпатяшку и ничего не
заметил.
Заявление, конечно, приняли, но работать по нему не
собирались. «Получил по заслугам».
Татьяна оказалась более крепкой и вскоре врачи разрешили
полиции допросить пострадавшую, но как ни пытали ее следователи и Егор, ситуацию
прояснить не смогла. Утверждала, что прикрыла глаза только на секунду, когда
стала дремать подопечная. Очнулась от резкой боли и сразу же потеряла сознание,
как только увидела нож в
себе.
Матушка Егора пролежала в больнице значительно дольше сиделки,
так как повреждения внутренние оказались серьезнее, но когда сын перевез ее
домой, невестка попала под такой пресс негатива, что плакала и на работе, и
дома в ночное время, когда муж засыпал. Перестала высыпаться. Стала
раздражительной. Егор не смотрел ей в лицо, чтобы заметить безграничную
усталость, припухшие красные глаза, а молча сметал завтрак, обед и ужин, и
удалялся, чтобы не мешать Маргарите: делать заготовки на следующий день. Да и
прочие «бабские» дела, потому что обязана. «Добытчик» должен отдыхать перед
сменой, а «эти курицы» - двужильны, и все сделают играючи. И на работе «балду»
пинают. За гроши. Подержат в руках на конвейере, оближут и дальше отправят. Не
работа, а райское наслаждение!
То, что зарплата ее имеет вес в семейном бюджете, никогда не
обсуждалось. Все деньги он складывал в шкатулку, и брал, если ему нужно. Жена
не спорила. Значит, все устраивало.
А ей некогда было заниматься анализом, почему дела идут так,
а не иначе. Иногда, суетясь на кухне, она поглядывала в окно, где на грядках
своими хвостиками радовали рядки моркови, укропа, лука. Вспоминала, как хорошо
все было еще год назад.
Тогда… на заводе случилась авария. Администрация приняла меры.
Не в чисто же поле ехать, и Егор предложил переждать у них,
когда смена собралась в рабочем автобусе. День был солнечный, тихий, хороший, и
она прилегла на траву, и рядом устроился муж, и ее добрый, свирепый на вид пес.
Она чувствовала себя счастливой… тогда.
Помочь сайту
Поздравления
