Четвертая хирургия состояла, как любое другое отделение, из палат, процедурного и перевязочного кабинетов, операционной, манипуляционной и, конечно, сестринского поста. А также ординаторской, столовой, промывочной, комнатой для посетителей и складом-аптекой для отпуска и хранения лекарств, перевязочных материалов и аппаратуры. Кроме того, существовала ресепшен, где принимали, оформляли и выписывали больных.
Здесь круглосуточно находилось трое администраторов: небезызвестная нам красавица-вернка Лула, изящная кертянка Млея и улыбчивая коммуникабельная центаврианка Врода.
Именно она дежурила на следующий день после дня рождения зава и конфуза Натальи.
Надо сказать, выглядела наша героиня не ахти. Она катастрофически не выспалась, ворочаясь с боку на бок и вспоминая свой позор. Особо отметила три пункта:
а) Коваль вроде бы обрадовался прибытию нового доктора;
б) Павел Зигмундович весь вечер ухаживал за симпатичной проверяющей;
в) И, кажется, с нею же удалился, черт бы побрал обоих.
Два – один. На фиг счет такой, пес знает… Похоже, Алена заблуждается, и ничто человеческое нашему научному доктору не чуждо. Особенно, бабы. Не удивительно с его своеобразным и несколько старомодным обаянием!
Обе девушки вздрогнули: незаметно подошел Коваль и бесцеремонно подслушал диалог.
-Здравствуй! – проговорила Врода.
-Здравствуй! – вторила Зайкина.
-И вам не хворать! Наталь, учти на будущее: в отделении не принято выражать недовольство, гнев, раздражение, а также проявлять пессимизм и обнаруживать плохое настроение! У нас царит благоприятная и дружеская атмосфера! Иначе нельзя! – вычитал зав менторским тоном.
-Согласна, только, если помнишь, я не американка, а русская! – проговорила Наталья, которую внутренне ломало от собственного поведения – к начальству следовало относиться учтиво и трепетно, а ей почему-то хотелось нахамить.
-Все американки, которых я имел счастье видеть, страшны, как смертный грех. Кроме голливудских звезд, конечно! – заявил Коваль с усмешкой.
-Я имею в виду поведенческую матрицу!
-Понимаю, матрица – страшная сила! В конце концов, не в ней ли все мы пребываем? К
сведению, ты совершаешь второй очень серьезный промах – тут нет ни американцев, ни русских, ни центавриан, ни кертов, ни других рас!
-А кто есть? – не без иронии поинтересовалась девушка.
-Персонал отделения!
-Мило!
-Еще бы! Ладно, через десять минут будь в ординаторской, пока день не набрал обороты. Надеюсь, ящичек тебе уже выделили! – Павел Зигмундович вопросительно глянул на Вроду.
-Да-да, конечно! И шкафчик, и форма с ярлычком – все готово! – заверила центаврианка.
Уже у двери зав обернулся:
-Кстати, мне очень понравился приватный танец! Весело было!
На его интеллигентной физиономии появилась иезуитская улыбка.
"Вот вредина! Издевается!" – подумала наша героиня, но уж беззлобно – почему-то на зава невозможно долго дуться.
Дальше ее путь лежал в ту самую комнату с лейкой и вешалкой. За раздвижной дверью скрывался просторный зеркальный холл и еще три двери: "мальчики", "девочки" и "остальные". Кто скрывался за последним емким определением, Зайкина не знала, но полагала: это душевые и раздевалки для бесполых негуманоидных сотрудников. В четвертой хирургии таковых не водилось, однако помещение существовало, хотя бы как дань местным традициям или аванс на будущее. Ящичек новенькой имел табличку с ее данными и фото на дверце, костюм висел внутри, и девушка быстро переоделась. Еще бы, ведь ее ждали в ординаторской!
Постовая сестра Анжу Глория встретила новенькую докторшу ослепительной улыбкой и проговорила очень по-доброму:
-Наталь, где шляешься?! В ружье! Мы с Павлом Зигмундовичем познакомим тебя с твоими больными! Вообще-то коллективный обход – все врачи плюс зав – обычно раз в неделю, но сегодня пойдем втроем. Палаты доктора Гонсалеса теперь твои, - объясняла Анжу. -Полюбуешься на неземную красоту! Истории болезни изучишь, анализы проверишь, а дальше поведешь пациентов сама!
-Спасибо, Глория! – поблагодарила наша героиня.
Невольно у нее затряслись поджилки, будто предстояло идти не к недужным созданиям, а на эшафот.
-Неизвестно, произнесешь ли ты данное волшебное слово ПОСЛЕ обхода! – с иронией заметил Коваль.
-Ты о чем? – насторожилась наша героиня.
-Сама увидишь!
Зайкина не заметила, как за ее спиной Глория и Павел заговорщически переглянулись.
-Наталь, тебе крупно повезло, - проговорила медсестра, останавливаясь перед дверью с номером 7. – Это палата одной из малых рас. Сейчас здесь лежат представители планеты Идю, поступившие позавчера с транспортом.
-Не слышала о такой! - сообщила девушка.
-Она находится в поясе Старды и лишь недавно обнаружена. Цивилизация в зародышевом состоянии, жуткая дикость и невежество. Симпатяги, но на редкость суматошны, - зав многообещающе улыбнулся. – Посему имей терпение и уважение к этим малышам.
Коваль открыл дверь, и глазам вошедших открылась чудненькая картина: четыре удивительных голеньких существа восседало на керамических стульчаках. Идю имели на макушках очаровательные хохолки, перевязанные несколькими разноцветными ленточками. Сами головенки при том были абсолютно лысыми. Круглые бессмысленные глазенки-пуговки цвета уральского малахита взирали на мир с оптимизмом плюшевых игрушек. Короткие четырехпалые ручки находились в постоянном движении и мельтешении. Тельца у малюток в целом выглядели пропорциональными, только попки висели, будто кошелки с тряпьем. Наталья смогла их лицезреть, так как очаровательные создания периодически вскакивали с насиженных мест и носились по палате. При этом на насиженных местах отпечатались круги от ободков унитазов. Побегав, они снова плюхались на горшки. Повязки малюток располагались на конечностях, но в разных местах: предплечье, плече, кисти и икре. Кое-где на бинтах проступали желтые пятна: то ли лекарство, то ли кровь.
Милашки действительно вели себя суматошно и непрерывно издавали странные звуки.
-Почему они рычат, чихают и свистят? – оторопело спросила Наталья.
-Разговаривают, - пояснил Павел. – Язык довольно примитивный. Если хочешь, можешь внедрить его в мозг в обучающем центре. Я бы советовал, они у нас теперь частые гости.
-А что говорят идюшата? – поинтересовалась Зайкина.
-Бессмыслицу вроде "ты, вы, айда, куда, туда"…
-Фью означает зад, - вставила Анжу.
-Забавно. А что с ними? Абсцессы, фурункулы? – Наталья кивнула на повязки.
-Бери выше! Национальное бедствие целой планеты – ватная опухоль, - поведала Глория. – Смотри, какими они были до операции!
На обход медсестра брала с собой так называемый электронный несессер – уникальный каталог больных, лежащих в данный момент в отделении. Найдя нужный документ, она повернула экран к новой докторше.
-Ой! – невольно вскрикнула Наталья, да так громко, что даже идю прервали свои бесконечные бормотания и уставились на медиков с некоторым страхом в круглых глазенках.
На фото конечности бедных созданий выглядели ужасающе. Огромные, выпирающие, мягкие на вид бугры, казалось, вот-вот прорвут тонкую нежную кожицу.
-Какой ужас! – поразилась наша героиня.
-Не меньший, чем упоминаемый тобой абсцесс! – возразил Павел Зигмундович. – Ватной опухолью мы называем доброкачественное образование, развивающееся в результате неправильной эпителизации кожи. На Идю этой бякой страдает 50% населения, как взрослого, так и юного, и даже маленького. Этиология неизвестна. Во всяком случае, пока. Но мой опыт подсказывает: происхождение национальных болячек обыкновенно не выявляется. Может, и у рас есть своя карма? Ясное дело, симпатические меры шаманов вроде помазания больных мест животным пометом или клевания ритуальной птицы за час до восхода третьего светила не дает положительных результатов. Если кожа лопнет, конечность окажется непоправимо деформированной, а ее хозяин – калекой на всю жизнь! Вычищать опухоль – дело кропотливое и ювелирное, оставишь хоть одну ниточку, процесс начнется заново! Слава Богу, у этих четверых все в порядке!
Коваль суеверно осенил себя крестным знамением.
-Глория, докладывай!
-Утренние данные в лучшем виде, Павел Зигмундович! Давление в норме, температура тоже, вчерашние швы после операции пока не смотрели, перевязка сегодня!
-Отлично! Наталь, вот и осмотришь для начала! – распорядился зав.
Малютки продолжали бессистемно носиться по палате с бормотанием:
-Почему опухоли достигли таких ужасающих размеров? Неужели бедняжек нельзя было прооперировать раньше?
-Резонный вопрос. Это подростки, их очень трудно поймать! – объяснил Павел. – Наши санитары клянут все на свете, пытаясь вынести из-под них горшки!
-Действительно? – удивилась Зайкина.
Анжу и Коваль переглянулись и дружно заржали.
-Самое поганое в ватной опухоли то, что она должна вызреть, иначе ее не вычистишь до конца. Главное, правильно определить стадию болезни. Слава Всевышнему, до прорывания кожи есть некоторое время. Лишь бы официальные лекари Идю вовремя оправляли больных на ДН! – поведал Павел и добавил, лукаво усмехаясь: - Если поймают, конечно!
Наталья считала себя особой, не лишенной чувства юмора. 4-я хирургия вот уже второй день доказывала обратное – она слишком серьезна. Ничего, обвыкнется, оботрется, словно плюш на старом диване, и растеряет академический лоск, станет неуловимо похожей на всех. Подобный феномен частенько случается у супругов, проживших много лет вместе. Со временем из нее выйдет прожженная докторша, которую нелегко сбить с толку глупой болтовней. Пусть даже и самого зава. Наша троица двинулась к выходу, когда появился Изпопу, с четырьмя пластиковыми баночками в руках.
-В назначениях записано собрать с них кал! Но затруднительно определить, где чей, они все время садятся на чужие стульчаки, поросята эдакие! И кого помечать, неизвестно: то ли тару, то ли малявок!
Глаза санитара перебегали с одного малыша на другого в полнейшей растерянности.
-Собери экскременты изо всех четырех горшков. Если обнаружится непорядок, будем проверять каждого идюшонка в отдельности, - подумав пару секунд, ответил Коваль.
-Теоретически понятно. Но они наверняка успели наложить в чужие горшки, как прошлый заезд! Да стойте вы на месте, чертовы дети! – прикрикнул Изпопу на разыгравшихся шкетов.
Говорят, когда Керт вошел в Межгалактическое Сообщество, там царили жутко пуританские нравы, приведшие в конце концов расу на грань демографической катастрофы. В те благословенные времена санитар вряд ли смог бы выражаться подобным образом. А его прабабушка наверняка упала бы в обморок от одной только фразы "наложить в чужие горшки".[2] Теперь, спустя много лет, серорылые вполне вписались в коллектив ДН: как любые гуманоиды, они быстро адаптируются к окружающей обстановке.
-Гры-гры, фью, рак-крак, апчхи, апчхи…
Подростки продолжали бестолково носиться по палате.
-Вот маленькие бестии! Ваши предшественники тоже любили побезобразничать, а какашки, которые мне удалось с них собрать, принадлежали одной и той же особи!
Изпопу ткнул предметным черпачком в керамическую емкость и успел поместить маленький черный шарик в одну из баночек, когда кроха-идю бесцеремонно пихнул керта. Не ожидавший довольно ощутимого тычка в подколенную ямку, тот покачнулся и присел на соседний стульчак. Тут же ему на колени плюхнулся другой малыш и, быстро сделав пару овечьих какушек, вскочил и побежал дальше.
-Вот засранец! – выругался керт. – Зато уж точно известно, чей это кал – того, у кого клешня болит. А неплохая идея! Пойду-ка возьму клеенчатый фартук, а заодно и штаны поменяю!
Аккуратно закатив экскремент с форменных брюк в очередную баночку, Изпопу отправился за необходимым предметом, бурча:
-Мне удалось вас перехитрить, мелкие пакостники! Хоть вы теперь и станете класть мне на колени! Медицина любит смекалистых парней!
Довольный собой, но слегка сомневающийся санитар вышел в коридор:
-Слава Создателю, эти малявки не писают, иначе пришлось бы куда хуже! – бодро проговорил керт, надежно защелкивая замок палаты номер семь.
-Спасибо! Ты меня успокоила, – вздохнул санитар с некоторым облегчением.
-Ты вообще, о чем сейчас? – удивилась розовокожая. – Я же не руками его патроню, а в специальной таре и специальной палочкой!
-Так и я не на кожу стану собирать, а на специальную клеенку! – жизнерадостно сообщил керт и бодро зашагал в манипуляционную.
-Во, блин, - Звария пожала плечами. – Обязанность санитара – убирать говно, а не задавать идиотские вопросы…
Тем временем наши медики шли в следующую палату.
-Глория, а почему идюшата сидят на горшках, разве у них в помещении нет санузла? – спросила по пути Наталья.
-Есть, конечно. Но, во-первых, у них после операций расстройство желудков, а во-вторых, они же полудикие подростки, никаких правил не придерживаются, и очередь соблюдать их не заставишь! – пояснила Анжу.
-Цивилизация – это канализация, - вставил зав.
-Дело в том, что в их возрасте идю – даже не подростки в нашем понимании. Они начинают мало-мальски соображать с пятнадцати стардских лет, а до того у них рассеянное внимание и расторможенные двигательные рефлексы, - поведала Глория менторским тоном.
-Обалдеть! – проговорила Наталья.
-Обалдеешь после, когда начнешь их осматривать. Кстати, без Изпопу даже не пытайся справиться с мелкими паршивцами! – многообещающе посоветовал Павел Зигмундович.
[1] Напомню, персонал отделения разговаривает на английском языке, где отсутствует уважительное обращение "вы", посему все обращаются друг к другу демократично "ты" –"you".
[2] О становлении кертской расы знакомит предыдущий роман из цикла "Истории от ОНН" "Новая миссия"
Светлана, спасибо за отзыв. При нашей жизни элитная медицина не для народа, телик насмотришься, чего только нет, круче любой фантастики! Я вот размышляю, допустим, пересадка органов - есть деньги у больного, будет жить, нужно только подходящего покойника, а нет - умрет... И это справедливо?
Отлично! Читаю комментарии и киваю...кто бы у нас стал сейчас нянькаться с этими Идю?! Да... далеки мы от овершенства, не смотря на присутствие ысокого интеллекта! Гадко, когда здоровым можно быть только имея деньги...
Леночка, точно - это, пожалуй, боль наша и шаг назад, относительно сколь бы ни было приблизительного гуманизма СССР, где всех больных лечили примерно одинаково - как ребенок, половину детства проведший в больницах из-за врачебной ошибки со всей ответственность заявляю!!!
Помочь сайту
Поздравления
