Глава VI Возвращение

     Я выступал перед советом директоров, рассказывая о новой разработке, находящегося в моем подчинении отдела технических инноваций. Лишь одно лицо ген. директора увлеченно следило за моим докладом.
- Еще бы – подумал я, как раз ему, в случае неудачи, держать ответ перед остальной вялоскучающей публикой. Остальные руководящие мужи, явно проявляли полную отрешенность происходящему. В любой компании встречаются такие работяшки, которые приходят на работу ради того, чтобы просто посидеть и немного поболтать в курилке. Их, как правило, не интересует ничего, кроме собственных забот и, если в доверенных им отделах чинно и спокойно, то постепенное продвижение по служебной лестнице им обеспеченно, на удивление. Вышестоящее руководство не терпит отделы компании по горячее. Тут постоянно что-то происходит. Постоянно что-то случается. И самое неприятное это то, что руководство этих неспокойных отделов уж очень назойливо. Вот и сейчас. Летний, жаркий, как преисподняя, день. Все в отпусках. В шезлонгах с прохладным пивом. А здесь, в этом кабинете, собраны, можно сказать, неудачники. Неудачники в плане, людей не успевших смыться в отпуск. Да и плюс еще я со своими нововведениями. Мне как-то намекнули, что мне повышение не светит, так как я постоянно мешаю всей компании жить и дышать свободно. Спокойствие с таким отделом как мой - просто недостижимая цель. Впрочем, эти сотрудники хотя бы понятны и просты. Другое же дело, когда советы, правда, крайне редко, происходят с господами учредителями. Учредитель – крайне сложная для восприятия фигура. С одной стороны где-то в глубине души они реформаторы и авантюристы. Ну, естественно, эти качества необходимы людям, способным вкладывать заработанные собственным трудом средства в новые предприятия. И они с первых минут готовы с головой нырнуть в производственный процесс своего детища. Как так?! Производство обязано развиваться и приносить прибыль постоянно, а желательно с ускорением. Но боевой настрой быстро иссякает, когда приходит время разбираться во всех тонкостях и подводных течениях компании. И через каких-то полчаса лица учредителей накрывает все та же маска спокойствия и безмятежности.
   Как раз сегодня был тот самый случай. Заинтересованный шеф и маленькое лежбище утомленных ласковым солнышком тюленей. За межкомнатным окном, Эллочка восхвалено держала большие пальцы вверх, пытаясь подбодрить меня. Она всегда суфлирует мне эмоции зала, похоже основываясь исключительно на моем докладе, а не реакции в аудитории. По крайней мере, меня это успокаивало и настраивало на рабочий, боевой лад. И все было как обычно. Немного вопросов. Четкие ответы. Но в этот раз я старался быстрее свернуться, так как в моем кармане, уже битый час, вибрировал телефон, который я забыл выключить перед докладом. Я стоял и не мог понять, кто же может быть столь настойчив. Как правило, если в течение двух звонков не отвечают, то стоит оставить эти назойливые попытки и подождать звонка в ответ. Но есть такие люди, которые не могут смериться с таким положением дел и, чтобы не происходило вокруг, они готовы идти к своей цели, невзирая на обстоятельства. Если конечно это не близкие, то в моем окружении только несколько человек могут быть столь настырными. И, что характерно, все они в той или иной степени представители власти.
   Я быстро ответил на все вопросы и возражения и выскочил в коридор. Телефон не прекращал трезвонить. Развернув его экраном к себе, я даже не удивился, увидев адресата. Это был мой давний друг, работающий в таможне. Что и следовало доказать.
- Привет, Женя. У меня сейчас собрание директоров. Я читаю доклад – попытался сократить до минимума разговор. Но с той стороны трубки, похоже, мои слова не имели никакого значения или просто утонули в невидимом проводе.
- Здравствуй, дорогой! Ты куда пропал? Чего не звонишь? – услышал я в трубке бодрый голос друга, слегка южным акцентом.
Я спокойно повторил пропавшую в трубке часть моего разговора.
- И чо?! Скажи, друг звонит, которого давно не видел. Извинись и выйди в коридор. Если не понимают, то можешь сослаться, что тебя срочно хотят видеть в республиканской таможне. Думаю, моментально отпустят, – безапелляционно заявил он.
Вот как можно возражать таким людям?!
- Жека, я уже извинился и вышел в коридор.
- Так, а теперь скажи, зачем тебе Лукьянов сдался, то – немного в допросном тоне произнес страж границ. – Ты говори, не стесняйся. Может его немного на границе промурыжить? – не сомневаясь в своих возможностях, поинтересовался он.
- Да, нет – замялся я, придумывая логичный ответ. – Он редко бывает здесь, и я хотел ему предложить небольшой бизнес.
- Он человек серьезный, но уж очень хитрый. Да и о нем хорошо никто не говорит. Так что смотри, если что, то мы поможем. В обиду не дадим.
- Все нормально – постарался успокоить я.
- Тогда мы его держать не будем. Он уже с женой проходит регистрацию. Ты подъедешь?
- Нет, спасибо. Я позже с ним свяжусь – отрапортовал я.
- А со мной ты встречаться не хочешь?
- Что, ты?! Конечно, после работы, можем встретиться.
- Хорошо. Давай посидим где-нибудь. Готовься. Бросай машину. Будем пить – не принимая возражений, ответил Женя.
Вот таким человеком надо быть, простым и не принимающим возражений.
   Закончив разговор, я стал строить свой хитро-мудрый план и параллельно готовится к тяжелой, боевой встрече со старым, добрым другом, так как наши встречи, частенько сопровождались тяжелым утром следующего дня.
 
* * *
 
   Утренняя голова оказалась на удивление бодренькой. Я позавтракал на скорую руку и отправился притворять свой план в действие. Возможно, у меня появились крылышки. Я давно не помню такой легкой и быстрой дороги на берег. Я низко летел над трассой и в мгновение ока донесся к заветному повороту в маленький, уютный поселок, не встретив на своем пути ни единого стража дорожного порядка.
   Прилетев сюда я, собственно, просто хотел увидеть ее. Я прекрасно понимал, что близко не смогу подобраться, но хотя бы одним глазком взглянуть на мою принцессу. Медленно проплывая мимо дома Анастасии, будто заблудившийся турист, я оценил всю неприступность этого бастиона. По периметру были расставлены камеры слежения. Высокий забор вселял некую неприступность. И как не крути, заглянуть внутрь не было ни единой возможности. Как этого я раньше не заметил? Единственный способ, заскочить к моему доброму другу, старичку-соседу? Перед ним скрываться вообще не было ни малейшего смысла. Он меня, кажется, раскусил, буквально я переступил порог его дома. Хотя с его веранды прекрасно виден внутренний двор Анастасии Павловны, но с другой стороны, я даже не хотел светить свою машину поблизости. Может, придется еще воспользоваться этим ходом.
    Естественно, сильно я не расстроился. Увидеть ее был шанс один из тысячи. В этот раз я попал на тысячу. Возможно, будет и этот один шанс. С колотящимся в груди сердцем, я медленно проехал мимо и, поднявшись на трассу, рванул в Ялту, приводя свой план в действие.
   Что бы, кто не говорил, но когда тебе начинает везти, то даже мир вокруг становится ярче. Солнце светит более теплым светом, деревья и трава зеленее, а люди кажутся добрее и приветливее. Ты чувствуешь прилив радости и просто наслаждаешься всем великолепием окружающим тебя. Тебе хочется петь. И хотя ты можешь молчать, но сладкая песня удовольствия как бы струится из тебя, оставляя за тобой мягкий шлейф гармонии, прекрасного настроения и благополучия. А люди, люди вокруг на каком-то интуитивном уровне замечают гармоническое колебание твоего астрального тела и тянутся к тебе. Заряжаются от тебя. Ведь мы так хотим жить в таком прекрасном, беззаботном, благополучном мире. Мы притягиваем его к себе и просим остаться с нами как можно дольше. При всей жажде материальных благ, в такие минуты, мы понимаем, что на самом деле мы хотим быть просто счастливыми.
   Я приехал в Ялту и, оставив на парковке машину, пошел к ялтинской галереи в поисках мастера холста и кисти Алексея. Я был уверен, что сегодня Леша будет именно здесь. Мое чутье и Госпожа Удача меня не подвели. Алексей все также находился на своем посту.
- Привет, Леша! – блистая радостью, поприветствовал я.
- Митя! Привет! Господи, ты оставил меня одного с этими тремя фуриями – судорожно начал Алексей.
- Вот тебе на! Одна из фурий вроде бы была твоя возлюбленная?
 - Это да, но после твоего отъезда, они странным образом ополчились на меня, заведя древнюю песню о том, что мужики кругом все сволочи.
- Вот тебе и благодарность за гостеприимство – удивленно выронил я.
- У вас с Анжелой никаких недомолвок не было? – поинтересовался Леша и слегка прищурился.
- Никаких, – соврал я, не подавая виду при этом догадываясь о цели его вопроса.
- Тогда все в порядке – с облегчением вздохнул мой друг.
- Так что все-таки произошло? – не давая перевести разговор, поинтересовался я. Я чувствовал, что Лешку распирает желание сообщить мне кое-какую информацию, но при этом он как-то жался, борясь со своими «за» и «против».
- Ну, раз у вас ничего не было – в обязательном порядке проговорил он, как бы подтверждая для себя истину, которая дает ему право выдать мне то, что уже совершенно не держится за зубами,
- К концу дня мы сильно повздорили со Светкой и я их отправил, решив остаться еще на пару деньков в твоем доме, в гордом одиночестве.
- Это твой выбор, Леша. Но я чувствовал, что это еще не все новости. Я взял паузу, дав возможность моему художнику, самому продолжить свое повествование.
- Так вот – продолжил с некоторой заминкой Алексей – Я совершенно никого не хотел видеть. Знаешь, бывает так, немного нехорошо на душе – он бросил на меня мимолетный скорбный взгляд. – Я решил немного набросать эскиз, тем более ты просил меня об этом. Я вышел в море на лодке и принялся работать над «Берегом» с воды. Картина получилась просто замечательная. Мне удалось, кажется, передать всю глубину этого места. В общем, я работал весь день и к вечеру вернулся. И на мое удивление, в зале я наткнулся на обнаженную Анжелу. Но ее глаза меня так желали, что я не удержался и занялся с ней любовью. Тут он перевел дыхание, как будто выдав эту новость, гора свалилась с его плеч.
Я рассмеялся.
- Ну, прекрасно. Ты получил удовольствие? – радостно поинтересовался я – только почему с таким трудом ты это все рассказываешь?
- Просто, на утро – тут, он опять замялся – ну, ночью было все хорошо, но на утро она заявила, что ты доставил ей гораздо большее удовольствие и, быстро собравшись, она уехала. У вас точно ничего не было? – с видом побитой собаки, выуживал из меня страшный приговор Леша.
- Уверяю тебя, ничего между нами не было, и быть не могло. Я страстно, страстно люблю другую и не готов ей изменять – старался всячески успокоить я Алексея при этом ели сдерживал распирающий изнутри смех.
- Я так и подумал – задумчиво ответил наш ловелас и немного помолчав, добавил с легким наплывом неприязни – Вот же зараза!
- Зря ты со Светой разругался. Мне показалось, она в тебя была влюблена.
- Ты так думаешь? – с надеждой спросил он.
- Я это видел собственными глазами. И можешь мне поверить это так и есть – утвердительно произнес я, подбадривая нашего ван Гога. Тут он совершенно помрачнел, сопоставляя все факты, и ища свою соломинку утопающего.
- Вот, незадача. Теперь, зная, что они подруги, я не знаю, как подобраться к Светке – пытаясь собрать ребус в голове, произнес Леша.
- За Анжелу не переживай. Это такой тип людей, способный только разрушать. Она просто хочет быть любимой. И все. А в твоих глазах она, скорее всего, читала твою любовь к Свете и поэтому она доставила тебе боль лучшем, как она считает, способом. Но ты можешь смело возвращаться к Свете. Она тебя любит и обязательно простит. Я так думаю.
- Может ей ничего не говорить? Может Анжела ей ничего не скажет? – пытался спастись из сложившейся ситуации Леша.
- Скорее не скажет, чем наоборот. Тебе решать. Но уж лучше самому покаяться. Рано или поздно этот случай может всплыть и что тогда? А кроме этого, Анжела может просто тебя этим шантажировать.
В смысле? – с удивлением посмотрел на меня Алексей.
Тут я решил немного его попугать и произнес зловещим тоном: - Может, после своих фиаско, она будет приходить к тебе по ночам за райскими утехами…
Задумчивого Алексея как будто пробило током. Он отскочил от меня, как от черта.
- Да ну тебя! Я ни в жизнь больше на это не поведусь. Хватит! Мной нельзя манипулировать – залез в своей пламенной речи на броневик Алексей.
- Как знать, как знать – потирая бородку, произнес я, продолжая потешаться над ним. – Ты мне лучше вот что скажу – продолжил я уже нормальным, дружественным тоном. – Картину ты написал?
Тут наш гений опять вошел в замешательство.
- Понимаешь, картину я закончил еще там, на берегу, но вот какая штука – стал он подбирать слова – Анжела ее увидела и утащила с собой. Я не смог ей в этом помешать – глазами буренки смотрел на меня этот раззява.
- Тогда у тебя есть немного времени, чтобы восстановить канувшее в огненную гиену произведение. А сам я насторожился, понимая, что неспроста она завладела картиной. Вот так одним отказом можно нажить себе серьезных врагов. 
- У меня она стоит перед глазами – залепетал мастер подделки, - я смогу ее восстановить во всех деталях.
Я рассказал ему свой план по посланию Анастасии еще одного напоминания о себе. Леша, как бравый солдат, отдал под козырек и обязался выполнить мою просьбу в лучшем виде. На этой ноте мы с ним распрощались, и я решил пройтись по набережной, вдыхая свежий воздух перемен.
 
*   *   *
 
   Я медленно шел по ялтинской набережной к центральной ее части, где располагались амфитеатральные скамьи. Прекрасная идея когда-то посетила архитектора расположить своеобразную трибуну, направив ее на созерцание прекрасного черного моря и стоящего вдалеке одинокого, подверженного ветрам и морским брызгам маяка.
   Присев на импровизированную скамью, в окружении людей,  я наблюдал за потрясающем действом. Спектакль природы только начинался. Из морских глубин подымалась ярко-жёлтая красавица-луна. Медленно, помпезно, она выплывала из-за горизонта, постепенно вырисовывая дорожку на морской глади. Как будто освещая нам, смертным, путь по которому когда-то придется нам всем пройти. Когда-то считалось, что на луне живут души тех, кто жил на нашей бренной земле. И что наступит час, когда мы по этой самой дороге будем уходить в тот потусторонний мир. Но так же, это дорога, по которой в наш мир приходят ангелы. Возможно мы не осознавая этого, наблюдали приход наших ангелов-хранителей, которые не раз спасают нас в трудную минуту, которые неустанно борются за нашу жизнь, которые всеми силами желают нам пройти свой жизненный путь с гордостью, достоинством, счастьем и любовью, прежде чем сопроводить нас по этой дороге в последний путь. Возможно, в столь приятный вечер не стоит думать о последнем шаге, но я оптимист и мысли мои в тот момент были не о смерти, а о вечности. Вечности любви и счастья. Как вам «Вечность счастья». Завораживает одна лишь мысль.
   Я наблюдал за восходящей луной и приближающейся лунной дорожкой. Думал об ангелах. Дышал морским воздухом. Слышал шепот ветра и прибоя. Я был в прострации и от удовольствия прикрыл глаза. Я вдыхал вселенную и был счастлив, счастлив от этого вечера и от того, что моя возлюбленная была уже здесь, в Крыму, в двух шагах. Я успокоился, как успокаиваются родители, дождавшиеся своих детей, домой. Мое сердце уже не ныло от тоски, а тихонечко стучало в унисон необъяснимому ритму гармонии природы. И это все могло тянуться в безмолвии вселенского хода времени, но сквозь мою нирвану я услышал тихий и веселый голос прямо над ухом.
- Здравствуй, наслаждаешься прекрасным вечером?
Я настолько был погружен в себя, что даже не сразу понял, что обращаются ко мне. Я медленно, как бы нехотя приоткрыл глаза взглянуть на того, кто осмелился потревожить меня в такой сладкий миг. Повернув голову, я увидел черноволосого, с шестидневной щетиной, человека. Рядом со мною сидел армянин, одетый в белоснежный костюм и белые модельные туфли. Можно было сказать, одет он был с иголочки. Он смотрел на меня своими огромными карими глазами и добродушно улыбался.
- Да, это как раз те самые слова – ответил лениво я – именно, наслаждаюсь.
- У тебя не найдется намного денег для меня – спросил он не тоном просящего, а как бы совершенно уверенным, спокойным голосом.
   Я еще раз оценил его вид. Он действительно выглядел респектабельно. Возможно, он проигрался в каком-нибудь из размещенных позади нас казино. Но его довольный вид говорил об обратном, да и спиртным от него не пахло. Я объяснил, что могу его подвести по пути домой. Но он настаивал на своем.
- Нет, ты мне можешь дать денег?
Я вспомнил, что сумка моя осталась в машине, и отрицательно покачал головой. Но он не унимался.
- Может в кармане что-нибудь есть? – настаивал он.
Если бы это происходило на безлюдной улице, я бы возможно напрягся, но в центре набережной при таком количестве народа …  Я привстал и пошарил по карманам. В одно из них я нащупал монету и с иронией протянул «нуждающемуся» пять копеек.
- Белый металл, прекрасно! Я не попрошайка – произнес незнакомец – могу доказать. Денег у меня достаточно – и он вывалил из карманов кипу бумажных купюр. Этот жест ввел меня в некоторое замешательство, но я постарался не подать вида удивления на столь эффектное зрелище.
- Я прошел по всей набережной, прося у народа денег, и только ты дал мне эту серебряную монету. Кто ты? Расскажи мне о себе – поинтересовался полуночный фокусник.
У меня совершенно не было ни малейшего желания вести беседу с этим любопытствующим. Я решил его просто отфутболить.
- Я просто Человек, идущий по своему пути к своей цели.
- Я скажу тебе только несколько вещей – произнес он – ты пройдешь свой славный путь и добьешься всего чего искренне желает твое сердце и неожиданно добавил: «Лишь аромат прекрасных роз, оставит в прошлом горечь слез».
   Я уже где-то слышал эти слова и пытаясь вспомнить где, на секунду опять прикрыл глаза. Передо мной возник образ чистенькой старушки возле церкви. И эти же слова отчетливо всплыли в памяти. Вот теперь я насторожился. Я раскрыл глаза желая задать вопрос, но рядом со мной уже никого не было. Мистика какая-то! Вот и думай про потусторонний мир и ангелов! 
   Комфорт, с которым я находился в объятиях пару минут назад, тут же улетучился. Мне стало немного не по себе. Луна уже сияла высоко на небосводе. Вокруг гремела музыка. Прогуливались люди, а я подумал, что потрясений для меня на сегодня достаточно и пошел быстрым шагом к машине. Дорога домой впереди еще длинная и, рассекая на скорости ночную мглу, у меня будет время прийти в себя и осмыслить все то, что произошло на набережной.
 
* * *
  В середине следующей недели мне позвонил Алексей и сообщил, что моя просьба исполнена. Ему удалось передать мое послание. Я был очень взволнован эти событием и мне не терпелось узнать результат. Леша предупредил, что ответа он пока не получил и что он остается на своем форпосту.
   И опять время ожидания сдавило мою грудь не давая возможности спокойно вздохнуть. По ночам я не мог заснуть. В голове роились мысли точащие болью, как больной зуб, сомнения. Отчаяние, приходившее по утрам, не давало жить и работать. На мой характер, я готов был уже тысячу раз примчаться к ее дому и взять его штурмом, дабы один раз взглянуть в ее глаза и пусть последний раз в жизни услышать ее нежный голос.
   Хотя и прошло всего-навсего пару дней до очередного звонка моего посыльного, но эти дни, казалось, забрали несколько лет моей жизнь.
   Наконец-то Леша отзвонился и попросил меня приехать к нему домой. Благо что завтра выходные и я опять сломя голову понесусь на берег моря.
 
* * *
 
   И снова дорога покрылась скатертью. И снова я низко летел над шоссе. И снова я не замечал великолепия природы южного берега. Это даже немного кощунственно, подумал я, не замечать такой красоты вокруг. Каждый раз проезжая по этим местам я наслаждался всем великолепием открывающимся моему взору. Каждый раз я будто боготворил эти места за их красоту. И каждый раз я благодарил Господа за то, что он позволил мне жить в таком прекрасном месте. Эта дорога всегда открывала мне свои все новые и новые красоты. Я поражался,  насколько одно и то же место, может с завидным постоянством меняться. Но сейчас мое сердце стучало в бешеном темпе. В моей голове пропали все мысли, кроме одной. Сотню раз я повторял ее имя и при этом оно становилось все прекрасней и роднее для меня.
   Жил наш художник в потрясающе живописном месте. Недалеко от Ялты уютно расположился вдоль берега маленький поселок именуемый Гаспрой. Около самой кромке воды выросли фешенебельные курортные отели, блиставшие своей, даже немного не приличной роскошью. Между ними то там, то здесь встречались старые здравницы еще советских времен, которые темными пятнами немного портили впечатление общей благополучности. Вероятно, какие-то дожидались своих новых хозяев, а какие-то просто работали «машинами времени» для ностальгирующей зажиточной публики, которая желала хотя бы на пару недель вернуться в забытые добрые времена красного флага СССР и возможно загнивающего быта некогда могущественного государства ушедшего в былинную историю. Но еще большие метаморфозы можно было обнаружить поднявшись на пару километров вверх, в горы. В общем-то поселок делился на совершенно два разных мира. Причем данная местность имела два разных названия. Морские отельные изыски именовались Мисхором, я поселок обслуживающего персонала зажатый недалеко в горах носил название – Гаспра. Гаспра представляла собой нагромождение маленьких домишек, растущих друг над другом. Кое-где перемежаясь с чудом эпохи развитого социализма, пятиэтажными строениями, срок эксплуатации которых закончился в том же словном времени. Это можно сказать трущобы советской эпохи. Конечно, они выглядят получше, чем современные трущобы западного мира, но все же комфорт слово не подходящее для этих мест. Хотя на удивление, поднимаясь по узким, крутым улочкам вверх к дому нашего Рембрандта, я обратил внимание на лица местных аборигенов. Для меня открывалось нечто не постижимое. Я встречал улыбчивые лица людей. Не единично, как можно наблюдать практически в любом крупном городе мира, а в массе. Люди встречали меня с улыбкой и с такой же добротой провожали, смотря мне в след. Удивительно, но эти люди каждый день спускаются на работу в мир роскоши и благополучия, в мир денег и напыщенности и при этом остаются веселыми и жизнерадостными. Как будто от вируса богатства и зависти у них выработался иммунитет. Удивительно, но возможно, они знают какой-то секрет истинного счастья, в котором горки купюр не имеют особого значения. На моей памяти это был самый веселый и жизнерадостный поселок, когда-либо встречавшийся мне.
   Я оставил машину где-то посередине моего подъема по узеньким улочкам Гаспры, ибо в моей голове не укладывалось представление возможности добраться наверх и потом спокойно, без стрессов, развернуться на машине. Я подымался на Олимп под палящим, полуденным солнцем, и меня не оставляла мысль, что наш гений живет на самом верху. Бывает такой закон подлости. Когда ты заранее знаешь, что в этот раз цель придет, но лишь после приложения максимальных усилий.
   Так произошло и в этот раз. Леша, действительно, обосновался на самом верхнем ряде этой цитадели. Жилище моего друга, выглядело типичным обиталищем людей его профессии. В помещении царило его величество Хаос. Нагромождение холстов, рамок для картин, мольбертов, красок, скляночек с растворителями и прочее, вырисовывая на полу еле угадываемый проход. В квартире, психологически, было даже трудно дышать, не столько от запахов красок и растворителей, сколько от нависающего потолка и близко расположенных стен. Я так же проследил общую не понятную для меня тенденцию всех подобных мастерских. Как правило, в таких домах, по стечению каких-то обстоятельств, катастрофически мало дневного света. Здесь было окно больше напоминающее бойницу, чем врата для солнечных лучей. Я не заметил даже кровати. «Неужели наш гений не спит?» - подумал я и провел параллели с вампирской братией.
   Леша копошился в каких-то холстах и даже не сразу заметил моего присутствия. Интересна реакция эксцентричных натур. Все эмоции такие яркие. Когда он меня все же заметил, то очередной раз испугался, как будто встретил приведение.
- Когда ты вошел? – с перепуганными глазами посмотрел на меня Алексей. – Ты так тихо ходишь? Я чуть не …
- Да я топал как слон – возмутился я. – У тебя здесь пройти тихо и не задеть ничего не возможно.
- Да, - грустно произнес он, - уборка мне не помешала бы. Но ты не представляешь, как я не люблю это занятие – и он показушно скривился.
 – Пойдем в мастерскую, там места побольше.
Только теперь я разглядел в углу дверь ведущую по-видимому в ту самую мастерскую. Не мудрено было ее не заметить в этом хаосе и полумраке.
   А вторая комната меня потрясла не меньше первой. По-видимому, раньше здесь располагалась смотровая площадка, так как пол был выстелен большими тротуарными плитами. Но наш мастер построил над ней завес и набил неотесанные доски, создав импровизированные стены. По сравнению с предбанником, комната выглядела огромной, но все также защищённой от дневного света. Только под потолком проходили самодельные слуховые окна, которые не пропускали прямые солнечные лучи, а только способны были констатировать время суток на прилегающей территории. Прямо напротив, в дальней стене вырисовывалась небольшая, обшарпанная дверь, со стеклом, которая также не пропускала освещение. Вероятно, она связывала Лешкин мир с импровизированным балконом.
- Будешь кофе – поинтересовался у меня хозяин мастерской, продолжая перебирать холсты.
- Если угостишь, буду – без смущения проговорил я, рассматривая все вокруг.
- Там сбоку дверь в кухню. Сделай себе кофе сам пока я найду то, что хотел бы показать тебе.
Пожалуйста, вам, самообслуживание. Я заглянул на кухню, такую же захламленную как и предбанник. В раковине скопилась масса посуды, которая не видела воды уже наверное несколько месяцев. Не успев я открыть рот, как услышал предвещающий мой вопрос, ответ:
- Выбирай себе кружку, которая приглянется. Сполосни немного. Чайник на столике. Там же и кофе.
Что-либо найти в этом хаосе было не просто и моя язвительность все же проявила себя:
- Тебя дизентерия ни мучает? – съехидничал я.
- Нет. Как ты понимаешь, я еще с моей музой не померился, так как выполнял твою просьбу – решил сделать меня виноватым этот прощелыга.
- Да, видно, что твоя муза недавно от тебя ушла – не давая себя в обиду парировал я.
И тут я услышал радостные крики: - Нашел! Ура! Вот оно!
- Готовь кофе и подходи, я тебе кое-что хочу показать.
Конечно, мое терпение иссякало. Я жаждал знать как прошла их встреча, но если было бы что-то экстраординарное, то Леша уже бы мне сообщил. А в данном случае, мне не хотелось уж так сильно проявлять свои чувства, показывая нетерпежу. Поэтому я сделал глубокий выдох, и как ни в чем не бывало, вошел с кофеем в мастерскую. Глаза Алексей просто излучали восторг, а на сдержанном от эмоций лице проступала еле заметная улыбка. Я знал это его выражение. «Сейчас начнет хвастаться», - без тени сомнения подумал я и как всегда угадал. Он наскоро зацепил холст канцелярскими кнопками за основу и поднес картину к свету.
- Можешь оценить мое творение – с гордостью произнес наш мастер.
Я слегка поддался вперед, разглядывая изображение на холсте. И буквально через несколько секунд, растянулся в широченной улыбке. На холсте пылала коррида. Яркие краски бандерильи, на мягком песочно-желтом фоне арены, красочные одежды тореро, пестрый хоровод цветов как-бы закручивал воображение и где-то далеко-далеко, еле слышно, казалось, звучали барабаны и подбадривающие крики зрителей. Но это расфокусированный антураж. В самом центре испещренная драматизмом главная сцена, ради которой и появилась в глубине веков коррида. Можно сказать эпическая схватка между быком и матадором. Улыбкой я светился из-за того, что матадор был как две капли похож на меня, разве что эспаньолка крайне редко обрамляла мои губы. Да и физически матадор выглядел мускулистей. Но улыбка на моем лице быстро растворилась. Я был увлечен картиной. Я всматривался в детали и погружался в испанскую трагедию. Мужество, честь, мастерство, храбрость, хладнокровие – все эти термины пропитаны корридой. И это тот флаг, та афиша, которая всегда выставлена на показ. Мы привыкли к этой стороне медали и в крови каждого испанца есть капля корриды. Но каким-то непостижимым образом, Алексею удалось передать самый апогей событий выхваченный с микроскопического расстояния. Сидя на трибунах, этого заметить просто невозможно, даже с биноклем. Я видел глаза быка в его последние минуты жизни. Налитые кровью глаза? Нет, нет. Кровь уже отхлынула. Животное обуянное страхом приближающегося конца, смотрело дикой болью и страданием. Оно было вскормлено на живописных лугах лишь для того, чтобы на потеху публики испустить дух в эту минуту. Но при всех мучениях сковавших мышцы и нервы, это животное осталось сильным и свободным. Этот тур даже в такую минуту готов бороться до последнего импульса в мышцах. Собрав всю силу, он бросал последний выпад на главного противника всей своей жизни – матадора. И лицо матадора, на удивление, отзеркалило теми же эмоциями. Той же болью, мужеством, отчаянием и страхом. Герой не должен испытывать страх и боль? Глупости. Это и есть сама суть корриды. Каждый из них заглядывает в лицо смерти. Только страх здесь идет, порочь с мужеством, отвагой и сумасшедшим желание жить. Эту драму никогда не увидишь с трибун. Эта драма камерна между двумя существами на потеху многочисленной публики.
     Вот какой мир был открыт мне этим холстом. Леша сиял от радости и ждал, как маленький ребенок, похвалы, но в тот момент, я пытался осмыслить увиденное, и перевести дух. Знает ли наш творец, что он написал блестящую картину? Но немного подумав, я решил опустить увиденное мною на холсте, и просто спокойно похвалил художника, переведя разговор на другой акцент, желая оставить свои эмоции неопубликованными.
- Отличная картина у тебя вышла. Только неожиданно было увидеть себя – с улыбкой произнес я.
- Ты очень похож на испанца. Куда проще писать с натуры, чем выдумывать образ. Я представил тебя с эспаньолкой и обрадовался, что нашел образ – пафосно произнес творец.
   Как же часто замечаешь, любой творческой личности очень  важно услышать одобрение в адрес его трудов. Ведь по сути, они работают для людей и эта связь нужна им как воздух. Сотворенные «дети» должны идти в мир. Радовать людей. Доставлять эмоции. И ради этого трудятся Лешины собратья по оружию.
Я решил, что просто показать мне эту картину не было самоцелью. И набравшись наглости я спросил:
- Картину можно забрать? Ты мне ее отдашь?
И в очередной раз, наш повелитель кисти, замялся.
- Я могу сделать тебе копию, ну если ты ее не будешь афишировать уж сильно.
Интересный поворот событий.
- Ты ее кому-то написал? – не ожидая такого развития сюжета, спросил я.
- Мне ее заказала одна женщина – замялся он.
Я не дожидаясь продолжения испугано, с издевкой поинтересовался
- Ни Анжела ли часом, опять? – и лукаво прищурился.
Леша даже одернулся отрицательно крутя головой из стороны в сторону.
- Что ты, нет конечно! Хватит мне того, что она уже позаимствовала. Ко мне подошла в галереи женщина и попросила написать испанскую тему.
- Прекрасно, теперь я буду висеть в чьей-то гостиной, скрытый от глаз многочисленных поклонников и только из-за того, что кому-то захотелось немного деньжат – пробурчал наигранно я.
- Митя, я конечно, могу изменить лицо, но мне бы так не хотелось портить. Ведь, согласись, удачно вышло – пролепетал Алексей.
- Сказать «удачно» значит ничего не сказать. Это одна из твоих лучших работ и не потому, что здесь присутствует моя скромная персона. Тебе удалось передать дух корриды. И если по каким-то причинам, у тебя ее не заберут, то я первый на очереди.
На лице Алексея удовольствие от похвалы перемежалось с определением ценности своего произведения. Явно было заметно, как сомнения вкрадываются в его голову и ценность выполненной работы в его глазах росло в арифметической прогрессии.
Я решил перенести его трудный выбор на потом и спросил напрямую вопрос ради которого я собственно и приехал:
- Расскажи, как прошла ваша встреча с Анастасией?
И Леша начал свое повествование:
- Как ты просил, я приехал к дому Анастасии. На другой стороне дороги установил мольберт и занялся набросками. Не прошло и десяти минут, как из ее дома вывалились два рыла, что-то другое определение не лезет мне в голову, и стали в грубой форме мне рассказывать о том, что я нахожусь на частной территории. Я, насколько у меня хватало фантазии, начал шуметь. Слава Богу она в это время была в саду и услышала мои вопли. В противном случае, мы бы сейчас разговаривали в ялтинской больнице – и он многозначительно закивал головой. – Да, тебе парень круто повезло … она шикарная женщина – и он растянулся в смакующей улыбке. – Теперь я понимаю, из-за кого ты потерял голову. Но должен тебе сказать, ты реально с головой не дружишь. Ты соизмеряешь где она и где ты? – начал учить уму-разуму меня агент 007. - У нее есть все, чего может себе пожелать женщина. А что ты ей можешь предложить? Быт средней руки? Ты хотя бы потратил немного времени и оценил бы свои шансы?
- Ее сосед говорил, что она скучает по мне – соврал я, пытаясь хотя бы как-то апеллировать.
- Ладно, твоя голова. По крайней мере, я тебя предупредил.
- Дяденька, хватит читать нотации, помогите лучше материально – попытался я вернуть его к повествованию.
- Ну так вот. Она вышла и отозвала своих псов. Оказывается ей очень, очень нравиться живопись?! Она впитывала мои слова приоткрыв свой чувственный рот и ее широко раскрытые глаза жаждали знать большее – понесло нашего ловеласа в поэтические дебри.
- Э, эй! – приостановил я его словесные изыски  – не забывай, только пару минут назад ты считал ее недостижимым желанием – и я ехидно скривился.
- Да, я так и продолжаю считать, но мечтать не вредно. – И так. Она заинтересовалась моими эскизами, наверное разглядев во мне великий талант. И в этот момент я пожалел, что должен был выполнить твою просьбу. Я достал картину «Берега» и попросил оценить ее. Я видел как ее руки слегка задрожали, когда она поднесла холст поближе. Похоже она не могла поверить в совпадения. Мне было жалко смотреть на ее переживания. Такие женщины вообще не должны страдать. Я тихо спросил ее, что передать хозяину этого берега, и подарил ей эту картину – тут он неожиданно замолчал, уйдя в прострацию.
- И?! – с раздражением попытался я его вернуть из нирваны.
- Она сказала, что подарок будет слишком подозрительным и предложила вынести немного денег за картину.
- Ты что? Взял с нее деньги, засранец! – возмутился я.
- А что еще оставалось делать? Конспирация превыше всего, а прибыльная конспирация и того выше.
Я готов был прибить этого коммерсанта и в шутку треснул его полбу.
- Говори дальше, пока я тебя не прибил.
- Собственно, она вышла минут через пять и отдала деньги с запиской.
- Где записка? – терял терпение я.
Леша сияя лучезарной улыбкой эффектно, двумя пальцами, вытащил из внутреннего кармана записку, в которой Настя написала только время и указала место встречи, без лишних слов любви и нежности.
   Встреча была запланирована на следующие выходные. Я сжал в руке маленький клочок надежды и сердце, уже привычно, забилось в бешеном темпе.
 
* * *
   На встречу я решил отправиться на двухколесном транспорте. Я конечно понимаю, что это немного киношное и я могу выглядеть как ловелас из плохого романа, но к черту предрассудки, в плане безопасности даже для моей возлюбленной этот шаг верный.
   Я подъехал в назначенное место на небольшую улочку в  самом центре Севастополя. Улица больше напоминала внутренний дворик. Таких в Севастополе достаточно много. Шла она параллельно центральным проспектам с фешенебельными магазинами и ресторанами. Я подумал, что немного странный выбор места. В этой тихой, безлюдной подворотне я был самым ярким пятном и заметить меня мог бы любой случайно завернувший прохожий. Тем более на таком «коне». Явно можно было представить, увидев такую картину, что в этом месте затевается что-то не совсем законное. Хотя и в этом была доля правды. Для того, чтобы не так сильно привлечь к себе внимание, я слез с мотоцикла и опустился на корточки, якобы ремонтируя или исследуя мифическую поломку.
   За спиной я услышал скрип распахнувшейся двери и интуитивно развернулся на звук. Моя Богиня выскользнула из явно какого-то «черного хода». Заметив меня, она слегка оторопела, посмотрела по сторонам и не наблюдая больше никого вокруг, быстрым шагом направилась в мою сторону. Быстрым шагом …, но для меня, как в замедленной съемке, она плыла невообразимо грациозно. Каждый ее вымеренный, уверенный шаг отражался во мне лихорадочным учащением пульса. Я заметил, чем ближе она подходила ко мне, тем больше мне не хватало воздуха в груди. Можно было бы найти массу эпитетов ее походке, развивающимся волосам на ветру, перекатывающимся складкам одежды, но, наверное все равно, сложно было бы описать свои ощущения. У меня защемило сердце, и приятно защекотали нервы, как когда-то в детстве, при виде давно желанного подарка. Я проглотил ком в горле, дабы произнести хотя бы банальное «привет!».
- Дима, это Вы? – немного растерянно произнесла она.
«Добрый вечер» подумал я. Мало того, что она меня не узнала, так еще и на Вы. Что это? Желание держаться уверенно и чинно, или воспитание в институте благородных девиц? А как же то прекрасно проведенное время на нашем «Береге»? Я был просто сбит с толку, но моя школа бизнеса, которая за долгие годы выдрессировала меня не конфузиться, дала мне толчок не подавать ни малейшего вида обескураженности.
- Это я, и мы можем сразу перейти на «ты» - растянувшись в улыбке, произнес я, протягивая ей алую розу, и добавил: « Я решил, что этот вид транспорта будет менее заметен, чем просто автомобиль»
- Вероятно, да. Так предусмотрительно?! Похоже, Вы уже бывали в такой ситуации? – и она игриво улыбнулась, вдыхая носом аромат цветка.
Я тут же поспешил развеять все нелицеприятные для меня предположения.
- Честно могу признаться, никогда в такой ситуации не был.
Она лукаво улыбнулась: «Я позволю себе не поверить Вам!»
Оправдание не прошло и я решил перевести тему. Я протянул ей шлем и наклонившись над ухом произнес: «Конспирация превыше всего», вспоминая слова Алексея.
Подобравшись так близко к Насте, мой нос утонул в одуряющем облаке Пуазон. Опасный запах, страстный, манящий, растворяющий в себе и пропитанный магической тайной создания бытия. Сразу же захотелось поселиться на ее нежном, хрупком плече и больше не покидать его до самой смерти.
- По крайней мере, шлем спрячет от посторонних глаз – добавил я, предлагая разместиться ей за моей спиной.
Ее губы коснулась легкая ироничная улыбка и она села сзади обнимая меня руками.
   Мы выбрались на одну из центральных улиц. Благо, что в это время, в нашем направлении проезжала эскадра байкеров и мы аккуратно пристроились в хвост. В такой ситуации вряд ли кто мог нас выделить из общей массы бородачей в черной коже. Это дало нам шанс незамеченными покинуть город. Выбравшись из славного Севастополя мы направились в северном направлении. Я прибавил газу и почувствовал как Настя сильнее прижалась ко мне. Вроде бы ничего особенного не было в этом жесте, но я чувствовал насколько она скучала по мне. Я чувствовал это нутром. Или мне хотелось это почувствовать? Неприступная при встрече, она как будто постепенно успокоилась и возможно те, далекие чувства, которые нами завладели на нашем «Береге» постепенно возвращались к ней. Я почувствовал, как ее голова прильнула к моей спине. Бог знает о чем в тот момент она думала, а я вспоминал ее лицо. Странно, конечно, но нашу первую встречу покрывала южная, темная ночь и сейчас когда я увидел ее лицо на закате дня, я как будто первый раз встретил свою мечту. Пару взглядов хватило чтобы запечатлеть ее образ глубоко в своей памяти. Я вспоминал ее черты лица, тонкий нос, пухлые, четно очерченные, губы, большие, как бескрайнее небо, глаза. Странно, но во время разлуки, ее черты лица многократно менялись в моей памяти и сейчас я складывал образ по сути нового, неизвестного мне ранее, человека. Я несся по дороге, тянувшейся вдоль морского берега, навстречу заходящему солнцу. И мою душу постепенно заполняло чувство блаженной радости, уверенности, безмерной нежности и удивительного спокойствия. Рядом была любимая, которую я так долго ждал, так яростно добивался и был вознагражден. В те минуты, я не мог надеяться на еще одну встречу. Поэтому  наслаждался каждой секундой проведенной с нею.
   Так много восхваленных слов от мужчины не типично? Но, друзья, как же иначе. Мы пришли в этот мир на один лишь миг во времени вселенной. Мы так часто стараемся выглядеть важными, скупыми на слова, людьми. Мы всю жизнь горбатимся создавая себе статус. Стремимся подняться на очередную ступеньку в человеческой иерархии. А кто будет нас уважать если мы будем проявлять свои слабости? Ведь, для большинства нежность, ласка, любовь это тот мир, который не должен быть виден постороннему глазу. И мы, в первую очередь мужчины, прячем свои слабости под бездонными слоями напыщенности, деловитости и холода отчужденности. Стараемся создать вокруг себя ореол мужественности, а ведь мужественность проявляется как раз в первую очередь в отношении к женщине, любимой женщине. Мужественность не только сила духа и воли. Мужественность – это тоже сторона любви. Это сила любви. Это честь невинности. И защита наших женщин это в первую очередь наше отношение к ним. Плевать как мир тебя воспримет. Ты все равно не сумеешь выглядеть смешным, если будешь проявлять свои чувства. Как раз наоборот, чем больше ты будешь скрывать, тем более чопорными будут твои действия и намерения. Вот тогда ты и в правду будешь смешен. Но пока ты будешь говорить о любви своим родным, будешь проявлять к ним свои самые нежные чувства, будешь заботиться о них, ты будешь продвигаться по социальной лестнице, как это не странно! Все эти чувства для других будут лишь сигналом о том, что перед ними живой, здоровый человек, который может быть открытым, а значит честным. И они отдадут тебе самое ценное что есть у человека для социума. Они отдадут тебе свое доверие.
   Я заранее выбрал место, которое когда-то потрясало своей красотой. На севере от Севастополя, вдоль береговой линии разбросаны живописные бухточки, которые имели значительные плюсы. Как правило, они были камерны и безлюдны. К такой безлюдной бухте как раз и лежал наш путь. Дорога стелилась через многочисленные виноградники и небольшие рощицы. Мягкие, плавные повороты успокаивали и уносили нас от проблем и забот прошедшего времени к минутам нежной, страстной и романтичной встречи. Я очень хотел прибыть на место, до того момента, когда солнце опустится за горизонт. Конечно, я романтик и как любое пылающее сердце хотел встретить закат вдвоем с любимой.
   Мы свернули с трассы и по узкому проезду выбрались на пустынный пляж. Небольшая бухты была окружена, как стеной неприступной крепости, шестиметровым обрывом скальных пород. Идеальное место для романтической встречи. Впереди открывался вид на бескрайние просторы Черного моря. Мы успели до заката. Оставив у подножья нашего боевого железного коня, мы прошли вдоль кромки воды. На море практически не было волн, и гладь переливалась желто-красными лучами заходящего за горизонт ярило.
Я сбросил обувь, закатил выше колена джинсы и ступил босыми ногами в прохладную воду. Умиротворенность природы вокруг нас и прохлада, омывающая мои ноги, так успокаивающе действовала на меня, что постепенно жар в груди спал. Я жадно вдохнул морской, слегка солоноватый, воздух и от переизбытка кислорода голова начала медленно кружиться. Я хотел продлить это пьянящее состояние и разбросав накрест руки запрокинул голову назад. Меня накрыло ощущение полной нирваны. Слух улавливал шум морского бриза и легкого прибоя. В другой ситуации я мог бы так провести вечность, медитируя и наслаждаясь безмерным счастьем, но сейчас за моей спиной стояла моя мечта и не было ничего более важного в эти минуты чем она. Я развернулся, сияя улыбкой блаженства, посмотрел на свою, доселе недосягаемую мечту. Скрестив руки на груди, она следила за мной, мягко улыбалась, а в глазах блестело заходящее солнце. Не знаю, может она разделяла мою радость, а может просто мой опьяненный вид веселил ее. Но в те минуты, я был счастлив и совершенно не хотел задумываться о причинах ее улыбки. Ведь так часто бывает, когда один человек испытывает блаженство, оно легко передается и другим. Ведь так бывает?!
   Сияющий я подошел к ней, бросил свою куртку на песок и жестом предложил ей присесть. А сам сел рядышком и нежно обнял мою неуловимую прелесть. Мы молча наблюдали за ярким, красным шаром медленно опускающимся в бездонные морские воды. Когда-то я слышал, что для глаз очень полезно наслаждаться заходящим солнцем. Достаточно пары минут и ты привыкаешь к свету яркого шара. Солнце не режет глаза. Оно питает тебя своей неувядающей энергией. Мы привыкли к нашей звезде. Оно светит для нас, и мы относимся к этому как к самому разумеющемуся. Но в такие минуты, когда ты наблюдаешь за величественным действом, ты задаешься вопросом «Что для нас – Солнце?». Жизнь на земле полностью зависит от Хорса. Она развилась благодаря солнцу и так же моментально может прекратиться из-за него. Наши предки боготворили нашу звезду, почитали ее как святыню, и не напрасно. Мы же современные люди часто забываем благодарить за это чудо природы. Но когда ты наблюдаешь за ним, глубоко в душе просыпается, возможно, даже бессознательно, глубокое уважение и благодарность за то, что оно всегда остается с нами и наделяет нас своей силой и верой в лучший мир. Как часто мы замечаем, что когда оно скрывается за облаками, то неуютно становится на душе и достаточно солнцу выйти и осветить все вокруг, как невидимые нотки души моментально откликаются и нутро наполняет такое еле заметное спокойствие и удовлетворение.
   Я наблюдал за закатом и мысленно благодарил солнце, так же как когда-то наши далекие предки делали это. Когда краешек солнца коснулся водной глади, я наклонился к Насте и шепотом произнес:
- Когда солнце касается воды можно услышать еле заметное шипение.
Настя мило улыбнулась, и посмотрев на меня произнесла:
- В детстве, так всегда мне говорил отец. Он часто брал меня на море в такие же тихие, уютные места и мы с ним точно так же наблюдали закат. И это время для меня осталось самым незабываемым. Я так хотела в него вернуться, и ты мне подарил нежное воспоминание. Знаешь, мне ни с кем не было так спокойно, как с тобой и с отцом в детстве. Чем-то вы похожи. И сейчас я чувствую себя также комфортно, как и в далеком безмятежном детстве. Спасибо тебе за этот вечер. Я не ожидала этого и приятно удивлена.
- Вы могли бы изредка также приезжать и любоваться закатами. Что вам мешает? – осведомился я.
- Это уже не возможно. Его больше нет на свете.
Невидимая тень накрыло ее лицо. Моментально исчезла волшебная улыбка. Она опустила глаза и тяжело вздохнула.
- Прости, я не знал о твоей потере – выразил я свои соболезнования.
- Это было давно, и я уже привыкла и даже не рассчитывала, что когда-нибудь услышу его слова, наблюдая закат. Мое детство было безоблачным и прекрасным. А после его смерти, детство срезу же закончилось. Я не знала, чем занимался мой отец. После его убийства, в середине 90-х, мир вокруг меня сильно изменился. Он был не в ладах с законом. В те жуткие времена это было сплошь и рядом. Люди, которые до этих событий считались друзьями, моментально разбежались. В школе меня называли дочерью бандита. Я даже пыталась драться. Так больно было. Я не верила всем этим разговорам, но однажды по телевизору увидела передачу, и это было полным крахом моих детских надежд. Он был такой ласковый дома, что поверить во все, о чем говорили люди, было невероятно сложно. Как бы то ни было, но он остался в памяти вот такой сидящий на берегу моря, обнимающий меня, и тихо говорящий о заходящем солнце. После его смерти у нас отобрали все и мы с мамой узнали, какая бывает тяжелая жизнь.
- Как же вам удалось выжить?
- Как всем. Я окончила школу, а вот поступить куда-либо дальше у нас не было никакой возможности. Не было денег. Люди вокруг отвернулись и, казалось, что мир вокруг надолго окрасился в серые тона. Вот тогда и появился мой будущий муж. Он единственный, кто хорошо к нам относился. Он долгое время помогал и поддерживал нас. И постепенно стал другом нашей семьи. Я никогда не рассматривала его в качестве будущего супруга. Жила своей жизнью. Работала в салоне и флиртовала с мужчинами. Он значительно старше меня и я относилась к нему как к дяде, что ли. Мама все чаще заводила разговоры о моем замужестве и ее слова для меня были, как ножом по сердцу. Я не могла понять, почему она не дает мне насладиться молодостью. Все мои ухажеры отвергались, и она не хотела даже слышать о том, что кто-то мне нравится. Со временем, я поняла, куда клонит моя мама. Я на нее ни в кой мере не обижаюсь. Я знаю, что все родители желают только добра своим детям. Но был бы жив отец, у нас была бы совсем другая жизнь. И возможно, я могла бы выйти замуж по любви. А так, - тут она глубоко вздохнула и печально продолжила – я должна была отблагодарить своей жизнью Сережу. А в ночь перед свадьбой я сбежала и оказалась на твоем береге. Так я познакомилась с тобой. Дальше ты уже сам все знаешь – и она улыбнулась еле заметной улыбкой полной грусти.
   Она замолчала, продолжая смотреть вдаль кромки моря. Солнце скрылось за горизонтом, и сумрак застилал все вокруг, разбрасывая по всему побережью длинные, призрачные тени. И как бы природа подыгрывала нашему настроению, печально вторя недавно произнесенным словам, унося их в вечность.
   Я рисовал картину под названием «А что если бы?». Мои дерзкие попытки заполучить Настю натыкались на тяжеловесные стены реальности. Я жаждал быть рядом с ней всем своим раскаленным сердцем. Но понимал, что все теперь зависело только от нее. Я осознавал, что мой эгоизм теперь не единственное, что движет мною в достижении этой цели. Я любил этого человека и безмерно желал ей счастья. Моя неуступчивость была вознаграждена этим проведенным с нею вечером, но в дальнейшем … в дальнейшем только ее решение должно стать моим законом. И все эти обстоятельства резали меня изнутри. Очень тяжело осознавать, что от тебя мало что зависит. Тяжело. Но в этот момент, моя жилка жизнелюбия дала о себе знать. Какие бы свинцовые тучи по жизни не сгущались, все равно рано или поздно, луч света разрезал сдавившие, удушающие оковы, и надежда прорастала внутри как маленький зеленый росток жизнелюбия. Зачем грустить и посыпать голову пеплом представляя, что могло бы быть. Сейчас, в данную минуту, моя любовь рядом и это говорит лишь о том, что я ей не безразличен. Она здесь, а значит, она хочет быть со мной. И моя борьба за нее не проиграна. Я могу и должен бороться дальше. Но грусть нависла над нашим берегом и не хотела нас отпускать. Я желал отбросить тоску, ведь этот вечер не должны затмить даже столь тяжелые воспоминания.
- Это было и это прошло. Я предлагаю окунуться в море и смыть печаль и грусть. Ты как, готова? – и я подскочил на ноги, раздеваясь и маня ее с собою. Она посмотрела на меня с надеждой. Повеселела и произнесла слегка кокетливым голосом:
- Я ожидала, что мы посидим в ресторанчике, проведем романтический вечер и уж совсем не ожидала, что ты меня привезет на пляж. Я не брала купальник.
Я ухмыльнулся, продолжая раздеваться.     
- Я прекрасно знал, что привезу тебя на этот пляж и даже не думал брать с собой купальник, - с этими словами, последним аккордом, я сбросил с себя всю одежду, развернулся и пошел к воде, предоставляя Анастасии Павловне сделать свой выбор без моего откровенного давления.
   Медленно войдя в воду, расправив руки и прочертив ими воображаемую дугу, я нырнул. Надо мной сомкнулись теплые воды августовского моря. По-настоящему парное молоко! Вынырнув, я понял, что в этой воде я без проблем смогу задержаться до утра, как настоящий дельфин-шизофреник. Я плавал вдоль берега и краем глаза посматривал на Настю. Она продолжала сидеть на берегу и наблюдать за моими плесканиями. «Похоже, своим примером я ее в воду не затащу» - подумывал я. И тут у меня в голове родилась идея. Собравшись на морское барбекю, я захватил с собой шампанское и для себя, любимого, немного более крепкого и приятного, на мой взгляд, коньяку. Наплескавшись, я выбрался на берег и в костюме Адама прогулялся за выпивкой. С некоторых пор, я стал отдавать такому наряду предпочтение.   
- Мадам, не хотите немного шампанского? – предложил я, держа в руке бутылку. Вид у меня был как у заправского официанта из какого-нибудь ночного женского клубы. Не хватало только бабочки. Она, улыбаясь, медленно окинула взглядом меня с ног до головы и спросила:
- А что там у вас в другой руке, гарсон?
- Коньяк пятилетней выдержки – развернув бутылку наклейкой вперед, показал я.
- Вот этот напиток мне, наверное, больше подойдет сейчас.
- Как скажите, мадам.
Я откупорил бутылку и налил немного коньяку. Пригубив бахусового зелья, я присел рядом.
- Тебя не сильно смущает мой костюм – немного наиграно поинтересовался я.
- Я должна испытывать смущение? – с таким же наигранным удивлением парировала она.
- Да, нет. Когда я тебя встретил сегодня, даже немного оторопел, услышав в свой адрес «Вы».
- Ну, это может показаться странным, признаю. Просто с малознакомыми людьми я всегда первое время на Вы – она пригубила коньяку, создав тем самым маленькую театральную паузу, а потом продолжила – или с теми, которых не вижу много лет – и выразительно посмотрела на меня.
- Ты так внезапно пропала в тот вечер, что я уже похоронил любые надежды найти тебя, и лишь встретив в Ялте, я безумно стал искать с тобою встречи.
- Мне сложно было решиться на эту встречу. Знаешь, крайне редко, но у девочек такое случается. Они на мгновение теряют контроль и отдаются в такие вот роковые объятия. В те минуты мне просто хотелось забыться и сделать что-нибудь из ряда вон выходящее назло судьбе. Так и произошло в тот раз. Я совершенно не хотела замуж. Меня тошнило от маминых нотаций. Я хотела быть свободной и независимой. Да еще твоя обходительность и чеширская улыбка. Все это тогда привело к нашему знакомству. А на следующий день, как будто я проснулась с перепоя. Я осознала все, что произошло прошлым вечером. А сейчас, я здесь и поэтому, как ты понимаешь, я ни о чем не жалею.
- Слава Богу, что не жалеешь – перебил ее  исповедь я.
- Ни сколько не жалею. Я хотела этого. Если бы ты не начал, я бы сама тебя соблазнила – она звонко засмеялась.
- Так и произошло – подтвердил я – я просто сидел на берегу, курил …
- Ах ты, врун какой! – с шуточным возмущением произнесла она и толкнула меня в плечо – но, я тебе очень благодарна за тот вечер. Ты дал мне надежду на то, что в жизни еще будут незабываемые моменты. Ты сильно поднял мою самооценку, и я первый раз в жизни почувствовала себя не маленькой девчонкой, а настоящей женщиной, желанной женщиной. Это было потрясающим прозрением. Тот вечер многое поменял в моем мире. Я многое переосмыслила и на многие вещи стала смотреть другими глазами. Спасибо тебе за это! А потом … потом я осталась одна, совсем одна. Муж впрочем, и раньше оставался чужим. Но раньше он, по крайней мере, уделял мне время, а после свадьбы … Он в своих делах, а я и не замужем и не свободна. Я стала чувствовать себя вещью, знаешь, хорошая такая вещь, которая не докучает. Стала можно сказать идеальной женой – потупив глаза в песок, она еле заметно, грустно усмехнулась, продолжая свой горький монолог.  – Сережа часто в разъездах, а рядом со мною постоянно не родные лица. Я осталась совершенно одна. Вокруг вся обслуга Сергея. Мои подруги, как-то растерялись на жизненном пути. Ты … – она подняла на меня свои глаза, в углах которых я заметил проступившие слезы – ты, это была самая яркая вспышка, на которую я никогда не надеялась. Твой берег, на котором я тогда очутилась, это больше было похоже на девичьи мечты. О таком вздыхают по ночам и продолжают мечтать. Это не была реальностью. Поэтому я никогда не пыталась тебя найти. Я просто сохранила в сердце и памяти вот эти глаза и улыбку, и мне казалось этого достаточно, но после твоего напоминания в виде кольца… Ты даже представить себе не можешь, как сильно я желала увидеть тебя. Оставаясь наедине, я плакала. Тихо пускала слезу от того, что тебя нет рядом и от того что не могу тебя забыть. Я получала твои знаки. Они, буквально, пылали в моих руках. Я старалась убить в себе даже малейшую надежду встретить тебя снова. Но ты был слишком настойчив. Твои напоминания о себе были слишком значимы. Я знаю, что нам быть вместе, не светит. Но я, как и ты ничего не могу с этим поделать. Сейчас я рядом с тобой и внутри меня порхают бабочки. И мне сложно представить, как быть без тебя. Я знаю, что этого не избежать, но боюсь даже думать об этом.
- Не думай, не думай об этом – перебил ее я – мое сердце ноет, а в груди, будто раскаленные угли, когда я думаю о разлуке. Я не намерен тебя отпускать! Мы будем вместе! Я обещаю тебе!
- Не обещай – прошептала она, прикрыв мои губы указательным пальцем. – Не обещай, не надо. Сейчас мы здесь вдвоем и это главное. Она смотрела на меня широко раскрытыми глазами, а зрачки бегали, как будто пытались уловить весь мой взгляд без остатка. Ее ладони прикоснулись к моим щекам, и она нежно, нежно меня поцеловала. Поцелуй током пробил по моим нервам. Первый поцелуй за многие годы. Я даже забыл его вкус, так давно это было. Но в ту минуту я осознал, что ничего нежнее я не испытывал в своей жизни ранее. Когда же наши губы разомкнулись, и моя любимая отклонилась, я заметил, как по ее щеке стекала горячая слеза разлуки и терзаний, ожидания и неопределенности, нежности и желания. Я чувствовал, что ее переполняют такие разные и противоречивые чувства. Я захотел ее успокоить. Хотел сказать, но она опять прикрыла мои губы рукой и тихо промолвила:
- Пожалуйста, не говори сейчас ничего. Я вижу твои глаза. Слышу твое сердце. Но прошу тебя, не говори сейчас ничего. Налей лучше мне коньяку, и побольше.
   Я исполнил ее желание. Отпив хороший глоток, она перевела дух, смахнув рукой слезу со щеки. Втянула через нос воздух, улыбнулась и, смотря вдаль горизонта, сказала:
- Кто мне согреет воду? Допью бокал и пойду купаться.
   Я понял, что надо ее оставить одну, со своими мыслями и залпом опрокинув бокал, пошел греть воду.
   Окунувшись, я заметил, что прилично подмерз от легкого и практически не заметного бриза. На берегу вроде совсем было незаметно, но когда теплая вода покрыло мое тело, я очень хорошо почувствовал эту разницу. Я не столько плавал, сколько вспоминал слова Насти и ее упорное отрицание возможности быть вместе. В голове промелькнула зловещая мысль: «Может она хотела встретиться сейчас в последний раз?!». Сквозь ее слова именно эта мысль прослеживалась тонкой черной нитью. Но я моментально отбросил этот страх. Для себя я решил, что положу все свои силы на алтарь этой безумной любви. Но пять минут назад я давал слово, хорошо, что мысленно, подчиниться ее решению. Как теперь быть? А плевать. Вот такой я не постоянный. Желание быть рядом с ней перевешивает мою тягу к джентльменству. Надо быть полным дураком, что бы отказаться от нее. Хотя глубоко, очень глубоко в душе я понимал, что против воли не пойдешь.
   Русалочка, давно я ее так не называл, медленно цедила коньяк в бокале, но рано или поздно все заканчивается и коньяк в том числе. Допив и отложив в сторону бокал, она обхватила свои колени, продолжая наблюдать толи за поднявшейся луной, толи за размытым ночью горизонтом, толи за мной. Она продолжала о чем-то думать. Я сквозь воздух ощущал ее сомнения. Меня рвало на берег, к ней, но я держался. Томился ожиданием, но при этом старался не подавать наималейшего вида. Я понимал, что сейчас она делает свой сложный выбор. Не обычное ночное купание, нет! Ее выбор пойти со мной или вернуться в свой, наверное, изученный вдоль и поперек, мир. Как и там, на далеком береге души и иллюзий, сейчас мы опять могли говорить, не произнося ни звука. Я чувствовал, что опять пытаюсь на расстоянии навязать ей свою волю. И опять я старался играть в благородство, предоставляя ей выбор из одного лишь варианта. Не выдержав своих угрызений, я погрузился под воду, стараясь как можно дольше задержаться поближе к морскому дну. Ко дну своей души. В жизни случаются такие моменты, когда тебе кажется, что вот сейчас ты должен пройти точку поворота своей судьбы. Это редко случается так уж заметно, как в тот раз у меня. Обычно эту точку отмечает только подсознание и лишь спустя время, созрев и сопоставив факты, твой ум определяет туже поворотную точку, но уже в прошедшем времени. А как бы хотелось ловить этот момент не только подсознанием, что бы успеть обдумать и принять правильное решение. Но человеку в своей общей массе этого испытать не суждено, так как мы можем быть умными. И лишь только мудрые способны предугадывать и знать наперед.
   Вот такой ребус должна была решить Настя. Ее свободный выбор. И, должен сказать честно, эти тягучие минуты были крайне тяжелы. Но большее это то, что это время во много раз увеличило ценность сделанного Настей шага. Вынырнув из бездны своего разума, я увидел, как моя Русалочка встала, сбросила с себя одежду и сделала шаг к кромке воды. Она приняла свое решение. Она сделала выбор. Не могу сказать почему, но кромка воды мне казалась каким-то барьером, воображаемым Рубиконом, переступив который, она давала мне надежду на мои желания и грамоту на мои дальнейшие действия. Я от напряжения даже затаил дыхание, и она все же переступила, да еще таким уверенным шагом. Вива! Она заходила все глубже в воду и с каждым ее шагом, в мою сжатую до боли грудь стал пробиваться кислород. Она шла по торжественной лунной дорожке, и вода расступалась пред ней, впоследствии, заключая в свои объятия. «Она подготовилась к нашей встрече» - подумал я и улыбнулся. Она была в раздельном, прекрасно подчеркивая ее фигуру, купальнике. «Великолепная женщина!» - восхитился я и поплыл ей навстречу. Прекрасное, теплое августовское море искрилось серебристым свечением. В такой воде контур тела покрывает еле различимая окантовка. Как будто легкое неоновое свечение подсвечивает ауру человека. А может и вправду, невидимое человеческому глазу, в этой воде  становится явным? Это свечение придало нашим отношениям какую-то возвышенность, духовность и чистоту испытываемых друг к другу чувств. Я ласкал ее глазами. Поддерживал руками на воде и кружил в каком-то неописуемо легком, нежном танце. На удивление, плотского безудержного секса не хотелось. В том ночном море наши души легонько соприкасались. Это и был секс, а точнее любовь. Наверное, ее высшая форма, которая способна творить истинные чувства. Любовь способная проникать в капилляры, и разливается по всему телу тонкими струйками блаженства. Мне человеку, познающему самые сильные чувства через секс, было удивительно наблюдать за метаморфозами в моей душе и теле. Я испытывал огромное разнообразие неподдельных ярких ощущений нежных до нереальности и блаженных до неприличия. Возможно ли такое? О, да! До этой ночной эйфории, я мог с пеной у рта доказывать, что наивысшее наслаждение мы можем испытать только через секс. Но после той ночи мне открылась такая избранная тайна, что теперь я просто слушаю подобные споры и блаженно улыбаюсь, зная о том, что есть более высокие стадии любви, которые доступны, вероятно, не всем. Когда-то в ботаническом саду я испытал подобное чувство. Я стоял и рассматривал невероятно красивый и нежный цветок орхидеи и когда выдался момент, я не заметно, кончиком пальца, прикоснулся к самой сердцевине цветка, коснувшись маленькой жемчужной росы, я почувствовал влажную, прохладную, бархатистую кожицу. Испытанное тогда тактильное удовольствие было сродни прикосновениям к телу моей любимой в этом волшебном ночном морском блаженстве. И как пару лет назад, мы опять вдвоем утопали в объятиях воды, как и тогда, наслаждались друг другом, как и тогда, дарили самые нежные чувства. Но в этот раз все было на более тонком, возвышенном уровне. Лишь в самом конце один единственный поцелуй был всем нашим сексом. Но какой это был поцелуй! Блаженный, сладкий, теплый, бархатный, воздушный, ласковый. Сколько эпитетов можно было бы подобрать этому поцелую и все они правдивы. Этот поцелуй был увертюрой нашего ночного купания. Наивысшей точкой вселенской радости. Апогеем возвращения Русалочки в мой мир. Лучшим сексом, познанным мною. А когда, после поцелуя, она открыла глаза, ее лицо сияло, наверное, сильнее, чем зашедшее за горизонт солнце. Она крепко меня обняла и произнесла лишь одно слово: «Благодарю!».
   Когда же мы выбрались из воды, было далеко за полночь. Все такая же безлюдная, залитая мягким лунным светом, бухта встречала двоих опьяненных любовью существа. Ночной бриз нежно стелился по скалистым уступам, донося блаженно-пахучий запах с полей лаванды. Это время цветения лаванды, запах от которой накрывал многие километры в округе.
- Я просто обожаю этот запах – произнесла Настя – запах моего детства. Я всегда собирала лаванду и втихаря тащила домой. Эти цветы были моим сокровищем. Я прятала их от мамы и не понимала, как она так быстро находила мои клады.
- Этот дурманящий запах просто не возможно не услышать – усмехнувшись, произнес я.
- Мне маленькой казалось, что его слышу только я – и она засмеялась.
   Когда мы собрались в обратную дорогу, Настя спросила у меня:
- У тебя есть мелочь?
- Конечно – ответил я,  шаря по карманам.
- Я хочу бросить монетку в море, что бы вернутся сюда еще раз, но обязательно с тобой. Она бросила в море монету-желания. Мы поблагодарили берег, укрывший нас от мирской суеты, и двинулись в обратный путь.
   Выбравшись на трассу, я надавил на газ. Дорога была пустынной. Между нами проплывали величественные горы, а плавные повороты манили куда-то вдаль, оставляя позади нашу уютную бухту и вселяя в душу уверенность в завтрашнем дне. Пройдя пару тройку километров и не встретив ни единой встречной машины, я решился на еще один, достаточно рисковый шаг. Я жестом предложил Насти снять шлем, предлагая ветру целовать наши лица, немного сбросил скорость и выключил фары. Конечно, это опасно, но отказать себе в удовольствии я не мог. В полуночной темноте, в которой свет доносился лишь от стоящей в зените луны и мерцающих звезд, на скорости, так легко ощутить состояние полета. Под колесами шелестел асфальт, ночь взрывал рокот мотора, волосы развивались на ветру, а прохладный, влажный, лесной воздух бил с яростной силой в лицо и грудь. Мы неслись по трассе, и наши души заполнял восторг. Я почувствовал, как Русалочка крепче прижалась своими бедрами ко мне и отпустила руки. Наслаждение! Скорость, ночная дорога, яркие звезды! Ее охватила эйфория.
   Когда несешься один, на бешеной скорости, дорога превращается в тонкую нить. Ты сливаешься с ней и со своим верным, железным братом. Мысли улетают куда-то вдаль, и непроизвольно ты прибавляешь газу. Стремительно несешься между прошлым и будущим и ощущаешь, как душа парит над твоим телом свободно и непринужденно. Ты слизываешь километры с асфальта и уносишься в недостижимый мир полета. Твое я растворяется в лунном свете, и лишь звук мотора напоминает тебе о том, что ты еще в этом мире. Я все это ощущал не раз и сейчас я лучше кого-либо понимал, чувствовал, те тонкие струны, на которых играл ветер и скорость в душе Насти.
- Поцелуй ветер! Он тебя любит! – крикнул я Насте.
- Да! Да! Я люблю тебя! – кричала в эйфории ночная фурия.
Не уверен, что это относилось именно ко мне, но все же было приятно. Ее настолько опьянила ночная прогулка без фар, что мне пришлось остановиться на обочине и перекурить. Я смотрел на Анастасию, у которой адреналин вместо испарины выступал на лбу. Я не мог поверить, насколько же фруктовая жизнь пропитала ее душу, если такие обычные атрибуты вольности сводили ее сума. Я курил и ошарашенно наблюдал за ней. Она же кружилась вокруг меня, что-то невразумительное пела и кричала о том, как она любит этот мир. Смотря на всплеск этих эмоций, я сам заражался этим безумством и чтобы не бросится повторять танец будоражащего восторга, я поймал ее и горячо прижал к себе. Она трепетала в моих объятиях как маленький воробушек. Лицо ее искрилось бисером радости, а глаза сияли детством, тем счастливым и беззаботным, о котором чуть ранее рассказывала мне она.
- Я люблю тебя – произнес я практически шепотом.
- А я тебя! Сильно, сильно – продолжая, светится, прокричала она, и крепко прижалась.
   Кто бы мог подумать, что такие сокровенные слова так непринужденно коснутся наших уст. Не трясясь от переживаний, а просто так, в пылу безмерного возбуждения. И вездесущий ветер подхватил эти слова, и унес в таинственную, ночную мглу эхом разбросав в горных ущельях и припорошив поля благоухающие лавандой.
    Я усадил ее на мотоцикл. Мощный мускул под нашими ногами зарычал и рванул с места, как мустанг разорвавший поводья. Мы летели по трассе к Севастополю, к дому ее матери, где я должен был оставить мою любовь.
   Перед прощанием я спросил, знает ли ее мать о нас.
- Она не знает, но думаю, догадывается – произнесла она и еле заметно нахмурилась. Она хотела продолжить, но моментально осеклась и просто поцеловала меня на прощанье. Оставив свой номер телефона, я сказал, что буду очень ждать ее звонка, и нежно поцеловал в ответ.
   Я направился в обратный путь по ночной трассе. Выбравшись из Севастополя, я выключил свет и, набрав скорость, ушел в сторону Симферополя, а в голове пульсировали ее слова: «А я тебя, сильно, сильно!»            
                          

© Copyright: Денис Кравец, 2016

Регистрационный номер №0332642

от 3 марта 2016

[Скрыть] Регистрационный номер 0332642 выдан для произведения:      Я выступал перед советом директоров, рассказывая о новой разработке, находящегося в моем подчинении отдела технических инноваций. Лишь одно лицо ген. директора увлеченно следило за моим докладом.
- Еще бы – подумал я, как раз ему, в случае неудачи, держать ответ перед остальной вялоскучающей публикой. Остальные руководящие мужи, явно проявляли полную отрешенность происходящему. В любой компании встречаются такие работяшки, которые приходят на работу ради того, чтобы просто посидеть и немного поболтать в курилке. Их, как правило, не интересует ничего, кроме собственных забот и, если в доверенных им отделах чинно и спокойно, то постепенное продвижение по служебной лестнице им обеспеченно, на удивление. Вышестоящее руководство не терпит отделы компании по горячее. Тут постоянно что-то происходит. Постоянно что-то случается. И самое неприятное это то, что руководство этих неспокойных отделов уж очень назойливо. Вот и сейчас. Летний, жаркий, как преисподняя, день. Все в отпусках. В шезлонгах с прохладным пивом. А здесь, в этом кабинете, собраны, можно сказать, неудачники. Неудачники в плане, людей не успевших смыться в отпуск. Да и плюс еще я со своими нововведениями. Мне как-то намекнули, что мне повышение не светит, так как я постоянно мешаю всей компании жить и дышать свободно. Спокойствие с таким отделом как мой - просто недостижимая цель. Впрочем, эти сотрудники хотя бы понятны и просты. Другое же дело, когда советы, правда, крайне редко, происходят с господами учредителями. Учредитель – крайне сложная для восприятия фигура. С одной стороны где-то в глубине души они реформаторы и авантюристы. Ну, естественно, эти качества необходимы людям, способным вкладывать заработанные собственным трудом средства в новые предприятия. И они с первых минут готовы с головой нырнуть в производственный процесс своего детища. Как так?! Производство обязано развиваться и приносить прибыль постоянно, а желательно с ускорением. Но боевой настрой быстро иссякает, когда приходит время разбираться во всех тонкостях и подводных течениях компании. И через каких-то полчаса лица учредителей накрывает все та же маска спокойствия и безмятежности.
   Как раз сегодня был тот самый случай. Заинтересованный шеф и маленькое лежбище утомленных ласковым солнышком тюленей. За межкомнатным окном, Эллочка восхвалено держала большие пальцы вверх, пытаясь подбодрить меня. Она всегда суфлирует мне эмоции зала, похоже основываясь исключительно на моем докладе, а не реакции в аудитории. По крайней мере, меня это успокаивало и настраивало на рабочий, боевой лад. И все было как обычно. Немного вопросов. Четкие ответы. Но в этот раз я старался быстрее свернуться, так как в моем кармане, уже битый час, вибрировал телефон, который я забыл выключить перед докладом. Я стоял и не мог понять, кто же может быть столь настойчив. Как правило, если в течение двух звонков не отвечают, то стоит оставить эти назойливые попытки и подождать звонка в ответ. Но есть такие люди, которые не могут смериться с таким положением дел и, чтобы не происходило вокруг, они готовы идти к своей цели, невзирая на обстоятельства. Если конечно это не близкие, то в моем окружении только несколько человек могут быть столь настырными. И, что характерно, все они в той или иной степени представители власти.
   Я быстро ответил на все вопросы и возражения и выскочил в коридор. Телефон не прекращал трезвонить. Развернув его экраном к себе, я даже не удивился, увидев адресата. Это был мой давний друг, работающий в таможне. Что и следовало доказать.
- Привет, Женя. У меня сейчас собрание директоров. Я читаю доклад – попытался сократить до минимума разговор. Но с той стороны трубки, похоже, мои слова не имели никакого значения или просто утонули в невидимом проводе.
- Здравствуй, дорогой! Ты куда пропал? Чего не звонишь? – услышал я в трубке бодрый голос друга, слегка южным акцентом.
Я спокойно повторил пропавшую в трубке часть моего разговора.
- И чо?! Скажи, друг звонит, которого давно не видел. Извинись и выйди в коридор. Если не понимают, то можешь сослаться, что тебя срочно хотят видеть в республиканской таможне. Думаю, моментально отпустят, – безапелляционно заявил он.
Вот как можно возражать таким людям?!
- Жека, я уже извинился и вышел в коридор.
- Так, а теперь скажи, зачем тебе Лукьянов сдался, то – немного в допросном тоне произнес страж границ. – Ты говори, не стесняйся. Может его немного на границе промурыжить? – не сомневаясь в своих возможностях, поинтересовался он.
- Да, нет – замялся я, придумывая логичный ответ. – Он редко бывает здесь, и я хотел ему предложить небольшой бизнес.
- Он человек серьезный, но уж очень хитрый. Да и о нем хорошо никто не говорит. Так что смотри, если что, то мы поможем. В обиду не дадим.
- Все нормально – постарался успокоить я.
- Тогда мы его держать не будем. Он уже с женой проходит регистрацию. Ты подъедешь?
- Нет, спасибо. Я позже с ним свяжусь – отрапортовал я.
- А со мной ты встречаться не хочешь?
- Что, ты?! Конечно, после работы, можем встретиться.
- Хорошо. Давай посидим где-нибудь. Готовься. Бросай машину. Будем пить – не принимая возражений, ответил Женя.
Вот таким человеком надо быть, простым и не принимающим возражений.
   Закончив разговор, я стал строить свой хитро-мудрый план и параллельно готовится к тяжелой, боевой встрече со старым, добрым другом, так как наши встречи, частенько сопровождались тяжелым утром следующего дня.
 
* * *
 
   Утренняя голова оказалась на удивление бодренькой. Я позавтракал на скорую руку и отправился притворять свой план в действие. Возможно, у меня появились крылышки. Я давно не помню такой легкой и быстрой дороги на берег. Я низко летел над трассой и в мгновение ока донесся к заветному повороту в маленький, уютный поселок, не встретив на своем пути ни единого стража дорожного порядка.
   Прилетев сюда я, собственно, просто хотел увидеть ее. Я прекрасно понимал, что близко не смогу подобраться, но хотя бы одним глазком взглянуть на мою принцессу. Медленно проплывая мимо дома Анастасии, будто заблудившийся турист, я оценил всю неприступность этого бастиона. По периметру были расставлены камеры слежения. Высокий забор вселял некую неприступность. И как не крути, заглянуть внутрь не было ни единой возможности. Как этого я раньше не заметил? Единственный способ, заскочить к моему доброму другу, старичку-соседу? Перед ним скрываться вообще не было ни малейшего смысла. Он меня, кажется, раскусил, буквально я переступил порог его дома. Хотя с его веранды прекрасно виден внутренний двор Анастасии Павловны, но с другой стороны, я даже не хотел светить свою машину поблизости. Может, придется еще воспользоваться этим ходом.
    Естественно, сильно я не расстроился. Увидеть ее был шанс один из тысячи. В этот раз я попал на тысячу. Возможно, будет и этот один шанс. С колотящимся в груди сердцем, я медленно проехал мимо и, поднявшись на трассу, рванул в Ялту, приводя свой план в действие.
   Что бы, кто не говорил, но когда тебе начинает везти, то даже мир вокруг становится ярче. Солнце светит более теплым светом, деревья и трава зеленее, а люди кажутся добрее и приветливее. Ты чувствуешь прилив радости и просто наслаждаешься всем великолепием окружающим тебя. Тебе хочется петь. И хотя ты можешь молчать, но сладкая песня удовольствия как бы струится из тебя, оставляя за тобой мягкий шлейф гармонии, прекрасного настроения и благополучия. А люди, люди вокруг на каком-то интуитивном уровне замечают гармоническое колебание твоего астрального тела и тянутся к тебе. Заряжаются от тебя. Ведь мы так хотим жить в таком прекрасном, беззаботном, благополучном мире. Мы притягиваем его к себе и просим остаться с нами как можно дольше. При всей жажде материальных благ, в такие минуты, мы понимаем, что на самом деле мы хотим быть просто счастливыми.
   Я приехал в Ялту и, оставив на парковке машину, пошел к ялтинской галереи в поисках мастера холста и кисти Алексея. Я был уверен, что сегодня Леша будет именно здесь. Мое чутье и Госпожа Удача меня не подвели. Алексей все также находился на своем посту.
- Привет, Леша! – блистая радостью, поприветствовал я.
- Митя! Привет! Господи, ты оставил меня одного с этими тремя фуриями – судорожно начал Алексей.
- Вот тебе на! Одна из фурий вроде бы была твоя возлюбленная?
 - Это да, но после твоего отъезда, они странным образом ополчились на меня, заведя древнюю песню о том, что мужики кругом все сволочи.
- Вот тебе и благодарность за гостеприимство – удивленно выронил я.
- У вас с Анжелой никаких недомолвок не было? – поинтересовался Леша и слегка прищурился.
- Никаких, – соврал я, не подавая виду при этом догадываясь о цели его вопроса.
- Тогда все в порядке – с облегчением вздохнул мой друг.
- Так что все-таки произошло? – не давая перевести разговор, поинтересовался я. Я чувствовал, что Лешку распирает желание сообщить мне кое-какую информацию, но при этом он как-то жался, борясь со своими «за» и «против».
- Ну, раз у вас ничего не было – в обязательном порядке проговорил он, как бы подтверждая для себя истину, которая дает ему право выдать мне то, что уже совершенно не держится за зубами,
- К концу дня мы сильно повздорили со Светкой и я их отправил, решив остаться еще на пару деньков в твоем доме, в гордом одиночестве.
- Это твой выбор, Леша. Но я чувствовал, что это еще не все новости. Я взял паузу, дав возможность моему художнику, самому продолжить свое повествование.
- Так вот – продолжил с некоторой заминкой Алексей – Я совершенно никого не хотел видеть. Знаешь, бывает так, немного нехорошо на душе – он бросил на меня мимолетный скорбный взгляд. – Я решил немного набросать эскиз, тем более ты просил меня об этом. Я вышел в море на лодке и принялся работать над «Берегом» с воды. Картина получилась просто замечательная. Мне удалось, кажется, передать всю глубину этого места. В общем, я работал весь день и к вечеру вернулся. И на мое удивление, в зале я наткнулся на обнаженную Анжелу. Но ее глаза меня так желали, что я не удержался и занялся с ней любовью. Тут он перевел дыхание, как будто выдав эту новость, гора свалилась с его плеч.
Я рассмеялся.
- Ну, прекрасно. Ты получил удовольствие? – радостно поинтересовался я – только почему с таким трудом ты это все рассказываешь?
- Просто, на утро – тут, он опять замялся – ну, ночью было все хорошо, но на утро она заявила, что ты доставил ей гораздо большее удовольствие и, быстро собравшись, она уехала. У вас точно ничего не было? – с видом побитой собаки, выуживал из меня страшный приговор Леша.
- Уверяю тебя, ничего между нами не было, и быть не могло. Я страстно, страстно люблю другую и не готов ей изменять – старался всячески успокоить я Алексея при этом ели сдерживал распирающий изнутри смех.
- Я так и подумал – задумчиво ответил наш ловелас и немного помолчав, добавил с легким наплывом неприязни – Вот же зараза!
- Зря ты со Светой разругался. Мне показалось, она в тебя была влюблена.
- Ты так думаешь? – с надеждой спросил он.
- Я это видел собственными глазами. И можешь мне поверить это так и есть – утвердительно произнес я, подбадривая нашего ван Гога. Тут он совершенно помрачнел, сопоставляя все факты, и ища свою соломинку утопающего.
- Вот, незадача. Теперь, зная, что они подруги, я не знаю, как подобраться к Светке – пытаясь собрать ребус в голове, произнес Леша.
- За Анжелу не переживай. Это такой тип людей, способный только разрушать. Она просто хочет быть любимой. И все. А в твоих глазах она, скорее всего, читала твою любовь к Свете и поэтому она доставила тебе боль лучшем, как она считает, способом. Но ты можешь смело возвращаться к Свете. Она тебя любит и обязательно простит. Я так думаю.
- Может ей ничего не говорить? Может Анжела ей ничего не скажет? – пытался спастись из сложившейся ситуации Леша.
- Скорее не скажет, чем наоборот. Тебе решать. Но уж лучше самому покаяться. Рано или поздно этот случай может всплыть и что тогда? А кроме этого, Анжела может просто тебя этим шантажировать.
В смысле? – с удивлением посмотрел на меня Алексей.
Тут я решил немного его попугать и произнес зловещим тоном: - Может, после своих фиаско, она будет приходить к тебе по ночам за райскими утехами…
Задумчивого Алексея как будто пробило током. Он отскочил от меня, как от черта.
- Да ну тебя! Я ни в жизнь больше на это не поведусь. Хватит! Мной нельзя манипулировать – залез в своей пламенной речи на броневик Алексей.
- Как знать, как знать – потирая бородку, произнес я, продолжая потешаться над ним. – Ты мне лучше вот что скажу – продолжил я уже нормальным, дружественным тоном. – Картину ты написал?
Тут наш гений опять вошел в замешательство.
- Понимаешь, картину я закончил еще там, на берегу, но вот какая штука – стал он подбирать слова – Анжела ее увидела и утащила с собой. Я не смог ей в этом помешать – глазами буренки смотрел на меня этот раззява.
- Тогда у тебя есть немного времени, чтобы восстановить канувшее в огненную гиену произведение. А сам я насторожился, понимая, что неспроста она завладела картиной. Вот так одним отказом можно нажить себе серьезных врагов. 
- У меня она стоит перед глазами – залепетал мастер подделки, - я смогу ее восстановить во всех деталях.
Я рассказал ему свой план по посланию Анастасии еще одного напоминания о себе. Леша, как бравый солдат, отдал под козырек и обязался выполнить мою просьбу в лучшем виде. На этой ноте мы с ним распрощались, и я решил пройтись по набережной, вдыхая свежий воздух перемен.
 
*   *   *
 
   Я медленно шел по ялтинской набережной к центральной ее части, где располагались амфитеатральные скамьи. Прекрасная идея когда-то посетила архитектора расположить своеобразную трибуну, направив ее на созерцание прекрасного черного моря и стоящего вдалеке одинокого, подверженного ветрам и морским брызгам маяка.
   Присев на импровизированную скамью, в окружении людей,  я наблюдал за потрясающем действом. Спектакль природы только начинался. Из морских глубин подымалась ярко-жёлтая красавица-луна. Медленно, помпезно, она выплывала из-за горизонта, постепенно вырисовывая дорожку на морской глади. Как будто освещая нам, смертным, путь по которому когда-то придется нам всем пройти. Когда-то считалось, что на луне живут души тех, кто жил на нашей бренной земле. И что наступит час, когда мы по этой самой дороге будем уходить в тот потусторонний мир. Но так же, это дорога, по которой в наш мир приходят ангелы. Возможно мы не осознавая этого, наблюдали приход наших ангелов-хранителей, которые не раз спасают нас в трудную минуту, которые неустанно борются за нашу жизнь, которые всеми силами желают нам пройти свой жизненный путь с гордостью, достоинством, счастьем и любовью, прежде чем сопроводить нас по этой дороге в последний путь. Возможно, в столь приятный вечер не стоит думать о последнем шаге, но я оптимист и мысли мои в тот момент были не о смерти, а о вечности. Вечности любви и счастья. Как вам «Вечность счастья». Завораживает одна лишь мысль.
   Я наблюдал за восходящей луной и приближающейся лунной дорожкой. Думал об ангелах. Дышал морским воздухом. Слышал шепот ветра и прибоя. Я был в прострации и от удовольствия прикрыл глаза. Я вдыхал вселенную и был счастлив, счастлив от этого вечера и от того, что моя возлюбленная была уже здесь, в Крыму, в двух шагах. Я успокоился, как успокаиваются родители, дождавшиеся своих детей, домой. Мое сердце уже не ныло от тоски, а тихонечко стучало в унисон необъяснимому ритму гармонии природы. И это все могло тянуться в безмолвии вселенского хода времени, но сквозь мою нирвану я услышал тихий и веселый голос прямо над ухом.
- Здравствуй, наслаждаешься прекрасным вечером?
Я настолько был погружен в себя, что даже не сразу понял, что обращаются ко мне. Я медленно, как бы нехотя приоткрыл глаза взглянуть на того, кто осмелился потревожить меня в такой сладкий миг. Повернув голову, я увидел черноволосого, с шестидневной щетиной, человека. Рядом со мною сидел армянин, одетый в белоснежный костюм и белые модельные туфли. Можно было сказать, одет он был с иголочки. Он смотрел на меня своими огромными карими глазами и добродушно улыбался.
- Да, это как раз те самые слова – ответил лениво я – именно, наслаждаюсь.
- У тебя не найдется намного денег для меня – спросил он не тоном просящего, а как бы совершенно уверенным, спокойным голосом.
   Я еще раз оценил его вид. Он действительно выглядел респектабельно. Возможно, он проигрался в каком-нибудь из размещенных позади нас казино. Но его довольный вид говорил об обратном, да и спиртным от него не пахло. Я объяснил, что могу его подвести по пути домой. Но он настаивал на своем.
- Нет, ты мне можешь дать денег?
Я вспомнил, что сумка моя осталась в машине, и отрицательно покачал головой. Но он не унимался.
- Может в кармане что-нибудь есть? – настаивал он.
Если бы это происходило на безлюдной улице, я бы возможно напрягся, но в центре набережной при таком количестве народа …  Я привстал и пошарил по карманам. В одно из них я нащупал монету и с иронией протянул «нуждающемуся» пять копеек.
- Белый металл, прекрасно! Я не попрошайка – произнес незнакомец – могу доказать. Денег у меня достаточно – и он вывалил из карманов кипу бумажных купюр. Этот жест ввел меня в некоторое замешательство, но я постарался не подать вида удивления на столь эффектное зрелище.
- Я прошел по всей набережной, прося у народа денег, и только ты дал мне эту серебряную монету. Кто ты? Расскажи мне о себе – поинтересовался полуночный фокусник.
У меня совершенно не было ни малейшего желания вести беседу с этим любопытствующим. Я решил его просто отфутболить.
- Я просто Человек, идущий по своему пути к своей цели.
- Я скажу тебе только несколько вещей – произнес он – ты пройдешь свой славный путь и добьешься всего чего искренне желает твое сердце и неожиданно добавил: «Лишь аромат прекрасных роз, оставит в прошлом горечь слез».
   Я уже где-то слышал эти слова и пытаясь вспомнить где, на секунду опять прикрыл глаза. Передо мной возник образ чистенькой старушки возле церкви. И эти же слова отчетливо всплыли в памяти. Вот теперь я насторожился. Я раскрыл глаза желая задать вопрос, но рядом со мной уже никого не было. Мистика какая-то! Вот и думай про потусторонний мир и ангелов! 
   Комфорт, с которым я находился в объятиях пару минут назад, тут же улетучился. Мне стало немного не по себе. Луна уже сияла высоко на небосводе. Вокруг гремела музыка. Прогуливались люди, а я подумал, что потрясений для меня на сегодня достаточно и пошел быстрым шагом к машине. Дорога домой впереди еще длинная и, рассекая на скорости ночную мглу, у меня будет время прийти в себя и осмыслить все то, что произошло на набережной.
 
* * *
  В середине следующей недели мне позвонил Алексей и сообщил, что моя просьба исполнена. Ему удалось передать мое послание. Я был очень взволнован эти событием и мне не терпелось узнать результат. Леша предупредил, что ответа он пока не получил и что он остается на своем форпосту.
   И опять время ожидания сдавило мою грудь не давая возможности спокойно вздохнуть. По ночам я не мог заснуть. В голове роились мысли точащие болью, как больной зуб, сомнения. Отчаяние, приходившее по утрам, не давало жить и работать. На мой характер, я готов был уже тысячу раз примчаться к ее дому и взять его штурмом, дабы один раз взглянуть в ее глаза и пусть последний раз в жизни услышать ее нежный голос.
   Хотя и прошло всего-навсего пару дней до очередного звонка моего посыльного, но эти дни, казалось, забрали несколько лет моей жизнь.
   Наконец-то Леша отзвонился и попросил меня приехать к нему домой. Благо что завтра выходные и я опять сломя голову понесусь на берег моря.
 
* * *
 
   И снова дорога покрылась скатертью. И снова я низко летел над шоссе. И снова я не замечал великолепия природы южного берега. Это даже немного кощунственно, подумал я, не замечать такой красоты вокруг. Каждый раз проезжая по этим местам я наслаждался всем великолепием открывающимся моему взору. Каждый раз я будто боготворил эти места за их красоту. И каждый раз я благодарил Господа за то, что он позволил мне жить в таком прекрасном месте. Эта дорога всегда открывала мне свои все новые и новые красоты. Я поражался,  насколько одно и то же место, может с завидным постоянством меняться. Но сейчас мое сердце стучало в бешеном темпе. В моей голове пропали все мысли, кроме одной. Сотню раз я повторял ее имя и при этом оно становилось все прекрасней и роднее для меня.
   Жил наш художник в потрясающе живописном месте. Недалеко от Ялты уютно расположился вдоль берега маленький поселок именуемый Гаспрой. Около самой кромке воды выросли фешенебельные курортные отели, блиставшие своей, даже немного не приличной роскошью. Между ними то там, то здесь встречались старые здравницы еще советских времен, которые темными пятнами немного портили впечатление общей благополучности. Вероятно, какие-то дожидались своих новых хозяев, а какие-то просто работали «машинами времени» для ностальгирующей зажиточной публики, которая желала хотя бы на пару недель вернуться в забытые добрые времена красного флага СССР и возможно загнивающего быта некогда могущественного государства ушедшего в былинную историю. Но еще большие метаморфозы можно было обнаружить поднявшись на пару километров вверх, в горы. В общем-то поселок делился на совершенно два разных мира. Причем данная местность имела два разных названия. Морские отельные изыски именовались Мисхором, я поселок обслуживающего персонала зажатый недалеко в горах носил название – Гаспра. Гаспра представляла собой нагромождение маленьких домишек, растущих друг над другом. Кое-где перемежаясь с чудом эпохи развитого социализма, пятиэтажными строениями, срок эксплуатации которых закончился в том же словном времени. Это можно сказать трущобы советской эпохи. Конечно, они выглядят получше, чем современные трущобы западного мира, но все же комфорт слово не подходящее для этих мест. Хотя на удивление, поднимаясь по узким, крутым улочкам вверх к дому нашего Рембрандта, я обратил внимание на лица местных аборигенов. Для меня открывалось нечто не постижимое. Я встречал улыбчивые лица людей. Не единично, как можно наблюдать практически в любом крупном городе мира, а в массе. Люди встречали меня с улыбкой и с такой же добротой провожали, смотря мне в след. Удивительно, но эти люди каждый день спускаются на работу в мир роскоши и благополучия, в мир денег и напыщенности и при этом остаются веселыми и жизнерадостными. Как будто от вируса богатства и зависти у них выработался иммунитет. Удивительно, но возможно, они знают какой-то секрет истинного счастья, в котором горки купюр не имеют особого значения. На моей памяти это был самый веселый и жизнерадостный поселок, когда-либо встречавшийся мне.
   Я оставил машину где-то посередине моего подъема по узеньким улочкам Гаспры, ибо в моей голове не укладывалось представление возможности добраться наверх и потом спокойно, без стрессов, развернуться на машине. Я подымался на Олимп под палящим, полуденным солнцем, и меня не оставляла мысль, что наш гений живет на самом верху. Бывает такой закон подлости. Когда ты заранее знаешь, что в этот раз цель придет, но лишь после приложения максимальных усилий.
   Так произошло и в этот раз. Леша, действительно, обосновался на самом верхнем ряде этой цитадели. Жилище моего друга, выглядело типичным обиталищем людей его профессии. В помещении царило его величество Хаос. Нагромождение холстов, рамок для картин, мольбертов, красок, скляночек с растворителями и прочее, вырисовывая на полу еле угадываемый проход. В квартире, психологически, было даже трудно дышать, не столько от запахов красок и растворителей, сколько от нависающего потолка и близко расположенных стен. Я так же проследил общую не понятную для меня тенденцию всех подобных мастерских. Как правило, в таких домах, по стечению каких-то обстоятельств, катастрофически мало дневного света. Здесь было окно больше напоминающее бойницу, чем врата для солнечных лучей. Я не заметил даже кровати. «Неужели наш гений не спит?» - подумал я и провел параллели с вампирской братией.
   Леша копошился в каких-то холстах и даже не сразу заметил моего присутствия. Интересна реакция эксцентричных натур. Все эмоции такие яркие. Когда он меня все же заметил, то очередной раз испугался, как будто встретил приведение.
- Когда ты вошел? – с перепуганными глазами посмотрел на меня Алексей. – Ты так тихо ходишь? Я чуть не …
- Да я топал как слон – возмутился я. – У тебя здесь пройти тихо и не задеть ничего не возможно.
- Да, - грустно произнес он, - уборка мне не помешала бы. Но ты не представляешь, как я не люблю это занятие – и он показушно скривился.
 – Пойдем в мастерскую, там места побольше.
Только теперь я разглядел в углу дверь ведущую по-видимому в ту самую мастерскую. Не мудрено было ее не заметить в этом хаосе и полумраке.
   А вторая комната меня потрясла не меньше первой. По-видимому, раньше здесь располагалась смотровая площадка, так как пол был выстелен большими тротуарными плитами. Но наш мастер построил над ней завес и набил неотесанные доски, создав импровизированные стены. По сравнению с предбанником, комната выглядела огромной, но все также защищённой от дневного света. Только под потолком проходили самодельные слуховые окна, которые не пропускали прямые солнечные лучи, а только способны были констатировать время суток на прилегающей территории. Прямо напротив, в дальней стене вырисовывалась небольшая, обшарпанная дверь, со стеклом, которая также не пропускала освещение. Вероятно, она связывала Лешкин мир с импровизированным балконом.
- Будешь кофе – поинтересовался у меня хозяин мастерской, продолжая перебирать холсты.
- Если угостишь, буду – без смущения проговорил я, рассматривая все вокруг.
- Там сбоку дверь в кухню. Сделай себе кофе сам пока я найду то, что хотел бы показать тебе.
Пожалуйста, вам, самообслуживание. Я заглянул на кухню, такую же захламленную как и предбанник. В раковине скопилась масса посуды, которая не видела воды уже наверное несколько месяцев. Не успев я открыть рот, как услышал предвещающий мой вопрос, ответ:
- Выбирай себе кружку, которая приглянется. Сполосни немного. Чайник на столике. Там же и кофе.
Что-либо найти в этом хаосе было не просто и моя язвительность все же проявила себя:
- Тебя дизентерия ни мучает? – съехидничал я.
- Нет. Как ты понимаешь, я еще с моей музой не померился, так как выполнял твою просьбу – решил сделать меня виноватым этот прощелыга.
- Да, видно, что твоя муза недавно от тебя ушла – не давая себя в обиду парировал я.
И тут я услышал радостные крики: - Нашел! Ура! Вот оно!
- Готовь кофе и подходи, я тебе кое-что хочу показать.
Конечно, мое терпение иссякало. Я жаждал знать как прошла их встреча, но если было бы что-то экстраординарное, то Леша уже бы мне сообщил. А в данном случае, мне не хотелось уж так сильно проявлять свои чувства, показывая нетерпежу. Поэтому я сделал глубокий выдох, и как ни в чем не бывало, вошел с кофеем в мастерскую. Глаза Алексей просто излучали восторг, а на сдержанном от эмоций лице проступала еле заметная улыбка. Я знал это его выражение. «Сейчас начнет хвастаться», - без тени сомнения подумал я и как всегда угадал. Он наскоро зацепил холст канцелярскими кнопками за основу и поднес картину к свету.
- Можешь оценить мое творение – с гордостью произнес наш мастер.
Я слегка поддался вперед, разглядывая изображение на холсте. И буквально через несколько секунд, растянулся в широченной улыбке. На холсте пылала коррида. Яркие краски бандерильи, на мягком песочно-желтом фоне арены, красочные одежды тореро, пестрый хоровод цветов как-бы закручивал воображение и где-то далеко-далеко, еле слышно, казалось, звучали барабаны и подбадривающие крики зрителей. Но это расфокусированный антураж. В самом центре испещренная драматизмом главная сцена, ради которой и появилась в глубине веков коррида. Можно сказать эпическая схватка между быком и матадором. Улыбкой я светился из-за того, что матадор был как две капли похож на меня, разве что эспаньолка крайне редко обрамляла мои губы. Да и физически матадор выглядел мускулистей. Но улыбка на моем лице быстро растворилась. Я был увлечен картиной. Я всматривался в детали и погружался в испанскую трагедию. Мужество, честь, мастерство, храбрость, хладнокровие – все эти термины пропитаны корридой. И это тот флаг, та афиша, которая всегда выставлена на показ. Мы привыкли к этой стороне медали и в крови каждого испанца есть капля корриды. Но каким-то непостижимым образом, Алексею удалось передать самый апогей событий выхваченный с микроскопического расстояния. Сидя на трибунах, этого заметить просто невозможно, даже с биноклем. Я видел глаза быка в его последние минуты жизни. Налитые кровью глаза? Нет, нет. Кровь уже отхлынула. Животное обуянное страхом приближающегося конца, смотрело дикой болью и страданием. Оно было вскормлено на живописных лугах лишь для того, чтобы на потеху публики испустить дух в эту минуту. Но при всех мучениях сковавших мышцы и нервы, это животное осталось сильным и свободным. Этот тур даже в такую минуту готов бороться до последнего импульса в мышцах. Собрав всю силу, он бросал последний выпад на главного противника всей своей жизни – матадора. И лицо матадора, на удивление, отзеркалило теми же эмоциями. Той же болью, мужеством, отчаянием и страхом. Герой не должен испытывать страх и боль? Глупости. Это и есть сама суть корриды. Каждый из них заглядывает в лицо смерти. Только страх здесь идет, порочь с мужеством, отвагой и сумасшедшим желание жить. Эту драму никогда не увидишь с трибун. Эта драма камерна между двумя существами на потеху многочисленной публики.
     Вот какой мир был открыт мне этим холстом. Леша сиял от радости и ждал, как маленький ребенок, похвалы, но в тот момент, я пытался осмыслить увиденное, и перевести дух. Знает ли наш творец, что он написал блестящую картину? Но немного подумав, я решил опустить увиденное мною на холсте, и просто спокойно похвалил художника, переведя разговор на другой акцент, желая оставить свои эмоции неопубликованными.
- Отличная картина у тебя вышла. Только неожиданно было увидеть себя – с улыбкой произнес я.
- Ты очень похож на испанца. Куда проще писать с натуры, чем выдумывать образ. Я представил тебя с эспаньолкой и обрадовался, что нашел образ – пафосно произнес творец.
   Как же часто замечаешь, любой творческой личности очень  важно услышать одобрение в адрес его трудов. Ведь по сути, они работают для людей и эта связь нужна им как воздух. Сотворенные «дети» должны идти в мир. Радовать людей. Доставлять эмоции. И ради этого трудятся Лешины собратья по оружию.
Я решил, что просто показать мне эту картину не было самоцелью. И набравшись наглости я спросил:
- Картину можно забрать? Ты мне ее отдашь?
И в очередной раз, наш повелитель кисти, замялся.
- Я могу сделать тебе копию, ну если ты ее не будешь афишировать уж сильно.
Интересный поворот событий.
- Ты ее кому-то написал? – не ожидая такого развития сюжета, спросил я.
- Мне ее заказала одна женщина – замялся он.
Я не дожидаясь продолжения испугано, с издевкой поинтересовался
- Ни Анжела ли часом, опять? – и лукаво прищурился.
Леша даже одернулся отрицательно крутя головой из стороны в сторону.
- Что ты, нет конечно! Хватит мне того, что она уже позаимствовала. Ко мне подошла в галереи женщина и попросила написать испанскую тему.
- Прекрасно, теперь я буду висеть в чьей-то гостиной, скрытый от глаз многочисленных поклонников и только из-за того, что кому-то захотелось немного деньжат – пробурчал наигранно я.
- Митя, я конечно, могу изменить лицо, но мне бы так не хотелось портить. Ведь, согласись, удачно вышло – пролепетал Алексей.
- Сказать «удачно» значит ничего не сказать. Это одна из твоих лучших работ и не потому, что здесь присутствует моя скромная персона. Тебе удалось передать дух корриды. И если по каким-то причинам, у тебя ее не заберут, то я первый на очереди.
На лице Алексея удовольствие от похвалы перемежалось с определением ценности своего произведения. Явно было заметно, как сомнения вкрадываются в его голову и ценность выполненной работы в его глазах росло в арифметической прогрессии.
Я решил перенести его трудный выбор на потом и спросил напрямую вопрос ради которого я собственно и приехал:
- Расскажи, как прошла ваша встреча с Анастасией?
И Леша начал свое повествование:
- Как ты просил, я приехал к дому Анастасии. На другой стороне дороги установил мольберт и занялся набросками. Не прошло и десяти минут, как из ее дома вывалились два рыла, что-то другое определение не лезет мне в голову, и стали в грубой форме мне рассказывать о том, что я нахожусь на частной территории. Я, насколько у меня хватало фантазии, начал шуметь. Слава Богу она в это время была в саду и услышала мои вопли. В противном случае, мы бы сейчас разговаривали в ялтинской больнице – и он многозначительно закивал головой. – Да, тебе парень круто повезло … она шикарная женщина – и он растянулся в смакующей улыбке. – Теперь я понимаю, из-за кого ты потерял голову. Но должен тебе сказать, ты реально с головой не дружишь. Ты соизмеряешь где она и где ты? – начал учить уму-разуму меня агент 007. - У нее есть все, чего может себе пожелать женщина. А что ты ей можешь предложить? Быт средней руки? Ты хотя бы потратил немного времени и оценил бы свои шансы?
- Ее сосед говорил, что она скучает по мне – соврал я, пытаясь хотя бы как-то апеллировать.
- Ладно, твоя голова. По крайней мере, я тебя предупредил.
- Дяденька, хватит читать нотации, помогите лучше материально – попытался я вернуть его к повествованию.
- Ну так вот. Она вышла и отозвала своих псов. Оказывается ей очень, очень нравиться живопись?! Она впитывала мои слова приоткрыв свой чувственный рот и ее широко раскрытые глаза жаждали знать большее – понесло нашего ловеласа в поэтические дебри.
- Э, эй! – приостановил я его словесные изыски  – не забывай, только пару минут назад ты считал ее недостижимым желанием – и я ехидно скривился.
- Да, я так и продолжаю считать, но мечтать не вредно. – И так. Она заинтересовалась моими эскизами, наверное разглядев во мне великий талант. И в этот момент я пожалел, что должен был выполнить твою просьбу. Я достал картину «Берега» и попросил оценить ее. Я видел как ее руки слегка задрожали, когда она поднесла холст поближе. Похоже она не могла поверить в совпадения. Мне было жалко смотреть на ее переживания. Такие женщины вообще не должны страдать. Я тихо спросил ее, что передать хозяину этого берега, и подарил ей эту картину – тут он неожиданно замолчал, уйдя в прострацию.
- И?! – с раздражением попытался я его вернуть из нирваны.
- Она сказала, что подарок будет слишком подозрительным и предложила вынести немного денег за картину.
- Ты что? Взял с нее деньги, засранец! – возмутился я.
- А что еще оставалось делать? Конспирация превыше всего, а прибыльная конспирация и того выше.
Я готов был прибить этого коммерсанта и в шутку треснул его полбу.
- Говори дальше, пока я тебя не прибил.
- Собственно, она вышла минут через пять и отдала деньги с запиской.
- Где записка? – терял терпение я.
Леша сияя лучезарной улыбкой эффектно, двумя пальцами, вытащил из внутреннего кармана записку, в которой Настя написала только время и указала место встречи, без лишних слов любви и нежности.
   Встреча была запланирована на следующие выходные. Я сжал в руке маленький клочок надежды и сердце, уже привычно, забилось в бешеном темпе.
 
* * *
   На встречу я решил отправиться на двухколесном транспорте. Я конечно понимаю, что это немного киношное и я могу выглядеть как ловелас из плохого романа, но к черту предрассудки, в плане безопасности даже для моей возлюбленной этот шаг верный.
   Я подъехал в назначенное место на небольшую улочку в  самом центре Севастополя. Улица больше напоминала внутренний дворик. Таких в Севастополе достаточно много. Шла она параллельно центральным проспектам с фешенебельными магазинами и ресторанами. Я подумал, что немного странный выбор места. В этой тихой, безлюдной подворотне я был самым ярким пятном и заметить меня мог бы любой случайно завернувший прохожий. Тем более на таком «коне». Явно можно было представить, увидев такую картину, что в этом месте затевается что-то не совсем законное. Хотя и в этом была доля правды. Для того, чтобы не так сильно привлечь к себе внимание, я слез с мотоцикла и опустился на корточки, якобы ремонтируя или исследуя мифическую поломку.
   За спиной я услышал скрип распахнувшейся двери и интуитивно развернулся на звук. Моя Богиня выскользнула из явно какого-то «черного хода». Заметив меня, она слегка оторопела, посмотрела по сторонам и не наблюдая больше никого вокруг, быстрым шагом направилась в мою сторону. Быстрым шагом …, но для меня, как в замедленной съемке, она плыла невообразимо грациозно. Каждый ее вымеренный, уверенный шаг отражался во мне лихорадочным учащением пульса. Я заметил, чем ближе она подходила ко мне, тем больше мне не хватало воздуха в груди. Можно было бы найти массу эпитетов ее походке, развивающимся волосам на ветру, перекатывающимся складкам одежды, но, наверное все равно, сложно было бы описать свои ощущения. У меня защемило сердце, и приятно защекотали нервы, как когда-то в детстве, при виде давно желанного подарка. Я проглотил ком в горле, дабы произнести хотя бы банальное «привет!».
- Дима, это Вы? – немного растерянно произнесла она.
«Добрый вечер» подумал я. Мало того, что она меня не узнала, так еще и на Вы. Что это? Желание держаться уверенно и чинно, или воспитание в институте благородных девиц? А как же то прекрасно проведенное время на нашем «Береге»? Я был просто сбит с толку, но моя школа бизнеса, которая за долгие годы выдрессировала меня не конфузиться, дала мне толчок не подавать ни малейшего вида обескураженности.
- Это я, и мы можем сразу перейти на «ты» - растянувшись в улыбке, произнес я, протягивая ей алую розу, и добавил: « Я решил, что этот вид транспорта будет менее заметен, чем просто автомобиль»
- Вероятно, да. Так предусмотрительно?! Похоже, Вы уже бывали в такой ситуации? – и она игриво улыбнулась, вдыхая носом аромат цветка.
Я тут же поспешил развеять все нелицеприятные для меня предположения.
- Честно могу признаться, никогда в такой ситуации не был.
Она лукаво улыбнулась: «Я позволю себе не поверить Вам!»
Оправдание не прошло и я решил перевести тему. Я протянул ей шлем и наклонившись над ухом произнес: «Конспирация превыше всего», вспоминая слова Алексея.
Подобравшись так близко к Насте, мой нос утонул в одуряющем облаке Пуазон. Опасный запах, страстный, манящий, растворяющий в себе и пропитанный магической тайной создания бытия. Сразу же захотелось поселиться на ее нежном, хрупком плече и больше не покидать его до самой смерти.
- По крайней мере, шлем спрячет от посторонних глаз – добавил я, предлагая разместиться ей за моей спиной.
Ее губы коснулась легкая ироничная улыбка и она села сзади обнимая меня руками.
   Мы выбрались на одну из центральных улиц. Благо, что в это время, в нашем направлении проезжала эскадра байкеров и мы аккуратно пристроились в хвост. В такой ситуации вряд ли кто мог нас выделить из общей массы бородачей в черной коже. Это дало нам шанс незамеченными покинуть город. Выбравшись из славного Севастополя мы направились в северном направлении. Я прибавил газу и почувствовал как Настя сильнее прижалась ко мне. Вроде бы ничего особенного не было в этом жесте, но я чувствовал насколько она скучала по мне. Я чувствовал это нутром. Или мне хотелось это почувствовать? Неприступная при встрече, она как будто постепенно успокоилась и возможно те, далекие чувства, которые нами завладели на нашем «Береге» постепенно возвращались к ней. Я почувствовал, как ее голова прильнула к моей спине. Бог знает о чем в тот момент она думала, а я вспоминал ее лицо. Странно, конечно, но нашу первую встречу покрывала южная, темная ночь и сейчас когда я увидел ее лицо на закате дня, я как будто первый раз встретил свою мечту. Пару взглядов хватило чтобы запечатлеть ее образ глубоко в своей памяти. Я вспоминал ее черты лица, тонкий нос, пухлые, четно очерченные, губы, большие, как бескрайнее небо, глаза. Странно, но во время разлуки, ее черты лица многократно менялись в моей памяти и сейчас я складывал образ по сути нового, неизвестного мне ранее, человека. Я несся по дороге, тянувшейся вдоль морского берега, навстречу заходящему солнцу. И мою душу постепенно заполняло чувство блаженной радости, уверенности, безмерной нежности и удивительного спокойствия. Рядом была любимая, которую я так долго ждал, так яростно добивался и был вознагражден. В те минуты, я не мог надеяться на еще одну встречу. Поэтому  наслаждался каждой секундой проведенной с нею.
   Так много восхваленных слов от мужчины не типично? Но, друзья, как же иначе. Мы пришли в этот мир на один лишь миг во времени вселенной. Мы так часто стараемся выглядеть важными, скупыми на слова, людьми. Мы всю жизнь горбатимся создавая себе статус. Стремимся подняться на очередную ступеньку в человеческой иерархии. А кто будет нас уважать если мы будем проявлять свои слабости? Ведь, для большинства нежность, ласка, любовь это тот мир, который не должен быть виден постороннему глазу. И мы, в первую очередь мужчины, прячем свои слабости под бездонными слоями напыщенности, деловитости и холода отчужденности. Стараемся создать вокруг себя ореол мужественности, а ведь мужественность проявляется как раз в первую очередь в отношении к женщине, любимой женщине. Мужественность не только сила духа и воли. Мужественность – это тоже сторона любви. Это сила любви. Это честь невинности. И защита наших женщин это в первую очередь наше отношение к ним. Плевать как мир тебя воспримет. Ты все равно не сумеешь выглядеть смешным, если будешь проявлять свои чувства. Как раз наоборот, чем больше ты будешь скрывать, тем более чопорными будут твои действия и намерения. Вот тогда ты и в правду будешь смешен. Но пока ты будешь говорить о любви своим родным, будешь проявлять к ним свои самые нежные чувства, будешь заботиться о них, ты будешь продвигаться по социальной лестнице, как это не странно! Все эти чувства для других будут лишь сигналом о том, что перед ними живой, здоровый человек, который может быть открытым, а значит честным. И они отдадут тебе самое ценное что есть у человека для социума. Они отдадут тебе свое доверие.
   Я заранее выбрал место, которое когда-то потрясало своей красотой. На севере от Севастополя, вдоль береговой линии разбросаны живописные бухточки, которые имели значительные плюсы. Как правило, они были камерны и безлюдны. К такой безлюдной бухте как раз и лежал наш путь. Дорога стелилась через многочисленные виноградники и небольшие рощицы. Мягкие, плавные повороты успокаивали и уносили нас от проблем и забот прошедшего времени к минутам нежной, страстной и романтичной встречи. Я очень хотел прибыть на место, до того момента, когда солнце опустится за горизонт. Конечно, я романтик и как любое пылающее сердце хотел встретить закат вдвоем с любимой.
   Мы свернули с трассы и по узкому проезду выбрались на пустынный пляж. Небольшая бухты была окружена, как стеной неприступной крепости, шестиметровым обрывом скальных пород. Идеальное место для романтической встречи. Впереди открывался вид на бескрайние просторы Черного моря. Мы успели до заката. Оставив у подножья нашего боевого железного коня, мы прошли вдоль кромки воды. На море практически не было волн, и гладь переливалась желто-красными лучами заходящего за горизонт ярило.
Я сбросил обувь, закатил выше колена джинсы и ступил босыми ногами в прохладную воду. Умиротворенность природы вокруг нас и прохлада, омывающая мои ноги, так успокаивающе действовала на меня, что постепенно жар в груди спал. Я жадно вдохнул морской, слегка солоноватый, воздух и от переизбытка кислорода голова начала медленно кружиться. Я хотел продлить это пьянящее состояние и разбросав накрест руки запрокинул голову назад. Меня накрыло ощущение полной нирваны. Слух улавливал шум морского бриза и легкого прибоя. В другой ситуации я мог бы так провести вечность, медитируя и наслаждаясь безмерным счастьем, но сейчас за моей спиной стояла моя мечта и не было ничего более важного в эти минуты чем она. Я развернулся, сияя улыбкой блаженства, посмотрел на свою, доселе недосягаемую мечту. Скрестив руки на груди, она следила за мной, мягко улыбалась, а в глазах блестело заходящее солнце. Не знаю, может она разделяла мою радость, а может просто мой опьяненный вид веселил ее. Но в те минуты, я был счастлив и совершенно не хотел задумываться о причинах ее улыбки. Ведь так часто бывает, когда один человек испытывает блаженство, оно легко передается и другим. Ведь так бывает?!
   Сияющий я подошел к ней, бросил свою куртку на песок и жестом предложил ей присесть. А сам сел рядышком и нежно обнял мою неуловимую прелесть. Мы молча наблюдали за ярким, красным шаром медленно опускающимся в бездонные морские воды. Когда-то я слышал, что для глаз очень полезно наслаждаться заходящим солнцем. Достаточно пары минут и ты привыкаешь к свету яркого шара. Солнце не режет глаза. Оно питает тебя своей неувядающей энергией. Мы привыкли к нашей звезде. Оно светит для нас, и мы относимся к этому как к самому разумеющемуся. Но в такие минуты, когда ты наблюдаешь за величественным действом, ты задаешься вопросом «Что для нас – Солнце?». Жизнь на земле полностью зависит от Хорса. Она развилась благодаря солнцу и так же моментально может прекратиться из-за него. Наши предки боготворили нашу звезду, почитали ее как святыню, и не напрасно. Мы же современные люди часто забываем благодарить за это чудо природы. Но когда ты наблюдаешь за ним, глубоко в душе просыпается, возможно, даже бессознательно, глубокое уважение и благодарность за то, что оно всегда остается с нами и наделяет нас своей силой и верой в лучший мир. Как часто мы замечаем, что когда оно скрывается за облаками, то неуютно становится на душе и достаточно солнцу выйти и осветить все вокруг, как невидимые нотки души моментально откликаются и нутро наполняет такое еле заметное спокойствие и удовлетворение.
   Я наблюдал за закатом и мысленно благодарил солнце, так же как когда-то наши далекие предки делали это. Когда краешек солнца коснулся водной глади, я наклонился к Насте и шепотом произнес:
- Когда солнце касается воды можно услышать еле заметное шипение.
Настя мило улыбнулась, и посмотрев на меня произнесла:
- В детстве, так всегда мне говорил отец. Он часто брал меня на море в такие же тихие, уютные места и мы с ним точно так же наблюдали закат. И это время для меня осталось самым незабываемым. Я так хотела в него вернуться, и ты мне подарил нежное воспоминание. Знаешь, мне ни с кем не было так спокойно, как с тобой и с отцом в детстве. Чем-то вы похожи. И сейчас я чувствую себя также комфортно, как и в далеком безмятежном детстве. Спасибо тебе за этот вечер. Я не ожидала этого и приятно удивлена.
- Вы могли бы изредка также приезжать и любоваться закатами. Что вам мешает? – осведомился я.
- Это уже не возможно. Его больше нет на свете.
Невидимая тень накрыло ее лицо. Моментально исчезла волшебная улыбка. Она опустила глаза и тяжело вздохнула.
- Прости, я не знал о твоей потере – выразил я свои соболезнования.
- Это было давно, и я уже привыкла и даже не рассчитывала, что когда-нибудь услышу его слова, наблюдая закат. Мое детство было безоблачным и прекрасным. А после его смерти, детство срезу же закончилось. Я не знала, чем занимался мой отец. После его убийства, в середине 90-х, мир вокруг меня сильно изменился. Он был не в ладах с законом. В те жуткие времена это было сплошь и рядом. Люди, которые до этих событий считались друзьями, моментально разбежались. В школе меня называли дочерью бандита. Я даже пыталась драться. Так больно было. Я не верила всем этим разговорам, но однажды по телевизору увидела передачу, и это было полным крахом моих детских надежд. Он был такой ласковый дома, что поверить во все, о чем говорили люди, было невероятно сложно. Как бы то ни было, но он остался в памяти вот такой сидящий на берегу моря, обнимающий меня, и тихо говорящий о заходящем солнце. После его смерти у нас отобрали все и мы с мамой узнали, какая бывает тяжелая жизнь.
- Как же вам удалось выжить?
- Как всем. Я окончила школу, а вот поступить куда-либо дальше у нас не было никакой возможности. Не было денег. Люди вокруг отвернулись и, казалось, что мир вокруг надолго окрасился в серые тона. Вот тогда и появился мой будущий муж. Он единственный, кто хорошо к нам относился. Он долгое время помогал и поддерживал нас. И постепенно стал другом нашей семьи. Я никогда не рассматривала его в качестве будущего супруга. Жила своей жизнью. Работала в салоне и флиртовала с мужчинами. Он значительно старше меня и я относилась к нему как к дяде, что ли. Мама все чаще заводила разговоры о моем замужестве и ее слова для меня были, как ножом по сердцу. Я не могла понять, почему она не дает мне насладиться молодостью. Все мои ухажеры отвергались, и она не хотела даже слышать о том, что кто-то мне нравится. Со временем, я поняла, куда клонит моя мама. Я на нее ни в кой мере не обижаюсь. Я знаю, что все родители желают только добра своим детям. Но был бы жив отец, у нас была бы совсем другая жизнь. И возможно, я могла бы выйти замуж по любви. А так, - тут она глубоко вздохнула и печально продолжила – я должна была отблагодарить своей жизнью Сережу. А в ночь перед свадьбой я сбежала и оказалась на твоем береге. Так я познакомилась с тобой. Дальше ты уже сам все знаешь – и она улыбнулась еле заметной улыбкой полной грусти.
   Она замолчала, продолжая смотреть вдаль кромки моря. Солнце скрылось за горизонтом, и сумрак застилал все вокруг, разбрасывая по всему побережью длинные, призрачные тени. И как бы природа подыгрывала нашему настроению, печально вторя недавно произнесенным словам, унося их в вечность.
   Я рисовал картину под названием «А что если бы?». Мои дерзкие попытки заполучить Настю натыкались на тяжеловесные стены реальности. Я жаждал быть рядом с ней всем своим раскаленным сердцем. Но понимал, что все теперь зависело только от нее. Я осознавал, что мой эгоизм теперь не единственное, что движет мною в достижении этой цели. Я любил этого человека и безмерно желал ей счастья. Моя неуступчивость была вознаграждена этим проведенным с нею вечером, но в дальнейшем … в дальнейшем только ее решение должно стать моим законом. И все эти обстоятельства резали меня изнутри. Очень тяжело осознавать, что от тебя мало что зависит. Тяжело. Но в этот момент, моя жилка жизнелюбия дала о себе знать. Какие бы свинцовые тучи по жизни не сгущались, все равно рано или поздно, луч света разрезал сдавившие, удушающие оковы, и надежда прорастала внутри как маленький зеленый росток жизнелюбия. Зачем грустить и посыпать голову пеплом представляя, что могло бы быть. Сейчас, в данную минуту, моя любовь рядом и это говорит лишь о том, что я ей не безразличен. Она здесь, а значит, она хочет быть со мной. И моя борьба за нее не проиграна. Я могу и должен бороться дальше. Но грусть нависла над нашим берегом и не хотела нас отпускать. Я желал отбросить тоску, ведь этот вечер не должны затмить даже столь тяжелые воспоминания.
- Это было и это прошло. Я предлагаю окунуться в море и смыть печаль и грусть. Ты как, готова? – и я подскочил на ноги, раздеваясь и маня ее с собою. Она посмотрела на меня с надеждой. Повеселела и произнесла слегка кокетливым голосом:
- Я ожидала, что мы посидим в ресторанчике, проведем романтический вечер и уж совсем не ожидала, что ты меня привезет на пляж. Я не брала купальник.
Я ухмыльнулся, продолжая раздеваться.     
- Я прекрасно знал, что привезу тебя на этот пляж и даже не думал брать с собой купальник, - с этими словами, последним аккордом, я сбросил с себя всю одежду, развернулся и пошел к воде, предоставляя Анастасии Павловне сделать свой выбор без моего откровенного давления.
   Медленно войдя в воду, расправив руки и прочертив ими воображаемую дугу, я нырнул. Надо мной сомкнулись теплые воды августовского моря. По-настоящему парное молоко! Вынырнув, я понял, что в этой воде я без проблем смогу задержаться до утра, как настоящий дельфин-шизофреник. Я плавал вдоль берега и краем глаза посматривал на Настю. Она продолжала сидеть на берегу и наблюдать за моими плесканиями. «Похоже, своим примером я ее в воду не затащу» - подумывал я. И тут у меня в голове родилась идея. Собравшись на морское барбекю, я захватил с собой шампанское и для себя, любимого, немного более крепкого и приятного, на мой взгляд, коньяку. Наплескавшись, я выбрался на берег и в костюме Адама прогулялся за выпивкой. С некоторых пор, я стал отдавать такому наряду предпочтение.   
- Мадам, не хотите немного шампанского? – предложил я, держа в руке бутылку. Вид у меня был как у заправского официанта из какого-нибудь ночного женского клубы. Не хватало только бабочки. Она, улыбаясь, медленно окинула взглядом меня с ног до головы и спросила:
- А что там у вас в другой руке, гарсон?
- Коньяк пятилетней выдержки – развернув бутылку наклейкой вперед, показал я.
- Вот этот напиток мне, наверное, больше подойдет сейчас.
- Как скажите, мадам.
Я откупорил бутылку и налил немного коньяку. Пригубив бахусового зелья, я присел рядом.
- Тебя не сильно смущает мой костюм – немного наиграно поинтересовался я.
- Я должна испытывать смущение? – с таким же наигранным удивлением парировала она.
- Да, нет. Когда я тебя встретил сегодня, даже немного оторопел, услышав в свой адрес «Вы».
- Ну, это может показаться странным, признаю. Просто с малознакомыми людьми я всегда первое время на Вы – она пригубила коньяку, создав тем самым маленькую театральную паузу, а потом продолжила – или с теми, которых не вижу много лет – и выразительно посмотрела на меня.
- Ты так внезапно пропала в тот вечер, что я уже похоронил любые надежды найти тебя, и лишь встретив в Ялте, я безумно стал искать с тобою встречи.
- Мне сложно было решиться на эту встречу. Знаешь, крайне редко, но у девочек такое случается. Они на мгновение теряют контроль и отдаются в такие вот роковые объятия. В те минуты мне просто хотелось забыться и сделать что-нибудь из ряда вон выходящее назло судьбе. Так и произошло в тот раз. Я совершенно не хотела замуж. Меня тошнило от маминых нотаций. Я хотела быть свободной и независимой. Да еще твоя обходительность и чеширская улыбка. Все это тогда привело к нашему знакомству. А на следующий день, как будто я проснулась с перепоя. Я осознала все, что произошло прошлым вечером. А сейчас, я здесь и поэтому, как ты понимаешь, я ни о чем не жалею.
- Слава Богу, что не жалеешь – перебил ее  исповедь я.
- Ни сколько не жалею. Я хотела этого. Если бы ты не начал, я бы сама тебя соблазнила – она звонко засмеялась.
- Так и произошло – подтвердил я – я просто сидел на берегу, курил …
- Ах ты, врун какой! – с шуточным возмущением произнесла она и толкнула меня в плечо – но, я тебе очень благодарна за тот вечер. Ты дал мне надежду на то, что в жизни еще будут незабываемые моменты. Ты сильно поднял мою самооценку, и я первый раз в жизни почувствовала себя не маленькой девчонкой, а настоящей женщиной, желанной женщиной. Это было потрясающим прозрением. Тот вечер многое поменял в моем мире. Я многое переосмыслила и на многие вещи стала смотреть другими глазами. Спасибо тебе за это! А потом … потом я осталась одна, совсем одна. Муж впрочем, и раньше оставался чужим. Но раньше он, по крайней мере, уделял мне время, а после свадьбы … Он в своих делах, а я и не замужем и не свободна. Я стала чувствовать себя вещью, знаешь, хорошая такая вещь, которая не докучает. Стала можно сказать идеальной женой – потупив глаза в песок, она еле заметно, грустно усмехнулась, продолжая свой горький монолог.  – Сережа часто в разъездах, а рядом со мною постоянно не родные лица. Я осталась совершенно одна. Вокруг вся обслуга Сергея. Мои подруги, как-то растерялись на жизненном пути. Ты … – она подняла на меня свои глаза, в углах которых я заметил проступившие слезы – ты, это была самая яркая вспышка, на которую я никогда не надеялась. Твой берег, на котором я тогда очутилась, это больше было похоже на девичьи мечты. О таком вздыхают по ночам и продолжают мечтать. Это не была реальностью. Поэтому я никогда не пыталась тебя найти. Я просто сохранила в сердце и памяти вот эти глаза и улыбку, и мне казалось этого достаточно, но после твоего напоминания в виде кольца… Ты даже представить себе не можешь, как сильно я желала увидеть тебя. Оставаясь наедине, я плакала. Тихо пускала слезу от того, что тебя нет рядом и от того что не могу тебя забыть. Я получала твои знаки. Они, буквально, пылали в моих руках. Я старалась убить в себе даже малейшую надежду встретить тебя снова. Но ты был слишком настойчив. Твои напоминания о себе были слишком значимы. Я знаю, что нам быть вместе, не светит. Но я, как и ты ничего не могу с этим поделать. Сейчас я рядом с тобой и внутри меня порхают бабочки. И мне сложно представить, как быть без тебя. Я знаю, что этого не избежать, но боюсь даже думать об этом.
- Не думай, не думай об этом – перебил ее я – мое сердце ноет, а в груди, будто раскаленные угли, когда я думаю о разлуке. Я не намерен тебя отпускать! Мы будем вместе! Я обещаю тебе!
- Не обещай – прошептала она, прикрыв мои губы указательным пальцем. – Не обещай, не надо. Сейчас мы здесь вдвоем и это главное. Она смотрела на меня широко раскрытыми глазами, а зрачки бегали, как будто пытались уловить весь мой взгляд без остатка. Ее ладони прикоснулись к моим щекам, и она нежно, нежно меня поцеловала. Поцелуй током пробил по моим нервам. Первый поцелуй за многие годы. Я даже забыл его вкус, так давно это было. Но в ту минуту я осознал, что ничего нежнее я не испытывал в своей жизни ранее. Когда же наши губы разомкнулись, и моя любимая отклонилась, я заметил, как по ее щеке стекала горячая слеза разлуки и терзаний, ожидания и неопределенности, нежности и желания. Я чувствовал, что ее переполняют такие разные и противоречивые чувства. Я захотел ее успокоить. Хотел сказать, но она опять прикрыла мои губы рукой и тихо промолвила:
- Пожалуйста, не говори сейчас ничего. Я вижу твои глаза. Слышу твое сердце. Но прошу тебя, не говори сейчас ничего. Налей лучше мне коньяку, и побольше.
   Я исполнил ее желание. Отпив хороший глоток, она перевела дух, смахнув рукой слезу со щеки. Втянула через нос воздух, улыбнулась и, смотря вдаль горизонта, сказала:
- Кто мне согреет воду? Допью бокал и пойду купаться.
   Я понял, что надо ее оставить одну, со своими мыслями и залпом опрокинув бокал, пошел греть воду.
   Окунувшись, я заметил, что прилично подмерз от легкого и практически не заметного бриза. На берегу вроде совсем было незаметно, но когда теплая вода покрыло мое тело, я очень хорошо почувствовал эту разницу. Я не столько плавал, сколько вспоминал слова Насти и ее упорное отрицание возможности быть вместе. В голове промелькнула зловещая мысль: «Может она хотела встретиться сейчас в последний раз?!». Сквозь ее слова именно эта мысль прослеживалась тонкой черной нитью. Но я моментально отбросил этот страх. Для себя я решил, что положу все свои силы на алтарь этой безумной любви. Но пять минут назад я давал слово, хорошо, что мысленно, подчиниться ее решению. Как теперь быть? А плевать. Вот такой я не постоянный. Желание быть рядом с ней перевешивает мою тягу к джентльменству. Надо быть полным дураком, что бы отказаться от нее. Хотя глубоко, очень глубоко в душе я понимал, что против воли не пойдешь.
   Русалочка, давно я ее так не называл, медленно цедила коньяк в бокале, но рано или поздно все заканчивается и коньяк в том числе. Допив и отложив в сторону бокал, она обхватила свои колени, продолжая наблюдать толи за поднявшейся луной, толи за размытым ночью горизонтом, толи за мной. Она продолжала о чем-то думать. Я сквозь воздух ощущал ее сомнения. Меня рвало на берег, к ней, но я держался. Томился ожиданием, но при этом старался не подавать наималейшего вида. Я понимал, что сейчас она делает свой сложный выбор. Не обычное ночное купание, нет! Ее выбор пойти со мной или вернуться в свой, наверное, изученный вдоль и поперек, мир. Как и там, на далеком береге души и иллюзий, сейчас мы опять могли говорить, не произнося ни звука. Я чувствовал, что опять пытаюсь на расстоянии навязать ей свою волю. И опять я старался играть в благородство, предоставляя ей выбор из одного лишь варианта. Не выдержав своих угрызений, я погрузился под воду, стараясь как можно дольше задержаться поближе к морскому дну. Ко дну своей души. В жизни случаются такие моменты, когда тебе кажется, что вот сейчас ты должен пройти точку поворота своей судьбы. Это редко случается так уж заметно, как в тот раз у меня. Обычно эту точку отмечает только подсознание и лишь спустя время, созрев и сопоставив факты, твой ум определяет туже поворотную точку, но уже в прошедшем времени. А как бы хотелось ловить этот момент не только подсознанием, что бы успеть обдумать и принять правильное решение. Но человеку в своей общей массе этого испытать не суждено, так как мы можем быть умными. И лишь только мудрые способны предугадывать и знать наперед.
   Вот такой ребус должна была решить Настя. Ее свободный выбор. И, должен сказать честно, эти тягучие минуты были крайне тяжелы. Но большее это то, что это время во много раз увеличило ценность сделанного Настей шага. Вынырнув из бездны своего разума, я увидел, как моя Русалочка встала, сбросила с себя одежду и сделала шаг к кромке воды. Она приняла свое решение. Она сделала выбор. Не могу сказать почему, но кромка воды мне казалась каким-то барьером, воображаемым Рубиконом, переступив который, она давала мне надежду на мои желания и грамоту на мои дальнейшие действия. Я от напряжения даже затаил дыхание, и она все же переступила, да еще таким уверенным шагом. Вива! Она заходила все глубже в воду и с каждым ее шагом, в мою сжатую до боли грудь стал пробиваться кислород. Она шла по торжественной лунной дорожке, и вода расступалась пред ней, впоследствии, заключая в свои объятия. «Она подготовилась к нашей встрече» - подумал я и улыбнулся. Она была в раздельном, прекрасно подчеркивая ее фигуру, купальнике. «Великолепная женщина!» - восхитился я и поплыл ей навстречу. Прекрасное, теплое августовское море искрилось серебристым свечением. В такой воде контур тела покрывает еле различимая окантовка. Как будто легкое неоновое свечение подсвечивает ауру человека. А может и вправду, невидимое человеческому глазу, в этой воде  становится явным? Это свечение придало нашим отношениям какую-то возвышенность, духовность и чистоту испытываемых друг к другу чувств. Я ласкал ее глазами. Поддерживал руками на воде и кружил в каком-то неописуемо легком, нежном танце. На удивление, плотского безудержного секса не хотелось. В том ночном море наши души легонько соприкасались. Это и был секс, а точнее любовь. Наверное, ее высшая форма, которая способна творить истинные чувства. Любовь способная проникать в капилляры, и разливается по всему телу тонкими струйками блаженства. Мне человеку, познающему самые сильные чувства через секс, было удивительно наблюдать за метаморфозами в моей душе и теле. Я испытывал огромное разнообразие неподдельных ярких ощущений нежных до нереальности и блаженных до неприличия. Возможно ли такое? О, да! До этой ночной эйфории, я мог с пеной у рта доказывать, что наивысшее наслаждение мы можем испытать только через секс. Но после той ночи мне открылась такая избранная тайна, что теперь я просто слушаю подобные споры и блаженно улыбаюсь, зная о том, что есть более высокие стадии любви, которые доступны, вероятно, не всем. Когда-то в ботаническом саду я испытал подобное чувство. Я стоял и рассматривал невероятно красивый и нежный цветок орхидеи и когда выдался момент, я не заметно, кончиком пальца, прикоснулся к самой сердцевине цветка, коснувшись маленькой жемчужной росы, я почувствовал влажную, прохладную, бархатистую кожицу. Испытанное тогда тактильное удовольствие было сродни прикосновениям к телу моей любимой в этом волшебном ночном морском блаженстве. И как пару лет назад, мы опять вдвоем утопали в объятиях воды, как и тогда, наслаждались друг другом, как и тогда, дарили самые нежные чувства. Но в этот раз все было на более тонком, возвышенном уровне. Лишь в самом конце один единственный поцелуй был всем нашим сексом. Но какой это был поцелуй! Блаженный, сладкий, теплый, бархатный, воздушный, ласковый. Сколько эпитетов можно было бы подобрать этому поцелую и все они правдивы. Этот поцелуй был увертюрой нашего ночного купания. Наивысшей точкой вселенской радости. Апогеем возвращения Русалочки в мой мир. Лучшим сексом, познанным мною. А когда, после поцелуя, она открыла глаза, ее лицо сияло, наверное, сильнее, чем зашедшее за горизонт солнце. Она крепко меня обняла и произнесла лишь одно слово: «Благодарю!».
   Когда же мы выбрались из воды, было далеко за полночь. Все такая же безлюдная, залитая мягким лунным светом, бухта встречала двоих опьяненных любовью существа. Ночной бриз нежно стелился по скалистым уступам, донося блаженно-пахучий запах с полей лаванды. Это время цветения лаванды, запах от которой накрывал многие километры в округе.
- Я просто обожаю этот запах – произнесла Настя – запах моего детства. Я всегда собирала лаванду и втихаря тащила домой. Эти цветы были моим сокровищем. Я прятала их от мамы и не понимала, как она так быстро находила мои клады.
- Этот дурманящий запах просто не возможно не услышать – усмехнувшись, произнес я.
- Мне маленькой казалось, что его слышу только я – и она засмеялась.
   Когда мы собрались в обратную дорогу, Настя спросила у меня:
- У тебя есть мелочь?
- Конечно – ответил я,  шаря по карманам.
- Я хочу бросить монетку в море, что бы вернутся сюда еще раз, но обязательно с тобой. Она бросила в море монету-желания. Мы поблагодарили берег, укрывший нас от мирской суеты, и двинулись в обратный путь.
   Выбравшись на трассу, я надавил на газ. Дорога была пустынной. Между нами проплывали величественные горы, а плавные повороты манили куда-то вдаль, оставляя позади нашу уютную бухту и вселяя в душу уверенность в завтрашнем дне. Пройдя пару тройку километров и не встретив ни единой встречной машины, я решился на еще один, достаточно рисковый шаг. Я жестом предложил Насти снять шлем, предлагая ветру целовать наши лица, немного сбросил скорость и выключил фары. Конечно, это опасно, но отказать себе в удовольствии я не мог. В полуночной темноте, в которой свет доносился лишь от стоящей в зените луны и мерцающих звезд, на скорости, так легко ощутить состояние полета. Под колесами шелестел асфальт, ночь взрывал рокот мотора, волосы развивались на ветру, а прохладный, влажный, лесной воздух бил с яростной силой в лицо и грудь. Мы неслись по трассе, и наши души заполнял восторг. Я почувствовал, как Русалочка крепче прижалась своими бедрами ко мне и отпустила руки. Наслаждение! Скорость, ночная дорога, яркие звезды! Ее охватила эйфория.
   Когда несешься один, на бешеной скорости, дорога превращается в тонкую нить. Ты сливаешься с ней и со своим верным, железным братом. Мысли улетают куда-то вдаль, и непроизвольно ты прибавляешь газу. Стремительно несешься между прошлым и будущим и ощущаешь, как душа парит над твоим телом свободно и непринужденно. Ты слизываешь километры с асфальта и уносишься в недостижимый мир полета. Твое я растворяется в лунном свете, и лишь звук мотора напоминает тебе о том, что ты еще в этом мире. Я все это ощущал не раз и сейчас я лучше кого-либо понимал, чувствовал, те тонкие струны, на которых играл ветер и скорость в душе Насти.
- Поцелуй ветер! Он тебя любит! – крикнул я Насте.
- Да! Да! Я люблю тебя! – кричала в эйфории ночная фурия.
Не уверен, что это относилось именно ко мне, но все же было приятно. Ее настолько опьянила ночная прогулка без фар, что мне пришлось остановиться на обочине и перекурить. Я смотрел на Анастасию, у которой адреналин вместо испарины выступал на лбу. Я не мог поверить, насколько же фруктовая жизнь пропитала ее душу, если такие обычные атрибуты вольности сводили ее сума. Я курил и ошарашенно наблюдал за ней. Она же кружилась вокруг меня, что-то невразумительное пела и кричала о том, как она любит этот мир. Смотря на всплеск этих эмоций, я сам заражался этим безумством и чтобы не бросится повторять танец будоражащего восторга, я поймал ее и горячо прижал к себе. Она трепетала в моих объятиях как маленький воробушек. Лицо ее искрилось бисером радости, а глаза сияли детством, тем счастливым и беззаботным, о котором чуть ранее рассказывала мне она.
- Я люблю тебя – произнес я практически шепотом.
- А я тебя! Сильно, сильно – продолжая, светится, прокричала она, и крепко прижалась.
   Кто бы мог подумать, что такие сокровенные слова так непринужденно коснутся наших уст. Не трясясь от переживаний, а просто так, в пылу безмерного возбуждения. И вездесущий ветер подхватил эти слова, и унес в таинственную, ночную мглу эхом разбросав в горных ущельях и припорошив поля благоухающие лавандой.
    Я усадил ее на мотоцикл. Мощный мускул под нашими ногами зарычал и рванул с места, как мустанг разорвавший поводья. Мы летели по трассе к Севастополю, к дому ее матери, где я должен был оставить мою любовь.
   Перед прощанием я спросил, знает ли ее мать о нас.
- Она не знает, но думаю, догадывается – произнесла она и еле заметно нахмурилась. Она хотела продолжить, но моментально осеклась и просто поцеловала меня на прощанье. Оставив свой номер телефона, я сказал, что буду очень ждать ее звонка, и нежно поцеловал в ответ.
   Я направился в обратный путь по ночной трассе. Выбравшись из Севастополя, я выключил свет и, набрав скорость, ушел в сторону Симферополя, а в голове пульсировали ее слова: «А я тебя, сильно, сильно!»            
                          

 

Глава V Грация

Глава VII Противостояние