Примерный сын - Глава 24

Три печальных тигра

Веткнижка с печатями. Мой паспорт. Сертификат на чипирование собаки и подтверждение ветеринара, что из-за сбоя в программе ранее чип не прошел регистрацию, и сегодня это было исправлено. Что еще?
Администратор принялся делать ксерокопии всех документов.

- Можете забрать собаку, когда пожелаете.

- Мне сказали, что он должен пробыть пятнадцать дней в карантине.

- Кто сказал?

- Работник собачника, простите, приюта.

Теперь собачники называются приютами и центрами защиты животных. Это один из эвфемизмов современного бюрократического языка, который все переворачивает с ног на голову.

- Не понимаю, зачем. Все бумаги в порядке. С нашей стороны проблем нет. Жалобу та женщина не подавала, а если подаст, и судья потребует осмотр собаки, вам позвонят.

Я заметил, что администратор вел себя как член “Международной амнистии” (для собак, впрочем, а не для людей, потому что, пока он говорил со мной, вошли две расстроенных женщины, у которых карманник обчистил сумки, а он и бровью не повел) и был возмущен наглостью парня, пытавшегося удержать моего пса.

- Позвоните в приют, если можно, буду вам очень признателен... – попросил я, не уверенный в том, что там меня услышат.

Полицейский в форме любезно набрал номер, подсказанный ему гражданским коллегой. Оба были необычайно добры. Было странно видеть, как силовые органы госбезопасности были озабочены освобождением собаки из плена и не обращали внимания на метания двух заплаканных туристок с их порезанными сумками, уличных торговцев и карманных воришек. “Мир поистине необычаен”, – подумал я.

- Можете идти в приют. Знаете, где он находится?

Наказав тюремщику животных прекратить маяться дурью и отпустить собаку, поборник собачьей амнистии подробно рассказал, как добраться до приюта, чтобы я не заблудился. По дороге я слушал радиопередачу с известными задорными хитами прошлых лет, буквально вынуждающими подпевать. Я пел, потому что был счастлив, но на душе все же было неспокойно. Точно ли это мой пес? Вдруг это другой боксер... Что делать, если я приду, а это не Паркер? Я напевал хиты восьмидесятых-девяностых, но сдержанно.

Приют показался мне зловещим местом. Сторожевой пес на толстой цепи, проходя мимо машины, царапнул дверцу своими когтями. Припарковавшись как можно дальше от этой зверюги, я направился в контору, где курили трое весьма странных людей. Пухляшка неопределенного возраста сидела за компьютером и все время улыбалась; пожилой мужчина раскладывал пасьянс за массивным офисным столом; с третьим, типичным деревенским мужланом в старомодной парке, я разговаривал по телефону. Мой пес был в их руках, но где? Я представлял приют как клетки, в которых дружелюбные дворняги будут беспрестанно лаять, когда я буду проходить мимо, но это было не так. Здание казалось мне неприступной крепостью, действительно где-то вдалеке лаяли собаки, но их лай был приглушенным, и я не мог отличить голос Паркера.

- Можно посмотреть собаку?

- Сначала бумаги, потом посмотрим, что там с карантином, вдруг...

Троица настояла на том, чтобы заново сделать ксерокопии всех сертификатов и бланков, хотя копии я принес с собой.

- Они не заверены. Мы любим делать свои.

Пухляшка рассмеялась и взяла у меня оригиналы. Они были похожи на трех детей, играющих во взрослых, три печальных тигра в пшеничном поле, которым скучно и хочется почувствовать хоть малую толику власти, чтобы перед ними заискивали. Я принялся заговаривать им зубы, чтобы посмотреть, не ускорит ли это процесс, потому что они упрямо продолжали тянуть кота за хвост, и пальцем не пошевелив, чтобы дать мне взглянуть на мою собаку.

- Ваши документы, – сказала женщина, наконец-то вернув мне бумаги, и почему-то снова хихикнула: то ли я ей приглянулся, то ли просто была хохотушкой.

- Теперь можно пойти посмотреть на него?

- Нет, – отрезал мордастый, – внутрь заходить нельзя. Я позвоню инспектору, – добавил он, снимая трубку телефона, – не дай бог еще...

“Не дай бог чего?” – подумал я, начиная отчаиваться. К тому же, если с меня будут брать плату за содержание, то чем дольше они продержат Паркера, тем лучше для них.

- Дозвонишься до них, как же, – буркнул противный мастодонт и повесил трубку допотопного телефона, достойного экспоната археологического музея.

Я решил продолжать подхалимство.

- Вам лучше всех известно, каково потерять собаку... Приходится каждый случай рассматривать... Ну и работенка у вас.

- Так-то оно так, – согласился со мной старикан-картежник.

- И сколько же собак у вас может быть?

- Эх...

Всё было шатко и туманно. Мастодонт в парке не спешил ни собаку возвращать, ни в инспекцию звонить, но я решил довериться ему.

- Нелегко до центра дозвониться, как я погляжу, то вышли куда-то, то на совещании, то по другому телефону говорят...

Мертвое молчание. Никто мне не ответил. Слышалось только шлепанье карт о стол.

- Давайте попробуем еще раз, – предложил я, не выдержав напряжения. – Может, ответят, если повезет.

Мне удалось добиться новой попытки.

- Магдалена, – заорал замухрыжка, в трубку телефона каменного века. – Это Мариано из центра приюта животных… Слушай, я звоню тебе по поводу боксера, о котором мы говорили вчера... Да... Да... Да... Так… Здесь его хозяин... Хочет его забрать... Да, тот самый, что покусал женщину...

Он имел в виду Паркера, а не меня. Я мысленно скрестил пальцы на удачу и представил следующую сцену, в которой стану всеми правдами и неправдами уговаривать трех долбаных тигров немедленно отпустить мою собаку. Если будет нужно, я так и поступлю. Независимо от того, нормально это получится, или я выставлю себя дураком.

- Да… Да… Да… Так… Так… Ага… Отлично… Понял.

Он повесил трубку. Я улыбнулся; что еще мне было делать в этот момент? Несколько бесконечно долгих мгновений мы смотрели друг на друга, но, в какой-то степени, я был даже рад. Он, должно быть, почувствовал, что я готов штурмовать крепость, если потребуется, что я не из тех, кто легко сдается. Не в этом случае.

- Так и знайте, без собаки я отсюда не уйду, – на всякий пожарный решительно заявил я, чтобы отмести все его сомнения, – если понадобится, останусь с ним на весь карантин.

“Может, ты и тигр, но я – лев, единственный персонаж сказки “Волшебник из страны Оз”, которого мне предстоит сыграть,” – хотел добавить я, но прикусил язык. Он бы меня не понял. Я видел, что он колеблется, оценивает меня, и впервые в жизни меня сочли не моральным полулегковесом, а боксером своей категории.

- Ладно, забирайте собаку, только документы оставьте.

Я выдохнул. Ввязываться в драку не пришлось.

- Я уже оставил их вашей расторопной, очаровательной коллеге.

Они переглянулись, и пухляшка, зардевшись от удовольствия, кивнула.

- Хусто, веди собаку.

Хусто тяжело поднялся с кресла, в котором так удобно устроился. Хотя он и прервал пасьянс по случаю моего визита, карты всё еще держал в руке. Хусто с сожалением бросил карты на стол, схватил первый попавшийся ремешок, висевший на вешалке вместе с другими, и вышел из комнаты.

- С собакой все в порядке? Он ел? Пил?

Мне хотелось это знать, потому что они ни разу не назвали Паркера по имени и не намекнули на его общее состояние. Им было все равно. Мордоворот кивнул, а женщина снова хихикнула. Думаю, я и впрямь ей понравился, или людей сюда заходило мало.

- Паркер очень добрый. Он никогда никого не кусал, – заверил я, и это была чистая правда.

- Тетка сама виновата, полезла их разнимать. И кому такое в голову взбредет? – ответил главный тигр.

Дверь открылась, и появился Хусто, тащивший за собой собаку. Поскольку ошейника не было, этот мерзавец затянул на собачьей шее ремень так туго, что пес едва дышал.

- Паркер… – полувопросительно сказал я, потому что первой реакцией было сомнение.

Мой ли это пес? Он был очень похож, но как будто меня не замечал. Пес выглядел понурым, кажется, он боялся и не прыгал как сумасшедший, к чему мы привыкли, когда приходили домой. Или это я был трусом? Продолжал связывать себя с поражением и не был готов побеждать? Или так чувствует себя человек, увидевший привидение? Он не верит себе, поскольку всем известно, что на самом деле привидений не существует? Я решил, что мне по барабану: Паркер это или нет, я все равно его заберу.

- Паркер… – повторил я и наклонился, чтобы погладить пса.

Едва я коснулся собаки, на меня нахлынула буря чувств. Я волновался так же сильно, как во сне, когда целовал отца, потому что я узнал пса, точнее, узнал нашу взаимную с ним привязанность. Моя человеческая душа впитала в себя его собачью душу. Я посмотрел на Хусто, и тот наконец-то снял с пса душивший его ужасный ремень. Я решил, что Хусто и два остальных печальных тигра не привечают и не защищают животных. Я надел на Паркера принесенную с собой шлейку, которая надежнее его удержит, пожал руки троим посрамленным в последнем акте моей комедии персонажам и покинул эту мрачную конуру вместе с моим амнистированным псом, держа путь к свободе.

Регистрационный номер №0540609

от Сегодня в 13:20

[Скрыть] Регистрационный номер 0540609 выдан для произведения:

Три печальных тигра

Веткнижка с печатями. Мой паспорт. Сертификат на чипирование собаки и подтверждение ветеринара, что из-за сбоя в программе ранее чип не прошел регистрацию, и сегодня это было исправлено. Что еще?
Администратор принялся делать ксерокопии всех документов.

- Можете забрать собаку, когда пожелаете.

- Мне сказали, что он должен пробыть пятнадцать дней в карантине.

- Кто сказал?

- Работник собачника, простите, приюта.

Теперь собачники называются приютами и центрами защиты животных. Это один из эвфемизмов современного бюрократического языка, который все переворачивает с ног на голову.

- Не понимаю, зачем. Все бумаги в порядке. С нашей стороны проблем нет. Жалобу та женщина не подавала, а если подаст, и судья потребует осмотр собаки, вам позвонят.

Я заметил, что администратор вел себя как член “Международной амнистии” (для собак, впрочем, а не для людей, потому что, пока он говорил со мной, вошли две расстроенных женщины, у которых карманник обчистил сумки, а он и бровью не повел) и был возмущен наглостью парня, пытавшегося удержать моего пса.

- Позвоните в приют, если можно, буду вам очень признателен... – попросил я, не уверенный в том, что там меня услышат.

Полицейский в форме любезно набрал номер, подсказанный ему гражданским коллегой. Оба были необычайно добры. Было странно видеть, как силовые органы госбезопасности были озабочены освобождением собаки из плена и не обращали внимания на метания двух заплаканных туристок с их порезанными сумками, уличных торговцев и карманных воришек. “Мир поистине необычаен”, – подумал я.

- Можете идти в приют. Знаете, где он находится?

Наказав тюремщику животных прекратить маяться дурью и отпустить собаку, поборник собачьей амнистии подробно рассказал, как добраться до приюта, чтобы я не заблудился. По дороге я слушал радиопередачу с известными задорными хитами прошлых лет, буквально вынуждающими подпевать. Я пел, потому что был счастлив, но на душе все же было неспокойно. Точно ли это мой пес? Вдруг это другой боксер... Что делать, если я приду, а это не Паркер? Я напевал хиты восьмидесятых-девяностых, но сдержанно.

Приют показался мне зловещим местом. Сторожевой пес на толстой цепи, проходя мимо машины, царапнул дверцу своими когтями. Припарковавшись как можно дальше от этой зверюги, я направился в контору, где курили трое весьма странных людей. Пухляшка неопределенного возраста сидела за компьютером и все время улыбалась; пожилой мужчина раскладывал пасьянс за массивным офисным столом; с третьим, типичным деревенским мужланом в старомодном дождевике, я разговаривал по телефону. Мой пес был в их руках, но где? Я представлял приют как клетки, в которых дружелюбные дворняги будут беспрестанно лаять, когда я буду проходить мимо, но это было не так. Здание казалось мне неприступной крепостью, действительно где-то вдалеке лаяли собаки, но их лай был приглушенным, и я не мог отличить голос Паркера.

- Можно посмотреть собаку?

- Сначала бумаги, потом посмотрим, что там с карантином, вдруг...

Троица настояла на том, чтобы заново сделать ксерокопии всех сертификатов и бланков, хотя копии я принес с собой.

- Они не заверены. Мы любим делать свои.

Пухляшка рассмеялась и взяла у меня оригиналы. Они были похожи на трех детей, играющих во взрослых, три печальных тигра в пшеничном поле, которым скучно и хочется почувствовать хоть малую толику власти, чтобы перед ними заискивали. Я принялся заговаривать им зубы, чтобы посмотреть, не ускорит ли это процесс, потому что они упрямо продолжали тянуть кота за хвост, и пальцем не пошевелив, чтобы дать мне взглянуть на мою собаку.

- Ваши документы, – сказала женщина, наконец-то вернув мне бумаги, и почему-то снова хихикнула: то ли я ей приглянулся, то ли просто была хохотушкой.

- Теперь можно пойти посмотреть на него?

- Нет, – отрезал мордастый, – внутрь заходить нельзя. Я позвоню инспектору, – добавил он, снимая трубку телефона, – не дай бог еще...

“Не дай бог чего?” – подумал я, начиная отчаиваться. К тому же, если с меня будут брать плату за содержание, то чем дольше они продержат Паркера, тем лучше для них.

- Дозвонишься до них, как же, – буркнул противный мастодонт и повесил трубку допотопного телефона, достойного экспоната археологического музея.

Я решил продолжать подхалимство.

- Вам лучше всех известно, каково потерять собаку... Приходится каждый случай рассматривать... Ну и работенка у вас.

- Так-то оно так, – согласился со мной старикан-картежник.

- И сколько же собак у вас может быть?

- Эх...

Всё было шатко и туманно. Мастодонт в дождевике не спешил ни собаку возвращать, ни в инспекцию звонить, но я решил довериться ему.

- Нелегко до центра дозвониться, как я погляжу, то вышли куда-то, то на совещании, то по другому телефону говорят...

Мертвое молчание. Никто мне не ответил. Слышалось только шлепанье карт о стол.

- Давайте попробуем еще раз, – предложил я, не выдержав напряжения. – Может, ответят, если повезет.

Мне удалось добиться новой попытки.

- Магдалена, – заорал замухрыжка, в трубку телефона каменного века. – Это Мариано из центра приюта животных… Слушай, я звоню тебе по поводу боксера, о котором мы говорили вчера... Да... Да... Да... Так… Здесь его хозяин... Хочет его забрать... Да, тот самый, что покусал женщину...

Он имел в виду Паркера, а не меня. Я мысленно скрестил пальцы на удачу и представил следующую сцену, в которой стану всеми правдами и неправдами уговаривать трех долбаных тигров немедленно отпустить мою собаку. Если будет нужно, я так и поступлю. Независимо от того, нормально это получится, или я выставлю себя дураком.

- Да… Да… Да… Так… Так… Ага… Отлично… Понял.

Он повесил трубку. Я улыбнулся; что еще мне было делать в этот момент? Несколько бесконечно долгих мгновений мы смотрели друг на друга, но, в какой-то степени, я был даже рад. Он, должно быть, почувствовал, что я готов штурмовать крепость, если потребуется, что я не из тех, кто легко сдается. Не в этом случае.

- Так и знайте, без собаки я отсюда не уйду, – на всякий пожарный решительно заявил я, чтобы отмести все его сомнения, – если понадобится, останусь с ним на весь карантин.

“Может, ты и тигр, но я – лев, единственный персонаж сказки “Волшебник из страны Оз”, которого мне предстоит сыграть,” – хотел добавить я, но прикусил язык. Он бы меня не понял. Я видел, что он колеблется, оценивает меня, и впервые в жизни меня сочли не моральным полулегковесом, а боксером своей категории.

- Ладно, забирайте собаку, только документы оставьте.

Я выдохнул. Ввязываться в драку не пришлось.

- Я уже оставил их вашей расторопной, очаровательной коллеге.

Они переглянулись, и пухляшка, зардевшись от удовольствия, кивнула.

- Хусто, веди собаку.

Хусто тяжело поднялся с кресла, в котором так удобно устроился. Хотя он и прервал пасьянс по случаю моего визита, карты всё еще держал в руке. Хусто с сожалением бросил карты на стол, схватил первый попавшийся ремешок, висевший на вешалке вместе с другими, и вышел из комнаты.

- С собакой все в порядке? Он ел? Пил?

Мне хотелось это знать, потому что они ни разу не назвали Паркера по имени и не намекнули на его общее состояние. Им было все равно. Мордоворот кивнул, а женщина снова хихикнула. Думаю, я и впрямь ей понравился, или людей сюда заходило мало.

- Паркер очень добрый. Он никогда никого не кусал, – заверил я, и это была чистая правда.

- Тетка сама виновата, полезла их разнимать. И кому такое в голову взбредет? – ответил главный тигр.

Дверь открылась, и появился Хусто, тащивший за собой собаку. Поскольку ошейника не было, этот мерзавец затянул на собачьей шее ремень так туго, что пес едва дышал.

- Паркер… – полувопросительно сказал я, потому что первой реакцией было сомнение.

Мой ли это пес? Он был очень похож, но как будто меня не замечал. Пес выглядел понурым, кажется, он боялся и не прыгал как сумасшедший, к чему мы привыкли, когда приходили домой. Или это я был трусом? Продолжал связывать себя с поражением и не был готов побеждать? Или так чувствует себя человек, увидевший привидение? Он не верит себе, поскольку всем известно, что на самом деле привидений не существует? Я решил, что мне по барабану: Паркер это или нет, я все равно его заберу.

- Паркер… – повторил я и наклонился, чтобы погладить пса.

Едва я коснулся собаки, на меня нахлынула буря чувств. Я волновался так же сильно, как во сне, когда целовал отца, потому что я узнал пса, точнее, узнал нашу взаимную с ним привязанность. Моя человеческая душа впитала в себя его собачью душу. Я посмотрел на Хусто, и тот наконец-то снял с пса душивший его ужасный ремень. Я решил, что Хусто и два остальных печальных тигра не привечают и не защищают животных. Я надел на Паркера принесенную с собой шлейку, которая надежнее его удержит, пожал руки троим посрамленным в последнем акте моей комедии персонажам и покинул эту мрачную конуру вместе с моим амнистированным псом, держа путь к свободе.

Примерный сын - Глава 23

Рейтинг: 0 8 просмотров

Комментарии (0)

Нет комментариев. Ваш будет первым!