Ненавистный брак - Глава 1

[Скрыть] Регистрационный номер 0414262 выдан для произведения: Елизавета Ивановна Керлова подошла к молодому поручику-улану и улыбнулась ему со свойственным ей утонченным кокетством. Пожирая девушку страстным взглядом, поручик пылко сжал ее руки в своих.

Дело было осенним вечером в величественном, но заброшенном тенистом парке одного из тех старинных дворянских особняков, где время, казалось, остановилось, да так и уснуло. Годы бежали, отмеряя ход времени, и уже оставили за спиной половину девятнадцатого столетия. Щегольской в своей роскоши град Петербург возвышался всего в десяти верстах отсюда. Близилась зима, и пожелтевшие сухие листья сбивчиво перешептывались между собой на ледяном порывистом ветру. На фоне дивного природного пейзажа в бледно-золотых тонах двадцатилетняя дочь полковника Керлова казалась воплощением буйно цветущей, полной жизни весны.

Лизонька и Федор любили друг друга. Они знали, что Иван Петрович, отец девушки, не станет противиться их любви, но вот маман, напротив, никогда не даст согласия на брак. Федор был беден, как церковная мышь, а Павла Петровна страстно желала для своей дочери незаурядного, блистательного замужества. В отличие от супруги, Иван Петрович был романтиком и, не чая в Лизоньке души, не стал бы препятствовать ее счастью, а посему молодые люди решили, что Федор приедет просить руки девушки этим самым вечером, пользуясь тем, что Павлы Петровны не будет дома. Федор поцеловал любимой руку (это была единственная допустимая вольность с его стороны) и скрылся среди деревьев.

Почти в ту же секунду к Лизоньке подъехал Дмитрий, ее брат. Он остановил коня рядом с ней и, спешился.

- Ай-яй-яй, Лиза, мы играем в прятки уже половину вечера, – шутливо пожурил он сестру и улыбнулся. – Я сыт по горло лесом, верховыми прогулками и тем, что всякий раз, когда я дома, папá вынуждает меня заниматься тобой!

- Бедненький Митенька! Немножечко терпения… Ты думаешь, меня развлекает твое общество?

Дмитрий Иванович Керлов был всего двумя годами старше Лизы. Это был высокий, статный молодой человек с бледным, безусым лицом. Темные круги, в глубине которых с лихорадочной тревогой горели глаза, лишь подчеркивали бледность его лица. Митенька был избалованным сыночком Павлы Петровны, изнеженным и циничным эгоистом, которого слишком рано стали снедать пороки, но Лиза смотрела на него с неподдельной нежностью.

- По дороге сюда, я заметил мелькнувший среди кустов темно-синий мундир, – промолвил Дмитрий, – причем судя по стройной, молодцеватой фигуре, его владельцем был не кто иной как Федор Михайлович Лаврецкий… Сдается мне, я раскрыл твою тайну, сестричка. Ладная фигура, знатное имя – ничего предосудительного для осеннего развлечения… Я говорю “развлечения”, потому что он – сын обедневшей вдовы, и сделал карьеру исключительно благодаря щедрости и великодушию своего дядюшки. Впрочем, дядюшка умер, не оставив ему ни гроша. Ради развлечения с ним можно провести время, но при условии того, что тебя не слишком сильно заинтересует его профиль Аполлона и ноги отменного танцора.

- Как это отвратительно, Митя! Если бы я не знала, что ты шутишь, я возненавидела бы тебя, – негодующе воскликнула девушка, быстро вскочила на лошадь и поскакала прочь.

- Лиза, – крикнул Дмитрий, – подожди меня, не глупи!

Девушка даже не слушала его. Дмитрий поскакал, было, за ней следом, но придержал коня и издали наблюдал, как сестра скачет по мостику через неширокую речушку, оставляя позади толстые стволы лесных сосен. С ловкостью амазонки она перемахнула через забор, отделявший их земли от чужих владений, даже не задев его, и чуть ослабила поводья своего горячего скакуна, все больше удаляясь от продолжавшего звать ее Дмитрия:

- Лиза, вернись! Ты сошла с ума! Не скачи туда!

Но девушка все больше и больше углублялась в лес, который заканчивался крутым склоном. Лиза не смогла удержать коня, и ноги лошади заскользили по влажной от осенней изморози палой листве. Стремительный спуск продолжался, и перед девушкой неожиданно возникла каменная ограда, вблизи которой дорожка резко обрывалась... Лошадь вместе с лихой всадницей со всей силы врезалась в стеклянную стену оранжереи. Голоса и удивленные крики слились с грохотом разбитого стекла. Катя, старая служанка, в испуге убежала.

- Ох, батюшка, беда-то какая, – запричитала она. – Молоденькая барышня… там…не в себе! Насмерть убилась! Ступай, погляди на нее!

На зов тут же появился какой-то сердитый человек.

- Да худо не то, что она убилась, – негодующе закричал он – а то, что поломала мои кофейные деревца! Три месяца трудов псу под хвост!..

Очнувшись после сильного удара, Лиза с трудом приоткрыла глаза. Острая боль заставила ее посмотреть на левую руку. Из длинного пореза текла кровь. Потом она оглядела враждебные лица крестьян и ее глаза остановились на перекошенном от гнева лице высокого дородного мужичины.

- Не соблаговолите ли сказать, барышня, зачем Вы это сделали? – спросил он.

Обветренное и загорелое лицо мужика таило в себе суровую красоту. Черные прямые волосы свободно падали на лоб. Одет он был в голубую крестьянскую рубаху с расстегнутым воротом, замурзанные широкие казачьи шаровары со следами глины, и высокие, до колен, сапоги. Резкая бесцеремонность его манер пробудила гордость Лизы и придала ей сил, чтобы подняться и встать перед ним.

- Я разрушила Вашу оранжерею не нарочно, сударь, у меня не было злого умысла! – надменно произнесла Лиза, выпрямившись во весь рост. – Все видели, что я упала не нарочно.

- Все видели также, что на Вашем пути была каменная ограда, однако Вам приспичило заняться скачками с препятствиями. Ликошка… – крикнул он одному из крестьян, – займись лошадью, она, бедная, поранилась.

- Батюшка, так ведь барышня тоже поранилась, – указала Катя на девушку.

- Барышня сама виновата, а лошадь не при чем.

- Я уже принесла Вам свои извинения, сударь, но Вы – просто дикарь, – возмущенно воскликнула Лиза.

- Предпочитаю не говорить, кем являетесь Вы.

- Я – дочь полковника Керлова, и Вам выплатят все до последней копейки за Ваши проклятые стекла.

- Дочь полковника Керлова, вот как! – пробормотал, внезапно смягчившись, мужичина. – Так ведь речь не о деньгах, барышня; деньгами Вы не расплатитесь за кавардак, который натворили в моих ботанических опытах. Сожалею, что вышел из себя в припадке гнева, но если бы Вы знали, сколько трудов и сил я затратил, то, вероятно, поняли бы меня.

- Я не желаю ничего понимать. Вы – просто неотесанный мужик!

- Верно, барышня, мужик, – с гордостью признал он. – Катя, займись ею и перевяжи рану. И пусть ее отвезут домой в коляске.

- Не стоит! – горячо возразила Лиза.

- Так нужно, Елизавета Ивановна, и так будет, потому что я так велел.

Грубо отдав необходимые распоряжения, Александр Карелин повернулся к девушке спиной и пошел прочь, нимало не беспокоясь о соблюдении приличий. От гнева Лиза побледнела как полотно, ее зеленые глаза метали яростные молнии. Отвергнув помощь и заботу, которой хотела окружить ее сердобольная Катя, девушка выбежала со двора, не дожидаясь коляски. Она пешком добралась до места, где ее брат остановил своего коня. Хлыст и перчатки были потеряны, а длинные, густые и блестящие волосы растрепались. Однако необычный вид сестры скорее позабавил, нежели встревожил беспечного и легкомысленного Дмитрия.

- Бог ты мой! Ну куда ты запропастилась? – спросил он, подойдя к сестре. – И что у тебя с рукой? Она вся в крови!

- Ничего. Лошадь ударилась головой об оранжерею, и я разбила несколько стекол у какого-то сумасшедшего, который живет там. Должно быть, этот безумец знает нас, потому что правильно назвал меня по имени.

- Тебе повезло, ты встретилась с самим князем Карелиным!

- Князем? – презрительно обронила Лиза. – Кто бы мог подумать?! Грязный, неотесаный мужик-деревенщина, к тому же, кажется, пропойца.

- В данном случае, пожалуй, я преподам тебе урок вежливости, сестрица!

- В этом нет смысла, Митя; к тому же я виновата в том, что забралась в чужие владения. Идем домой.

- Это владения князя Карелина, Лиза… человека влиятельного, могущественного, баснословно богатого и немного экстравагантного. Он приобрел эту усадьбу восемь месяцев назад, и до сих пор ни один из соседей не видел его в лицо. Говорят, он проводит ботанические эксперименты.

- В любом случае я скажу папá, чтобы он заплатил за то, что я сделала. Карелин это, или его дворецкий, но он грубый и невоспитанный человек.

Дмитрий подсадил сестру на свою лошадь, и они вместе добрались до дома.

- Что случилось, доченька? – спросил не на шутку обеспокоенный полковник Керлов и шагнул к Лизе. Девушке заново пришлось пересказывать свое приключение, и она опять была возмущена до глубины души поведением соседа. 

В холл неторопливо вошел пожилой нотариус, и теперь обеспокоилась сама Лиза. Она знала, что Пестов встречался с папá исключительно по денежным делам, и эти дела были не из приятных. Лиза догадалась об этом уже тогда, когда сам полковник изо всех сил старался, чтобы дочь ничего не узнала о финансовом положении семьи.

Чуть раньше, когда дети еще не вернулись домой, у Керлова с нотариусом состоялся серьезный

разговор. Полковник окончательно разорился, но еще имел силы улыбаться дочери, со всем тщанием скрывая свою тревогу. Но сегодня девушку беспокоило совсем другое: если отец весь вечер разговаривал с нотариусом, значит, он не мог принять Федора Лаврецкого.

- Папá, Вы ни с кем не встречались, кроме Пестова? – несколько обеспокоенно спросила она. – Федор Михайлович не приходил?

Полковник улыбнулся.

- Думается мне, что приходил. Слуга принес его карточку, но, по правде говоря, я не придал этому особого значения. – Заметив тень грусти, промелькнувшую в глазах любимой дочери, полковник поспешил добавить: – Он твой друг? И ты высоко его ценишь, правда?.. Видишь ли, я с головой ушел в подсчеты. Твой друг, вероятно, хотел решить какие-то полковые дела. Если он хотел попросить меня о чем-то, я с большим удовольствием окажу ему услугу. Для меня достаточно твоего желания.

Лиза собиралась возразить, но Пестов опередил ее.

- Смею напомнить Вам, милостивый государь, что мы еще не закончили… и Вы должны принять решение.

Дмитрий временами поглядывал то на отца, то на нотариуса. Когда мужчины направились в кабинет полковника, он снова повернулся к Лизе и с облегчением вздохнул: разговор шел не о нем. Дмитрий знал, что нотариусу известно о его пристрастии к игре, и о том, что он проигрался в пух и прах, а потому боялся, что Пестов пришел предупредить папá об этом. Как ни крути, а сын прикладывал руку к разорению семьи.

Лиза ушла в свою комнату, но неожиданно у нее разболелась порезанная рука, и девушка снова вышла в сад. Она пошла в один из его заросших уголков, где за густыми ветвями кустов скрывалась каменная скамейка. Там Лизу уже поджидал молодой поручик из полка, которым командовал ее отец. Юноша пылко схватил ладони девушки, но губы его печально подрагивали.

- Лиза, ты знаешь, что твой папá даже не выслушал меня? Он выставил меня за дверь прежде, чем я начал говорить.

- Успокойся, Феденька. Папá даже не подозревает о причине твоего визита. Это была небольшая насмешка судьбы. Ты пришел не ко времени. Сейчас у папá нотариус Пестов. Папá  непременно примет тебя, но ты не должен сдаваться при первой же трудности.

- Конечно, Лизонька, но тебе неведомо, что значит быть бедным и лелеять свои мечты. Я всего боюсь… всего стыжусь.

- Замолчи, Федор! Какое значение имеют деньги? А хоть бы и имели, разве я недостаточно богата для нас двоих?

- Многие думают, что мне нужны только твои деньги.

- Важно ли нам мнение других, если наша любовь превыше всего? Деньги!.. – с невыразимым презрением продолжила Лиза. – Если бы ты видел того человека, с которым я познакомилась сегодня вечером. Митя говорит, что он миллионер, но он такой ничтожный, такой отвратительный. Осел, загубленный сокровищами! Грубый, вульгарный хам. Только титул князя и золото. Он похож на лакея.

Федор в изумлении смотрел на девушку.

- Ты познакомилась с князем Карелиным? Это самый благороднейший человек во всей России! Александра Карелина нельзя спутать со слугой. Он один из тех немногочисленных великосветских господ, которые любят землю. Он возделывает ее своими собственными руками.

- Тогда это тот самый мужик, с которым я познакомилась вечером. Федор, как ты можешь восхищаться таким человеком и расхваливать его?!

- Вероятно, это оттого, что я сам ничтожество, Лиза, вот я и восхищаюсь значительностью, могуществом и благородством. Если ты познакомишься с ним ближе, то…

- Я не собираюсь знакомиться с ним, я его презираю, а если бы познакомилась поближе, то совершенно точно возненавидела бы его. В жизни не было ничего худшего, чем разговор с этим мужиком, – и Лиза в третий раз за день рассказала о происшествии в оранжерее. – Но не будем больше говорить о нем, у нас есть темы поважнее.

Молодые люди заговорили о себе, о своем будущем, о любви, ожидавшей их впереди. Федор робко заикнулся, чтобы Лиза первой рассказала о них папá, а он поговорил бы с ним после, но девушка отказалась. Она знала, что маман непременно откажет Федору, поскольку прочит дочери богатого мужа, и понимала, что Павлы Петровны не должно быть дома, когда суженый придет просить ее руки. Сегодня Павла Петровна должна была к вечеру вернуться в Карелинку, чтобы побывать на балу у Кумазиных, а завтра снова уехать в Петербург, и Федору представлялся отличный случай спокойно поговорить с полковником. Лаврецкий согласился с планом Лизы, и молодые люди договорились встретиться на балу у Кумазиных, его близких родственников.

- Сегодня у меня дежурство, – доложил нареченной бравый поручик, – но в половине одиннадцатого я уйду из казармы, и в начале двенадцатого буду на балу.

Влюбленные распрощались. И снова тот же страстный взгляд, полный обещаний, то же пожатие руки, тот же поцелуй на девичьих пальчиках и те же самые слова:

- Я люблю тебя, Феденька, я тебя обожаю!

- Лиза, Лизонька, я умираю от любви к тебе!

 

- Катя! – громко позвал служанку Карелин.

- Здесь я, батюшка. Не хочешь ли еще чайку? – засуетилась-захлопотала старая служанка, в усталых глазах которой застыло выражение слепого послушания. Она безропотно подошла к огромной печи, подле которой удобно расположился барин. Князь читал книгу, дымя сигаретой и вытянув ноги поближе к огню. Горница деревенской избы была непомерно просторной и несуразной. Мебели в ней практически не было, а та, что имелась, была весьма далека от изящества: несколько грубо сколоченных крестьянских лавок, да дощатый стол. От лачуг российского простонародья избу отличали лишь громадные размеры, а пара-тройка богатых безделушек говорила, что ее владелец – человек состоятельный.

- Нет, Катя, я напился, можешь отнести самовар, – ответил ей Карелин.

Оттолкнув ногой скамью, князь поднялся. Он был высок и широкоплеч. Выражение его лица было суровым и холодным, а взгляд требовательных глаз – тяжелым и острым. Впрочем, временами взгляд смягчался и рассеянно скользил по вещам, словно Карелин мечтал о чем-то, убегая от реальности в далекие и совершенные миры. Короткая, черная борода обрамляла обветренное, суровое лицо, подчеркивая его мужественность. Можно сказать, что Карелин был по-своему красив, но все та же голубая крестьянская рубаха, широкие штаны и сапоги придавали ему сходство с грубым, неотесанным мужиком, который был так противен Лизе.

- Что с лошадью дочери полковника? – спросил он, спустя минуту.

- Николашка вылечил ее, батюшка. Нужно отвести лошадь к ним, барышня никого за ней не прислала… А уж как она пригожа, барышня-то!

- Я к ней не присматривался, – солгал Карелин. – Ненавижу я этих назойливых и излишне любопытных, высокомерных барышень. Они считают себя ровней мужчинам и убивают время, почем зря, бездумно и играючи, без всякой пользы, только мешают всем. Один беспорядок от них. Скажи Николашке, пусть сам отведет лошадь этим господам.

- Не забудь, батюшка, тебе ведь на праздник идти.

- Не забуду. Я обещал прийти, но пойду пораньше, чтобы поговорить насчет кумазинских земель. Собираюсь прикупить у него несколько десятин. Как бы мне хотелось заполучить этот необработанный, заброшенный участок вдоль реки. Он принадлежит полковнику Керлову, милейшему господину, который не знает, как ему обращаться со своими детьми и землей! Если бы мне удалось купить эти земли! Однако, судя по дочери, он не слишком благоразумный человек.

- Ты, должно быть, знал барышню… раз величал ее по имени-отчеству!

- Госпожа Кумазина часто зовет ее так; кроме того, она дочь Павлы Петровны.

Лицо Карелина вмиг помрачнело, словно он неожиданно вспомнил что-то неприятное. Затем он тряхнул головой, отгоняя тревожные мысли, и решительным шагом направился к двери. По пути Карелин обернулся и отдал Кате распоряжения:

- Принеси мне несколько стаканов чая в оранжерею. Нужно закончить с починкой прямо сейчас – не дай бог к ночи подморозит, и рассада погибнет. Я должен идти туда, чтобы всё сработали на совесть.

В то самое время как некое воспоминание омрачило лицо Александра Карелина, Павла Петровна тоже подумала о нем, но несколько в ином свете. Печальные новости не заставили себя ждать. Павла Петровна едва успела переступить порог родного дома, вернувшись из столицы, как муж и нотариус сообщили ей о безнадежно отчаянном положении семьи. Своим неуемным желанием жить в роскоши и бесчисленными потачками Дмитрию Павла Петровна внесла лепту в разорение семьи, но отнюдь не была готова столкнуться с нищетой. Мысль о том, что Александр Карелин был их соседом, заставила ее улыбнуться. Одинокий холостяк-миллионер мог стать спасителем семейства Керловых. Она почти не слушала объяснения мужа и нотариуса, лелея собственные надежды. Карелин был самым завидным женихом в России, выгоднее партии и не сыскать, и бал в доме Кумазиных являлся блистательным шансом познакомить его с дочерью. На празднике Лиза будет так очаровательна, что князю придется ее заметить. Зная мужа, Павла Петровна даже не попыталась поговорить с ним о своих планах. Муж сказал бы, что дочь не продается… и другие подобные глупости. Нужно спасать дом Керловых от разорения, и замужество дочери – единственный способ добиться этого.

Когда Пестов покинул особняк Керловых, Павла Петровна поделилась планами с сыном. Дмитрий  был под стать матери и отлично понимал ее.

- Мы не можем прозябать в нищете, маман, так что я на Вашей стороне, – сказал он. – Можете рассчитывать на меня во всем. Только вот одна беда – Лиза влюбилась, как дурочка, и выскочит замуж за Лаврецкого при малейшей нашей оплошности. Естественно, она думает, что у нее есть деньги, которых хватит на двоих… Впрочем, она столь же романтична, как папá… и выйдет за поручика в любом случае, с деньгами или без.

- Этому не бывать, – решительно заявила Павла Петровна, недовольная тем, что дочь влюбилась в поручика-голодранца.

Дмитрий счел весьма разумным план матери выдать сестру замуж за князя Карелина и, смеясь, поведал ей о вечернем происшествии в соседской оранжерее. Выслушав рассказ сына, Павла Петровна довольно улыбнулась. Ну чем тебе не повод нанести визит князю? Замечательная мысль! 

- От поведения Карелина Лиза пришла в негодование, маман, – заверил Павлу Петровну Дмитрий.

- Не волнуйся, Митя, Александр не такой плохой, каким кажется. Я знаю его чуть не с пеленок… и все улажу, но ни с кем не говори о наших планах. Завтра, на бале у Кумазиных, я прямо этим и займусь.

Павла Петровна снова улыбнулась, заметив в окно, что пришел слуга князя и привел в поводу лошадь Лизы.

- Маман, это было бы чудесно, – вполголоса пробормотал Дмитрий. – Судя по тому, что о нем говорят, у этого человека несметное состояние.

- Ступай навстречу слуге и сам прими у него посланный Александром подарок… а потом возвращайся сюда… Я тебя жду.

Не говоря ни слова, Дмитрий подчинился ее приказу. Немного погодя он вернулся к матери, которая все это время ни на шаг не отходила от своего наблюдательного поста у окна.

- Маман, со стороны князя было чрезвычайно любезно прислать такой подарок, – весело сообщил

Дмитрий. – Благодаря умелым рукам, лошадь абсолютно здорова – ни малейшего намека на раны и порезы от осколков стекла.

- Как я и предполагала. Слуга уже ушел?

- Нет, я велел ему подождать.

Павла Петровна быстро подошла к маленькому столику и торопливо написала несколько строчек на сложенном вдвое тончайшем листе превосходной бумаги, поставив в конце записки свои инициалы. Затем она вложила записку в конверт, запечатала его и отдала прямо в руки изумленного сына.

- Письмо для князя. Скажи человеку, чтобы непременно передал его. И вот еще что, Дмитрий, молчание… полное молчание обо всем.

Меж тем как Дмитрий выполнял указания матери, Лиза входила в кабинет отца. Девушка не на шутку встревожилась, увидев побледневшего Керлова. Полковник, крепко сжимал виски руками. Лиза неслышно подошла к нему.

- Папá, что с Вами? Вам плохо?

- Ничего страшного, дочка, голова немного побаливает.

- Это все цифры. Вы, должно быть, устали от них. Пестов уже ушел?

- Да, не так давно.

- А я и не знала. Федор Михайлович был здесь, ждал, когда нотариус уйдет, чтобы поговорить с Вами.

- Ах да, конечно. Он же хотел попросить меня о чем-то, верно? Это срочно?

- Он придет послезавтра, когда маман не будет дома.

- Почему? – удивленно спросил Иван Петрович.

- Да так… это все его глупости. Он слегка робеет и слишком скромен, хотя и стóит многого. К тому же он знает, что не нравится маман.

- Зато тебе, напротив, очень нравится. Кажется, ты проявляшь интерес не только к его делам, но и к нему. Я с большим удовольствием поговорю с ним, когда он придет.

Иван Петрович хотел было выпрямиться, но помешала острая боль. Он не смог сдержать сорвавшийся с его губ стон.

- Папá, что с Вами? Вам больно? – не на шутку встревоженная Лиза быстро наклонилась к отцу.

- Да, болит немного, особенно в правом виске, но это ничего, пройдет. Несколько часов отдыха, и все будет в порядке. Сейчас пойду, прилягу.

- Папá, мне кажется, что это не только головная боль, но и еще что-то. Вас что-то гложет… Я чувствую, как Вам больно, и хочу помочь!

- Лизонька! – ласково пробормотал Иван Петрович. – Мне грех сетовать на свою судьбу, если господь дал мне такую дочь!

- Сетовать на судьбу? Но что случилось, папá?

- Ты не сможешь мне помочь, дочка. Ничего не поделаешь, и ничего не исправишь.

- Приход Пестова был не к добру. Он принес плохие вести? Вероятно, что-то о Мите, но мой брат хороший. Просто он легкомысленный и беспечный. Он снова играл?..

В ответ полковник лишь утвердительно качнул головой. Будет лучше, если Лиза поверит в это, ведь сам он не мог сказать дочери горькую правду, что он разорен. Иван Петрович ласково посмотрел на дочь, и его глаза едва не наполнились слезами, но он вовремя сдержал их.

- Вам придется оплачивать его долги, правда? Какая-то его выходка, я полагаю. Жаль, что Митя доставляет Вам столько огорчений. Я поговорю с ним прямо сейчас.

- Не говори, доченька, не стоит. Лучше поцелуй меня и проводи в комнату. Я хочу только одного – сделать тебя самой счастливой женщиной на свете!

- Так и будет, папá, если Вы хорошо встретите поручика Лаврецкого!

Отец и дочь вышли из кабинета. Полковник изо всех сил старался скрыть свое недомогание и едва опирался на нежную и хрупкую руку Лизы.

- От души повеселись на балу у Кумазиных… доченька!

- Конечно, папá… мамá купила мне чудесное платье… пожалуй, даже слишком дорогое и красивое для меня.

- Для тебя ничто не будет слишком дорогим и красивым, милая моя Лизонька, – тихо промолвил

Иван Петрович, с сожалением и болью думая о том, что это роскошное платье было, по-видимому, единственным, что он мог предложить своей обожаемой дочери.

Иван Петрович и Лиза вместе вошли в спальню полковника и не видели, как Павла Петровна, как всегда, элегантная, вышла из дома. Перед этим она отдала распоряжение, чтобы ей подготовили самый лучший экипаж. Дмитрий шел следом за матерью, но на террасе они распрощались.

- Ни отец, ни твоя сестра не должны узнать о том, что я собираюсь сделать, – втолковывала Павла Петровна сыну. – Я не задержусь там, и скоро вернусь…

Александр Карелин жадно читал короткие строчки, написанные Павлой Петровной, те самые, что она прислала с Николашкой. Однако князь даже не подумал переодеться. Он не двигался с места и ждал. Стоя у окна, Александр увидел подъехавший экипаж с лакеем и кучером в ливрее. Из другого окна Катя тоже внимательно наблюдала за тем, что происходило снаружи.

- Как они с дочерью похожи! – воскликнула Катя. – Ты встретишь ее прямо здесь, батюшка?

- Конечно, коль скоро она нашла меня здесь. Ступай, Катя, встреть ее и проводи сюда.

Повернувшись, Карелин собрался было пойти навстречу гостье, но Павла Петровна уже вошла в комнату.

- О-о-о, князь Карелин! – излишне восторженно протянула она с улыбкой на губах.

- Не желаете ли присесть, оказав тем самым честь моей скромной избушке? – холодно и сухо поинтересовался князь.

Павла Петровна пропустила колкость мимо ушей, делая вид, что не заметила холодного приема. Как ни в чем не бывало, она села рядом с Карелиным. Тот тоже опустился в кресло, стоявшее ближе к горящему камину.

Как удивились бы муж и дети Павлы Петровны, если бы видели и слышали их в эти минуты!

Павла Петровна разговаривала с князем запросто, по-свойски, вспоминая прошлые времена, проведенные в Париже. Тогда Александру было пятнадцать, и он, полумертвый от голода, пришел к ней с рекомендательным письмом. Однако Павла Петровна была слишком изворотлива и умна, чтобы не касаться столь щекотливой и неприятной темы. О тех годах она упомянула лишь вскользь, в нескольких словах и с улыбкой, зато постаралась как бы невзначай, ненавязчиво подвести разговор к желанной теме – своей дочери.

Прекрасно зная, что Александр уже имел честь познакомиться с Лизой, Павла Петровна сделала вид, что ей ничего не известно о недавнем инциденте с оранжереей.

- Решила навестить старого знакомого, вот и заглянула к Вам, – уверяла она Карелина, – мы ведь теперь соседи.

Князь несколько недоверчиво взирал на непрошеную гостью, но та была как всегда восхитительно прекрасна. На губах женщины играла простодушная улыбка, и она встала с кресла, чтобы откланяться, но тут же завела разговор о бале у Кумазиных. Впрочем, Карелин не проявил к этому никакого интереса.

- Вы должны пойти на бал, Александр, – мягко настаивала Павла Петровна. – Теперь Вы знатный человек, Ваша судьба полностью переменилась.

- Ваша правда, – иронично пробормотал Карелин.

- Так чем же Вы расстроены? Старый князь признал Вас законным сыном, оставил в наследство имя и капитал. Полагаю, у Вас нет причин жаловаться. Вы знатный, благородный, немыслимо богатый дворянин, титулованная особа. Благодаря себе, Вы прославились. Так почему же Вы не хотите знаться с аристократическим обществом?

- Потому что все вышеперечисленное мне безразлично. Я принял титул и состояние, возложив на себя определенные обязанности, а деньги – мое оружие. Благодаря моим миллионам тысячи крестьян становятся чуть богаче. Благодаря деньгам, я вернулся к родной и любимой русской земле, но ни титулы, ни богатство не дали мне самого желанного. Они не вернули к жизни крепостную крестьянку, мою мать, которую лишили всего, даже утешения держать на руках и прижимать к себе своего сына. Если князь Карелин и благословил меня, то мне не хватает материнского благословения. Благословения той самой окровавленной крестьянки, которую я видел ребенком. Тогда я был слабым и беззащитным мальчишкой и не мог помочь ей.

- Ради бога, Александр, – смущенно пролепетала Павла Петровна, – мне так жаль, что я пробудила в Вас столь болезненные воспоминания, но Вы не можете жить, постоянно думая об этом.

- Я не могу не думать об этом, Павла Петровна.

И снова вступила в игру женская хитрость – Павла Петровна вернулась к теме праздничного бала.

- Александр, не лишайте меня удовольствия представить Вас моим детям. Меня несколько огорчают те неприятные обстоятельства, при которых Вы познакомились с Лизой. Мне хочется, чтобы Вы забыли об этом инциденте. Моя дочь – милая и воспитанная девушка, правда, немного избалованная отцом и мною. Вы были грубы с ней, и это взволновало ее… но, узнав о Ваших трудах, она не могла не восхититься этим, ведь она обожает землю.

Павла Петровна продолжала говорить. В ее речах проскальзывал неуловимый намек на материнскую озабоченность судьбой дочери и беспокойство о будущем Лизы. Холодность Александра исчезла без следа, и Павла Петровна мысленно улыбнулась, подумав про себя, что этот солидный мужчина, стоявший сейчас перед ней, оставался в ее руках все тем же мальчишкой, которым она ловко манипулировала много лет назад.

- Я хочу, чтобы Вы поехали на этот бал и танцевали с моей дочерью. Она – гордячка, и придает большое значение человеческому достоинству, но я подозреваю, что Вы запали ей в душу, несмотря на свою грубость.

- Поверить не могу, Павла Петровна. Сдается мне, Вы насмехаетесь надо мной.

- Боже упаси! Я говорю серьезно!

Князь сурово сдвинул брови, но тут же, вопреки собственному желанию, улыбнулся, позволив себе немного потешиться только что услышанными льстивыми словами. Он снова представил себе ладную фигурку выпрямившейся перед ним Лизы со сверкающими от гнева глазами, ее ясное и гордое лицо, алые, цветущие, по-девичьи пухлые губы, и некое странное, необычное чувство заставило этого рослого, по-мужицки коренастого мужчину содрогнуться.

- Вы можете гордиться дочерью, Павла Петровна, – произнес, наконец, Карелин, – она божественно красива, необычайно мила и очень похожа на Вас, впрочем, если позволите мне быть откровенным, даже прекраснее Вас!

После этих слов нежданной гостье не составило особого труда вырвать у князя обещание, что они увидятся в доме Кумазиных.

Выйдя проводить гостью до экипажа, Карелин столкнулся с Дмитрием, поджидавшим мать. Павла Петровна слегка нахмурилась, выражая неодобрение присутствием сына, но тут же исправила свою оплошность. Мило улыбнувшись, она представила князю своего любимца. Карелин краем уха слышал разговоры о беспутной жизни молодого, легкомысленного повесы, и был крайне удивлен, услышав его замечания о землепашестве.

- Уверяю Вас, князь, что, благодаря Вам, я намерен всерьез заняться нашими угодьями, земля у нас плодородная. Раньше земля меня не волновала, но Вы пробудили мой интерес к ней. – Дмитрий с такой искренностью восхищался князем, что тот не мог сомневаться в его словах. – В конце концов, мы же помещики, князь, – закончил Дмитрий свою речь.

Уже сидя в экипаже, по дороге в родное имение, Павла Петровна распекала сына за его выходку. Дмитрий горячо оправдывался, говоря, что поступил так, чтобы ни сестра, ни отец ничего не заподозрили. На самом же деле ему хотелось узнать, как его мать познакомилась с этим таинственным князем. Однако Павла Петровна не пожелала говорить об этом. Она была очень счастлива, оттого что ее визит оказался удачным, и лишь еще раз подтвердила сыну, что намерена выдать Лизу замуж за миллионера.

 
Под звездным небом октябрьской ночи блестел-переливался роскошный особняк загородного имения Кумазиных. Множество разноцветных фонариков освещало парк и террасы, а за широкими окнами сверкали в салонах люстры. На балу царило оживление. Два оркестра, не переставая, играли по очереди, внося в праздничную атмосферу бала еще больше веселья. Слуги бесшумно сновали туда-сюда, разнося подносы, уставленные бокалами с шампанским. Словом, шумный, жаркий бал был в самом разгаре, и лишь Елизавете Ивановне роскошные залы кумазинского особняка казались ледяной пустыней. Она бесцельно бродила по залам, избегая неуместных ухаживаний и приглашений. Лиза внимательно разглядывала только что пришедших запоздалых гостей, когда из небольшого музыкального салона ей навстречу вышла молодая хозяйка дома.

- Значит, вот куда ты забралась, Лизонька, приведя в отчаяние своих обожателей?!

- Ах, оставь, пожалуйста, Надин! – взмолилась Лиза. – Я обещала твоему кузену, что не стану ни с кем танцевать, кроме него, а он задерживается в карауле.

- И ты допустила такое? Ты же дочь полковника, и должна была все уладить, чтобы прийти сюда вместе с Федором.

- Ты, верно, думаешь, что я командую эскадроном по своей прихоти.

- Я знаю, что полковник Керлов неподкупен в делах службы, – смеясь, признала Надя, – но он, ко всему прочему, и самый мягкосердечный на земле отец. Будь ты похитрей, прояви смекалку, и все вышло бы по-твоему. Муж говорит, что женщины ловко добиваются всего хитростью.

- Хороший же у тебя муженек!

- Между прочим, у него превосходная теория. Он считает так: чтобы сделать женщину счастливой, нужно потакать всем ее капризам, но категорически отвергать все ее разумные желания.

- Какой ужас! Он и с тобой ведет себя так же? Ты играешь по его правилам?

- Полностью. И знаешь… я счастлива. Муж не может мне отказать, потому что у меня никогда не бывает разумных желаний.

Подруги весело рассмеялись. За этим разговором и застал их неожиданно подошедший Дмитрий. По велению матери он должен был присматривать за сестрой и подвести ее к ней, как только в бальной зале появится Карелин. Однако князя до сих пор не было. Когда Дмитрий как бы невзначай упомянул о Карелине, Надя сообщила, что Его сиятельство вместе с ее супругом изволят вести беседы о делах и коммерции внизу, в хозяйском кабинете, словно праздничного бала и в помине нет. Более того, Карелин даже не облачился во фрак, а стало быть, он и не думал заходить в бальную залу.

- Пожалуй, следовало бы сказать об этом матушке, – заметил Дмитрий.

- Что у вас с князем? – с любопытством спросила немало удивленная Надя. – Вам уже сказали, что Карелин заинтересован в покупке керловских земель?

Дмитрий был несказанно изумлен, новость буквально потрясла его, и, не желая терять времени, он быстро откланялся и почти бегом направился обратно. Лиза с досадой взглянула на подругу.

- Я должна спрятаться от маман и Дмитрия. Не хочу, чтобы они испортили мне вечер. Мне нужно побыть с Федором… для меня только это важно.

- Надо же! Однако меня не удивляет, что твоей матушке угодно, чтобы ты поговорила с князем. Он замечательный человек, большой оригинал во всем, просто душка. Если бы мне не приходилось уделять внимание гостям, я бы и на шаг от него не отошла. К тому же он гвоздь сезона.

- Да меня раздражает даже его имя.

- Ты столь же экстравагантна, как и он, Лиза, – рассмеялась Надя, – потому я и подумала, что тебе, определенно, пришлось бы по душе знакомство с князем. Кстати, где ты думаешь спрятаться?

 - В парке, в конюшне, да где угодно.

Смеясь, Надя удалилась к гостям, а Лиза вышла в парк, и по пути столкнулась с Федором. Лаврецкий потянул девушку за собой, на ходу объясняя ей, почему не стоит возвращаться в зал. Лиза слегка задыхалась от быстрого бега, но была счастлива. Внезапно дверь, ведущая на террасу, широко распахнулась, и в ее проеме возникла рослая и статная фигура Александра Карелина, вынуждая молодых людей остановиться.

Лиза обменялась с Карелиным сухим и коротким приветствием. Ей даже в голову не пришло представить Федора князю. Карелин тоже не стал дожидаться, когда их представят друг другу, а сразу обратился к слегка раздосадованной девушке:

- Должно быть, его величество Случай благоволит мне, – промолвил он. – По поручению Вашего батюшки, я как раз шел разыскивать Вас, Елизавета Ивановна. Он ждет Вас в кабинете.

- Папá? – изумленно вскрикнула она.

- Ему нездоровится.

Выражение лица девушки изменилось в мгновение ока. Раскрасневшиеся от бега щеки вмиг побледнели, а растерянный взгляд в смятении отыскивал взгляд Федора. Весь гнев, порожденный внезапным появлением Карелина, рассеялся как дым, уступая место тревоге.

- Идемте, – так же твердо продолжал Карелин. – Ваш батюшка просил меня сказать об этом только Вам, и больше никому. Едва нас оставили одних, как с ним случился этот обморок.

- Обморок? – повторила Лиза.

- В некотором роде, он потерял сознание, но все уже прошло. Идемте. Полковник не хотел никого тревожить.

- Я подожду Вас здесь, Елизавета Ивановна, – сказал Федор, отступая на несколько шагов назад.

Лиза вбежала в кабинет, где находился ее отец. Лицо полковника было еще мертвенно-бледным, но ему удалось выдавить улыбку, чтобы успокоить дочь.

- Мы немедленно едем домой, – обеспокоенно воскликнула Лиза.

- Нет… нет… Я попросил, чтобы тебя позвали, потому что испугался, думал, что у меня что-то серьезное. Мне вдруг очень сильно захотелось тебя увидеть.

- Папá, миленький… у Вас ледяные руки… и они дрожат! Я найду маман, и мы тотчас же едем домой.

- Я думаю, полковник, Ваша дочь права, – выразил свое мнение Карелин.

Александр стоял перед нежно любящими друг друга отцом и дочерью, но по холодному, ничего не выражающему лицу князя, никто не смог бы догадаться об его истинных чувствах. И тем не менее, проскальзывал во взгляде Карелина неподдельный, искренний интерес, за который старый полковник был ему благодарен.

- Господин Карелин был необычайно любезен, доченька.

Фраза так и осталась незаконченной, поскольку в кабинет стремительно вошли Павла Петровна и Дмитрий. Павла Петровна пребывала в полнейшем смятении. Она то плакала, то укоряла мужа, громко сетуя на то, что оказалась здесь случайно. Павла Петровна была не на шутку обеспокоена состоянием мужа, хотя полковник уже разговаривал нормально и пришел в себя настолько, что попросил всех вернуться на праздник. Павла Петровна с сожалением заметила, что Карелин не сможет войти в зал без фрака, и попросила дочь и князя помириться после досадного происшествия в оранжерее.

- Прошу простить меня за то, что я воспользуюсь позволением папá уйти, – сказала Лиза, делая несколько шагов к двери. – Я оставила своего кавалера на террасе. Он ждет меня там, а танец, который я отдала ему, уже начался.

На учтивые слова Александра Лиза холодно ответила едва заметным наклоном головы, и Павла Петровна с трудом скрыла свое недовольство, в то время как Дмитрий весело хмыкнул.

- Простите ей эту ребяческую выходку, Карелин, – извинилась перед князем Павла Петровна.

- Вам не за что извиняться, Павла Петровна, я тоже уже ухожу. Я поговорил с Кумазиным, и этого довольно. До встречи у Вас дома, полковник, я навещу Вас.

Карелин преспокойно вышел в дверь, ведущую в прихожую, чтобы ни с кем не столкнуться. Глаза Павлы Петровны яростно сверкали и метали молнии.

- Поведение твоей дочери было беспардонным. Она вела себя крайне неприлично. Надо же – отказать Александру!

- Должен заметить, Павла, что князь ее не интересует, – вступился за дочь Иван Петрович, – и она вправе выказывать свои симпатии. Однако сдается мне, что ты была знакома с господином Карелиным, судя по тому, как говорила с ним.

- Верно… Мы дружили когда-то, много лет назад в Париже. В ту пору я была еще не замужем, а Карелин был нищим мальчишкой, учившимся за счет моей семьи.

- Я этого не знал!

- Это не так важно. Идем, Дмитрий.

Оставшись один, Иван Петрович снова сел и сжал виски руками. Его лицо выражало усталость и страдание. Он качнул головой, и это движение отозвалось болью. Полковник тихо прошептал:

- У меня мало сил, но те, что остались, я употреблю на защиту дочери!

Дмитрий с матерью один за другим обходили все салоны в поисках Лизы. Наконец, они нашли ее в самой дальней от главной террасы зале. Радостная и счастливая, она танцевала в объятиях Федора.

- Голову даю на отсечение, что сейчас они говорят о том, как Лаврецкому просить ее руки и вырвать у папá разрешение на брак, чтобы Вы об этом не узнали, – произнес Дмитрий, не переставая усмехаться.

- Ну это мы еще посмотрим! – от ярости Павла Петровна покраснела. – Во что бы то ни стало мы уберем с дороги этого офицеришку, который нам мешает. Постарайся разузнать, о чем они говорят… Посмотри на них, кажется, они закончили танцевать и собираются сесть.

Дмитрий послушно повернулся и, следуя указаниям матери, крадучись, добрался до противоположной стороны террасы. Голоса Лизы и Федора отчетливо долетали до его ушей. Лиза рассказывала своему жениху о том, что случилось в кабинете Кумазина. Федор не был недругом князя, он восхищался им и старался изменить неправильное представление Лизы о Карелине. Потом молодые люди заговорили о завтрашнем визите поручика к полковнику. Оставаясь незамеченным в надежном укрытии, Дмитрий вновь усмехнулся своей прозорливости. Федор и Лиза выражали надежду, что Павлы Петровны не будет в поместье, и поручик сможет попросить руки Лизы у ее отца.

Федор мучился из-за своей бедности и низкого положения в обществе, а потому все колебался, не решаясь поговорить с полковником. Но Лиза оставалась непреклонной.

- Нужно, чтобы папá узнал о том, как безмерна наша любовь, что нам ничто не мило друг без друга, что все мое счастье – это ты, Федор… Завтра нам нужна победа.

- Лизонька, даю тебе слово, что одолею свою робость, – пообещал Федор, целуя руку любимой.

Дмитрий покинул свое укрытие и вернулся к матери.

- Мои подозрения подтвердились, – пояснил он. – Лиза без ума от этого поручика, маман. Они готовы идти ва-банк. Завтра в четыре Лаврецкий придет просить руки Лизы. Они уверены в том, что Вы будете в Петербурге.

- В таком случае нам стоит подумать, как половчее разлучить этого болвана с твоей сестрой, – Павла Петровна угрожающе махнула рукой. – Лизу необходимо выдать замуж за Александра.

- А Вы не думали, что этот мужичонка-князь – неотесанный мужлан? Вы не боитесь, что он может оказаться грубым и жестоким?

- Грубым и жестоким с такой красавицей, как твоя сестра?

- Но у него такой властный и суровый взгляд…

- Если Лиза сумеет приручить его, он будет смирным, как ягненок.

- Маман, у Лизы дипломатии – ни на грош.

- Значит, придется этому научиться.

- Вы правы. К тому же мы ее не бросим. Как я подозреваю, наш старенький домишко был выставлен на публичные торги, так что мы могли бы жить с ними. Я слышал, что у Карелина в Петербурге сказочный дворец, достойный “тысячи и одной ночи”?

- Несомненно… Однажды я побывала в нем. Ты и представить не можешь тамошнее богатство, великолепие и роскошь. Правда, Александр никогда не жил там. Его вкусы куда как проще.

- Вчера я видел собственными глазами, где он встречал Вас. Маман, скажите, Вы и вправду так уверены, что князь попадется в наши сети?

- Ну конечно, Дмитрий, я хорошо его знаю и абсолютно уверена, что он влюбился в твою сестру с первого взгляда.

Этот занимательный разговор был прерван полковником. Ему по-прежнему было плохо, и Дмитрий вызвался разыскать сестру. Лиза все еще танцевала с Федором, когда брат сообщил ей, что они вынуждены уехать. Молодые люди торопливо распрощались.

- Покойной ночи, Дмитрий, – пожелал Лаврецкий.

- Покойной, покойной, Федор Михайлович. Приветствую Вас и прощаюсь, если только вскоре Вы не пойдете в игорный дом.

- В игорный дом? – воскликнула Лиза с раздражением. – Федор, ты ходишь в игорные заведения?

- Иногда, – улыбнувшись, признался Лаврецкий.

- Да ты не бойся, – насмешливо оборвал Федора Дмитрий, обращаясь к сестре. – Он ходит туда исключительно для нравоучительного примера. Он из тех, кто прогуливается среди столов, не рискуя и грошом. Он не играет ни в карты, ни в рулетку.

- Было бы замечательно, если бы ты поступал точно также, – гневно выпалила Лиза.

- Милая сестрица, меня не интересуют твои советы. Ну что, идем?

Влюбленные обменялись последним взглядом, и Лиза ушла, опираясь на поданную Дмитрием руку. Краем глаза девушка заметила насмешливую улыбку брата.

- Над чем ты смеешься? – обеспокоенно спросила она.

- Меня восхитило рыцарски-галантное прощание твоего поручика. Ему позавидовал бы любой оперный тенор.

- Ты просто отвратителен, Дмитрий, когда насмехаешься над другими людьми.

- Это не насмешка… К тому же я на вашей стороне.

- Это правда, Митя?

- Да… Если тебе так угодно, если ради него ты решила бороться с нищетой, погрязнув в трудах, то…

- А почему мне придется столкнуться с нищетой?

- Скажу тебе начистоту, Лиза. Похоже, мы разорены, и не знаю, почему, но думается мне, что твой поручик не женится на тебе, если за тобой не будет приданого.

- Мы разорены? Иногда тебе доставляет удовольствие мучить меня, но я знаю, что Федор женился бы на мне даже без денег.

- Думай, как знаешь, но тебе не помешало бы убедиться в этом.

Лиза сочла слова брата дурной шуткой и не обратила на них внимания. Время шло, и после бальной ночи осень преподнесла в подарок великолепное утро. Лиза еще не спустилась из своей комнаты, а Дмитрий с матерью уже довязывали последние нити зловещего плана. Павла Петровна, якобы, уехавшая на станцию, немедленно вернулась, чтобы ожидать в прихожей поручика Лаврецкого.

- Отведи Лизу подальше от дома, Митя, – наставляла сына Павла Петровна. – Тогда я смогу спокойно поговорить с Лаврецким, и дело закончится еще до вашего возвращения.

План удался на славу. Дмитрий уговорил сестру поехать с ним на лошадях.

- Лиза, сама подумай, тебе неудобно ждать Федора дома, – убеждал сестру Дмитрий. – К тому же наша прогулка будет недолгой, и мы вернемся домой как раз тогда, когда Федор уже поговорит с папá.

Лиза была уверена в отъезде матери и, нимало не беспокоясь, согласилась поехать с братом. Дмитрий был так ловок и хитер, что Лиза без труда поверила ему, будто он и вправду одобряет их с поручиком роман.

- Митя, ты на самом деле считаешь, что будет неправильным, если я выйду замуж за Федора? – продолжала допытываться Лиза.

- На мой взгляд, это катастрофа, но если ты сама этого желаешь, а папá ни в чем не может тебе отказать, то, что мы можем поделать? Тебе придется смириться с жизнью в нищете.

- Почему ты снова говоришь об этом? – Лиза слегка нахмурилась. – Вчера вечером…

- Вчера я сказал тебе, что мы разорены. Ты приняла это за шутку, но это правда, сестра. Никто не сказал мне об этом прямо, но я подозреваю, что все именно так. Если бы ты не была так увлечена своим кавалером, то и сама поняла бы, что у нас дома все стало по-другому. Мы не устраиваем праздничных балов, не покупаем новый экипаж… и потом эти визиты Пестова.

Лиза удивленно взглянула на брата. Лицо Дмитрия было серьезным.

- Да-да, Лиза, – продолжал он, – наши дела идут из рук вон плохо. Я думаю, что все наши земли пришлось заложить, и наши доходы ничтожно малы. – Дмитрий бережно взял сестру под локоток, увозя подальше от дома. 

В это время в окне маленькой спаленки из-за занавесок показалось лицо Павлы Петровны с недоброй улыбкой на губах. Убедившись, что дети уже далеко, Павла Петровна кликнула дворецкого и что-то шепнула ему на ухо. Борис был предан ей душой и телом, и, выслушав хозяйку, послушно удалился.

А Дмитрий с завидным искусством продолжал рассказывать Лизе о руинах фамильного очага. Этот рассказ был частью хитроумного плана. Ему следовало убедить девушку в разорении семьи и поселить в ее душе необходимость защитить отца и помочь его выздоровлению.

- Папá заболел из-за денежных тревог и огорчений. Ему совестно, что он не может заплатить кредиторам. Я бы помог папá, да жаль, что богатые наследницы не обращают внимания на разорившихся дворян без гроша за душой, – небрежно заметил он, – а вот бедной девушке гораздо легче выйти замуж за богатого. Да что там говорить, Лиза, только удачное замужество поправит наше пошатнувшееся и более чем плачевное, финансовое положение.

Лиза слушала брата, думая о болезни отца и его душевных терзаниях, не улавливая скрытый смысл коварных речей Дмитрия. Мерным шагом они ехали верхом на лошадях так близко друг к другу, что могли разговаривать, не повышая голоса. За этим интересным разговором Дмитрий незаметно увез сестру довольно далеко от дома…

Меж тем в поместье явился с визитом Федор Лаврецкий, и Борис по приказу своей хозяйки проводил его в библиотеку. Поручик вошел в дверь. Он растерялся и испугался, заметив в библиотеке Павлу Петровну. 

Павла Петровна весьма сердечно поздоровалась с Федором и предложила ему чашку чая, а затем сказала, что муж поручил ей поговорить с гостем. Она внимательно выслушала Лаврецкого и узнала о причине его визита.

- Я не столь суровая мать, какой считает меня Лиза, – заметила Павла Петровна, – и все еще помню себя в двадцать лет.

 Поначалу Федор стушевался, но постепенно смущение и растерянность уступили место доверию. Павла Петровна говорила так естественно и искренне, что молодой человек прямиком угодил в уготованный ему капкан.

- Вы, должно быть, считали меня своим врагом, но это не так. Когда дочь открыла мне свое сердце, я повздорила с ее папá. К слову сказать, полковник – замечательный человек, самый лучший на земле, но, порою, бывает резким и суровым. Я пообещала Лизе поговорить с Вами. Как бы то ни было, я – ее мать.

- Сударыня, Вы не представляете, как лестно мне слушать Ваши слова… Я ошибался, осуждая Вас, и прошу простить меня.

- Я знаю, что Вы – достойный человек, Федор Михайлович, – Павла Петровна улыбнулась и продолжала говорить все тем же ровным голосом. – Полковник очень ценит Вас и уважает. Я, со своей стороны, хотела бы, чтобы Вы женились на Лизе, но… здесь есть одно “но”. Дело не в том, что Вы бедны, ведь, зачастую, деньги не означают честь…

Несчастный поручик никак не мог взять в толк, к чему она клонит, и Павла Петровна, уверенная в том, что подходящий момент настал, закончила свою мысль, изобразив смятение:

- Дело в том, что Лиза – бесприданница. Все это так болезненно и мучительно, поручик. Я уверена в Вашем благородстве и чести дворянина, и смею надеяться, что Вы никому не расскажете о нашем разговоре, даже моей дочери… Она еще ничего не знает… но мы совершенно разорены. Глядя на Лизу, можно подумать, что бедняжка презирает деньги, но это не так, просто она не понимает, как они нужны.

- Конечно, я небогат, но у меня есть кое-какие земли в Малороссии, и я сделаю все необходимое, чтобы сделать Лизу счастливой и избавить ее от бедности, – попытался защититься Федор.

- Не обещайте того, что не можете исполнить, – сказала Павла Петровна. – Возможно, Вы просто не понимаете, к какой жизни привыкла Лиза.

- Я сделаю даже невозможное, сударыня… Я так ее люблю!

- А что Вы называете невозможным?

- Я не отвечу Вам прямо сейчас, я не знаю… – смутившись, пробормотал Федор. – Все это так неожиданно… Но, поверьте, что я приложу все силы, чтобы выполнить свое обещание. Ради Лизы я пойду на любые жертвы.

- Это именно то, что я жду от Вас – жертвы. Благородной жертвы честного и порядочного человека. Оставьте Лизу, держитесь от нее, как можно дальше… постарайтесь убить в сердце дочери любовь, которую она тоже питает к Вам.

Федор с ужасом взирал на Павлу Петровну, которая все тем же бесцветным голосом и с той же непреклонностью продолжала говорить, с каждой секундой повергая молодого человека в еще большее смущение.

- От брака Лизы с каким-нибудь довольно состоятельным человеком целиком и полностью зависит наше спасение и честь ее папá, в том числе. Подобное замужество дочери решило бы наши проблемы. Вы – прекрасный, благородный, прямой и честный человек, поэтому я и говорю Вам это… я доверяю вам семейную тайну. Лиза не смогла бы жить, терзаясь угрызениями совести, что она является причиной смерти папá… Если сейчас она уступит слабости своего сердца, то впоследствии сама с ужасом отвергнет Вас. Уходите, умоляю Вас, но уходите, не повидавшись с ней и не поговорив. Подумайте хорошенько о том, что я Вам только что сказала, и дайте слово, что не подойдете к Лизе и не станете писать ей, по крайней мере, три дня.

- Сударыня… Вы просите у меня слишком многого!

- Если по истечении трех дней Ваша совесть не укажет Вам тот же путь, что и я, возвращайтесь в этот дом, и, клянусь Вам – ни я, ни мой муж не станем противиться вашей свадьбе. Если пожелаете, мы позволим Вам сделать Лизу несчастной… потому что в этом случае она на самом деле была бы бесконечно несчастна.

Долгое время Федор стоял, не шелохнувшись, с низко опущенной головой. Он отчаянно боролся с самим собой, а Павла Петровна смотрела на него страдальческим взглядом, патетически заламывая руки, но вот в глазах поручика внезапно вспыхнула искра недоверия.

- Почему я не должен говорить с Лизой? – спросил он.

- Почему? А разве так не будет лучше для вас обоих? Мы с мужем не хотим, чтобы она узнала о том, что честь семьи находится под угрозой. Лиза – наша дочь, мы любим ее, и, что бы ни случилось, речь идет только о том, чтобы избавить ее от боли и страданий.

- А нельзя ли мне поговорить с полковником?

- Я уже сказала, что говорю от его имени. Полковник очень уважает Вас, а споры с дочерью сильно его огорчают. В разорении нашей семьи он винит себя, и, как мне думается, этот разговор с Вами может пробудить в нем не самые лучшие мысли, поэтому я и согласилась побеседовать с Вами вместо него.

Федор лишь рассеянно кивнул головой.

- Я еще раз прошу Вас все хорошо обдумать. Возможно, Вы поймете, что Лиза не смогла бы простить человека, по вине которого ее отцу пришлось решиться на крайние меры. В Вашем случае наивысшее доказательство благородства и любви заключается в том, чтобы мы ничего более о Вас не знали… А теперь, с Вашего позволения, я Вас оставлю. Доброго дня, поручик.

Шатаясь как пьяный, обезумев от горя, Федор вышел из библиотеки, самозабвенно ища повсюду Лизу, но девушки нигде не было видно. Лаврецкий долго бродил по огромному парку, но когда Дмитрий и Лиза вернулись с прогулки, в нем уже никого не было.

Девушка опрометью бросилась в кабинет отца: ей хотелось побыстрее убедить его, что бедность не играет для нее никакой роли, и более того, она уверена, что Федор был счастлив узнать, что она – бесприданница. Полковник с недоумением посмотрел на дочь, когда Лиза спросила его о своем женихе.

- Папá, Федор приходил? – нетерпеливо спросила Лиза, и полковник посмотрел на дочь с недоумением. – Неужели он не пришел поговорить с Вами обо мне? – недоверчиво переспросила она, услышав ответ.

- Нет, доченька, не приходил, – печально потвердил Керлов, – вероятно, он забыл о встрече.

Иван Петрович не был столь наивным, чтобы не понимать, что происходило между поручиком Лаврецким и его дочерью, но не настаивал, чтобы Лиза открыла ему свой секрет. Он боялся, что молодой человек уже узнал о его разорении, и это отдалило его от Лизы, но ни за что на свете полковник не хотел бы сообщить дочери подобную новость. Еле сдерживая слезы, девушка выбежала из кабинета и заметила Карелина, стоящего на парадной лестнице у входа. Боль Лизы тут же смешалась с гневом, но впервые в жизни Керлов был не согласен с дочерью.

- Князь – очень достойный человек, Лиза… Я не понимаю, почему он так неприятен тебе.

- Он не только неприятен, он мне ненавистен. Я иду к себе.

- Мне нечего сказать. Сегодня моя голова занята другими вещами, и у твоей маман тоже.

- У маман? – ошеломленно спросила Лиза. – Разве она здесь?

- Она опоздала на Петербургский поезд, и ей пришлось вернуться. Борис передал мне, что у нее разыгралась мигрень, так что попозже я загляну к ней.

Лиза ушла к себе, а Карелин был представлен Дмитрию. Керлов встретил князя со своей обычной приветливостью и поблагодарил гостя за оказанную честь.

Мужчины расселись по местам, и Карелин, не любивший терять время зря, заговорил о своем намерении купить часть керловских земель. Полковник отвечал ему с искренностью, продиктованной отчаянием. Он не скрывал, что разорен, что земли были заложены, а у него не было средств выкупить их обратно. Керлов был глубоко симпатичен Карелину, но у того было слишком мало времени, чтобы оценить полковника по достоинству. Не афишируя свое превосходство, Карелин сказал:

- Я заключу с Вами любую сделку, полковник. Меня интересуют земли у реки.

- Послезавтра придет мой нотариус, господин Карелин… Он сможет дать Вам все необходимые разъяснения.

В грустных глазах полковника блеснул свет надежды. Ему тоже был симпатичен этот мужиковатый князь, которого все осуждали за его экстравагантность, но который, тем не менее, был всего лишь мужчиной, стремившимся к идеалу.

Дмитрий тихо встал и незаметно выскользнул из кабинета, чтобы присоединиться к матери и посвятить ее в происходящее. В свою очередь, Павла Петровна рассказала сыну о своем разговоре с Федором. Казалось, удача благоволила ей, но не доставало самого главного: Лиза… как им победить ее любовь к одному и неприязнь к другому?

- Довольно будет и того, чтобы Карелин этого не замечал, сын, – добавила в заключение Павла Петровна с заметным оптимизмом. – Он суров и резок больше с виду. Уверяю тебя, мы победим. Если этот человек не спасет нас, мы погибли. Я не желаю прозябать в нищете.

- Да будет Вам известно, маман, я – тоже! – цинично заявил Дмитрий.

Керлов пригласил Карелина к чаю, предупредив его, что немедленно пошлет кого-нибудь за дочерью, но князь своим ответом спутал все карты:

- Ради бога, полковник, не зовите ее. Разве Вы не видите, что она не желает находиться в моем обществе?.. Я отлично видел, как она убежала, когда я пришел.

- Примите мои извинения, князь, и не воспринимайте поступок дочери как оскорбление или обиду!  У нее разболелась голова… она огорчена и взволнована.

- Вот как? – с неподдельным интересом спросил Карелин.

- Что ни говори, а, несмотря на все мои усилия, мне не удалось помешать слухам и подозрениям добраться до нее. Собственной кровью хотел бы я не допустить этого, скрыть от нее наше положение.

- Полагаю, так оно и есть! Барышня горда и высокомерна!

- Совершенно естественно, что она стала такой, ведь она жила в семье, как маленькая королева.

Смотреть на нее, заботиться о ней и делать ее счастливой, было отрадой для меня… к тому же, многое она воспринимает так же, как я.

- Я считаю иначе. По-моему, она и внешне, и душой похожа на Павлу Петровну.

- Душой? – ошеломленно повторил полковник. – Нет, князь, решительно, нет. Моя дочь и жена – совершенно разные.

- Помнится мне, когда Павла Петровна была в возрасте дочери, у нее были точно такие же взгляды на тех, кого она считала ниже себя по положению, и чья фамилия была не столь именита. Для Елизаветы Ивановны я не более чем грязь, которую топчут ее маленькие ножки.

- Прошу Вас, князь, не думайте так. Узнав кое-что, моя бедная дочь полностью изменится.

- Я не хочу, чтобы она менялась. Но, поговорим лучше о более важных для нас делах. Я внимательно осмотрел ваши земли и… – Карелин снова углубился в интересующую его тему и с легкостью закончил, – … и покупаю их, полковник. Собственно говоря, я покупаю всю усадьбу вместе с Вашими нынешними долгами. Несколько лишних тысяч рублей не играют роли. Дом и парк мне не нужны, так что дадим возможность розам расти и дальше. Вы можете жить здесь, сколько пожелаете, полковник.

Керлов не слушал князя. Он был ошеломлен, а Карелин продолжал:

- Я предоставляю Вам исключительное право пользования особняком с последующим правом проживания в нем любого члена семьи Керловых, не имеющего собственного дома. Оставим Вашему нотариусу улаживание всех формальностей… их не слишком много, но…

- Вы безмерно великодушны и поистине благородны, – прервал его Керлов. – Хотел бы я найти слова, чтобы выразить Вам свою благодарность.

- В этом нет необходимости.

- Пойду, расскажу об этом дочери.

- Минуточку, пожалуйста, – резко остановил Керлова Карелин. – Единственное условие, полковник: обещайте ничего не говорить Елизавете Ивановнек. Ей незачем об этом знать… Дайте мне честное слово.

- Хорошо, если Вы так настаиваете. Ваше благородство заслуживает уважения. Я восхищаюсь Вами, и еще раз благодарю Вас.

- Не стоит мною восхищаться. Я делаю это ради собственного удовольствия. Меня интересовали Ваши земли, и они – мои. Особняк меня не интересует, и я ничего не выиграл бы, превратив его в один из многих заброшенных и заколоченных карелинских домов.


По дороге в комнату Лиза остановилась на террасе. Она с грустью и беспокойством оглядывала парк, отыскивая свои любимые уголки. Ей так хотелось еще немного помечтать. Девушке казалось невероятным, что Федор не сдержал свое обещание, и ее сердце заполонила безгранично сильная боль. Дмитрий подошел к сестре, желая утешить ее, но девушка начала понимать, что никакое участие, никакое утешение не смогло бы восполнить утрату – ведь Федор бросил ее. Что с ним могло случиться? Лиза еще искала ему оправдание, она еще думала о его служебном долге, который против воли задержал любимого в казарме. Она не слушала, что говорил ей брат, но последние слова Дмитрия больно резанули слух:

- Папá пригласил Карелина к нам на обед.

- Что?

- Я говорю тебе об этом заранее, вдруг ты захочешь сбежать, хотя в этом случае твое презрение и пренебрежение выглядели бы слишком вызывающими.

- Господи, от этого самого Карелина никуда не деться, как я погляжу, – гневно произнесла Лиза, содрогаясь от досады, хотя воспоминание о взволнованном отце заставило ее сдержать нетерпеливый порыв. Девушка снова выглянула за балюстраду террасы, в последний раз ища кого-то в тени деревьев.

- Все бесполезно… он уже не придет, – тихо прошептала она вслед уходящему Дмитрию.

Лиза крепко сжала губы. На черной ленте дорожки явственно выделялись светлячки, и эти мимолетные, подрагивающие точечки ярких огоньков сверкали, словно хмельные и пьянящие девичьи мечты.

В это самое время Федор входил в дом своей двоюродной сестры. Надя с неподдельным изумлением смотрела на неузнаваемо бледное лицо брата. Она провела Федора в свою небольшую комнатку, такую же изысканно-элегантную, как и все залы роскошного жилища Кумазиных. Федор рухнул в кресло, обитое шелком, и бесцветным, дрожащим голосом, в котором сквозили слезы и печаль, поведал сестре о том, что случилось. Надя призналась, что о разорении Керловых она узнала чуть раньше от самой Павлы Петровны.

- Лизина маман думает, что для дочери это будет ужасным ударом, – закончил свой рассказ Федор.

- И она права, – подтвердила Надя. – Лиза очень горда и надменна, к тому же, она обожает своего папá. Меня не удивляет, что Павла Петровна решилась поговорить с тобой. Я абсолютно уверена в том, что Лиза пожертвовала бы чем угодно, лишь бы спасти папá. Полагаю, ты должен поговорить с ней.

- Разве я не говорил тебе, что дал слово не приближаться к Лизоньке три дня?.. Павла Петровна хочет, чтобы я все хорошо обдумал… но я уже принял решение, и знаю, что делать. Я буду держаться подальше от Лизы, уйду от нее навсегда.

- Ох, горемыка ты мой! – воскликнула Надя после секундного размышления. – Ни о чем-то ты не подумал, пообещал по глупости не говорить с Лизой, и теперь не можешь нарушить слово, но я могу поговорить с ней. Ты веришь мне, Феденька?

- Разве пришел бы я к тебе со своими разговорами, если бы не верил?

- Я поговорю с Лизой завтра же, обещаю. И не чувствуй себя униженным или оскорбленным. Не стоит стыдиться бедности. Бедность – не порок.

- Но от нее многое зависит, Надя. Из-за своей бедности я все теряю… я теряю Лизу. Если бы я мог спасти Керловых от разорения, Лизонька была бы моей.

- Но ты же не знаешь, что думает Лиза. Ты говоришь, что не разговаривал с ней, но разве она не ждала тебя, как обещала?

- Ее не было дома… Казалось, все было подстроено. Полковник отказался поговорить со мной, а его супруга, вместо того чтобы уехать в Петербург, поджидала меня, чтобы всё объяснить. Лиза так и не появилась.

- Повторяю тебе еще раз – я считаю, что Лиза способна на все, чтобы спасти папá, но, по-моему, поблизости нет ни одного миллионера, который добивался бы ее руки. Впрочем, скоро я это выясню.

- Ты даже не знаешь, Надя, как я благодарен тебе за то, что делаешь для меня!

- Я поговорю с Лизой, как с сестрой, доберусь до ее сердца и все узнаю. У тебя плохая привычка, братец, – сдаваться без боя.

- Я словно помешался, когда вышел от Керловых.

- А Лизе, бедняжке, каково? Все мужчины одинаковы – такие эгоисты, думают только о себе. Ты говоришь, что Лиза не знает о разорении, но, по крайней мере, она узнает, что ты был у них дома и разговаривал с ее маман. Папá, вероятно, скажет ей причину, по которой велел отказать тебе.

- Я… я не знаю, Надя!

- Впрочем, меня не удивило бы, если бы Лиза не узнала даже этого. Люди постарше становятся истинным бедствием, когда речь заходит о денежных делах. Они забывают о чувствах. Тебе не следовало бросать Лизу, не поговорив с ней.

- Забыла? Так велела Павла Петровна.

- Видишь ли, Федор, – резко оборвала Надя, – твой самый большой недостаток в том, что ты безропотно миришься с указаниями других.

- Слова Павлы Петровны показались мне разумными, в том и беда.

- Это будет разумным, если ты отречешься от Лизы, а раз ты не хочешь отказаться от нее, то готовь себе путь к возвращению. Вот что, напиши Лизе несколько строчек и любезно объясни, что не смог встретиться с ней по причинам, от тебя не зависящим, и по тем же самым причинам ты не сможешь поговорить с ней еще два дня. Не упоминай о своем визите в ее дом, и ни слова о разговоре с Павлой Петровной.

Федор, немного поспорил с сестрой, но, в конце концов, уступил.

- Для начала пошли ей письмо, как я тебе сказала, – посоветовала Надя, – а на следующий день я сама поговорю с ней.



Судьба начала плести свою тончайшую паутину. В ее мелкоячеистый невод могли угодить не только двое. Чтобы не возбуждать подозрений, Надя вложила письмо Лаврецкого в другой конверт,  собственноручно надписала его и отдала полковнику, а тот передал его дочери. Лиза все еще ждала чего-то, стоя на террасе. Прочитав письмо, она почувствовала горькое разочарование. В письме Федор извинялся за то, что не пришел, но вежливые оправдания и холодные уверения, что он непременно придет через два-три дня, не служили Лизе утешением, напротив. Со слезами на глазах читая эти строчки, она думала, что у Федора есть что-то важнее ее. Передавая Лизе письмо, полковник подтвердил слова Дмитрия о приглашении Карелина.

- Не беспокойтесь, папá, по-моему, просто замечательно, что Вы пригласили князя, – всячески скрывая боль, заверила Лиза, –  и будьте уверены, что я постараюсь быть с ним почтительной и любезной.

И в самом деле, на следующий день обед в доме Керловых прошел без сучка и задоринки: изысканные яства, прекрасные вина, сердечная атмосфера. Все старались угодить гостю. Карелин сидел подле разожженного в старинной гостиной камина, в котором жарко пылали первые осенние поленьям. Князь встал и подошел к Павле Петровне, чтобы взять чашечку кофе с коньяком, а затем вернулся к Лизе, сидевшей рядом с ним. На этот раз пожаловаться на ее неучтивость было нельзя – девушка была сама любезность.

- Говорят, что Вас интересуют земли… вернее, их возделывание?

- Это верно. Бóльшую часть своей жизни я провел в полях. На природе я чувствую себя счастливым.

- Признáюсь, что я, напротив, предпочитаю большие города, – проворковала Павла Петровна. – В особенности – Париж! О, Париж, Париж!

Однако Карелин вернулся к разговору о деревне и убедился, что Лиза тоже любит землю. Павла Петровна хитро поглядывая на князя, снова наполнила его бокал.

- Мне кажется, мамá, господин Карелин не откажется от крестьянской водки. Она, вероятно, нравится ему гораздо больше французского коньяка.

- Верно, я не брезгую ничем крестьянским, – согласился князь.

Иронично-колкое замечание Лизы попало точно в цель: Карелин резко переменился в лице. Лиза рассмеялась, довольная тем, что унизила его. Она получала какое-то нездоровое наслаждение, унижая того, кого все восхваляли. Опасаясь возможной словесной перепалки, Павла Петровна поспешила вмешаться в разговор.

- Не пройти ли нам в музыкальную залу, – предложила она – Лиза сыграет нам что-нибудь на фортепьяно.

- Премного благодарен, Павла Петровна, я с большим удовольствием послушаю игру Лизы, но в другой раз, – отказался князь. – Увы, час уже поздний.

Супруги Керловы не преминули воспользоваться случаем снова пригласить Карелина к себе, а тот не замедлил принять приглашение. Лиза сама назначила день и протянула князю руку с такой галантностью, что Александр растерялся, разоруженный изяществом и красотой этого непонятного ему существа.

- Значит, до вторника, князь, –  мило прощебетала Лиза на прощание.

Полковник и Дмитрий вышли проводить гостя, а Павла Петровна, не стесняясь в выражениях, набросилась на дочь.

- Я пообещала папá проявлять учтивость, но князь довольно плохо воспитан, и невинный намек на водку не заслуживал его отказа послушать мою игру.

- Может показаться, что ты приносишь себя в жертву, но ведь именно тебе больше всех нужно понравиться Карелину.

- Я не собираюсь нравиться ему. Покойной ночи, мамá.

- Это ты невоспитанная, и в этом виноват твой папá, – досадливо посетовала Павла Петровна.

А между тем трое мужчин дошли до конца террасы, и Дмитрий вызвался проводить князя до его экипажа, а полковник, еще раз напомнив Карелину о приглашении, вернулся в дом.

Дмитрий вел с князем оживленный разговор. Он доверительно сообщил ему, что собирался пойти в кабачок Лемма, в игорный зал, а Александр признался, что никогда там не был, и не хочет подавать плохой пример крестьянам.

- Будь на то моя воля, – добавил он, – все эти притоны порока и разврата были бы закрыты.

- Я ни за что бы не подумал, князь, что Вы – пуританин, – мягко возразил Дмитрий, со свойственной ему ловкостью и природным обаянием, – и Вы только что убедили меня в этом, выпив со мной стакан водки, чтобы дать понять сестре, что ничто деревенское Вам не чуждо.

У Александра имелись свои причины оказать любезность брату Лизы, и он отдал кучеру приказ ехать в кабак. Дмитрий, со своей стороны, догадывался, что происходило в душе его попутчика, и как бы мимоходом перевел разговор в угодное князю русло.

- Моя сестра… хм…несколько необычная барышня… Как видите, я абсолютно беспристрастен, и по-родственному могу заметить ее недостатки. Она скрытна, горда, высокомерна, замкнута, но у нее благородное сердце и сильный характер! Она любит землю так же сильно, как и Вы! Я бы даже сказал, что вы с ней чуточку похожи. Если угодно, можете смеяться, но Вы с Лизой словно рождены друг для друга; вашим душам будто призвано соединиться.

Добравшись до места, князь и Дмитрий вышли из экипажа. Войдя в кабачок, они возобновили свой разговор о Лизе.

- Очень странно, – как бы мимоходом заметил Карелин, – что у Елизаветы Ивановны нет ни жениха, ни кавалеров.

- Ну что, Вы, князь, поклонников у сестры хватает, только предпочтений она никому не отдает, – заверил князя Дмитрий.

- Она всегда так холодна и сдержанна? – поинтересовался Александр.

- Среди родных – нет, но Лиза из тех дам, кого нужно завоевывать терпением. По сути своей она наивная идеалистка, и не умеет мыслить здраво. Впрочем, оно и к лучшему, – тихо засмеялся Дмитрий, – поскольку для Керловых наступают плохие времена.

В кабачке Лемма было множество уютных уголков, и Дмитрий, ловко лавируя, подвел Карелина к столику, откуда они могли издали наблюдать, как на небольшой сцене в исполнении музыкантов и танцовщиц под обычные одобрительные возгласы завсегдатаев проходило основное действо этого заведения. По первому же знаку у столика появились расторопные половые и, молча, принесли заказ.

- Стало быть, Елизавете Ивановне любовь незнакома? – спросил Карелин секунду спустя.

- Я убежден в том, что она до сих пор не имеет ни малейшего представления о любви, – уверил князя Дмитрий.

- Но на балу у Кумазиных я видел ее в окружении офицеров… а один из них особенно сильно увивался за ней.

- Это офицеры из полка нашего папá, они – ее друзья, почти что братья. Все, что есть у папá, Лиза считает своим. Она истинная Керлова, а я больше пошел в маман.

- Мне тоже так кажется, – с легкой иронией согласился Александр, – Вам многое досталось от Павлы Петровны, но Лиза взяла от нее самое лучшее – красоту.

Залпом выпив стакан водки, Карелин поднялся из-за стола. Дмитрий проводил его до двери, не желая торопить события. “Я и так много выиграл всего за несколько часов”, – подумал он.

Когда Дмитрий, проводив князя, возвратился к столу, к нему подошел хозяин заведения.

- Это и был твой гость, Дмитрий? – спросил он.

- Он самый, Лемм. Кстати, князь только что ушел. У твоего заведения дурная слава. – Дмитрий усмехнулся, задержав взгляд на длинных, костлявых руках долговязого немца, чьи цепкие пальцы по-ястребиному хищно сжимали налитый доверху граненый стакан.

- Ну что ж, твой гость меня заинтересовал, – продолжил Лемм. – Мне нужно, чтобы здесь мелькали подобные гости, два-три таких человека не помешают. Меня снова стали беспокоить урядники из уездной полиции. Этот чертов уголок полон аристократишек-святош. Этот князь – твой друг?

- Как видишь. Он обедал у нас дома, оттуда мы и пришли. Я собираюсь остаться и посмотреть, не повезет ли мне в игре.

Некоторое время Дмитрий и Лемм спорили между собой. Дмитрий просил денег в долг, а немец напоминал ему, что тот и так изрядно задолжал.

- Князю приглянулась моя сестра, Лемм. Полагаю, их свадьба не за горами, – как бы невзначай сболтнул юный повеса. – Да, кстати, на днях я приведу князя, и мы сыграем, – всеми силами продолжал уламывать Лемма Дмитрий, и тот, уступив уговорам, протянул Керлову пачку банкнот. Закончилось всё, как обычно: краснобайство молодого сибарита одержало верх над жадностью и прижимистостью Лемма...

… Александр вошел в дом, снял кожух и подошел к печурке. Тут же в комнату пришла Катя, чтобы подбросить дров в огонь и предложить барину чай. Пламя весело потрескивало, рассыпая искры, и глаза служанки наполнились странным светом, когда она услышала, как Карелин сказал ей, что вернулся домой из кабачка, где пил водку.

- Однако ты можешь не беспокоиться, моя славная Катя, – заверил он, смеясь. – Я ничего там не проиграл.

- А хоть бы и так, батюшка. Ты дюже богат, чтобы проигрывать, что пожелается, только ведь допрежь ты никогда не ходил в такие места... Да какой же ты нарядный! – Залюбовалась князем Катя и добавила с улыбкой: – Уж такой раскрасавец, ну чисто наш барин Павел.

- Перестань напоминать мне о моем папаше, – поспешно попросил Карелин.

- Но ты так похож на него… Вот мне и почудилось, что это он. Барин приходил домой на рассвете и подходил к огню, который я разжигала для него и поддерживала долгие часы.

- Тебе было тяжело прислуживать ему, Катя, так ведь?

- Тяжело, батюшка… да только не о том я жалела. Я была счастлива, если он приходил один, да только редко это было. Почти всегда он приводил с собой плясуний из кабачка.

- Дай-ка мне немного водки! – попросил Карелин, внезапно разозлившись.

- Да, батюшка… барин всегда просил водку. – Катя вышла, ступая неслышно, как рабыня, а Александр протянул к огню руки, отгоняя прочь свои желчные воспоминания, разбуженные словами служанки. Он вспомнил мать, которую видел в последний раз, будучи маленьким мальчишкой. Александр не знал ее имени, и лицо ее помнил смутно, оно было каким-то расплывчатым, но кровь ее он видел ясно. Карелин содрогнулся от своего воспоминания, будто тысяча острых иголок вонзилась в тело.

Вернулась Катя с рюмкой водки и поставила ее перед Карелиным.

- Рады ли тебе были в доме Керловых, батюшка?

- Да… меня приняли очень радушно.

- И барышня, поди, очень красива в праздничном наряде.

- Елизавета Ивановна прекрасна в любом наряде. Прекрасна, чиста… и холодна… как снеговик…



На следующее утро Лиза вышла из своей комнатки спозаранку. Она едва смогла уснуть – все читала и перечитывала короткое, скупое на слова и очень уклончивое письмецо Федора, в котором ясно проступали все его сомнения, тревоги, страх и беспокойство. Лаврецкий ослабел духом. Лиза медленно спустилась по ступенькам лестницы и внизу лицом к лицу столкнулась с бодрым и жизнерадостным братом. Дмитрий признался, что он еще даже и не ложился, а всю ночь играл в карты.

- Мне повезло, сестрица, я крупно выиграл. Несколько тысяч, – гордо сообщил он. – Эх, если б только это… – Дмитрий как-то сразу сник. – Дворецкий сказал, что в кабинете у отца Пестов… Ладно, пойду, прилягу, посплю немного, – добавил он.

- А я погуляю, подышу воздухом, – ответила Лиза, – а то кажется, будто на меня разом свалились и стены, и потолок.

Казалось, Лиза и вправду задыхалась. На сердце у нее было неспокойно: она негодовала и тосковала одновременно. Лиза не понимала Федора. Девушка знала, что он безвольный и мягкотелый, и гнала от себя мысль, что Федор поступил так, считая, что он не достоин ее. Задумавшись, она едва не налетела на Надю.

- Лизонька, я хочу поговорить с тобой наедине, чтобы нас никто не смог подслушать, а потому оставила экипаж подальше отсюда, – быстро проговорила та, приобняв подругу. – Речь пойдет о Федоре, моем кузене. Я должна рассказать тебе о нем кое-что.

Лиза не скрывала своей тревоги. Они с Надей были сродни сестрам, делясь друг с другом всем. В их отношениях не было места для тайн и секретов. Лизе была известна история подруги. Обстоятельства вынудили Надю выйти замуж по расчету за человека, которого впоследствии она полюбила и продолжала любить всем сердцем. Для семьи Нади Фредерик Кумазин оказался спасением; благодаря ему, отец Нади умер спокойно, а мать жила счастливо.

К сожалению, Надя не преуспела в тонкостях дипломатии, и вместо того, чтобы завести разговор о Федоре, она вспомнила свой брак.

- В тот горький час я согласилась бы выйти за любого, лишь бы спасти честь своей семьи, – уверяла она подругу, – и вышла замуж за Фредерика. А сейчас я безумно счастлива с ним.

Лиза слушала подругу с удивлением. Куда она клонит? Какое отношение имел ее брак к ней и Федору? Надя на секунду замолчала, будто подбирая слова и ища способ приступить к столь деликатной теме. Возможно, ей было немного неловко говорить о Федоре, и она уже раскаивалась, что начала разговор.

- Федор написал мне вчера, – заметила Лиза. – Он рассыпáлся в глупых извинениях за то, что не пришел на свидание. В оправдание у него нашлись более срочные дела, и они оказались важнее наших жизней, – с горечью добавила она.

- Ему пришлось уехать на пару дней, чтобы повидаться с маман... тетушке Варваре неожиданно стало плохо.

- Но в письме об этом ни слова. Федор написал о каком-то срочном приказе находиться в казарме.

Надя растерялась. Бедный кузен! Она взвалила на него два дела – мать и казармы. Лиза, понимая, что ей лгут, убеждала подругу сказать ей правду, и, в конце концов, Наде пришлось признаться, что она не может сказать ей всего.

- Между нами не должно быть ни тени лжи, – тут же напомнила подруге Лиза. Поведение Нади и тревожило, и возмущало ее.

- Федор тебя любит, Лиза, всем сердцем любит. Ты не должна сомневаться ни в его искренности, ни в его любви.

Но зародившаяся крупица сомнения росла и крепла с каждой секундой, несмотря на заверения Нади, что Федор, действительно, сдержал свое слово и приходил просить ее руки, но ему не удалось поговорить с полковником, потому что им помешали... Под ледяным, недоверчивым взглядом Лизы, девушка окончательно смешалась.

- Вот так, – в отчаянии закончила она. – Федор слишком сильно тебя любит, чтобы увлечь за собой в нужду, и потом... это ваше положение... Я не думаю, что речь идет о чем-то серьезном, но мы живем здесь, как в деревенской глуши... Люди поговаривают… судачат...

- О чем поговаривают? О чем судачат? – побледнев как полотно, теребила подругу Лиза.

- Так, болтают всякий вздор... что твой брат игрок... о бедственном положении твоего папá... говорят...

- Что мы разорены, так? Скажи мне правду!.. Не бойся! Скажи прямо, что эти слухи докатились до ушей Федора и помешали ему просить моей руки!

- Подожди, Лиза... Все не так, как ты думаешь!..

- Не так? – горько рассмеялась та. – Довольно, Надин! Не старайся выгородить его – Федор Лаврецкий сбежал от меня, потому что я бедна! Его спугнула молва, что я бесприданница! И ты еще говоришь, что он меня любит... обожает... боготворит.

- Да, он обожает, боготворит тебя... – с новой решимостью начала убеждать подругу Надя, понимая, что должна спасать положение. – Единственное, что его огорчает, это мысль о том, что он сделает тебя несчастной, потому что у него нет денег, и он не может тебе помочь, в то время как любой другой...

- Хватит! – резко оборвала подругу Лиза, не скрывая своего возмущения. – Ни слова больше!

- Я не хочу, чтобы ты осуждала Федора, плохо думала о нем. Он дал слово чести, и не мог рассказать тебе кое о чем... но...

Лиза с достоинством выпрямилась, представляя самое худшее, что притаилось в неосторожно сказанных словах Надежды.

- Лучше молчи! С меня довольно и того, что ты уже сказала! Прости, но я больше не могу... Я ухожу!

Лиза бросилась бежать, и Надя собиралась побежать за ней вдогонку, но ей навстречу вышел Дмитрий.

- Я хочу извиниться за сестру, – как бы ненароком, равнодушно заметил он. – У нее дурной характер.

Дмитрий старательно делал вид, что не заметил ни мертвенной бледности сестры, ни растерянности Нади. 

- Прошу меня простить, я зашла всего лишь на минутку, – поспешила откланяться Надя. – Передай, пожалуйста, Лизе, что вечером я зайду к ней, и мы поговорим.

Попрощавшись с Дмитрием, Надя быстро направилась через сад к калитке. Девушка несказанно удивилась, застав рядом с экипажем Федора. Молодой человек пребывал в отчаянии и хотел знать, чем закончилась встреча. Надя вынуждена была признать свою неудачу и заплакала. Но Лиза-то? Как она могла поверить, что Федор не любил ее и не стал просить руки, потому что она была бедна? С трудом припомнив разговор с подругой, Надя всхлипнула и горестно воскликнула:

- Прости меня, Федор, кажется, я наговорила кучу глупостей. Лиза была вне себя от отчаяния, она прижала меня к стенке и заставила сказать, что я не хотела... а потом даже слушать меня не пожелала. Ты должен пойти и рассказать ей обо всем, и о своем обещании тоже, если не хочешь потерять ее.

- Мне безразлично все, кроме ее любви, – решительно произнес Лаврецкий. – Я пойду и поговорю с Лизой прямо сейчас.

Попрощавшись с Надей, Федор вскочил на коня и поехал по дорожке, ведущей к дому Керловых.

Стоя на одной из террас, Дмитрий и Павла Петровна смотрели на едущего к ним по длинной подъездной аллее поручика. Дмитрий уже успел рассказать матери об утреннем визите Нади и об их с сестрой разговоре, который он подслушал, спрятавшись в нескольких шагах от подруг.

- Он едет сюда. Посмотрим, что значит для него слово дворянина, мамá, – несколько обеспокоенно и в то же время насмешливо пробормотал Дмитрий.

- Нужно помешать ему встретиться с Лизой.

- Может, мне выйти ему навстречу и задержать его?

- Где сейчас Лиза?

- Поднялась к себе в комнату, но в любую минуту может спуститься. Если ей взбредет в голову выглянуть в окно, то она увидит Федора, и тогда… что и говорить…

- Вот что... ступай к ней в комнату… делай, что угодно, но не дай спуститься сюда, а поручишку я возьму на себя.

Федор уже подъехал к парадной лестнице и слезал с лошади. Увидев перед собой Павлу Петровну, Лаврецкий побледнел и застыл на месте, как громом пораженный.

- Я увидела, как вы подъезжали, поручик, и у меня нет слов, чтобы выразить свое удивление. Вы позабыли о слове дворянина?

- Мадам, я приехал, чтобы просить Вас избавить меня от данного обещания, – промолвил Федор в отчаянии, – эта жертва выше моих сил. Я пообещал то, что не могу выполнить.

- Я это вижу, поручик... и не могу понять, как человек из благородной семьи, военный, может вести себя так.

- Я и сам ругал себя, мадам, и никто не может отчитать меня строже… и все же я решился нарушить обещание. Елизавета Ивановна – вся моя жизнь, и я не могу бросить ее вот так, не могу!

- Значит, кое-кому придется умереть, будучи дворянином, поручик Лаврецкий.

- Что вы имеете в виду, мадам?..

- Именно то, что вы и так уже поняли. Возможно, моя дочь предпочтет вашу любовь жизни своего папá. К несчастью, все это в ваших руках! И сейчас я понимаю, сколь слабы эти руки!

Лиза тоже увидела Федора в окно, и Дмитрий не смог остановить сестру. Павла Петровна резко обернулась, услышав расстроенный голос дочери и вразумляющий, наставительный голос сына. В ту же минуту Лиза с раскрасневшимися от гнева щеками подбежала к лестнице.

- Елизавета Ивановна, нам нужно поговорить, это очень важно, – нерешительно начал Лаврецкий, протянув к ней руки, но вопреки всем опасениям Павлы Петровны и Дмитрия, Лиза не выказала Федору ни знаков любви, ни простой любезности.

- Не думаю, что Вам есть, что добавить к словам, написанным в письме, что Вы мне намедни прислали! – резко бросила она в ответ и, повернувшись к матери, обратилась к ней. – Простите, мамá, за столь бесцеремонное вторжение, но Дмитрий говорил всякие глупости, вынуждая меня остаться.

Дмитрий в свое оправдание лишь молча развел руками.

- Нет слов, до такой степени мне кажется невежливым поведение всех троих! – ответила Павла Петровна.

- Елизавета Ивановна, я только прошу, чтобы Вы выслушали меня! – взмолился Федор.

- Я приказываю тебе вернуться в свою комнату, Лиза. Так будет лучше. Преподадим урок вежливости этому господину, если он пренебрегает учтивостью.

- Мадам... – чуть не со слезами на глазах горячо продолжал упрашивать Павлу Петровну пристыженный Лаврецкий.

- Вы знаете, что я всегда принимала Вас в этом доме с большой охотой, но Ваше сегодняшнее поведение... – договорить Павла Петровна не успела. Дверь полковничьего кабинета отворилась, и оттуда выбежал не на шутку встревоженный нотариус Пестов.

- Павла Петровна... Лиза, Дмитрий! – громко звал он. – Идите сюда, быстрее, ради бога!

- Что случилось? – разом обрушились на него четыре вопроса, но Пестов твердил лишь одно:

- Полковник упал в обморок!

Все бросились в кабинет. Лиза первой подбежала к отцу. Полковник корчился от ужасной боли в странном припадке. Его обмякшее, безвольное тело содрогалось в мучительных конвульсиях, лицо подергивалось, а рот был полуоткрыт.

В отчаянии Лиза рухнула перед ним на колени. Павла Петровна и Дмитрий подошли и встали рядом с ней, а Федор остановился прямо в дверях.

- Похоже, его хватил удар. Полковник не жаловался на плохое самочувствие, он упал в обморок внезапно, – пояснил Пестов.

- Нужно быстрее позвать доктора... ступай, Дмитрий, скорее.

А между тем Дмитрий уже тащил за собой Лаврецкого, указывая ему на лошадь, поджидавшую его у дома.

- Поезжайте быстрее, ради бога! Вы знаете, где живет наш доктор... Какого черта Вы медлите? Скорее, мой папá – Ваш полковник! У Вас еще будет время поговорить с Лизой.

Федор, не задумываясь, послушно бросился выполнять просьбу Дмитрия, а тот, немного успокоившись, вернулся в дом. Лиза всхлипывала, Павла Петровна старалась сохранять спокойствие. Пестов и Дмитрий осторожно присели на диван, и в эту секунду в комнату неожиданно вошел Карелин. Павла Петровна любезно поздоровалась с ним, видя в нем помощь, посланную самим провидением. Вмиг все поняв, Карелин быстро пробежал через просторную залу и взволнованно наклонился над больным. Он торопливо сжал запястье полковника. Послушав пульс, Карелин решительно поднял полковника своими сильными руками.

- Это сердечный удар, – определил он с уверенностью. – Я окажу ему первую помощь…

Прошел почти час. Иван Петрович Керлов лежал в своей постели в разорванной одежде с мешочком льда на голове. Вокруг царила тишина, все окна и ставни были закрыты от яркого света. Стоя рядом с кроватью, Карелин, ничего не говоря, внимательно и хладнокровно следил за биением сердца и частотой пульса. Павла Петровна и Лиза, тоже молча, с тревогой поглядывали на князя.

- Доктор приехал, – сообщил вошедший в комнату Дмитрий.

Все вышли из комнаты, кроме Карелина и врача, но минуту спустя князь тоже вышел. Встревоженные глаза Лизы пристально смотрели на него.

- Не волнуйтесь, Елизавета Ивановна... прошу Вас. Все оказалось не так серьезно, как казалось на первый взгляд. Я вышел, чтобы успокоить Вас.

Карелин устремил на девушку проницательный взгляд своих бездонных глаз. С растрепанными волосами, дрожащими губами и бледными щеками, в простом утреннем платьице, Лиза выглядела моложе своих лет, почти подростком. Карелину она показалась восхитительно красивой. Девушка манила и привлекала его, как никогда, и он почувствовал огромное желание утешить ее, поддержать, вернуть ей всю веру, которую она выказывала раньше, а теперь утеряла.

- Не отчаивайтесь, Елизавета Ивановна, – мягко сказал он. – Ваш батюшка не умрет! Уверяю Вас, он будет жить!

Казалось, Лиза поняла желание князя помочь ей.

- Благодарю Вас, князь... я рада слышать это, но папá серьезно болен, – искренне ответила она, и, пожалуй, впервые посмотрела на Карелина с дружеской нежностью.

- Идите со мной… мы пойдем к нему.

Павла Петровна и Дмитрий удовлетворенно взирали на эту сцену.

- Ну слава богу, все не так уж и плохо, – с облегчением произнесла Павла Петровна. – Наша дикая зверушка становится ручной.

- Да и он тоже, кажется, приручается, – тихо промурлыкал Дмитрий в тон матери. – Он, конечно, князь и миллионер, да только угрюмее сибирского медведя.

- Если бы у твоей сестры было хоть немного благоразумия и дипломатичности, а другой не путался бы у нее под ногами, дело было бы в шляпе. Сейчас же пойду в комнату. Нужно достучаться до сердца Александра.

- Федор ждет там, внизу, – заметил Дмитрий.

- А не отнести ли тебе поручику письмо от сестры? – предложила Павла Петровна.

- Ради бога, мамá... роль посланца влюбленных не по мне.

- Не бери в голову! Ты вручишь ему письмо, которое я сама напишу. К счастью, мой почерк очень похож на почерк твоей сестры. Ну-с... письмо будет готово через минуту. Нам нужно выиграть время, потянуть его. Мы назначим поручику свидание где-нибудь, а раз Лиза не знает об этом, то...

- Ловко! – с восхищенной улыбкой произнес Дмитрий. – Ума, мамá, вам не занимать стать.

Павла Петровна лишь лениво отмахнулась в ответ и направилась в кабинет вслед за сыном. Она лихо осуществила свой замысел. От Лаврецкого нужно было избавляться любым путем, тогда на руку дочери останется лишь один претендент. Если Лиза разочаруется в Федоре, то досада на него подтолкнет ее выйти замуж за другого. Павла Петровна хорошо знала свою дочь и понимала, что слабой стороной Лизы была ее гордость. Стоило той представить, что Федор отверг ее, и они с Дмитрием одержат верх в своей игре...

… Час спустя Лаврецкий подъехал к дому Нади и подробно рассказал ей о том, что полковника хватил удар, что к Керловым приехал князь Карелин и не отходил от изголовья постели больного.

- Лиза прислала мне несколько строчек, – сообщил он сестре. – Завтра она будет ждать меня в саду, на том же месте, где мы всегда встречались

Надя облегченно вздохнула: если брату удастся поговорить с Лизой, они поймут друг друга, и все уладится.

Федор в некотором сомнении качнул головой. Все могло уладиться, это верно, но банкротство Керловых было свершившимся фактом. Пока он ждал внизу, ему представилась возможность поговорить с Пестовым, и тот доходчиво объяснил, сколь плачевны финансовые дела полковника. Чтобы избавить семью от бедности и возможного стыда, было необходимо несколько тысяч рублей. В ушах Федора еще звучали последние слова Павлы Петровны, а несчастный случай с полковником лишь подтверждал, что его жена говорила правду.

- И что ты собираешься ей предложить? – поинтересовалась Надя.

- Немедля пожениться и переехать всем ко мне в Малороссию, сократить наши расходы, а оставшейся суммой постепенно гасить долги Керлова. Я пообещаю Лизе, что всю свою жизнь посвящу ей и ее семье, и если она любит меня так же, как люблю ее я, то согласится на мое предложение. Нашей любви достаточно, чтобы быть счастливыми.

- Если ты скажешь Лизе все, как сказал мне, то убедишь ее, – с жаром ответила брату Надя...

… А в это время Лиза, сидя рядом с отцом, в смятении смотрела, как еле заметно подрагивают его веки. Наконец полковник открыл глаза и попытался улыбнуться. По совету доктора Лиза, молча, поцеловала руку больного и ласково погладила его по спутавшимся волосам. Несмотря на то, что полковнику стало лучше, его дыхание было прерывистым и тяжелым, губы посинели, а грустные глаза налились кровью. Лиза молитвенно сложила руки, и тихонько заплакала. Из ее карих глаз потекли слезы.

- Папá, миленький! Я буду здесь… Только Вы молчите, ничего не говорите! Я буду здесь, с Вами… всегда! – прошептала она с бесконечной нежностью.

Карелин и Павла Петровна вышли из комнаты. Александр попрощался с Лизой легким наклоном головы. Она посмотрела на него почти ласково, и Карелину безудержно захотелось унести в своих зрачках этот милый, теплый взгляд. Князь почти не слышал, что говорила ему Павла Петровна. Он очнулся только тогда, когда собеседница заметила, что ее дочь имела строгие понятия о собственном достоинстве.

- Очень жаль, что ее брат не разделяет их, – ответил князь.

- О, Дмитрий очень хороший молодой человек. Вы заблуждаетесь, плохо думая о нем, уверяю

Вас. Он ведет себя так, как и все молодые люди его возраста и общественного положения. Дочь, вот кто меня беспокоит. Ох, Александр, из-за этого несчастья с папá она так страдает, она боится, что он умрет. Пообещайте мне, что будете рядом с нами!

Александр чуть помедлил с ответом. На миг ему показалось, что он стоит перед очаровательной дочерью полковника, как несколько часов назад, когда она протягивала к нему руки. Он снова представил ее такой же, как тогда, беззащитной и беспомощной, нуждающейся в любви и сострадании.

- Если случится что-то плохое, Павла Петровна, я буду рядом с Вашей дочерью, – пообещал он. – А сейчас я ухожу… Я зайду к вам завтра.

Проводив Карелина, Павла Петровна вернулась в комнату мужа.

- Князь уже ушел, – сказала она дочери.

- Что ж, очень хорошо, – ответила Лиза. –  У меня не было желания любезничать с гостями, и князь несколько часов провел, сидя в кресле.

- Доченька, князь проявил к нам интерес, и с твоим папá он вел себя выше всяческих похвал.

- Я знаю, поэтому я постаралась быть с ним любезной.

- Завтра он придет справиться о здоровье папá, а послезавтра, если Иван Петрович сможет, они займутся нашими делами.

- Мы не должны допускать этого, маман. Мы сами должны заняться делами и все уладить, – с горделивым достоинством сказала Лиза.

- Ты правильно сказала, доченька, мы должны все уладить. И не забудь этот наш разговор.

- Вам и так известно, что ради папá я с радостью сделаю все, что угодно.

- Конечно. А сейчас, если хочешь спуститься вниз, иди… А я останусь с Иваном Петровичем. Я вижу, что ты как на иголках.

- Вы же знаете, маман, меня ждут, и будет лучше, если я поговорю с Федором без промедления.

Лиза быстро сбежала по ступенькам, но внизу она нашла только Дмитрия, который сообщил сестре, что ее любимый Федор довольно холодно откланялся и ушел сразу же, как только привел врача.

- Не понимаю, зачем он тогда приходил? – гневно бросила Лиза.

- Поступки Лаврецкого трудно понять, Лиза, ясно только одно – в сердце этого молодого человека идет тяжелая борьба.

Елизавета Ивановна побледнела как полотно. Козни брата были ядовитой стрелой, вонзившейся в душу девушки и поразившей не только ее гордость, но и более глубокое, благородное, личное чувство, которое мы называем достоинством. Дмитрий был хитер и коварен под стать матери, и ловко сменил тактику.

- Я говорю так, потому что знаю, ты меня поймешь. Мне больно от того, как с тобой поступают. Ты ведь моя сестра, я уж не говорю о собственной гордости. Трудно быть отверженным из-за того, что беден.

- Но Федор не способен…

- Откуда нам знать, Лиза? Тебе было безразлично, что у Лаврецкого нет денег, а Федору Михайловичу твое приданое нравилось больше, чем ты думала. Все признаки налицо, сестра.

Дмитрий не спеша вышел из библиотеки, уверенный в силе своих жестоких слов. Лиза стояла неподвижно, низко опустив голову, а потом также медленно пошла на террасу и с расстроенным видом посмотрела на пустынную, безлюдную дорогу, на которую уже опускался осенний вечер.

- Не может быть, – тихо прошептала она самой себе. – Но если это не так, почему он уехал, не дождавшись меня?



Скрестив на груди руки, и меряя землю широкими шагами, Александр Павлович Карелин беспокойно расхаживал перед грубой деревенской постройкой, соседствующей с его оранжереями. Отсюда хорошо виднелась извилистая кромка ручья, разделявшего владения, и длинная тропинка, бегущая среди лип. Чуть дальше, среди зелени, поблескивал серебристым отражением заброшенный пруд, по водной глади которого еще плавали немногочисленные лебеди. Катя, старая, заботливая служанка, внимательно присматривалась к каждому жесту барина. Она бродила вокруг него и будто не решалась отойти.

- Ты пришел от Керловых, батюшка? – наконец отважилась спросить она. – А полковник-то как?

- Очень плохо, Катя, – грустно ответил Карелин. – Если он выживет, то останется парализованным, или что-то подобное.

- Вот так и рушатся знатные семьи. Должно быть, сам бог карает Павлу Петровну.

- Катя… Почему ты считаешь, что бог должен покарать Павлу Петровну?

- Потому что когда-то она заставила тебя страдать. Она унизила тебя, когда ты был беден. Разве ты уже позабыл, как она выгнала тебя?

- Конечно, помню, Катя, но, по прошествии лет, все выглядит иначе. Вполне возможно, Павла Петровна виновата вовсе не так сильно, как мне думалось тогда. Она была богата, избалована, а я заявился в ее дом почти что нищим. Что я мог требовать от неразумной, легкомысленной барышни? Тогда она думала только о золоте… как думает только о нем и теперь.

- Батюшка, какую бóльшую кару, чем бедность, может послать ей господь?

- Мне было бы все равно, Катя, если бы при этом страдала только она. Забавно, но я не испытываю удовольствия, думая о том, что она страдает, потому что за ее вину будут расплачиваться невиновные. Вот о чем я думал с тех пор, как пришел.

Карелин задумался о старом полковнике Керлове. Он снова мысленно представил мучительную тоску разорившегося дворянина в его просительном взгляде. А еще князь подумал о горделивом, неудержимо вспыльчивом создании, которое ему довелось увидеть в совершенно ином свете. Карелин подумал о губах Лизы, и с его уст невольно сорвалось:

- Ради невинных, Катя, мне придется спасти виновных...

…А в этот самый миг Керлов медленно и печально говорил своей дочери:

- Лиза, мне не хотелось бы умереть, не оставив рядом с тобой честного, бескорыстного человека, любящего тебя такой, какая ты есть. Человека достойного, прямого и благородного, такого... как Александр Карелин.