Ёмкая разговорная энциклопедия. Я

 Я

ОБ ЯЗЫЧНИКАХ, ПОЯСАХ, И КОСОВОРОТКАХ

С чего бы начать? Пожалуй, попробую сделать это с поправки и извинения: не «пояс», а «поязь», - во-первых, это тесно связано-перепоясано с буквой «я», и, во-вторых, язык нам на то и потребен, чтобы на нем о нем самом и разговаривать. Итак: пояс, или же поязь, издревле применялся вовсе не для того, чтобы портки поддерживать, или чтобы сотовый на него цеплять, отнюдь. Поязь была необходима, как зримый рубеж, отделяющий верхнее, светлое и чистое, от нижнего, скверного и бренного.

Сверху – «язь», язык, свидетельствующий о правде и ясности, и его от скверного низа призвана отделять поязь, дабы человеку в голову дурных мыслей не лезло. Взгляните, как на эту самую поязь оружие вешали, - острием вниз, к худу и смерти, а образки и обереги, наоборот, над ней, только уже к добру и к жизни, и разделяла эти два мира – поязь. И, кстати, чем выше поязь крепилась, тем оно лучше, тем, значит, меньше зла в человеке. Примеры вам нужны? Тогда вспомните Венециановских, Серовских, да Суриковских девушек, и где у них у всех пояса? Именно так: сразу под грудью, вернее, под грудями, не то, что сейчас – чем ниже, тем лучше, не понимают сейчас девушки смысла поясов, оттого и…

Далее: в заглавии статьи я упоминал о косоворотках. Спросите, при чем здесь косоворотки и буква «я»? И вообще: при одном только этом слове нас, дескать, передергивает от затхлости старины и дурного, китчевого, псевдопатриотического, вкуса? Если настаиваете, можете так считать и дальше, но для особо любопытных свою мысль я все же продолжу.

Итак, что такое косоворотка, я думаю, объяснять не надо, но вот почему она такая? Прямой ворот же и шить легче, и кроить лучше, да и нелогично это: делить целое на две неравные части, согласитесь. Однако: ничего у нас в России не происходит без умысла, злого ли, доброго, но – не бывает. Так зачем же славяне вдруг взяли и решили усложнить себе работу, к чему этот излишний труд? Отвечу на вопрос вопросом: читатель, а вы – православный? Неважно. Просто попробуйте перекреститься, и… и тогда поймете, что такое ворот, что есть отворот, и, следовательно, зачем нужна косоворотка.

Приложив троеперстие (двуперстие староверов ничем не хуже), перед сном к сердцу, вы, расстегивая ворот, одновременно совершаете таинство, как бы защищая себя продолжением крестного знамения от темных сил.  Ибо, распахивая свою грудь, вы отворачиваете от себя дорогу дневному злу и мраку, закрываете перед ними свой невидимый шлагбаум, давая тем самым сияющему в ночной тьме свету. Может, это и глупо, но я нисколько не сомневаюсь, что именно затем и придуманы косоворотки.

Однако же порой в нашей жизни случаются такие периоды, когда мы напрочь забываем о своих исконных оберегах. Чаще всего это случается ночью в лесу, возле костерка, когда мы, утомленные дальним переходом, молча смотрим в пламя костра. Даже если рядом сидят друзья, слова никому не нужны: всем и так все ясно. Не нужны в заозерной тиши ни слова, ни язык, с которого они совсем недавно, за ужином, весело слетали резвящимися птицами, нет нужды в поясах и косоворотках, ибо наступил тот самый момент, в который не глаголят, а внемлют, молча принимая в душу игру огня, потаенную явленность лесных, первобытных звуков, и тихую, завораживающую мелодию лупоглазых звезд.

Это состояние может длиться и полчаса, и час, но внезапно в человеке просыпается далекий предок-язычник, и, ежели хватает смелости, обычный городской турист вдруг начинает сначала тихо, а затем все громче и громче, напевать то, что ему нашептали звезды с соснами, он поет, не разбирая слов, порой даже приплясывает (нет, не подумайте чего, выпили-то всего ничего), и друзья ему вторят, целиком отдаваясь неведомой злому городу гармонии первобытного чувства. Падают тогда с человека оковы условностей, миражи страхов и жалкие похотливые до знаний умствования, - един он с миром, мирен сам, и человечен мир его.

Нет, не нужны нам на природе пояса и косоворотки, нет смысла в словах и терминах: все, душа уже распахнулась, и в нее, как через прорванную цивилизационную плотину, потоком хлещет наше древнее язычество, не нуждающееся в посредниках и оберегах: оно есть, оно – ест, и оно поглощает. А, поглощая, возвращает сторицей, излечивая больную едкой городской желчью душу. Честное слово, порой просто необходимо почувствовать себя язычником, хоть ненадолго, но излечиться от бреда мегаполиса. А уж в городе… там да помогай вам Господь, пояса да косоворотки.