Перепросмотр жизни молодого матроса

11 июня 2016 - Валерий Кириченко

         Итак, мне скоро исполнится 68 лет. Пора делать перепросмотр жизни молодого матроса. Но почему именно молодого матроса? – может у кого-то возникнуть вопрос. Ведь перепросматривать приятнее те события, которые происходили на последнем году службы, об этом все знают. Это, конечно, так, но мой жизненный опыт мне говорит упрямо, что все мои знакомые, приятели, друзья, которые любили вспоминать, как им было хорошо в армии, когда они были «дедами», в реальной жизни рано превратились в дедов, постарели и уже отошли в мир иной. А так как я хочу оставаться вечно молодым, (не телом, конечно, а душой), то, соответственно, перепросматривать нужно первый год жизни, а не последний. Смотрю фотографии в моём старом альбоме. Нет, не то! На фотографиях не реальная, а застывшая жизнь, без эмоций, переживаний, страданий, для перепросмотра не годится, ничего не вспоминается. Нужны жизненно насыщенные, эмоционально наполненные моменты. Итак, история номер один. Моя первая самостоятельная вахта. Это было дежурство у штаба бригады на причале в бухте, на Северной. Заступил с 0 часов, отстоял до 4х, всё нормально, жду, когда меня сменят. А меня никто не меняет. Я стою. Вот уже 6 часов, на кораблях звучит «подъём», меня никто не меняет. Тогда только решаюсь покинуть пост, подхожу к вахтенному у трапа, спрашиваю: «Почему меня никто не меняет?» Оказывается, обо мне просто забыли. Быстренько разобрались, кто меня должен сменить, передо мной извинились, сменили, попросили, чтобы я об этом случае никому не рассказывал и на том инцидент был исчерпан, если не считать того, что я потом долго ходил не выспавшийся, как сонная муха.
         И вот вторая история, по эмоциональной силе тоже хороша! Объявили по кораблю учебно – боевую тревогу. Тренировки в борьбе за живучесть. По такому расписанию я был приписан в БЧ 2, находился в носовом артиллерийском погребе. Этот боевой пост, скажу – заводь тихой жизни. Наверху происходят разные бурные события, тренировки, а у нас в погребе – тишь и благодать. Мой командир погреба рассказывает мне, своему подчинённому, как классно было ему на «гражданке», когда он жил в солнечном Сухуми, особенно летом. Я безупречно слушаю. Потом, незаметно, так и заснул на ящиках с гранатами, которые там были сложены, чтобы никому не мешали. Просыпаюсь – темень, холодно. Погреб закрыт, никого, кроме меня в погребе нет. Постучать бы по люку, а как постучишь? Во первых, нечем, а во вторых, всё обклеено толстым слоем резины. Сколько времени прошло, не знаю. Наверное, много. Наконец, люк открывается, там стоит целая делегация – мой командир отделения, старшина команды, годки, ещё кто-то. Говорят мне: «Ну, Киря, ты оборзел, как фановая система после большого аврала! Мы тут тебя ищем, не можем найти. Уже хотели тревогу объявлять! Сколько мне тогда дали нарядов вне очереди, уже не помню.
         Следующая история полностью аналогична предыдущей. После нового, 1968 года стояли мы в доке. По плану работ чистили топливную цистерну в кормовой машине. Всё нормально, чистим цистерну, я свою работу закончил, сунул за пазуху переноску, чтобы теплее было, и задремал. Проснулся от того, что меня долбануло током от этой самой переноски и я сплясал какой-то дикий танец, пока изловчился выдернуть эту переноску из за пазухи. (Оказалось, впоследствии, что на всех работающих низковольтных переносок не хватило, и мне досталась на 127 вольт). Слышу какие-то звуки. Выползаю из цистерны, там трюмные возятся с люком. Говорят мне: «О! А мы собрались уже эту цистерну задраивать наглухо. Думали, что там уже никого нет.» Может быть они и пошутили, но у меня тогда волосы встали дыбом, когда я представил себе, что люк задраили, а я остался в цистерне!
         Дальше события пошли своим чередом и вот моё первое увольнение в город. В воскресенье днём. Из молодых я был отпущен самым первым. Не из за того, что был самым лучшим, а по делу. Я занимался наглядной агитацией в БЧ-5, оформлял боевые листки, стенгазеты, стенды ит.д. Для этой работы нужны были расходные материалы – краски, кисти, всё другое. А так как впереди предстояла боевая служба, то запастись всем этим нужно было основательно. Мне, конечно, прочитали целую лекцию, как себя вести в городе. «Особенно внимательно смотри по сторонам! Не попадись на не отдание чести!» - говорили с ударением. И что же. Стоило мне сойти на берег с баркаса, выйти на Графской пристани, перейти площадь, как я услышал голос: «Товарищ матрос. А почему вы не отдаёте честь патрулю?» Смотрю – патруль прячется за углом, подлавливает таких как я, молодых матросов. Записали мне замечание в увольнительную за не отдание чести, а уже на корабле получил нагоняй по полной программе. А старшина команды, «годок», пообещал мне, что пока он служить будет, берега мне не видать, как своих ушей. Что интересно, эти истории не случаются по одной. Аналогичные, происходят одна за другой, как бы парами. И вот следующая:
         Послали нас на склады, загружаться всяким перед боевой службой. Загрузили мы вдвоём с напарником машину. Машина уехала. Мичман, который был старшим, куда-то ушёл. Мы лежим на земле, наслаждаемся жизнью. Видим – внизу, за дорогой стоит продовольственный ларёк. Почему бы и не сходить к ларьку, попить ситра, поесть мороженого? Так и сделали. Стоим возле ларька, пьём ситро, говорим о том, о сём и вдруг… Возле нас останавливается машина и из машины выходит ни кто иной, как полковник Голубь – комендант города. По матросской молве – настоящий зверь! И говорит нам: «Так, матросы. Почему в городе не в парадной форме. Кто у вас старший?» Говорим: «Мичман, там, на складах». «А документы у вас есть?» Отвечаем: «Да, есть. Книжки боевой номер» Он забирает у нас эти книжки, которые мы должны знать наизусть, и говорит нам: «Забирайте своего мичмана и приходите в комендатуру, там будем разбираться!» И уехал. Мы, конечно, перекрестились много раз, рады, что он, «сапог», не знает, что эти книжки - это просто обезличенные инструкции, в которых не указан ни номер части, нет фотографии, а только расписаны обязанности. Кончилось всё благополучно. А осадок, правда, остался – не гостеприимный этот город Севастополь для простого матроса.
         И, напоследок, ещё две похожих истории, без которых, я думаю, перепросмотр будет не полным. А может быть даже, что они имеют символическое значение (для меня, конечно). В районе кормовых труб есть вентиляторная, жаль, что не могу вспомнить номера. В этой вентиляторной хранились 20 литровые бутыли с концентрированной серной кислотой и щёлочью для аккумуляторов. Я этими бутылями заведовал. И вот как-то раз я взял бутыль со щёлочью, поставил его на палубу, решил взболтнуть. Хотя этот бутыль и был заплетён в специальную корзину, но, неожиданно для меня, у этого бутыля отвалилось дно и вся щёлочь разлилась. По ходу разъело краску по правому шкафуту и там, за бортом, от шпигата, тоже разъело прилично. Подтянулись другие матросы, «Бык» (командир БЧ5). Стали заливать это место водой из пожарного рукава, набрызгали так, что лучше бы этого не делали. Пришлось потом боцманам поработать, чтобы подобрать краску и закрасить правый шкафут и борт так, что б незаметно было. Но, видимо, я в этой ситуации для себя что-то не до конца осознал, потому, что через время ситуация повторяется один в один. Я беру бутыль с концентрированной серной кислотой, чтобы не разбить, на палубу вообще не ставлю и вдруг он, этот бутыль, самым мистическим образом лопается прямо у меня в руках, на груди. Возникла немая сцена. Стою, вся роба в кислоте, руки в кислоте. Потом опомнился, робу с себя скинул, побежал в кормовой гальюн, попытался смыть кислоту водой, не получается. Я быстренько на камбуз, говорю: «Дайте щёлочи». Щёлочи у них не оказалось. Потом мне повезло. Я заскочил в медпункт, в медпункте щёлочь была и санитар был на месте. Помощь оказали вовремя, только потом руки некоторое время были белые, морщинистые, как будто я долго парился в парной бане. Так что пострадавшим в этой истории, как мне потом рассказали, оказался один старший лейтенант, который как раз проходил по правому шкафуту в увольнение и вступил обеими ногами в лужу с концентрированной серной кислотой. А обут он был не в штатную обувь, а в модельные туфли, которые он накануне купил в Порт Саиде за валюту. Каково же было его удивление, когда эти туфли разлезлись прямо у него на глазах! Вскорости после этих событий меня перевели на новостроящийся корабль «Сметливый». Там меня уже молодым матросом не считали и такие истории со мной не случались. Впрочем, случались другие, но это уже другая тема.

Регистрационный номер №0344560

от 11 июня 2016

[Скрыть] Регистрационный номер 0344560 выдан для произведения:          Итак, мне скоро исполнится 68 лет. Пора делать перепросмотр жизни молодого матроса. Но почему именно молодого матроса? – может у кого-то возникнуть вопрос. Ведь перепросматривать приятнее те события, которые происходили на последнем году службы, об этом все знают. Это, конечно, так, но мой жизненный опыт мне говорит упрямо, что все мои знакомые, приятели, друзья, которые любили вспоминать, как им было хорошо в армии, когда они были «дедами», в реальной жизни рано превратились в дедов, постарели и уже отошли в мир иной. А так как я хочу оставаться вечно молодым, (не телом, конечно, а душой), то, соответственно, перепросматривать нужно первый год жизни, а не последний. Смотрю фотографии в моём старом альбоме. Нет, не то! На фотографиях не реальная, а застывшая жизнь, без эмоций, переживаний, страданий, для перепросмотра не годится, ничего не вспоминается. Нужны жизненно насыщенные, эмоционально наполненные моменты. Итак, история номер один. Моя первая самостоятельная вахта. Это было дежурство у штаба бригады на причале в бухте, на Северной. Заступил с 0 часов, отстоял до 4х, всё нормально, жду, когда меня сменят. А меня никто не меняет. Я стою. Вот уже 6 часов, на кораблях звучит «подъём», меня никто не меняет. Тогда только решаюсь покинуть пост, подхожу к вахтенному у трапа, спрашиваю: «Почему меня никто не меняет?» Оказывается, обо мне просто забыли. Быстренько разобрались, кто меня должен сменить, передо мной извинились, сменили, попросили, чтобы я об этом случае никому не рассказывал и на том инцидент был исчерпан, если не считать того, что я потом долго ходил не выспавшийся, как сонная муха.
         И вот вторая история, по эмоциональной силе тоже хороша! Объявили по кораблю учебно – боевую тревогу. Тренировки в борьбе за живучесть. По такому расписанию я был приписан в БЧ 2, находился в носовом артиллерийском погребе. Этот боевой пост, скажу – заводь тихой жизни. Наверху происходят разные бурные события, тренировки, а у нас в погребе – тишь и благодать. Мой командир погреба рассказывает мне, своему подчинённому, как классно было ему на «гражданке», когда он жил в солнечном Сухуми, особенно летом. Я безупречно слушаю. Потом, незаметно, так и заснул на ящиках с гранатами, которые там были сложены, чтобы никому не мешали. Просыпаюсь – темень, холодно. Погреб закрыт, никого, кроме меня в погребе нет. Постучать бы по люку, а как постучишь? Во первых, нечем, а во вторых, всё обклеено толстым слоем резины. Сколько времени прошло, не знаю. Наверное, много. Наконец, люк открывается, там стоит целая делегация – мой командир отделения, старшина команды, годки, ещё кто-то. Говорят мне: «Ну, Киря, ты оборзел, как фановая система после большого аврала! Мы тут тебя ищем, не можем найти. Уже хотели тревогу объявлять! Сколько мне тогда дали нарядов вне очереди, уже не помню.
         Следующая история полностью аналогична предыдущей. После нового, 1968 года стояли мы в доке. По плану работ чистили топливную цистерну в кормовой машине. Всё нормально, чистим цистерну, я свою работу закончил, сунул за пазуху переноску, чтобы теплее было, и задремал. Проснулся от того, что меня долбануло током от этой самой переноски и я сплясал какой-то дикий танец, пока изловчился выдернуть эту переноску из за пазухи. (Оказалось, впоследствии, что на всех работающих низковольтных переносок не хватило, и мне досталась на 127 вольт). Слышу какие-то звуки. Выползаю из цистерны, там трюмные возятся с люком. Говорят мне: «О! А мы собрались уже эту цистерну задраивать наглухо. Думали, что там уже никого нет.» Может быть они и пошутили, но у меня тогда волосы встали дыбом, когда я представил себе, что люк задраили, а я остался в цистерне!
         Дальше события пошли своим чередом и вот моё первое увольнение в город. В воскресенье днём. Из молодых я был отпущен самым первым. Не из за того, что был самым лучшим, а по делу. Я занимался наглядной агитацией в БЧ-5, оформлял боевые листки, стенгазеты, стенды ит.д. Для этой работы нужны были расходные материалы – краски, кисти, всё другое. А так как впереди предстояла боевая служба, то запастись всем этим нужно было основательно. Мне, конечно, прочитали целую лекцию, как себя вести в городе. «Особенно внимательно смотри по сторонам! Не попадись на не отдание чести!» - говорили с ударением. И что же. Стоило мне сойти на берег с баркаса, выйти на Графской пристани, перейти площадь, как я услышал голос: «Товарищ матрос. А почему вы не отдаёте честь патрулю?» Смотрю – патруль прячется за углом, подлавливает таких как я, молодых матросов. Записали мне замечание в увольнительную за не отдание чести, а уже на корабле получил нагоняй по полной программе. А старшина команды, «годок», пообещал мне, что пока он служить будет, берега мне не видать, как своих ушей. Что интересно, эти истории не случаются по одной. Аналогичные, происходят одна за другой, как бы парами. И вот следующая:
         Послали нас на склады, загружаться всяким перед боевой службой. Загрузили мы вдвоём с напарником машину. Машина уехала. Мичман, который был старшим, куда-то ушёл. Мы лежим на земле, наслаждаемся жизнью. Видим – внизу, за дорогой стоит продовольственный ларёк. Почему бы и не сходить к ларьку, попить ситра, поесть мороженого? Так и сделали. Стоим возле ларька, пьём ситро, говорим о том, о сём и вдруг… Возле нас останавливается машина и из машины выходит ни кто иной, как полковник Голубь – комендант города. По матросской молве – настоящий зверь! И говорит нам: «Так, матросы. Почему в городе не в парадной форме. Кто у вас старший?» Говорим: «Мичман, там, на складах». «А документы у вас есть?» Отвечаем: «Да, есть. Книжки боевой номер» Он забирает у нас эти книжки, которые мы должны знать наизусть, и говорит нам: «Забирайте своего мичмана и приходите в комендатуру, там будем разбираться!» И уехал. Мы, конечно, перекрестились много раз, рады, что он, «сапог», не знает, что эти книжки - это просто обезличенные инструкции, в которых не указан ни номер части, нет фотографии, а только расписаны обязанности. Кончилось всё благополучно. А осадок, правда, остался – не гостеприимный этот город Севастополь для простого матроса.
         И, напоследок, ещё две похожих истории, без которых, я думаю, перепросмотр будет не полным. А может быть даже, что они имеют символическое значение (для меня, конечно). В районе кормовых труб есть вентиляторная, жаль, что не могу вспомнить номера. В этой вентиляторной хранились 20 литровые бутыли с концентрированной серной кислотой и щёлочью для аккумуляторов. Я этими бутылями заведовал. И вот как-то раз я взял бутыль со щёлочью, поставил его на палубу, решил взболтнуть. Хотя этот бутыль и был заплетён в специальную корзину, но, неожиданно для меня, у этого бутыля отвалилось дно и вся щёлочь разлилась. По ходу разъело краску по правому шкафуту и там, за бортом, от шпигата, тоже разъело прилично. Подтянулись другие матросы, «Бык» (командир БЧ5). Стали заливать это место водой из пожарного рукава, набрызгали так, что лучше бы этого не делали. Пришлось потом боцманам поработать, чтобы подобрать краску и закрасить правый шкафут и борт так, что б незаметно было. Но, видимо, я в этой ситуации для себя что-то не до конца осознал, потому, что через время ситуация повторяется один в один. Я беру бутыль с концентрированной серной кислотой, чтобы не разбить, на палубу вообще не ставлю и вдруг он, этот бутыль, самым мистическим образом лопается прямо у меня в руках, на груди. Возникла немая сцена. Стою, вся роба в кислоте, руки в кислоте. Потом опомнился, робу с себя скинул, побежал в кормовой гальюн, попытался смыть кислоту водой, не получается. Я быстренько на камбуз, говорю: «Дайте щёлочи». Щёлочи у них не оказалось. Потом мне повезло. Я заскочил в медпункт, в медпункте щёлочь была и санитар был на месте. Помощь оказали вовремя, только потом руки некоторое время были белые, морщинистые, как будто я долго парился в парной бане. Так что пострадавшим в этой истории, как мне потом рассказали, оказался один старший лейтенант, который как раз проходил по правому шкафуту в увольнение и вступил обеими ногами в лужу с концентрированной серной кислотой. А обут он был не в штатную обувь, а в модельные туфли, которые он накануне купил в Порт Саиде за валюту. Каково же было его удивление, когда эти туфли разлезлись прямо у него на глазах! Вскорости после этих событий меня перевели на новостроящийся корабль «Сметливый». Там меня уже молодым матросом не считали и такие истории со мной не случались. Впрочем, случались другие, но это уже другая тема.

Я сделаю этот корабль отличным

Матрос Мельник

Рейтинг: +2 508 просмотров

Кому понравилось произведение? >>

Комментарии (0)

Нет комментариев. Ваш будет первым!