Бодро вскакиваем с постели,  улыбаемся солнцу, отжимаемся раз двадцать – тридцать и принимаем холодный душ.

Ага щас!

Тридцать раз зевнуть. Легко. А под холодный душ вы как ни будь сами… Мне ещё на работу топать. Где этот капиталист, который щедрой рукой оплачивать больничные. Где эта мечта пролетария? …а больничные будут! Если каждое утро лезть под холодную воду, то - будут, а работы не будет – факт. Что там на другом канале… Во, пусть поёт…, и красивая и петь умеет. Аааа… Блин! Где носки?

Где-то так пять дней в неделю целый год. С небольшими поправками на температуру и внешнее освещение.

Завтрак по утру – роскошь холостяка. Сооружаем чашку кофе и на улицу.

Во дворах, разделённых штакетником, кипит жизнь. Орёт мелкая живность. Противно чавкают цепные псы. Соседки гремят вёдрами.

 - Здравствуй Дима. На работу идёшь? – протяжный старческий голос из-за калитки.

 Нет блин! В ночной клуб сильно опаздываю. Каждое рабочее утро – в конце улицы у поворота, меня встречает Лосева. Встречает регулярно и каждый раз неожиданно.

 - Здравствуй баб Кать. На работу иду. На работу!

 Опять напугала. Специально подкарауливает. Карга!

    Вниз по не асфальтированной авеню и дальше привычной дорогой. По недавно положенному асфальту центральной городской аллеи, мимо филиала банка, с его ещё пустой корпоративной парковкой. Вдоль морщинистых стволов акации по обочине дороги. Разминуться с новостройкой - супермаркетом, который только чудом и остатком совести хозяина не занимал часть автодороги. Отдельное спасибо, что проход оставили между стеной магазина и дорогой. Неширокий такой, с ладонь некрупного ребёнка. За магазином, приметный жёлтый «москвич» на сдутых колёсах с потрескавшимся лобовым стеклом и множественными пятнами шпаклёвки на фюзеляже. Случайно оказавшемуся здесь туристу будет достаточно увидеть этот механизм в центре города, и он без дальнейших колебаний может записать его в разряд провинциальных. Примерно, так же, дешёвые китайские часы при опрятном костюме говорят окружающим - под одеждой - местный слесарь, завода по производству; густого дыма, металлических отходов и сорокалетних законченных алкоголиков. Одна определяющая деталь и всё кристально ясно. Пятно. Ярлык. Репутация. В город ни ногой, с мужиком ни рюмки.    

Есть конечно и своя прелесть в таких утренних прогулках. Вкуснейший воздух. Чистые, умытые ночным дождём улицы. Дорожки, тропинки и тротуары свободные от ворчливых бабок, с утра уже мрачных тёток и целеустремлённых алкоголиков. В эту пору на улицах людям делать нечего. Копаются в огородах. Нетерпеливо оснащают крючки червями. Раскладывают приманку на базаре. Или – просто спят. На широкой улице - я один. Один из вымирающих, нетипичных пролетариев, всё ещё хожу на производство. Мало того я там работаю. Неискоренимы привычки советские. За работу мне платят эх… деньги, а мы со товарищами – давим хорошее подсолнечное масло. Жизнь – как мечта московского студента.

Пятна зелени, клумбы с шипастыми розами у серьёзных зданий. Цветочки попроще, рассаженные вдоль дороги. Красный кирпич старых зданий, вкрапление гранита, мрамора, тёмной бронзы неактуальных памятников, и настырные, режущие глаз цвета, рекламного плаката. На фоне исторически-дореволюционного центра, он смотрится так же, как оранжевые стринги на бабушке Матрёне. Ярко, пошло и вызывает лёгкое неприятие вплоть до потери аппетита.

     Да может и есть что ни будь более неприятное чем огромный плакат на краснокирпичной стене дореволюционного дома с изображением самоуверенного тинэйджера в бейсболке с запломбированными ушами и фиолетовой надписью на майке "Я люблю свой город! ". Может быть и есть – хотя я бы поспорил. Сколько стоит эта реклама любви и какие сомнительные цели она преследует - останется вечной и мрачной тайной. Уверен в одном. Местная бюрократия отрыгнув излишек патриотизма теперь спокойна. Плакат большой, красивый. Народ свой город любит. Деньги отмыты. Перед "мировой общественностью" не стыдно. Исключительно для неё глобальной и англоязычной надпись есть на языке нерусском. А вот переводчика под плакатом я не нашёл. Этот дармоед будет лишним. Обойдёмся. Население наше уже перестроили и вслед за вычурной матерно-уголовной вязью, оно напряглось и вслед за политиками, выучило несколько простых английских слов, для того «штобы панимать». А для совсем уже окаменевших русофилов надпись кардинально упростили. Вместо "люблю” впечатали декоративное сердечко, и теперь даже советские пенсионеры догадываются что плакат то, однозначно о любви... и громко плюют горлом.     

      А вот меня агитировать за Родину не надо. Устанете. Индикатор обожания и так зашкаливает в крайнем-верхнем. Здесь родился, здесь живу, работаю тоже здесь и сильно подозреваю, что и похоронят меня на местном погосте. Вот и люблю - что имею. Да и как не любить, то. Какая у нас природа! А рыбалка! А люди! Милые, гостеприимные бессребреники. Им даже кушать не надо, дай только туриста встретить с неистощимым «кубанским радушием». А если не знаете, чем занять свободное время… Вариантов - масса. Можно к примеру, поехать на рыбалку очень ранним утром на парящий пруд плещущий голодной рыбой. Во-от. А можно туда и не ездить, а просто поковыряться в огороде. Или, например, … Во-от… А я вот, после работы (рабочее время пропускаем, как изначально потерянное), заезжаю за Катькой, приглашаю красавицу в своё холостяцкое жильё, и уже следующим утром выхожу из дома плотно позавтракавшим человеком.

Смотрите люди под ноги. Оставьте небо мечтателям и влюблённым они на такой пустяк как синяк внимания не обращают, а вот нам людям взрослым и солидным удариться о чугунную колонку больно и обидно. Откуда ты… гадина!? Гадина нагло стояла по самому центру пешеходного тротуара и из крана капала вода на сухой, прошу заметить, асфальт. Лужи под краном не было, как и не было следов по установке водяной колонки. Сто лет такие не ставят, точно. Да ещё вчера её здесь не стояло, каждый день здесь хожу как ни как. А сейчас оно вот… Больно налетает на зазевавшихся прохожих. Я оглянулся. С кем тут можно поделиться впечатлениями? Сочувствующих не наблюдалось. Ладно. Повернулся пнуть чугуняку, с размаху, по-русски. Отбить ногу. Поругаться от души. Плюнуть и с чистой совестью на работу… Предмета не было. Небольшое сырое пятно на асфальте - было. Ушибленное колено -  тоже было. Крана НЕ БЫЛО.

Хорошо и удобно быть в нашем мире нормальным человеком. У них всегда хорошее отношение с начальством, они меньше устают на работе, зарабатывают неплохо и отпуска у них исключительно в тёплое время года. Ненормальные живут бедно и обычно недолго. О них конечно снимают фильмы, пишут книги и часто показывают по телевизору, особенно в "Криминальной хронике", но жизнь их при этом грустна и полна лишений. Выбор очевиден. Поэтому мы просто не можем и не хотим запоминать всё то что не вписывается в наше представление о мире нормальных людей. В мире норм, правил и инструкций нет места исчезающей чугунной колонке. А значит…  мне это всё показалось, боль в ноге произошла от неизвестных внутренних процессов в организме, в дороге я задумался, световые блики создали причудливую иллюзию…, и вообще быть не может чтобы такая здоровая железяка мгновенно растворилась в воздухе или втянулась в асфальт. С каждой секундой мой большой и крепкий мозг формировал реалистичную картину события, дорабатывал и слегка подправлял сигналы с лицевого интерфейса. И только затем полученный результат, который уже укладывался в представление носителя об окружающем мире, записывался в память. Работа была проведена хорошо. Адреналин не выделяется. Нервная система не перегружается. Мозг не перегревается. Носитель продолжает счастливо толстеть.

Вот он кормилец. Пластины бетонного забора почти не скрывали плохую кладку стен силикатного кирпича и стеклоблоков. Последние работяги вливались в проходную. Да… А где, собственно, Андрюха? Странно…

Андрюха – это наша местная алкогоидальная достопримечательность. Вечный обитатель заводской прихожей. Он же - самый общительный человек в мире. Не просто общительный. Нет. Этот человек гений коммуникабельности. Заболтать работягу - какие проблемы. Он открывает рот…, и ты попал. Внимаешь всем телом, со всем соглашаешься и хочешь ещё…  А как Андрюха выпрашивает деньги! Ммм… Песня. Ещё издали он метит взглядом жертву. Привлекает её внимание сложной системой жестов. Подходит, извиняется и смущённо улыбаясь очищает чужие карманы. Почему у него не бывает осечек – сказать сложно. Нет у него определённого шаблона поведения. Разве что; вежливый, внимательный, улыбчивый. Никогда не заберёт последнего. На столовские щи оставит. Политик, однако.

    - Андрюх. Ты извини, у меня есть только немного мелочи. Возьмёшь?” – типичное окончание разговора. Он так же шаблонно отказывается, продолжая выбирать с протянутой ладони медяки. Прощается. А глаза уже сканируют поток работяг. Непонятно почему он торчит целыми днями на проходной с его то талантом. Ему судьбой начертано определиться психологом или факиром, на худой конец - вокзал московский – разбогател бы мгновенно при любом варианте… или спился – что вероятнее. Но, амбиций у него нет. Ему и с нами хорошо. А нам для него копеек не жалко. Живой ведь человек, как не похмелить болезного.

    Ладно. Бог с ним, не кот - найдётся. Я и так задержался. Ночная смена опять будет ворчать и сверлить спину ненавидящим взглядом.

     Рабочий день растягивается на год. За это время я старею. Впитываю кучу отрицательных эмоций. Фальшиво улыбаюсь, вру, просто лицемерю, иногда тупо работаю и как следствие - самооценка к концу рабочего дня падает. И даже удовольствие от хорошо налаженного процесса не может компенсировать этот груз негатива. К концу рабочего дня морально опустошённая личность требует внимания и лечения. Причём лекарство давно известно. Вот только усиленное и регулярное лечение зачастую приводит к деградации. Как наглядный пример Андрюха с проходной… кстати куда он делся? Не сильно напрягаясь представляю себя на его месте, в его же пузыристо-засаленных штанах и причёске – art nouveau - сосульками. Нет, воздержусь. Еду за Катькой… а там посмотрим.

   Вспомнил чёрта, а он тут как тут. Сидит себе на корточках, не качается, издалека выглядит трезвым. Подошёл. Действительно трезв и судя по бравурным звукам увлечённо слушает местную радиостанцию. Меня он не сразу, но заметил. Не привстал, не замахал как обычно руками и не растянул губы в улыбке. Нет, на лице не дрогнула ни одна мышца, просто сделал скупой жест кистью руки – «подойди мол… товарищ, как там тебя…» Подошёл. Обиделся конечно (не по рангу ему так ручонками махать), но подошёл.

    - Дмитрий! Приветствую Вас. Вот как раз недавно, …знающие люди говорили, что ты с Константинчем чего-то не поделил. Подрались что ль?

    И это вместо того чтобы стандартно поинтересоваться моими делами, поулыбаться, выслушать, посочувствовать в нужных местах. Нет же, он зараза сразу в лоб… радиослушатель херов.

      - От кого слышал то?! Сидишь тут, сплетни собираешь. – И этот уже знает. Андрюха моментом испортил проклюнувшееся было хорошее настроение. Голос выдал раздражение.

     Весь день насмарку. Ещё утром, подымался в операторскую. На лестнице взялся было за перила…, да нет не взялся. Не было перил! Кончились перила и только гимнастический прогиб спины и интенсивное вращение руками спасло хорошего человека от падения. Какой-то чудак-вредитель, срезал перила. Оставил только металлические пеньки высотой сантиметров по пять. Мало того. Этот маньяк зашлифовал торцы спила, и очень качественно я б даже сказал идеально. Это же работы на всю ночь, чистота просто ювелирная. А вообще, пускай здесь разбираются компетентные люди. Есть на этот случай начальник с большой головой, ответственностью и зарплатой – надо зайти предупредить пока внизу не скопилось немалое количество ушибленного народа. Да! ... Обязательно надо будет подключить психотерапевта. Случай зашлифовки торцов явно клинический.

Сказано сделано. Забежал в кабинет к непосредственному по административной. Описал ситуацию в красках и не забыл уточнить психологический профиль вредителя. На рабочее место завалился уже с отмытой совестью чтобы через пол часа наблюдать как в дверь вваливается невысокий, краснолицый человек, обладатель мощного баса – Константиныч, погоняльщик местного стада слесарей в сопровождении сварщика - специалиста по процессу приваривания металлической стойки перил к торчащей из бетона железяке.

Уже с порога, наплевав на корпоративную этику, Константиныч поздоровался матом, матом объяснил зачем он здесь и на том же языке попросил показать место работ, потому что они уже «Е… твою … облазили, ни… не нашли, только вы… как су…».

Перила стояли на месте. Брагин ласково послал меня на …, к психиатру. Я в расстроенных чувствах, мягко попенял на его родителей, что мол воспитали Брагина И. К. не на русских сказках, как всех нормальных детей, а явно читали мальчику выдержки из «Кама сутры», что негативно сказалось на неокрепшей психике ребёнка и в результате выросло вот в это… Драки не случилось. Но настроение само собой упало. Не из-за ругани и не из-за втыка от начальства - испугался за себя. Это уже не просто показалось, это уже качественный, толстый глюк, потому что… - перила стояли на месте.  Я проверил лестницу до самого чердака, ощупал покрытие перил, просмотрел стойки – ожидая увидеть свежие следы сварки – н-и-ч-е-г-о. Услужливо всплыла в памяти чугунная колонка, зачесалось ушибленное колено.

Андрюха, этим своим вопросом, разбередил свежую рану, засунул туда палец и пошевелил грязным ногтем.

- Димон. Ты бы не пил сегодня. – неожиданно спокойным голосом лишённом эмоциональной окраски сказал он негромко.

Нет, ну кто бы меня учил трезвости! Алкаш двухзвёздочный! Нет «сегодня» явно не удалось, быстрее бы наступило «завтра». Так… всё к чёрту. Приступаем к реализации программы «Здравствуй завтра», сначала - в алкомаркет, потом - за Катькой; и добиваем этот неудачный день в постели, сопяще-дышащим коньячными парами мясным комом – что в простонародье именуется…, да по-всякому именуется… Поехали.

Услужливый таксист был готов ждать сколько угодно, вынести Катьку из дома на руках, усадить в машину и вытереть нос, …ну с последним я допустим погорячился, носик у неё чистая прелесть. А вот вежливый таксист наглядное достижение свободной конкуренции. Учитывая, что нормальную работу найти сложно - городок забили негордые автомобилисты типа «Эх прокачу». Катька мазнула губами мне по левой щеке изображая поцелуй, незаинтересованно спросила про мои дела - ага щас расскажу – и не дожидаясь ответа заговорила…, включила свой монолог обо всём на свете. При всех Катькиных достоинствах, единственно напрягала типично женская болезнь – болтливость. Сначала реагируешь на звуковой раздражитель, вслушиваешься в смысл, узнаёшь, что «Светка-разведёнка полная дура», «соседи мусор не убирают уже третью неделю», «бывший муж Светки дуры опять в дверь ломился» и про множество других убогих персонажей, которые естественно не годятся умнице Катьке даже в подмётки. Вскоре свежие новости заканчиваются, и Катька вспоминает о том, что в машине сидит потенциальный собеседник, по определению говорящий, а значит может не только кивать, посему срочно подключаем его к монологу. Эта стадия «беседы» определена потоком, казалось бы невинных Катькиных вопросов. Вот только не надо поддаваться на провокацию - кивайте, мотайте головой, разводите руками, пожимайте плечами и всё это в оптимистично-улыбалочном режиме, а главное, возвращайте ей минимум слов. Так она быстрее от вас отстанет и перейдёт в фоново-шумовой режим находя вдохновение в рецепте казахских акынов «что вижу о том и пою».  

Вечер удался. По крайней мере так я думал тогда. Помню, звонил начальнику, неестественно трезвым голосом предупредил что беру больничный. Потом ходил на соседнюю улицу за бутылкой чего-то крепкого, чего не помню, надо будет посмотреть в мусорном пакете или под столом. Потом Катька заснула, а я пил чай перед телевизором и думал о прошедшем дне, о Катьке, и вообще о жизни своей и додумался до того чтобы пойти с визитом в магазин в котором злостно нарушался закон о продаже алкогольной продукции, но только для знакомых персонажей. А персонажем вчера я был ещё тем… было бы гораздо лучше если бы они меня не знали.

Вставать не хотелось, как хорошо быть бревнышком осиновым, без мыслей всяких, фантазий и глупых амбиций, но одномоментно хотелось пить и хотелось в туалет, и оба желания увеличивались параллельно, раздирая перпендикуляром опустошённый мозг.

Нет надо вставать, решил отравленный организм, не маленький уже в постель ходить, посему начнём утро с посещения туалета. Полегчало. А вот и целая бутылка холодной минералки из холодильника, первые глотки - растянуть бы эти мгновения счастья. В два подхода выпил всю бутылку и булькая животом заглянул в комнату. Не спрашивайте человека с похмелья почему он заглянул в комнату, а не скажем в туалет или холодильник. Ответа не будет, потому что не он управляет телом своим больным, а тварь зелёная внутри сидящая и организмом ещё не перемолотая. Катьки в постели не было.

Её не было ни на кухне, где я сейчас находился, ни второй комнате, ни в третьей и даже завтраком не пахло. Стоп! Какая к дьяволу третья комната! У меня никогда больше двух не было! А вот она - третья комната, с моим шкафом, креслом и древним ковром, советского производства, прибитый к деревянной планке на стене, который родители, как я помню, выкинули ещё, когда я заканчивал школу. Голова отказывается работать. Все непонятности, жестокие приколы, чьи то тупые розыгрыши должны приходиться на период человеческой, то бишь моей в данном случае, активности. Иначе неизвестные шутники могут не дождаться ожидаемой реакции на свою долго подготавливаемую шутку, а шуточка с пристройкой третьей комнаты к двухкомнатному домику, ночью, соблюдая тишину и конспирацию – это, извините меня, ну очень трудозатратная шутка.

    - Да кому ты нужен. Димон! Ты просто забыл, что живёшь один в трёх комнатах. Коврик похожий, и вообще ты слишком требователен к себе с бодуна. Во-от, а как жених ты теперь дороже на целую комнату. Ага! ...Привет Катьке. – Это мой мозг миротворец, опять пытается успокоить подшефный организм. Плохо, очень плохо, что организм ему уже не верить. Где вы? Мои новые, белохалатные друзья со шприцами за спиной - мне страшно. И это ведь только утро и довольно раннее утро. Полусумрак за окном ещё не рассеялся полностью, усердно орёт что-то оптимистичное всякая летающая и стрекочущая дрянь, а я стою тут и боюсь зайти в новую комнату, взять бутылку минералки из, как теперь вижу, чужого холодильника, а тем более подойти к окну. Там может оказаться что угодно. Ладно лунный пейзаж, наверное, можно исключить, вон птички орут, а судя по учебнику орнитологии на Луне они не живут. Уже как-то легче. Опять-таки, солнышко просвечивает сквозь шторы, ветерок в форточку… Звуки?! Где мои привычные звуки? Привычные звуки нашего городка. Рядом, в полукилометре железная дорога, немного дальше железнодорожный вокзал, депо. Я жил в этих звуках и теперь они вдруг закончились. Пропал стук колёс, гудок тепловоза. Не пробиваются сквозь чистый воздух вокзальные объявления, перемежающиеся мелодичным перезвоном. Где в конце концов звуки жизнедеятельности моего соседа, автомобилиста и рано встающего пенсионера - дяди Юры.

Изменился не только шумовой фон, запахи…. Пахло хвойным лесом. Даже скажу точнее, тайгой. Никогда не был в тайге, но пахло именно так и ни как иначе. Если бы я сейчас закрыл глаза, то легко смог представить себя на природе, в лесу, у речки или ещё где ни будь, где я не был и вряд ли уже буду и где на сотни километров нельзя будет найти в кустах упользованного пластикового пакета. Я вижу то чего быть не может, слышу и обоняю не городские звуки и запахи. Я определённо рехнулся. Голова болела, руки дрожали, тело трясло и подбрасывало несвоевременно сокращавшимися мышцами ног и только в малой степени здесь было виновно похмелье. Я был испуган. Нет я к окну не подойду, страшно. Я… сразу дверь открою - на тот момент это казалось единственно правильным решением – выйти за дверь из этого неправильного помещения, с неправильными окнами  фильтрующими звуки и запахи, и тогда, там, за дверью – всё вернётся. Там за дверью моя нормальная жизнь, с друзьями, зарплатой, Катькой, пьянками, соседями доминошниками. Ключ. Снять с цепочки. Ручку вниз. Толкнуть плечом дверь…

Да похоже я вернулся. Тот же двор, знакомый до последнего камня, до последней выщерблины. Сорняки давно не полотые, торчат всё так же нагло – ну всё теперь я их точно порублю в капусту. Мусора вот только стало больше на пару больших пакетов, так это же я вчера их и складировал в угол, по дороге за добавкой - умилился я постепенно успокаиваясь. Какое огромное облегчение, никакого сюрприза не случилось, значит начнём править самоидентификацию – видимо, я скорее всего нормален, чем наоборот.

Издалека нарастал металлический стук вагонных колёс и одновременно с ним, на грани слышимости возник голос вокзального диктора. Повернулся было войти в дом, нет, лучше постою пока на крылечке, подышу вот воздухом, свежий воздух то какой … Рано ещё входить, пусть голова остынет, а вот к дядьке Юре зайду в гараж, стрельну сигарету, поболтаем о рыбалке, о политике. Ну и что – что пачка "Sovereign” лежит на кухонном подоконнике за дверью. Большой вопрос, есть ли там подоконник – а если он есть - то лежат ли на нём сигареты, а если и лежат – то можно ли это курить. Ничего. Одет я прилично – майка, трико. На улицу можно выйти, чай не в Москве живём. Судя по звукам дядька уже в гараже и чем он там бренчит в такую рань неясно, на рыбалку - поздно, а время собирать очередной "perpetuum mobile” - рановато будет, без завтрака и чекушки, исключено.

Гаражные ворота, с погнутой правой створкой, распахнуты с гусарской лихостью. В глубине гаража, над верстаком и склонившимся над ним человеком, с сумраком боролась неслабая лампа накаливания, если в ваттах, то что-то около двухсот пятидесяти.

     - При такой то лампе да с его зрением... вон не очки, а бутылочные донышки, аж в лицо вдавило. – Была у меня попытка думать о всякой ерунде. но ворота продолжали быть. Серая краска эконом. Местами ржавчина. А ведь, зуб даю золотой, ещё вчера они были тёмно-зелёными, с плохо затёртой надписью, утверждающей что, деда Юра всё-таки «козёл». Сейчас этой компрометирующей надписи не было. Я даже провёл рукой по поверхности крашенного металла. Не было.

Стоял у входа в гараж, и собирал мысли. Они хаотично метались, выскальзывали и рикошетили от черепной коробки. Когда я наконец, решил развернуться, гаражный сиделец меня заметил и сделал неопределённое движение головой, - заходи мол.

- Доброе утро! Дядь Юр. – С наигранным оптимизмом сообщил я деду. Он как раз неторопливо, с достоинством рабочего человека, поворачивал ко мне лицо, прикрытое тяжелеными очками.

- Э… привет. Димон. Ты что ли? Заходь. Не стой в дверях то. – Дед говорил, с нотой радушия, протягивая одну руку для рукопожатия, а другой, пытаясь воткнуть одну железяку сложной формы в другую. При этом я для него оставался лишь силуэтом в дверном проёме. Солнце освещало майку на моей спине. Я сделал шаг и пожал протянутую руку.

А вот дальнейшего я точно не ожидал. Улыбающееся лицо деда застыло. Резко, слой за слоем мышцы лица отобразили эмоции; заинтересованность, удивление, опаска, ужас и наконец ужас в его крайнем проявлении. Веки открылись до предела, глаза и так увеличенные мощными стёклами заполнили собой всю оправу из искусственной черепахи. Челюсть подёргивалась, ожидался крик. От такой неожиданной реакции, и так весь в издёрганных чувствах я даже подпрыгнул на месте увидев резкую смену эмоций на его лице. Оглянулся, никого, дед явно смотрел не меня. Старик выдернул свою руку из моей ладони и слетел со стула на пятую точку. Тапки, вспугнутыми перепелами, разлетелись в противоположные стороны, и он не отрывая от меня глаз, отталкиваясь босыми пятками от пола, упёрся спиной в кирпичную, побелённую стену и зашарил по кирпичу локтями, то ли пытаясь залезть по стене к потолку, то ли продавить тело сквозь кирпич. В те секунды пока Юра бился у стены и хрипел борясь с горловым спазмом я ощупал своё лицо. Норма. Заглянул в осколок зеркала, закреплённом на полке. Да нормально всё с лицом. Те же самые глаза, один нос, два уха.

- Юр. Ты что? Хорош Ваньку валять. – И подошёл к нему протягивая руку. Видимо здесь то его и отпустило - он смог закричать. Блин… Громкий, немузыкальный, по-старчески прерывающийся вопль, вынес меня из гаража. На автомате, спотыкаясь, побежал к своему участку - в спину бил крик сумасшедшего пенсионера.

Где ты удача моя? Да конечно очень любопытно узнать, кто это там так дико кричит, и в чём причина такой несдержанности. Ну так выгляни в окно, или приоткрой дверь на ширину головы и просунь этот предмет в образовавшуюся щель для получения доступной информации. Ведь нет и сроду не было у мещан такой традиции, как выскакивать навстречу возможной опасности. Выжившие дети цивилизации, прошедшие отбор на непричастность, просыпались, прислушивались, шептались и инстинктивно каменели – улица замерла. А что надо было делать соседке-торговке, прущей баулы к перекрёстку дорог, где далее её подхватывала попутка с коллегой за рулём и в дальнейшем их ожидал азартный день охоты на лохов, с наживкой из стыдных китайских тряпок. Как ей поступить если крик застал её как раз у гаража, напротив моей калитки. Она застыла выжидая, явной опасности для неё пока не наблюдалось, а когда появился я - бегущий прямо на неё, то был однозначно воспринят коммерсанткой как явная и даже смертельная угроза.

      Да мы не были друзьями, но и врагами нас не назовёшь. Просто соседи. Хотя если быть совсем откровенным то, были, были ко мне с её стороны различные претензии. Вот как к примеру, прошлой весной, соседка вдруг объявила, что у меня слишком широкий участок под огород, и его срочно надо урезать, а урезанной частью компенсировать истраченные на меня – злыдня нервы. Ну и так по мелочи; то музыка у меня поздно играет, то друзья ко мне крикливые ходят, а то она просто гадости мне в спину говорит, так без повода – исключительно по расположению душевному. А я в свою очередь просто старался не связываться с юридически подкованной соседкой, и только раз, под хорошим градусом решил, что мешки с мусором проще перекинуть ей во двор, чем тащить в контейнер, но уже утром, скрепя сердце, лицемерно извинился и забрал свои пакеты, хотя до сих пор искренне считаю, что им там было самое место.

Но постарайтесь со мной согласиться, что все эти мелкие огорчения никак не могут являться поводом для дикого крика мне в лицо, приложению ладоней к груди и падению на утоптанную землю, аккуратно в пространство между баулами. Ладно дядька Юра – гаражный сиделец, на железках умом повредился, опять-таки не молод, как пенсионер хороший стаж имеет, плюс ежедневная чекушка как бонус к обеду. Встретился маразм с белочкой. Бывает. Но этот калькулятор с сумками, явно был не способен к проявлению таких крайних эмоций.

- Да ты мать, живая или как? – склонился я над чрезмерно эмоциональной тёткой. Был обеспокоен, не скрою, стоял рядом с ней, дышал глубоко и думал, как пройти домой, через калитку придавленную телом истерички с довеском из двух сумок, предназначенных для перевозки цело замороженных китов и лишь по ошибке набитых тряпками. Мелькнула было мысль похлопать тело по щекам, но тут же передумал. Потому что испугалась она явно меня. Почему это ещё надо будет разобраться. А неплохо зная свою соседку, можно предположить, что за хлопки ладонью по щекам я впоследствии буду ей выплачивать часть своей зарплаты, по решения суда, и думаю часть не малую. Я уже совсем было решился оттащить её в сторону, взяв за ноги (та ещё картинка, может всё же безобиднее будет ей по щекам настучать?), когда краем глаза заметил силуэт.

Повернулся к нему. Петро! Муж нашей жертвы, мужик здоровый, лет сорока двух – сорока пяти, сложение плотное, кулаки непропорционально большие, даже для его сто тридцати килограммового тела, что сразу бросилось мне в глаза и навеяло предчувствия нехорошие. Но по крайней мере у меня исчезли комплексы по поводу хождения по улице в майке и трико. Пётр меня здесь обскакал на два корпуса. К месту происшествия он прибыл в семейных трусах, тапочках и жениной кофте на голый торс. Похоже на то, что дядька услышал крики и узнал голос жены. Выскочил в чём был (интересно какого… он ходит дома в женской кофте), а теперь вот стоит, тупо смотрит на прилёгшую на тропинку жену и молчит. Ой, не нравится мне это молчание, хоть бы сказал, что ни будь, так нет, стоит гад, молчит и смотрит и… он посмотрел на меня. Второй раз за последние три минуты мне пришлось наблюдать как быстры и эффективны мышцы лица, отвечающие за мимику.

- Аааа… Сууука. – как-то, негромко простонал он. Всё! Сейчас меня будут бить.

- Слышь. Петро. Я и не…

Петро не стал меня слушать, а просто развернулся и потрусил к своему дому, не спешно, часто на меня оглядываясь.

- Я сейчас. Жди здесь. – Слова он не говорил, выплёвывал. При этом голова его судорожно дёргалась. Он явно боялся выпустить меня из вида.

- Щас. Возьму ружьё. – Выдал он аргумент.

Да какого чёрта. Вы что охренели, что ли. Я вам что – олень благородный, чтобы на меня охотится. Мне это и так уже всё осточертело, а тут ещё и Петро переклинило.

- Эй Петро! Слышь! – Позвал я его и сделал пару шагов вслед удаляющейся фигуре. Пётр заметил мои перемещения и резко наддал увеличивая скорость. В ворота он воткнулся с костяным стуком и исчез из виду. Из-за забора было слышно, как он упал, заскрёбся вставая и почти тут же стукнула дверь в доме.

Надо было что-то делать, куда-то идти. В собственный дом, куда сначала меня понесли ноги, заходить совершенно не хотелось, ведь ещё несколько минут назад я вылетел оттуда задыхаясь от чужеродности и чувства опасности которое давило в помещении. Тут и соседка начала шевелится приходя в себя. За спиной, через дорогу захлопали калитки. Возбуждённые голоса заинтересованно переговаривались на тему – «Кто кричал? Кого убили?».

    - Надо валить! Пришла в голову здравая оценка ситуации. Непонятно почему, но реакция людей на меня была мягко говоря – ненормальной и другой пока ожидать не приходилось. Поочерёдно заправил задники сильно неновых кед, которые использовал вместо тапочек и борясь с искушением втянуть голову в плечи и поднять не существующий воротник пошёл вдоль забора к перекрёстку отворачивая лицо от шума голосов. Грохот выстрела и шум скошенной картечью листвы на ветках торчащих из основания пирамидального тополя - как раз в шаге от меня. От неожиданности бросило плечом на забор, отпружинило и я рванул. Пару метров до поворота. Занесло. Вниз по улице. Сзади визгливо заорала собака, её тут же поддержали остальные будочные сидельцы. Второй выстрел звучал тише, но немного скорости всё ж добавил. Петро, тварь... Всё-таки решился. Вот не ожидал, думал пугает гад.