Помочь сайту
Поздравления
Три слова
9 февраля 2014 -
Тарас Гупало
Часть 1
Тук-тук!
Зима… Земля тверда и холодна, через нее не пробьешься так просто, не процарапать себе путь, шутя, как жарким летом. А-а-а-а-а!... Ночь, и холодный ветер. А совсем невдалеке дом, дом, где спрятался ты.
Пара сотен медленных шажков маленьких шаркающих ножек в грязных туфельках - и я на месте.
- Тук-тук.
- Не нужно, пожалуйста. Засыпай, моя маленькая, - Твой голос с легким налетом паники и мольбы зазвучал из-за двери.
- Тук-тук! Открывай!
- Я… Я не слышу тебя!
- Да ну, сейчас ночь, и не время играть в прятки, - я ласково поскреблась в закрытую наглухо дверь. – Ну, открой! Ты же знаешь, что спатки я все равно не буду. - Мой обиженный детский голосок проникал сквозь все его запоры, даже не проникал, а проходил мимо. Душа, крепко запертая в тельце, может достучаться до души родного человека.
- Зачем ты здесь? Зачем ты меня мучаешь? – а-а-а, ты уже всхлипываешь. Сегодня слишком уж быстро начал.
- А я могу иначе? - удивленно поинтересовалась я вполне взрослым тоном - ты дал мне какой-то другой выход? Ты не забыл, какой сегодня день, - этот вопрос был задан уже вполне веселым голоском девочки, которая вся замирает в ожидании чуда.
- Не забыл, маленькая, - горьким, но успокоенным голосом ответил ты, - с днем рождения, родная.
- А какой тортик сегодня будет? – мой радостный голосок, наверное, выводит тебя из себя, ничем не могу помочь.
- Арррррррр! – в отчаянии ревешь ты, а через несколько секунд тишины в доме начинает играть музыка. Твой любимый композитор, Ямаока.
- Ты хочешь скрыться от меня? Забыл купить подарок? Хочешь спрятаться за безумием?
- Да, я не могу больше тебя слушать. Пожалуйста, иди баиньки. Засыпай.
Баю, баюшки, баю,
Не ложися на краю,
Придет серенький волчок
И ухватит за бочок,
И утащит во лесок,
Под ракитовый кусток.
Баю, баюшки, баю…
Сквозь звуки музыки слышна твоя безумная колыбельная.
- Папочка, тук-тук! Ну, открой!
- Это неправильно… - ты начинаешь хихикать, и даже через дверь я чувствую, как все твое существо дрожит.
- Неправильно?!! А хоронить дочь живой правильно!? Открывай, сука!!!! - Я завизжала, как…неважно как кто или что. Мой трупик при этом сильнее застучал в дверь. – ТУК-ТУК!!! Открывай, папочка, иначе я вытащу тебя через эту гребаную трубу!!!
- Маленькие заиньки
Захотели баиньки…
Сквозь звуки музыки и смеха слышна твоя безумная колыбельная
Внезапно, она настигла меня. Моему тельцу стало тяжело поднимать руки, даже глаза стали закрываться. Тут дверь отворилась, и в проеме появился ты, папа. Почему то, ты улыбался, а в руке сжимал моего плюшевого мишку, выстиранного и зашитого в нескольких местах.
А я… А я лежу у тебя на пороге, потому что так и должно быть. Потому что ты принес меня сюда. Все как всегда. Безумие и чувство вины творят чудеса, да, папа? Они могут даже оживить в твоей больной голове дочь, похороненную спящей.
- Ой, да мы уже совсем клюем носиком, держи Мишу, крепко держи, а то он бу-бух! И свалится, что тогда делать будем? А тортик завтра будет, обещаю.
Ты поднял мой засыпающий трупик на руки и понес в мою разрытую тобой колыбельку, недалеко от дома.
- В доме все стихло давно,
В погребе в кухне темно,
Дверь ни одна не скрипит,
Мышка за печкою спит…
А я, страшно сказать, заснула, крепко обняв медведя. Ты вздохнул, погладил меня по голове, прикрыл меня новой крышкой гробика. Ты много их заготовил, впрок, правда?
Тук-тук. Сквозь сон послышались удары молотка.
Часть 2
Будем лечить
- П… пожалуйста. П… прошу.
Судороги, привязанное к кровати тело выгибается, шипит, заполняя спертый воздух своим зловонным дыханием.
- П…пожалуйста, - шепчет и шепчет.
Полумрак окутывает тело вместо одеяла. Веревки впиваются в тонкие бледные кисти рук, но даже тогда кровь не окрашивает их, а бледность не отступает, становится еще более явственной.
- А-а-а-а-а-а-а!! – новый приступ боли превратился в полный страдания и ужаса крик…
- Что?! Что с тобой? – перепуганная Нина растолкала свою подругу Вику, которая, тяжело дыша, вся в слезах уселась на край кровати.
Эту кровать Вика и Нина делили уже несколько месяцев, обе разочаровавшись если не в целом мире, то в его мужской половине точно. Кроме друг друга, у них никого не было, и девушки крепко держались за свой маленький мирок.
- Зая, что случилось? Сон нехороший? – Нина обняла подругу за плечи.
- Да… Да, сон, не волнуйся, ложись. Засыпай, - Вика обернулась к Нине и благодарно чмокнула ту в щеку.
- Куда ты? - Нина уже улеглась и смотрела, как девушка встала и направилась к двери.
- На кухню, чаю себе заварю. Я сейчас все равно не усну.
- Посидеть с тобой?
- Нет, не надо. Спи. Тебе завтра вставать рано. Спи.
Заварив чай, Вика уселась на табурет и осторожно сделала первый глоток обжигающего напитка. Так лучше.
Мимолетом взглянув в чашку, Вика увидела свое отражение, не совсем точное, но все же… Молода, красива. Везет только, как утопленнику. Сначала ушла из дома, потом Володя, тот из-за которого она покинула родителей, в свою очередь бросил ее. Сюжет затерт до дыр, правда? А после этого, Вика, ты умудрилась поменять свои сексуальные пристрастия. Позавчера Нина предложила подруге уехать в Нидерланды и свободно жить там. Вика так и не смогла ответить. Нет, Нина замечательная, чуткая девушка, и, что ни говори, Вика ее любит. Но, черт возьми, сколько перемен! А теперь еще и этот сон, будь он неладен.
Вика снова посмотрела в опустевшую наполовину чашку и ахнула. Вместо ее отражения остывший уже чай отображал знакомую уже койку и привязанное к ней тело.
- Прошу тебя… - зашипело возле уха Виктории.
Девушка вскочила, и с ужасом уставилась на кровать с больным, которая каким-то образом появилась на кухне. Боже мой, на кухне ли? Снова голые стены, никаких окон или дверей. И этот больной. Как Вика ни старалась, она не могла понять мужчина это или женщина, и лица было не рассмотреть, как-будто нарисованное карандашом лицо небрежно вытерли ластиком.
- Любуешься, милая? – твердый уверенный голос прозвучал за спиной. Резко развернувшись в сторону этого голоса, Вика увидела невысокого седого мужчину. В белом халате, он стоял неподалеку и ухмылялся, - извини, что заставил ждать.
- Откуда Вы? Здесь же и дверей то нет, - девушка сделала шаг назад. «Только бы проснуться», - стучало в голове.
- Могу я тебя спросить о том же? – с издевкой в голосе произнес мужчина, - интересуешься? – он кивнул на кровать.
- Кто вы? Кто он… она… неважно! Кто вы оба?!! Что все это значит?!! – Вика уже кричала. Она ничего не понимала, никогда до этого ей не снились настолько реальные сны.
- Ну, меня можешь звать... ну, Доктором например, - он хихикнул. И не надо так шуметь. При больном, - добавил доктор уже со смехом, - а это, - он снова кивнул на кровать, - так, ничего особенного. Это жизнь.
- Чья жизнь? – Вика почувствовала, как ее душа плавно уходит в пятки, а голые ступни обожгло, наконец, холодом от каменного пола, который она до этого не ощущала.
- А это уж тебе решать, милая, - Доктор перестал улыбаться, а в глазах его сверкнула недобрая искра, конечно, считается, что жизнь твоя, но кто знает…
- Это почему же мне? Зачем я здесь? Я же просто…
- Прошу тебя!!! – взвыл больной, и Вика, не удержавшись, упала на пол, отползла в угол и закрыла лицо руками. Что же это? Почему я не просыпаюсь?
- Ну что ты? Зачем так пугаться? – Доктор подошел к девушке, протянул ей руку. Вика еще сильнее вжалась в угол. Тогда он наклонился и неожиданно легко поднял ее с пола и поставил на ноги.
- Подойди, - позвал он Вику, - Посмотри внимательно.
Девушка подчинилась. Она приблизилась к кровати и взглянула на распростертое тело. Ничего в нем не изменилось. Бледная кожа, необычайная худоба. Только лицо, точнее, лица. Теперь больной имел десятки лиц. Одно сменяло другое и так без конца:
Отец, мать, Нина, Володя, незнакомые и кого-то напоминающие лица мужчин, женщин, детей, стариков.
- Ну как, что видишь? – бодрый голос Доктора привел ее в себя.
- Кое-что вижу, - прошептала Вика.
- Ну что, будем лечить или как?
- Или как, - на этот раз желание проснуться было осознанным, а не паническим, и Вика вдруг подскочила на табурете, разлив по полу недопитый чай. Судя по часам, проспала она всего час. Ночь была еще полноправной хозяйкой на этой части Земли.
Не обратив внимания на лужу чая, Вика продолжала сидеть, глядя в одну точку.
Вика! Родная моя, тебе дали выбор. За какие заслуги, не могу сказать, но выбор дали именно тебе. И что ты сделаешь со своей больной жизнью?
- Нет, мне надо подумать, - вслух сказала Вика. Она встала с табурета, подошла к аптечке и достала оттуда пузырек. Сильное снотворное, иногда помогает, а Вика сейчас нуждалась в помощи, как никогда. Что еще? Нож на столе. Тоже пригодиться.
Вика налила в стакан воды, проглотила две таблетки снотворного и запила их.
Она недолго постояла перед кроватью, в которой тихо посапывала Нина. Смотрела на ее милое спокойное лицо. Затем, спрятав нож под рукавом, она улеглась в кровать. Нина улыбнулась во сне и обняла свою засыпающую «Заю».
«Мне надо немного подумать».
Часть 3
Поделись
- …а потом, она рассказала мне об аварии. Она так плакала, милая! - никому неслышный шепот ударяется об камень, и осколки его уносятся с холодным осенним ветром в неведомые края, - она хотела погибнуть вместо них, милая! Какой человек может желать себе смерти???
********************************************************************************
Мало кто разделяет горе с чужими людьми. Каждому на кладбище и своего достаточно.
Екатерина положила цветы под могильной плитой. Пусть хоть до вечера полежат, порадуют доченьку. Все равно ведь унесут, сволочи. Что б вы подавились все там, где будете их перепродавать. Женщина стиснула зубы, но через мгновение не удержалась, расплакалась. От бессильной злобы, от беспомощности, от тоски.
- Машенька, не осуждай меня. Я же лечила тебя, у тебя ведь только горлышко болело. Ты только покашливала! Какая я после этого мать?!!!
- Простите, - спокойный, виноватый голос заставил ее обернуться. Хорошо одетый мужчина стоял неподалеку и смущенно смотрел на Екатерину.
- Что? – Катя еще не пришла в себя, и смотрела на незнакомца отрешенно.
- Я увидел, как Вам плохо… Позвольте проводить Вас домой.
Женщина постепенно приходила в себя. Может и хорошо, что этот мужик заговорил с ней. Хоть как-то отвлеклась. Но идти с ним куда-то, нет уж, увольте.
- Нет, нет. Не беспокойтесь, со мной все в поряд… - видимо, в порядке было не все. Ноги у Кати подкосились, и она бы неминуемо упала, если бы не была подхвачена незнакомцем, который непонятно как успел подбежать к ней.
- Еще раз прошу прощения, - его голос зазвучал намного увереннее, - но отказа Вашего я не приму. Обопритесь на мою руку.
Они вышли за пределы кладбища. У ворот стоял джип, к нему и повел Катю мужчина. А у нее не было сил сопротивляться, кроме того, она почувствовала тепло, в котором нуждалась сейчас больше всего.
Сели в джип.
- Вы курите? – Незнакомец протянул Кате пачку сигарет. Катерина кивнула, взяла сигарету закурила.
- Спасибо.
- Показывайте, куда ехать.
- Вы знаете, давайте я как-нибудь сама…
- Так, а давайте не спорить, - голос его стал еще тверже.
- Бульвар Лепсе знаете?
- Конечно, - он завел двигатель, - поехали, там покажете дом.
*****************************************************************************
Он никогда не пользовался одеколоном, но пах всегда потрясающе. Почти каждый вечер Катя снова и снова убеждалась в этом, когда, прильнув к его плечу, показывала ему фотографии Маши. Все заканчивалось одинаково: она плакала, он прижимал ее к груди, и становилось так легко и тепло, что Катя засыпала. А просыпалась она уже утром, заботливо укрытая одеялом, в одиночестве, но со спокойным сердцем.
- Послушай, а я так и не знаю, как тебя зовут, - в один из вечеров Катя вдруг вспомнила об этом.
- Разве это так важно? – он посмотрел в ее глаза, она уверенно кивнула, - ну, хорошо, Паша.
- Катя, - она потянулась к нему, чтобы поцеловать, ничего Катерина сейчас так не хотела, как его, чтобы он не вздумал сегодня уйти, укрыв ее одеялом.
Павел отстранился от нее.
- Не надо. Я не для этого с тобой.
- Не для этого? А для чего же? – Всю свою жизнь Катя была уверена, что все, что мужчины делают – только для ЭТОГО, никаких исключений. А тут…
- Тебе плохо со мной?
- Нет.
- Просто поделись…
***************************************************************************
- Она оплакивает тебя, милая. Никак не может простить себе. Мне все труднее и труднее удержать твою маму. Тяжело…- шепот тонет в слезах.
- Что ты здесь делаешь? – Катя с удивлением уставилась на Павла, совсем непохожего на обычного себя. В рубашке, мокрой и грязной от холодного дождя и брюках, на коленях стоит у могилы Машеньки и обнимает могильный камень.
- Что? Что они будут делать со своим вечным покоем? Я прихожу к ним, они слушают. Почти никогда не говорят, только слушают. Милые… милые…
Катя не верила своим ушам. И это человек, которому она доверилась, который своей силой держал ее на краю пропасти, не давая упасть. Сейчас он был больше похож на жалкого извращенца, которого надо бояться, ненавидеть, но никак не любить. Что он делает на могиле ее доченьки? От ярости у Екатерины перехватило дыхание.
- Катя, поделись со мной!
- Псих! – взвизгнула она, - проклятый извращенец! – Катя изо всех сил ударила стоящего на коленях человека, - зачем тебе нужна я?! Зачем тебе мы?!
- Поделись… - содрогающееся тело барахтается в грязи, - я не могу больше. Ты же сама говорила, что тебе хорошо со мной! Поделись! – кричал он вслед убегающей женщине, захлебываясь в слезах и грязи. Редкие прохожие с опаской косились на него.
- Бедненький, - молодая женщина, стараясь закрыть от маленького сына такую нелицеприятную картину, с сожалением смотрела на Павла, - Сережа, может, поможем ему? – она посмотрела на мужа.
- Да, помощь ему сейчас не помешает, - кивнул тот, доставая мобильный телефон и набирая 103.
*****************************************************************************
- Да, Михаил Игоревич, вот такие у нас дела. Чтобы за месяц выписались шестнадцать больных, такого я еще не видел, а Вы знаете, сколько я в этой лечебнице работаю. Причем, какие больные! На половину уже рукой махнули, а на другую уже замахивались.
- Ну и ну… А после чего это все началось? Что-то произошло перед их выздоровлением?
- Да, привезли к нам мужчину, по документам – Павел Крушик, 32 года. С кладбища прямиком к нам направили. Вроде, пациент не буйный, только на прогулке к кому-нибудь подойдет, заговорит, а на следующий день пациент здоров. Представляете, один день! Мы сначала не поняли в чем дело, а потом на этого Павла обратили внимание. Ходит и всем говорит только одно: «Поделись».
- Покажите мне его, хочу его осмотреть. Надо же, какой случай.
- Не получится, Михаил Игоревич, умер он. Неделю назад начал слабеть - ничего не помогало, никакие лекарства не действовали, а позавчера умер.
*****************************************************************************
- …а потом, она рассказала мне об аварии. Она так плакала, милая! - никому неслышный шепот ударяется о доски, и осколки его рассыпаются, - она хотела погибнуть вместо них, милая! Она рвалась навстречу гибели, но руки ее были связаны. Какой человек может желать себе смерти??? Теперь она дома, милая. Все хорошо, все хорошо.
Эпилог
Подсказка
«Power», «Welcome to Windows XP», вечер плавно переходит в ночь. Кружка кофе, пачка сигарет, жена с сыном у мамы, начнем-с. Стол разложен, пивной живот вообразившего себя писателем грозно нависает над клавиатурой.
Вроде все готово, однако мысли не торопились ворваться в мое сознание. Ни одного слова, от которого можно было бы оттолкнуться левой ногой и начать. Выводить же «таймс нью романом» бессмертное «смеркалось» тоже желания не было.
Так и хотелось закрыть ворд и раскинуть с братьями по интересам картишки, ну или, на худой конец, обставить компьютерный разум в «Героев». Написать чего-нибудь всегда успеется. Такое часто бывает, когда к творению готовишься. Ни черта не получится.
Сделав хороший глоток кофе, я снова посмотрел на белый лист ворда. Ничего.
- Не идут буковки? – от неожиданности я чуть не свалился со стула. Испуганно оглянувшись, я убедился, что в комнате, кроме меня, никого. Или кофе слишком крепкий, или я слишком часто сижу у компьютера, или…
- Помочь ваять? – я подпрыгнул и снова оглянулся, - сюда смотри, в монитор.
Из монитора на меня взирала детская мордашка, страшная из-за своей бледности и неуловимо знакомая.
- Как тебе не стыдно! – словно прочитав мои мысли, с обидой промолвила девочка, - не узнать свою собственную музу! Куда мы катимся?!
- М-м-муза?!! – судорожными движениями я пытался закрыть окно офиса, но проклятое окошко никак не хотело закрываться, - я всегда представлял себе…
- Ну да, ты ожидал, что сейчас к тебе прилетит розовая фея, подует тебе в ушко, и ты, воодушевленный, продолжишь писать о шизофрениках с гробами на плечах? Глупенький, – муза смешно фыркнула уже у меня за плечом. Я подпрыгнул уже в третий раз за эти несколько минут. – Не пугайся, - нежные руки взрослой женщины обняли меня за плечи. Я покосился на тонкие ладошки и заметил, что одна из них сжимает кухонный нож. Муза тихонько дунула мне в ухо.
- Бедняжка, сам не понял, что хотел сказать, создавая нас, - рядом со мной уже сидел молодой парень и задумчиво глядел в монитор. Именно его голос я услышал сейчас, и перестал, наконец, удивляться происходящему.
- Не понял, - согласился я, - честно говоря, я вообще ничего не понимаю, чем же я обязан этому визиту?
- Тем, что мы хотим, чтобы ты завершил то, что начал. Ты придумал нас, а зачем – сам не понял. Смотри.
На экране монитора я увидел четырех людей и сразу узнал их: на мягкой траве на коленях сидела Вика, а сзади, положив голову ей на плечо, расположилась Нина. Рядом сидел Павел, в чистом, выглаженном костюме. Он держал на руках ту самую девочку, имя которой я так и не придумал. Она уже не пугала своей мертвенной бледностью, выглядела обыкновенной веселой девчушкой, а платьице ее было новым, как будто, подаренным папой на день рожденье. Павел, сквозь слезы счастья, что-то рассказывал то Вике с Ниной, то маленькой девочке.
- Их стоит послушать, не находишь? – муза стала невидимой, но ее голос теперь, точно,
Жил внутри меня. Я одел наушники.
- Вы представляете, милые, - Павел едва сдерживал себя от распирающей его радости, - ее папа почти поправился. Он ушел в церковь, единственное место, где его приняли. Простить его вину не смог бы никто, но теперь эта вина поддерживает его жизнь. Скольким помог папа нашей девочки и скольким еще поможет. Я как то встретил его на кладбище, он не хотел жить, и я попросил его поделиться, - при этих словах девочка крепко обняла Павла и счастливо засмеялась.
- Спасибо, Пашенька, - пролепетала она. Теперь все будет хорошо.
- Да, милая. А вот Вика мне рассказала, что освободила свою жизнь. Кухонный нож ей действительно пригодился. Пригодился разрезать веревки.
- Да, Вика повернулась к Нине и поцеловала ее. Вот какой вид приняла моя жизнь.
В моих ушах шепотом прозвучали три слова, и фигуры моих персонажей растаяли.
- Пиши, - муза игриво дунула мне в другое ухо, - если что, буду приходить к тебе в самых неожиданных обличиях, хорошо?
- Тебе откажешь, - улыбнулся я, - буду ждать, ты кофе пьешь?
Ответа на мой глупый вопрос не последовало, я снова был один в своей комнате.
- Спасибо, милые, - прошептал я.
Открыв папку со своими набросками, я обнаружил фотографию, фотографию четырех людей. Таких разных, но одинаково счастливых.
Имя файла «Совесть, Свобода, Помощь.jpg».
Тук-тук!
Зима… Земля тверда и холодна, через нее не пробьешься так просто, не процарапать себе путь, шутя, как жарким летом. А-а-а-а-а!... Ночь, и холодный ветер. А совсем невдалеке дом, дом, где спрятался ты.
Пара сотен медленных шажков маленьких шаркающих ножек в грязных туфельках - и я на месте.
- Тук-тук.
- Не нужно, пожалуйста. Засыпай, моя маленькая, - Твой голос с легким налетом паники и мольбы зазвучал из-за двери.
- Тук-тук! Открывай!
- Я… Я не слышу тебя!
- Да ну, сейчас ночь, и не время играть в прятки, - я ласково поскреблась в закрытую наглухо дверь. – Ну, открой! Ты же знаешь, что спатки я все равно не буду. - Мой обиженный детский голосок проникал сквозь все его запоры, даже не проникал, а проходил мимо. Душа, крепко запертая в тельце, может достучаться до души родного человека.
- Зачем ты здесь? Зачем ты меня мучаешь? – а-а-а, ты уже всхлипываешь. Сегодня слишком уж быстро начал.
- А я могу иначе? - удивленно поинтересовалась я вполне взрослым тоном - ты дал мне какой-то другой выход? Ты не забыл, какой сегодня день, - этот вопрос был задан уже вполне веселым голоском девочки, которая вся замирает в ожидании чуда.
- Не забыл, маленькая, - горьким, но успокоенным голосом ответил ты, - с днем рождения, родная.
- А какой тортик сегодня будет? – мой радостный голосок, наверное, выводит тебя из себя, ничем не могу помочь.
- Арррррррр! – в отчаянии ревешь ты, а через несколько секунд тишины в доме начинает играть музыка. Твой любимый композитор, Ямаока.
- Ты хочешь скрыться от меня? Забыл купить подарок? Хочешь спрятаться за безумием?
- Да, я не могу больше тебя слушать. Пожалуйста, иди баиньки. Засыпай.
Баю, баюшки, баю,
Не ложися на краю,
Придет серенький волчок
И ухватит за бочок,
И утащит во лесок,
Под ракитовый кусток.
Баю, баюшки, баю…
Сквозь звуки музыки слышна твоя безумная колыбельная.
- Папочка, тук-тук! Ну, открой!
- Это неправильно… - ты начинаешь хихикать, и даже через дверь я чувствую, как все твое существо дрожит.
- Неправильно?!! А хоронить дочь живой правильно!? Открывай, сука!!!! - Я завизжала, как…неважно как кто или что. Мой трупик при этом сильнее застучал в дверь. – ТУК-ТУК!!! Открывай, папочка, иначе я вытащу тебя через эту гребаную трубу!!!
- Маленькие заиньки
Захотели баиньки…
Сквозь звуки музыки и смеха слышна твоя безумная колыбельная
Внезапно, она настигла меня. Моему тельцу стало тяжело поднимать руки, даже глаза стали закрываться. Тут дверь отворилась, и в проеме появился ты, папа. Почему то, ты улыбался, а в руке сжимал моего плюшевого мишку, выстиранного и зашитого в нескольких местах.
А я… А я лежу у тебя на пороге, потому что так и должно быть. Потому что ты принес меня сюда. Все как всегда. Безумие и чувство вины творят чудеса, да, папа? Они могут даже оживить в твоей больной голове дочь, похороненную спящей.
- Ой, да мы уже совсем клюем носиком, держи Мишу, крепко держи, а то он бу-бух! И свалится, что тогда делать будем? А тортик завтра будет, обещаю.
Ты поднял мой засыпающий трупик на руки и понес в мою разрытую тобой колыбельку, недалеко от дома.
- В доме все стихло давно,
В погребе в кухне темно,
Дверь ни одна не скрипит,
Мышка за печкою спит…
А я, страшно сказать, заснула, крепко обняв медведя. Ты вздохнул, погладил меня по голове, прикрыл меня новой крышкой гробика. Ты много их заготовил, впрок, правда?
Тук-тук. Сквозь сон послышались удары молотка.
Часть 2
Будем лечить
- П… пожалуйста. П… прошу.
Судороги, привязанное к кровати тело выгибается, шипит, заполняя спертый воздух своим зловонным дыханием.
- П…пожалуйста, - шепчет и шепчет.
Полумрак окутывает тело вместо одеяла. Веревки впиваются в тонкие бледные кисти рук, но даже тогда кровь не окрашивает их, а бледность не отступает, становится еще более явственной.
- А-а-а-а-а-а-а!! – новый приступ боли превратился в полный страдания и ужаса крик…
- Что?! Что с тобой? – перепуганная Нина растолкала свою подругу Вику, которая, тяжело дыша, вся в слезах уселась на край кровати.
Эту кровать Вика и Нина делили уже несколько месяцев, обе разочаровавшись если не в целом мире, то в его мужской половине точно. Кроме друг друга, у них никого не было, и девушки крепко держались за свой маленький мирок.
- Зая, что случилось? Сон нехороший? – Нина обняла подругу за плечи.
- Да… Да, сон, не волнуйся, ложись. Засыпай, - Вика обернулась к Нине и благодарно чмокнула ту в щеку.
- Куда ты? - Нина уже улеглась и смотрела, как девушка встала и направилась к двери.
- На кухню, чаю себе заварю. Я сейчас все равно не усну.
- Посидеть с тобой?
- Нет, не надо. Спи. Тебе завтра вставать рано. Спи.
Заварив чай, Вика уселась на табурет и осторожно сделала первый глоток обжигающего напитка. Так лучше.
Мимолетом взглянув в чашку, Вика увидела свое отражение, не совсем точное, но все же… Молода, красива. Везет только, как утопленнику. Сначала ушла из дома, потом Володя, тот из-за которого она покинула родителей, в свою очередь бросил ее. Сюжет затерт до дыр, правда? А после этого, Вика, ты умудрилась поменять свои сексуальные пристрастия. Позавчера Нина предложила подруге уехать в Нидерланды и свободно жить там. Вика так и не смогла ответить. Нет, Нина замечательная, чуткая девушка, и, что ни говори, Вика ее любит. Но, черт возьми, сколько перемен! А теперь еще и этот сон, будь он неладен.
Вика снова посмотрела в опустевшую наполовину чашку и ахнула. Вместо ее отражения остывший уже чай отображал знакомую уже койку и привязанное к ней тело.
- Прошу тебя… - зашипело возле уха Виктории.
Девушка вскочила, и с ужасом уставилась на кровать с больным, которая каким-то образом появилась на кухне. Боже мой, на кухне ли? Снова голые стены, никаких окон или дверей. И этот больной. Как Вика ни старалась, она не могла понять мужчина это или женщина, и лица было не рассмотреть, как-будто нарисованное карандашом лицо небрежно вытерли ластиком.
- Любуешься, милая? – твердый уверенный голос прозвучал за спиной. Резко развернувшись в сторону этого голоса, Вика увидела невысокого седого мужчину. В белом халате, он стоял неподалеку и ухмылялся, - извини, что заставил ждать.
- Откуда Вы? Здесь же и дверей то нет, - девушка сделала шаг назад. «Только бы проснуться», - стучало в голове.
- Могу я тебя спросить о том же? – с издевкой в голосе произнес мужчина, - интересуешься? – он кивнул на кровать.
- Кто вы? Кто он… она… неважно! Кто вы оба?!! Что все это значит?!! – Вика уже кричала. Она ничего не понимала, никогда до этого ей не снились настолько реальные сны.
- Ну, меня можешь звать... ну, Доктором например, - он хихикнул. И не надо так шуметь. При больном, - добавил доктор уже со смехом, - а это, - он снова кивнул на кровать, - так, ничего особенного. Это жизнь.
- Чья жизнь? – Вика почувствовала, как ее душа плавно уходит в пятки, а голые ступни обожгло, наконец, холодом от каменного пола, который она до этого не ощущала.
- А это уж тебе решать, милая, - Доктор перестал улыбаться, а в глазах его сверкнула недобрая искра, конечно, считается, что жизнь твоя, но кто знает…
- Это почему же мне? Зачем я здесь? Я же просто…
- Прошу тебя!!! – взвыл больной, и Вика, не удержавшись, упала на пол, отползла в угол и закрыла лицо руками. Что же это? Почему я не просыпаюсь?
- Ну что ты? Зачем так пугаться? – Доктор подошел к девушке, протянул ей руку. Вика еще сильнее вжалась в угол. Тогда он наклонился и неожиданно легко поднял ее с пола и поставил на ноги.
- Подойди, - позвал он Вику, - Посмотри внимательно.
Девушка подчинилась. Она приблизилась к кровати и взглянула на распростертое тело. Ничего в нем не изменилось. Бледная кожа, необычайная худоба. Только лицо, точнее, лица. Теперь больной имел десятки лиц. Одно сменяло другое и так без конца:
Отец, мать, Нина, Володя, незнакомые и кого-то напоминающие лица мужчин, женщин, детей, стариков.
- Ну как, что видишь? – бодрый голос Доктора привел ее в себя.
- Кое-что вижу, - прошептала Вика.
- Ну что, будем лечить или как?
- Или как, - на этот раз желание проснуться было осознанным, а не паническим, и Вика вдруг подскочила на табурете, разлив по полу недопитый чай. Судя по часам, проспала она всего час. Ночь была еще полноправной хозяйкой на этой части Земли.
Не обратив внимания на лужу чая, Вика продолжала сидеть, глядя в одну точку.
Вика! Родная моя, тебе дали выбор. За какие заслуги, не могу сказать, но выбор дали именно тебе. И что ты сделаешь со своей больной жизнью?
- Нет, мне надо подумать, - вслух сказала Вика. Она встала с табурета, подошла к аптечке и достала оттуда пузырек. Сильное снотворное, иногда помогает, а Вика сейчас нуждалась в помощи, как никогда. Что еще? Нож на столе. Тоже пригодиться.
Вика налила в стакан воды, проглотила две таблетки снотворного и запила их.
Она недолго постояла перед кроватью, в которой тихо посапывала Нина. Смотрела на ее милое спокойное лицо. Затем, спрятав нож под рукавом, она улеглась в кровать. Нина улыбнулась во сне и обняла свою засыпающую «Заю».
«Мне надо немного подумать».
Часть 3
Поделись
- …а потом, она рассказала мне об аварии. Она так плакала, милая! - никому неслышный шепот ударяется об камень, и осколки его уносятся с холодным осенним ветром в неведомые края, - она хотела погибнуть вместо них, милая! Какой человек может желать себе смерти???
********************************************************************************
Мало кто разделяет горе с чужими людьми. Каждому на кладбище и своего достаточно.
Екатерина положила цветы под могильной плитой. Пусть хоть до вечера полежат, порадуют доченьку. Все равно ведь унесут, сволочи. Что б вы подавились все там, где будете их перепродавать. Женщина стиснула зубы, но через мгновение не удержалась, расплакалась. От бессильной злобы, от беспомощности, от тоски.
- Машенька, не осуждай меня. Я же лечила тебя, у тебя ведь только горлышко болело. Ты только покашливала! Какая я после этого мать?!!!
- Простите, - спокойный, виноватый голос заставил ее обернуться. Хорошо одетый мужчина стоял неподалеку и смущенно смотрел на Екатерину.
- Что? – Катя еще не пришла в себя, и смотрела на незнакомца отрешенно.
- Я увидел, как Вам плохо… Позвольте проводить Вас домой.
Женщина постепенно приходила в себя. Может и хорошо, что этот мужик заговорил с ней. Хоть как-то отвлеклась. Но идти с ним куда-то, нет уж, увольте.
- Нет, нет. Не беспокойтесь, со мной все в поряд… - видимо, в порядке было не все. Ноги у Кати подкосились, и она бы неминуемо упала, если бы не была подхвачена незнакомцем, который непонятно как успел подбежать к ней.
- Еще раз прошу прощения, - его голос зазвучал намного увереннее, - но отказа Вашего я не приму. Обопритесь на мою руку.
Они вышли за пределы кладбища. У ворот стоял джип, к нему и повел Катю мужчина. А у нее не было сил сопротивляться, кроме того, она почувствовала тепло, в котором нуждалась сейчас больше всего.
Сели в джип.
- Вы курите? – Незнакомец протянул Кате пачку сигарет. Катерина кивнула, взяла сигарету закурила.
- Спасибо.
- Показывайте, куда ехать.
- Вы знаете, давайте я как-нибудь сама…
- Так, а давайте не спорить, - голос его стал еще тверже.
- Бульвар Лепсе знаете?
- Конечно, - он завел двигатель, - поехали, там покажете дом.
*****************************************************************************
Он никогда не пользовался одеколоном, но пах всегда потрясающе. Почти каждый вечер Катя снова и снова убеждалась в этом, когда, прильнув к его плечу, показывала ему фотографии Маши. Все заканчивалось одинаково: она плакала, он прижимал ее к груди, и становилось так легко и тепло, что Катя засыпала. А просыпалась она уже утром, заботливо укрытая одеялом, в одиночестве, но со спокойным сердцем.
- Послушай, а я так и не знаю, как тебя зовут, - в один из вечеров Катя вдруг вспомнила об этом.
- Разве это так важно? – он посмотрел в ее глаза, она уверенно кивнула, - ну, хорошо, Паша.
- Катя, - она потянулась к нему, чтобы поцеловать, ничего Катерина сейчас так не хотела, как его, чтобы он не вздумал сегодня уйти, укрыв ее одеялом.
Павел отстранился от нее.
- Не надо. Я не для этого с тобой.
- Не для этого? А для чего же? – Всю свою жизнь Катя была уверена, что все, что мужчины делают – только для ЭТОГО, никаких исключений. А тут…
- Тебе плохо со мной?
- Нет.
- Просто поделись…
***************************************************************************
- Она оплакивает тебя, милая. Никак не может простить себе. Мне все труднее и труднее удержать твою маму. Тяжело…- шепот тонет в слезах.
- Что ты здесь делаешь? – Катя с удивлением уставилась на Павла, совсем непохожего на обычного себя. В рубашке, мокрой и грязной от холодного дождя и брюках, на коленях стоит у могилы Машеньки и обнимает могильный камень.
- Что? Что они будут делать со своим вечным покоем? Я прихожу к ним, они слушают. Почти никогда не говорят, только слушают. Милые… милые…
Катя не верила своим ушам. И это человек, которому она доверилась, который своей силой держал ее на краю пропасти, не давая упасть. Сейчас он был больше похож на жалкого извращенца, которого надо бояться, ненавидеть, но никак не любить. Что он делает на могиле ее доченьки? От ярости у Екатерины перехватило дыхание.
- Катя, поделись со мной!
- Псих! – взвизгнула она, - проклятый извращенец! – Катя изо всех сил ударила стоящего на коленях человека, - зачем тебе нужна я?! Зачем тебе мы?!
- Поделись… - содрогающееся тело барахтается в грязи, - я не могу больше. Ты же сама говорила, что тебе хорошо со мной! Поделись! – кричал он вслед убегающей женщине, захлебываясь в слезах и грязи. Редкие прохожие с опаской косились на него.
- Бедненький, - молодая женщина, стараясь закрыть от маленького сына такую нелицеприятную картину, с сожалением смотрела на Павла, - Сережа, может, поможем ему? – она посмотрела на мужа.
- Да, помощь ему сейчас не помешает, - кивнул тот, доставая мобильный телефон и набирая 103.
*****************************************************************************
- Да, Михаил Игоревич, вот такие у нас дела. Чтобы за месяц выписались шестнадцать больных, такого я еще не видел, а Вы знаете, сколько я в этой лечебнице работаю. Причем, какие больные! На половину уже рукой махнули, а на другую уже замахивались.
- Ну и ну… А после чего это все началось? Что-то произошло перед их выздоровлением?
- Да, привезли к нам мужчину, по документам – Павел Крушик, 32 года. С кладбища прямиком к нам направили. Вроде, пациент не буйный, только на прогулке к кому-нибудь подойдет, заговорит, а на следующий день пациент здоров. Представляете, один день! Мы сначала не поняли в чем дело, а потом на этого Павла обратили внимание. Ходит и всем говорит только одно: «Поделись».
- Покажите мне его, хочу его осмотреть. Надо же, какой случай.
- Не получится, Михаил Игоревич, умер он. Неделю назад начал слабеть - ничего не помогало, никакие лекарства не действовали, а позавчера умер.
*****************************************************************************
- …а потом, она рассказала мне об аварии. Она так плакала, милая! - никому неслышный шепот ударяется о доски, и осколки его рассыпаются, - она хотела погибнуть вместо них, милая! Она рвалась навстречу гибели, но руки ее были связаны. Какой человек может желать себе смерти??? Теперь она дома, милая. Все хорошо, все хорошо.
Эпилог
Подсказка
«Power», «Welcome to Windows XP», вечер плавно переходит в ночь. Кружка кофе, пачка сигарет, жена с сыном у мамы, начнем-с. Стол разложен, пивной живот вообразившего себя писателем грозно нависает над клавиатурой.
Вроде все готово, однако мысли не торопились ворваться в мое сознание. Ни одного слова, от которого можно было бы оттолкнуться левой ногой и начать. Выводить же «таймс нью романом» бессмертное «смеркалось» тоже желания не было.
Так и хотелось закрыть ворд и раскинуть с братьями по интересам картишки, ну или, на худой конец, обставить компьютерный разум в «Героев». Написать чего-нибудь всегда успеется. Такое часто бывает, когда к творению готовишься. Ни черта не получится.
Сделав хороший глоток кофе, я снова посмотрел на белый лист ворда. Ничего.
- Не идут буковки? – от неожиданности я чуть не свалился со стула. Испуганно оглянувшись, я убедился, что в комнате, кроме меня, никого. Или кофе слишком крепкий, или я слишком часто сижу у компьютера, или…
- Помочь ваять? – я подпрыгнул и снова оглянулся, - сюда смотри, в монитор.
Из монитора на меня взирала детская мордашка, страшная из-за своей бледности и неуловимо знакомая.
- Как тебе не стыдно! – словно прочитав мои мысли, с обидой промолвила девочка, - не узнать свою собственную музу! Куда мы катимся?!
- М-м-муза?!! – судорожными движениями я пытался закрыть окно офиса, но проклятое окошко никак не хотело закрываться, - я всегда представлял себе…
- Ну да, ты ожидал, что сейчас к тебе прилетит розовая фея, подует тебе в ушко, и ты, воодушевленный, продолжишь писать о шизофрениках с гробами на плечах? Глупенький, – муза смешно фыркнула уже у меня за плечом. Я подпрыгнул уже в третий раз за эти несколько минут. – Не пугайся, - нежные руки взрослой женщины обняли меня за плечи. Я покосился на тонкие ладошки и заметил, что одна из них сжимает кухонный нож. Муза тихонько дунула мне в ухо.
- Бедняжка, сам не понял, что хотел сказать, создавая нас, - рядом со мной уже сидел молодой парень и задумчиво глядел в монитор. Именно его голос я услышал сейчас, и перестал, наконец, удивляться происходящему.
- Не понял, - согласился я, - честно говоря, я вообще ничего не понимаю, чем же я обязан этому визиту?
- Тем, что мы хотим, чтобы ты завершил то, что начал. Ты придумал нас, а зачем – сам не понял. Смотри.
На экране монитора я увидел четырех людей и сразу узнал их: на мягкой траве на коленях сидела Вика, а сзади, положив голову ей на плечо, расположилась Нина. Рядом сидел Павел, в чистом, выглаженном костюме. Он держал на руках ту самую девочку, имя которой я так и не придумал. Она уже не пугала своей мертвенной бледностью, выглядела обыкновенной веселой девчушкой, а платьице ее было новым, как будто, подаренным папой на день рожденье. Павел, сквозь слезы счастья, что-то рассказывал то Вике с Ниной, то маленькой девочке.
- Их стоит послушать, не находишь? – муза стала невидимой, но ее голос теперь, точно,
Жил внутри меня. Я одел наушники.
- Вы представляете, милые, - Павел едва сдерживал себя от распирающей его радости, - ее папа почти поправился. Он ушел в церковь, единственное место, где его приняли. Простить его вину не смог бы никто, но теперь эта вина поддерживает его жизнь. Скольким помог папа нашей девочки и скольким еще поможет. Я как то встретил его на кладбище, он не хотел жить, и я попросил его поделиться, - при этих словах девочка крепко обняла Павла и счастливо засмеялась.
- Спасибо, Пашенька, - пролепетала она. Теперь все будет хорошо.
- Да, милая. А вот Вика мне рассказала, что освободила свою жизнь. Кухонный нож ей действительно пригодился. Пригодился разрезать веревки.
- Да, Вика повернулась к Нине и поцеловала ее. Вот какой вид приняла моя жизнь.
В моих ушах шепотом прозвучали три слова, и фигуры моих персонажей растаяли.
- Пиши, - муза игриво дунула мне в другое ухо, - если что, буду приходить к тебе в самых неожиданных обличиях, хорошо?
- Тебе откажешь, - улыбнулся я, - буду ждать, ты кофе пьешь?
Ответа на мой глупый вопрос не последовало, я снова был один в своей комнате.
- Спасибо, милые, - прошептал я.
Открыв папку со своими набросками, я обнаружил фотографию, фотографию четырех людей. Таких разных, но одинаково счастливых.
Имя файла «Совесть, Свобода, Помощь.jpg».
Рейтинг: 0
366 просмотров
Комментарии (0)
Нет комментариев. Ваш будет первым!
