Департамент контроля

Максим Николаевич Озерский торопливым шагом шёл по одному из многочисленных коридоров «Лаборатории сверхвысоких энергий», размахивая руками, и негромко выкрикивая на ходу нечто нечленораздельное, очень похожее на ругательства. Коллеги, недоумённо оглядываясь, вежливо уступали дорогу, мысленно пытаясь разрешить загадку: что могло так вывести из себя обычно кроткого и всегда вежливого учёного? Никого не замечая, выбросив в воздух ещё несколько проклятий, Максим Николаевич открыл свою лабораторию и исчез за дверью. Почти сразу вслед за ним туда влетел его помощник. Закрыв дверь, он торопливо заговорил:

– Да не расстраивайтесь вы так, Максим Николаевич! Всё ещё можно поправить…

– Поправить?! – почти взвизгнул собеседник. – Вы отдаёте себе отчёт, голубчик, что означает эта резолюция? Они закрыли мой проект – вот, что она означает!!!

– Ну, я бы так не сказал! В резолюции говорится лишь об отсрочке!

– О-о-о! Да-да, об отсрочке! Так они мягонько написали! Об отсрочке до создания соответствующей базы! Вот, если быть точным! Вы представляете себе, как должна выглядеть эта база, как она должна быть оснащена? Какие меры защиты от случайного выброса энергии должны быть приняты?

– Н-ну…, ну, да…

– Ни черта вы не представляете! В моём коллапсане на микроуровне смоделирована смерть звезды и образование чёрной дыры! Вы – физик! Не мне вам рассказывать какие энергии принимают участие в этом процессе! Взрыв сверхновой возможен только со звёздами определённой массы, но кто и когда зафиксировал эту массу точно? И, тем более, в субатомных моделях? В макромире мгновенное излучение трети своего вещества при коллапсе звезды теоретически способно уничтожить всю нашу солнечную систему с соседними звёздами вместе, а здесь, в микромире, такой выброс энергии даже на атомном уровне сотрёт с поверхности планеты целый материк! Вы понимаете?

– Конечно…

– И одновременно с этим, я не могу отказаться от экспериментов с объектами такой массы, поскольку только с ними возможно образование чёрных дыр!

– Да-да, я всё это прекрасно знаю, но…, но, позвольте, профессор, я не знал, что эксперимент с созданием коллапсана удался…! Это, что, правда? Вас можно поздравить?

– Нет, пока ещё рано! – понемногу успокаиваясь ответил учёный. – Мне никак не удавалось решить проблему нужной концентрации массы, и я только вчера нашёл теоретический способ, как это сделать.

– То есть, сам коллапсан ещё не существует?

– Существует, и его нужно лишь немного доработать.

– Как же так? Почему это неизвестно? Я думал, всё ещё на стадии теоретических выкладок, а оказывается, коллапсан почти готов?

– Да! И я вам ничего не говорил! Это всё секретно! Секретно настолько, что даже посвящённые, вроде вас, люди, знают далеко не всё! И у меня будут большие неприятности, если вы проболтаетесь.

Помощник Максима Николаевича стоял не шелохнувшись, с приоткрытым от невероятной новости ртом. Через некоторое время он медленно сел в кресло и, не отрывая удивлённого взгляда от профессора, проговорил:

– Но, послушайте! Если коллапсан готов, а от перехода угасающей звезды к вспышке сверхновой даже в атомных моделях никто не застрахован, то, может, они правы? И проводить такие эксперименты пока рано?

– Ну, конечно же, рано! – вновь взорвался от негодования учёный. – Вы меня идиотом считаете, что ли? Я ведь битый час сегодня доказывал, что на данный момент гарантированное поглощение излучения сверхновой – приоритетная задача. И пока эта проблема не будет решена, эксперименты не начнутся. Но при этом нельзя закрывать весь проект целиком! Сколько попутных исследований можно проводить! Ведь основная задача коллапсана вовсе не выбросы энергии угасающих звёзд! Основная задача – исследование временеподобной кривой! Путешествия во времени – вот для чего строился коллапсан!

Профессор прошёлся по кабинету, налил воды в стакан из графина и, не сделав ни единого глотка, продолжил:

– А они закрыли полностью весь комплекс! И что мне теперь делать?

Вопрос был риторическим и потому остался без ответа. Через некоторое время собеседник учёного заметил слегка уязвлённо:

– Однако странно, профессор, что вы держали меня в неведении относительно коллапсана! Это ведь моя была идея – осуществить исследование временеподобной кривой на субатомной модели чёрной дыры! Как-то не ожидал я такого!

– Простите, коллега, но тут я ничего не мог поделать. Как только я доложил об идее, мне сразу дали карт-бланш, но при этом всё строго-настрого засекретили. И помощников по этому проекту у меня нет. Там в комплексе служащих всего-навсего четыре человека, и ни один из них толком не знает, что за исследования ведутся в лабораториях. А строители, за исключением нескольких инженеров, и подавно ничего не знали. Вопрос о помощнике я хотел поднять сегодня, но, как видите, разговор зашёл совсем в другое русло. И теперь говорить об этом смысла нет. Хотя я и сейчас сильно рискую, рассказывая вам обо всём.

– Тогда почему же рассказываете?

Учёный безнадёжно махнул рукой:

– Да потому, что это всё неважно теперь! Мне дали два дня на сбор и перенос документации, архивацию файлов и переброску базы данных, а потом весь комплекс опечатают. Чёрт возьми, ошибку я сделал!

– Какую?

– Не нужно было докладывать о главной проблеме – отсутствии защиты от вспышки сверхновой. Нужно было в рабочем порядке найти решение, а уж потом обо всём доложить, не прерывая всех прочих исследований. А теперь… Эх, если бы я мог вернуть всё назад…!

– Вернуть всё назад? Профессор, что вы задумали?

– Ничего, друг мой, ничего! – со вздохом ответил Максим Николаевич. – Это просто сожаление, и не более! Ладно, коллега! Спасибо за то, что попытались поддержать меня! В данный момент это было совсем не лишним. Благодарю вас!

– Да что вы, не стоит! Мне ведь тоже очень интересно!

– Понимаю! Обещаю рассказать вам всё, когда это станет возможным. А сейчас, увы, я должен работать! Времени на перенос всей информации из комплекса крайне мало!

Поскольку недвусмысленный намёк был предельно ясен, ассистент учёного встал, попрощался и вышел. Профессор проводил его, закрыл за ним дверь, сел за компьютер, и забарабанив пальцами по клавиатуре, растворился в области цифр, образовании нейтронных звёзд, сингулярностей и горизонтов событий…

Денис Эдуардович Щербаков – помощник профессора в двух проектах – молодой, подающий надежды физик проснулся от того, что кто-то трепал его по плечу.

– Вставайте, вставайте, коллега! Просыпайтесь! Ну же, просыпайтесь, время не ждёт! Мне срочно нужна ваша помощь! Да просыпайтесь же…!

С трудом понимая, где он находится, и что с ним происходит, он сел на своей кровати, и отчаянно теребя лицо руками, сонным голосом сквозь зевоту спросил:

– Максим Николаевич? Что случилось? А… а как вы сюда попали?

– Не время объяснять, коллега! Вставайте, идёмте со мной!

– Ночью? Куда?!

– Идёмте, идёмте, по дороге я всё расскажу…!

Едва дождавшись, пока молодой человек натягивал штаны и напяливал рубашку, профессор чуть ли не силой вытолкал его из номера и почти за шиворот потащил за собой.

Коридоры, повороты, лестницы и опять коридоры! Двери простые, с кодовыми замками, бронированные и снова простые – всё это крутилось как в карусели перед двумя не по-ночному бодрыми сотрудниками гигантского комплекса. Впрочем, действительно бодрым был лишь один, а второй, внезапно разбуженный, только-только начинал отходить от сна.

– Максим Николаевич, объясните мне ради бога, куда мы всё-таки идём? Посреди ночи-то?

– Вы же хотели видеть коллапсан, коллега, разве не так?

– Что??? – остатки сна мгновенно слетели с молодого учёного.

– Да-да, – усмехнулся профессор. – Вы не ослышались! Мы идём к коллапсану! Вот. За этой дверью вход в комплекс лабораторий. Ничему не удивляйтесь и не задавайте никаких вопросов. Я всё объясню на месте.

С этими словами он приложил ладонь к датчику открывания двери, та тихо отошла в сторону, на мгновение обнажив свою неприступную толщину, и также бесшумно закрылась за вошедшими.

Пройдя ещё метров сто по длинному коридору, они остановились перед очередной дверью. Профессор поднял было руку к датчику, но опустил её и обернулся к своему спутнику со словами:

– Итак, друг мой, здесь находится главная операторская комплекса. За этой стеной на мониторы выводится вся информация о микропроцессах в коллапсане. Именно здесь можно воочию увидеть, как материя становится сверхплотной в условиях гравитационного сжатия. Но это не главное. Главное – мне удалось найти закономерность образования чёрной дыры, избежав взрыва сверхновой. Я исследовал временеподобную кривую и вывел возможность отправки в прошлое микрочастиц на макроуровень. В операторской находится специальная капсула с креслом, сфокусированным в коллапсан. То есть, любой физический предмет, в том числе и живой организм, находящийся в кресле, в момент образования сингулярности отправляется в прошлое. И мне даже удалось проградуировать шкалу отправки…

– Но…, но…, профессор, это же…, это… это сенсация!!! Когда, когда вы всё это успели?! – слегка оправившись от первого шока бросил реплику ассистент.

– Подождите, не перебивайте меня! В последнем нашем разговоре я не был до конца откровенен с вами. Всё это было почти готово уже тогда. Мне ни за что не удалось бы проделать такую работу за отпущенные двое суток.  На самом деле всё оставшееся время я использовал для создания механизма возврата из прошлого, и похоже, мне это удалось. Лабораторный пёс побывал в прошлом за неделю до настоящего времени и вернулся целым и невредимым.

– Вот как?! Но…, но почему именно прошлое?

– Вы опять меня перебиваете! Впрочем, я как раз подошёл к ответу. В прошлое – потому что я намерен туда отправиться, причём немедленно!

– Зачем???

– Чтобы сохранить проект! Я подготовил другой отчёт и мне нужно его заменить на старый до того, как он попадёт к руководству. То есть, я должен вернуться в прошлое на три дня назад, подменить отчёт и вернуться в настоящее время. Именно для этого вы мне и нужны.

– То есть?

– Автоматическая отправка и возврат в настоящее время не готовы. Чтобы уйти в прошлое и вернуться, нужен внешний оператор. Я покажу вам управление и скажу, когда и что нужно включить. Вы это сделаете в строго определённое время – ни полсекундой раньше, ни полсекундой позже, иначе я столкнусь в прошлом с самим собой, и у этого могут быть непредсказуемые последствия. Вы меня понимаете?

– Да…, да, я понимаю, но…

– Что но? Что не так?

– Ну…, откровенно говоря…, откровенно говоря я не уверен, что хочу в этом участвовать.

– Что?! Вы позволите этим неучам закрыть уникальный проект?! Вы понимаете, что вы говорите? За этой стеной, в этом комплексе создано то, что повернёт жизнь человечества в новое русло! Эти бюрократы из Надзора хотят всё закрыть, вы можете им помешать и не станете этого делать?! Коллега, вы меня изумляете!

– Погодите, профессор, я ещё не сказал, что отказываюсь! Я только хочу спросить, а почему бы открыто не рассказать о том, что основное препятствие преодолено, и показать все ваши достижения? Я думаю, они не станут препятствовать продолжению работ в этом случае.

– Станут. Ещё как станут. Там, среди контролёров из Надзора есть один мерзавец. И, к сожалению, он наделён достаточной властью. Он присутствовал на заседании Совета по науке, проведённом президентом в этом году, и по итогам которого разработана новая стратегия. Вы ведь знаете, как они сейчас борются с терроризмом и экстремизмом. Вот под эту лавочку этот академик и подвёл закрытие лабораторий. У него только одна цель – помешать мне. Коллега, у меня нет времени на все объяснения, но я вас уверяю – спасти комплекс сейчас может только подмена отчёта. Если бы три дня назад вынесенная резолюция была положительной, то этот сукин сын не смог бы мне помешать, но теперь ему даны все карты в руки, и именно он контролирует процесс закрытия моих лабораторий…

Учёный говорил так поспешно и с таким волнением, что у него появилась одышка, вызвавшая паузу в монологе. Денис Эдуардович слушал не перебивая, постепенно заражаясь горячностью профессора, и когда тот, сменив тон на просительный, проговорил:

– Умоляю вас, коллега, помогите мне! Мне больше не к кому обратиться, кроме вас. Вы не пожалеете об этом…

Молодой физик, всё ещё нехотя, но уже с сочувствием ответил:

– Ну…, ну хорошо…, я помогу вам. Что я должен делать?

– Вот и отлично! – вздохнул с облегчением Максим Николаевич. – Пойдёмте! Я всё расскажу и покажу! – и набрав нужный код открыл дверь.

С любопытством котёнка ассистент профессора переступил порог и оказался в просторном светлом зале. Безучастно скользнув взором по ряду стоящих шкафов суперкомпьютеров, мониторам и экраном во всю стену, он упёрся взглядом вогромный шар кофейно-матового цвета с дверью, напоминающей вход в щлюзовую камеру. Перед шаром стоял терминал с клавиатурой, монитором и каким-то дополнительным пультом с клавишами и ручками. Профессор подошёл к шару и обратился к своему спутнику:

– Извините меня, коллега! Я понимаю, вам очень интересно знать обо всём, что здесь находится, но, к сожалению, у меня очень мало времени, поэтому я расскажу вам сейчас только то, что необходимо знать для моего успешного похода в прошлое. Обещаю, что в случае успеха, я в следующем отчёте потребую себе помощника, и им совершенно точно будете вы.

– Спасибо, Максим Николаевич, – искренне и с большой благодарностью ответил молодой физик. – Я и вправду очень хотел бы участвовать в таком грандиозном проекте! Спасибо!

– Вот и хорошо! Ну, а теперь, слушайте внимательно! И запоминайте! На объяснения у меня всего десять минут, а сам поход в прошлое должен занять не более трёх минут. На большее не хватит мощности коллапсана, и тогда я в лучшем случае останусь в прошлом навсегда, в худшем – буду размазан по траку времени по молекулам.

Будущий помощник по грандиозному проекту слушал, затаив дыхание. Профессор включил коллапсан и управление шаром и подробно объяснил назначение каждой клавиши и рукоятки, завершив объяснение словами:

– Помните, вы должны повернуть ручку возврата в точном соответствии с сигналом хронометра. Ровно через три минуты после отправки. Этого вполне достаточно, чтобы заменить отчёт.

– Но вы же должны будете занять точное место в пространстве в прошлом, чтобы вернуться! Как вы это сделаете? Ведь этого шара с креслом не было три дня назад?

– Был и он работал. Он стоит в этом месте уже две недели, но управление сроком и дальностью отправки было завершено только сегодня. Ну, что же, друг мой, времени совсем не осталось! Вы готовы?

– Да!

– Тогда я пошёл! Пожелайте мне удачи!

– Ни пуха ни пера!

– К чёрту! –  ответил учёный, открыл дверь, вошёл в шар и закрыл за собой шлюз.

Молодой физик, увидев на мониторе, как его старший товарищ сел в кресло, запустил процесс гравитационного сжатия исходного материала. В момент образования сингулярности профессор исчез, словно растворился. Хронометр подал сигнал и начал отсчёт времени пребывания в прошлом…

***

Усевшись в кресло, профессор почувствовал лёгкий приступ паники. Захотелось вскочить, отпереть дверь и вылететь наружу, но в этот момент свет внутри шара померк, возникло мгновенное ощущение огромной перегрузки, тут же сменившееся нормальным восприятием силы тяжести. Свет горел ровно и безмятежно, и учёный понял: отправка в прошлое состоялась. «Так! Теперь аккуратно открыть капсулу, убедиться, что в операторской никого нет, быстро поменять отчёты и вернуться назад» – подумал Максим Николаевич и осторожно повернул колесо открывания шлюза.

В помещении никого не было, значит, время было рассчитано верно. Профессор подошёл к нужному компьютеру, включил его, подождал, пока произойдёт загрузка, вставил приготовленную флэшку в порт и начал перекачку данных. Через полторы минуты процесс был завершён, накопитель извлечён, компьютер выключен, и с ощущением щенячьего восторга от удачно проведённой операции, физик мгновенно юркнул назад в шар. Оставшаяся минута длилась целую вечность. Но снова померкло освещение, тут же вернувшись в нормальное русло, и это означало победу: первое в истории человечества путешествие во времени завершилось успехом!

Однако профессор не спешил покинуть кресло. Чувство восторга сменилось приступом панического страха. Он смотрел на дверь и с ужасом видел: ни колеса, ни рукоятки, ни какого-либо иного прибора, открывающего выход наружу, в шаре не было. Форма и цвет кресла были другими, но главное – не было приборов, обеспечивающих связь с внешним миром. Возникло непреодолимое желание вскочить и забарабанить в дверь с криком – «Что это за глупые шутки???», но как только он встал с кресла, дверь распахнулась сама.

Максим Николаевич стоял на пороге выхода из капсулы и не верил своим глазам; операторская была совершенно пуста: ни столов, ни мониторов, ни компьютеров. Освещение, цвет и поверхность стен, пола и потолка тоже были совершенно другими. И ни малейшего намёка на присутствие его коллеги!

 Осторожно переступив порог, физик медленно, крадучись, направился к выходу из операторской, и с мыслью – «Надо же! Ну, прямо по Рэю Брэдбери! Надеюсь, политический строй я не изменил»! – открыл дверь и вышел.

Резкий удар чем-то твёрдым в область печени заставил профессора согнуться и начать глотать ртом воздух.

– Вот он, сукин сын – заговорщик! – успел услышать Максим Николаевич, прежде, чем отключиться от второго удара по затылку…

Небольшая серая комната с шершавыми на ощупь стенами и маленьким зарешёченным окошком под потолком оказывала очень угнетающее воздействие. Мебель, состоящая из одного стола и двух стульев, а также лампа, яркий свет от которой был направлен в лицо одного из «посетителей», делали это место максимально некомфортным для того, кто имел несчастье попасть сюда. Если же вдобавок у человека за спиной были связаны руки, а лицо превращено в один кроваво-синий отпечаток, то можно было смело утверждать, что его будущее будет весьма и весьма печальным.

Именно такой вид имел один из сидящих на стуле, и надо было иметь недюжинную интуицию, чтобы узнать в нём совсем недавно преуспевающего учёного-физика, только что совершившего гигантский прорыв в области путешествий во времени.

– Ну, что же! Стало быть добровольно всё рассказать Максим Николаевич не желает! – раздался откуда-то из-за спины учёного неприятный гнусавый голос. – Напрасно, напрасно, профессор! Так или иначе, но мы всё равно получим от вас то, что нам нужно, но чем дольше вы будете упорствовать, тем вреднее это окажется для вашего здоровья!

Человек со связанными руками, сидящий на стуле, не отвечал. Вероятнее всего, шок от первой стадии конвейера настолько ошеломил его, что слова просто не доходили до сознания. А «голос», между тем, продолжал:

– Я не понимаю, какого чёрта вы полезли в капсулу времени? Я подробно изучил ваше личное дело и не верю, что вы таким способом стремились сместить генеральную династию. И о ловушках на траке времени по роду своих занятий вы обязаны были знать. Нет, статья 544 «Высочайшего свода законов», конечно, однозначно предписывает смертный приговор, но ведь вам прекрасно известно, что исполнить его можно по-разному! Можно быстро и безболезненно, а можно и, долго отмучившись, во время опытов на благо имперской науки! Или, ещё хуже – на рудниках на Тритоне! То, что непосредственные добытчики сырья для антиматерии оттуда не возвращаются, вы, конечно, знаете! Но вот как они умирают? Этого вам даже в вашем нынешнем положении лучше не знать!

Профессор ошарашенно поднял голову и, не веря своим ушам, во все глаза смотрел на говорящего. «Генеральная династия?! Ловушки на траке времени?! Рудники на Тритоне – спутнике Нептуна?! Сырьё для антиматерии?! Я ведь отправился в прошлое всего за три дня до настоящего времени, как за такой короткий срок могло произойти столько изменений?! Боже мой, куда я попал?! Может, произошла ошибка и теперь я в будущем? Но он изучал моё личное дело, значит, он меня знает, и, следовательно, я в настоящем времени! Получается подмена отчёта вызвала такие грандиозные перемены! Как???» – мелькнула мысль в голове учёного, в глазах от этой невероятной информации потемнело, и профессор со стоном свалился со стула, потеряв сознание.

Человек, проводящий допрос, раздосадованно махнул рукой и бросил коротко:

– Уберите! И подготовьте его к суду! Этот материал отработан!

Двое охранников не особенно церемонясь вытащили из комнаты бессознательное тело.

Примерно часа через четыре арестованного втолкнули в большой светлый зал. Мебели в нём не было. Со стены, по-видимому являвшейся экраном, на профессора равнодушно смотрела женская голова. Она открыла рот, и из невидимых глазу динамиков полилась речь:

– Именем Генеральной династии Окуневских третьего геральдического древа, 2695 заседание прокураторского суда по упрощённой форме объявляется открытым! Профессор Максим Николаевич Озерский, это вы?

– Да, это я, – слегка растерянно ответил пленник.

– Вы обвиняетесь в попытке свержения династии в состоянии умопомешательства с использованием капсулы времени. Вы узнаёте свой голос?

Из динамиков послышался рассказ профессора о создании коллапсана, капсулы времени, закрытии проекта и о подмене отчёта. Кем и когда была сделана запись – учёный не знал. «Скорее всего, было применено нечто, вроде «сыворотки правды», – так он решил, поскольку голос звучал ровно и совершенно без эмоций, что было маловероятно для человека, вспоминающего прошлое в сознательном состоянии. По окончании повествования изображение головы повторило вопрос:

– Это ваш голос?

– Да, мой, – ответил физик.

– Является ли правдой то, о чём вы говорите на этой записи?

– Да, но я не помню, когда и кому это рассказывал.

– Это не имеет значения. Вы признаётесь виновным в попытке свержения Генеральной династии, и в соответствии со статьёй 544 «Высочайшего свода законов» приговариваетесь к смертной казни. Срок и метод исполнения приговора будет объявлен позднее.

– Подождите! Как это, к смертной казни?! Вы даже не дадите мне ничего сказать в свою защиту…?

Однако реплика профессора прозвучала в звенящую пустоту. Изображения на экране не было. Учёный стоял один посреди совершенно пустого зала.

Комната без окон, размером примерно два на три метра, с кроватью, санузлом, столом и стулом, куда привели Максима Николаевича, по-видимому, была камерой смертников. Злосчастный физик сел на кровать и обхватил голову руками. Нет, его мысль в этот момент не работала лихорадочно в поисках невероятных путей спасения. Он понимал, что обречён, поэтому пытался разгадать совсем другую загадку. Его ужасно интересовал вопрос: как за какие-то три дня мир, который он оставил, мог измениться до полной неузнаваемости? В фантастическом рассказе, прочитанном им когда-то давно, в детстве, раздавленная во время путешествия в прошлое бабочка привела к изменению политического строя в настоящем времени, но даже в выдуманном мире между событием и следствием прошло шестьдесят миллионов лет, и всего-то – другой президент! А тут – три дня, и совершенно иной мир! Конечно же, подозрения о непредсказуемых изменениях у профессора были, и потому этот момент он весьма тщательно просчитал. Однако из вычислений выходило, что трое суток – слишком маленький срок для возникновения каких-то непредвиденных обстоятельств, но теперь получалось, что это был просчёт, и просчёт фатальный! Но где? Где закралась ошибка?

Если бы умственную работу можно было измерить калориями, то потраченным на размышления приговорённого физика их количеством можно было бы вскипятить не один чайник. Профессор мысленно перебрал все сделанные им вычисления, но изъян в них так и не обнаружился. Наконец, он бросил это занятие и задумался над тем, что его теперь ждёт. Однако на этот раз долго размышлять ему не пришлось. Дверь отворилась и в камеру вошёл человек, при виде которого учёный почувствовал прилив радости и надежды.

– Денис Эдуардович?! Здравствуйте, здравствуйте, дорогой мой! Наконец-то хоть какое-то знакомое лицо! Слушайте, мне о стольком нужно вас спросить! – воодушевлённо вскочил Максим Николаевич с кровати и с открытой для рукопожатия рукой бросился навстречу «гостю».

Однако на лице его «ассистента» застыла ледяная маска, он отшатнулся и высокомерно спросил:

– И именно поэтому вы забыли о субординации? Мне что, напомнить вам, как следует обращаться к старшим по должности? Или сразу использовать нейрохлыст для вразумления?

Протянутая рука профессора так и осталась висеть в воздухе, а сам он застыл с полуоткрытым ртом, не договорив начатую фразу до конца. Измученного арестанта словно обдали ледяным душем. Он сел на кровати и замолчал. «Ну, да! Если уж так изменился мир, то я мог бы догадаться, что и с сознанием всех моих знакомых произойдут не меньшие перемены» – горько отметил про себя учёный и приготовился к худшему. Однако его «коллега», тем временем, заговорил несколько мягче:

– По идее, я должен сейчас вас наказать за то, что вы сели в присутствии старшего без его разрешения, но отбросим условности. Профессор, у меня к вам есть несколько очень интересных для меня вопросов.

Он сел на стул напротив учёного, достал нечто из внутреннего кармана халата, и положив это на стол, спросил:

– Скажите мне, что это такое?

На столе лежала флэшка с двумя отчётами: оригиналом и тем, на который он был заменён. Сам не зная, почему, прежде, чем загрузить новый файл, профессор скопировал на накопитель его старую версию. В первый момент Максим Николаевич несказанно удивился вопросу, но на этот раз быстро сориентировался: «Видимо, в этом мире используются другие способы хранения и переноса данных, поэтому для них такая штука, конечно же, диковинка».

– Это запоминающее устройство – накопитель информации. Подключается к компьютеру или к другому устройству, позволяющему считать и записать данные. В обиходе называется флэшка. Название взято от способа хранения информации.

– Флэш-ка? – разделяя слоги переспросил собеседник. – Накопитель информации, говорите? И что на нём?

Учёный задумался ненадолго, а потом сказал:

– М-м-м, вы, вероятно, слышали мой рассказ о себе, записанный вашими э-э-э… сотрудниками?

– Вашу историю о создании коллапсана? Да, слышал.

– В таком случае, на этой флэшке и есть тот самый отчёт, которым я подменил его раннюю версию.

Посетитель надолго замолчал. Он сидел и отрешённо смотрел куда-то в стену. Пауза затянулась, и профессор хотел было уже задать вопрос, но побоялся, опасаясь, что это может быть запрещено нынешним этикетом и, не желая на практике познакомиться с предметом, носящим звучное и красивое название нейрохлыст, тоже молчал.

Посидев так ещё некоторое время и заставив пленника изрядно понервничать, гость неожиданно вежливым тоном попросил:

– А не могли бы вы подробнее рассказать мне о вашем мире? О том, который существовал до вашей отправки в прошлое?

Казалось бы, столько неожиданностей, встреченных Максимом Николаевичем за последние сутки, должны были лишить его способности удивляться, но этот вежливый тон после недвусмысленных угроз его просто поразил. Немного запнувшись, он переспросил:

– А что именно вы хотите услышать?

– Всё! Всё, что вы сможете вспомнить!

– Но это будет долго!

– А вы торопитесь на исполнение приговора?

– Нет, конечно нет, – поспешно ответил физик, немного помолчал, собираясь с мыслями, и начал длинное повествование с Истории древнего мира. Его собеседник слушал долго, не перебивая, но когда рассказчик подошёл к новейшей истории России, сказал:

– Достаточно! Я хотел бы теперь побольше узнать об устройстве современного для вас общества в том мире, который вы оставили. Иерархия власти, экономические и социальные отношения, законы. Опишите бытовые особенности, досуг и жизненный уровень населения. А также прошу заострить внимание на таких проблемах: наличие малых и больших войн, уровень преступности и борьба с ней.

– Позвольте, но это может занять не один день!

– Не переживайте! Вас обязательно покормят, и если понадобится, то и не один раз. Вам также дадут поспать. Но я обязательно должен услышать рассказ! И кстати, информация, которую я получаю от вас, является очень ценной, так что до тех пор, пока вы мне интересны, об исполнении приговора речь не идёт. Вас устраивает такой расклад?

– О, да! Более, чем…, – поспешно ответил профессор и начал говорить.

Покупательская способность и потребительская корзина, пенсии и пособия, спрос, предложение и равновесная цена, двухуровневая система власти и полномочия президента в рассказе тесно переплелись с мораторием на смертную казнь и кривой производственных возможностей «Масло и пушки». Максим Николаевич говорил, а собеседник слушал, иногда перебивая и задавая уточняющие вопросы. Несколько раз приносили еду и «ассистент» арестованного, в нарушение всех правил, ел вместе с ним, продолжая слушать. Затем профессору разрешили восемь часов поспать, с утра покормили и беседа продолжилась. Наконец, коллега учёного по прошлой реальности сказал:

– Хорошо! Достаточно! Теперь я должен тщательно осмыслить всё, что услышал. Я оставлю вас на некоторое время, но у меня есть ещё одно дело. За ним я зайду позже.

И профессор остался один. Его раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, по тем приёмам, которые были применены к нему, а также по скорости и способу вынесению приговора он понял, что попал в деструктивное тоталитарное общество, и давая информацию слугам власти, он усиливает этот режим, с другой – у него вдруг появилась надежда выжить. Она была ничем не обоснована и потому, возможно, напрасна, но она всё же была. Учёный сидел на кровати и пытался решить старую философскую загадку: что лучше – стать мёртвым героем, или остаться живой гнидой? При том, что его геройство осталось бы никому неизвестным, а в случае предательства жизнь ему никто не гарантировал. Пройдя через сотню таких «а с другой стороны…», Максим Николаевич вдруг увидел на стене изображение той же самой женской головы и услышал, не оставляющий никаких сомнений, голос:

– Профессор Максим Николаевич Озерский! Исполнение приговора назначено на завтра, на восемь часов утра! Способ исполнения – мгновенная блаженная смерть!

И так же, как и в прошлый раз, изображение сразу пропало.

«Ну вот, собственно, и всё ясно! В живых меня не оставляют, следовательно, и рассказывать я больше ничего им не буду. Надо же! Значит, за хорошее поведение я всё-таки заслужил безболезненный вариант? Ну хоть тут следователь не соврал! Или как там у них эта профессия называется?» – усмехнулся учёный, лёг на кровать и успокоился.

Так всегда бывает. Если есть у человека какая-то проблема и нет решения для неё, то мучается он, места себе не находит. Но как только решение или объяснение загадки найдено, человек тут же успокаивается, получив стабильное данное, даже если это данное – висельник. К примеру, болен кто-то, и не знает: то ли вылечиться можно, то ли «бельё готовить пора». И врачи ничего определённого не говорят, от ответов на прямые вопросы уходят. Такое состояние может довести больного до безумия. Но вот объявили: несколько месяцев осталось, и сразу спокойствие наступает.

Максим Николаевич Озерский, узнав о сроке исполнения приговора и приняв решение больше ни на какие вопросы не отвечать, лежал на своей кровати в полном умиротворении. Жить ему осталось менее суток, но теперь это его не волновало. Он мысленно перебирал эпизоды прожитого, стараясь вспоминать только моменты успехов и достижений и получалось, что вся его жизнь – сплошной триумф! Мысль о том, что созданием капсулы времени он открыл дорогу античеловеческому режиму, его не посетила. За этими размышлениями и застал учёного то ли его нынешний начальник, то ли бывший подчинённый.

Он влетел в камеру и, не заметив, что заключённый даже пальцем не пошевелил, чтобы подняться, воодушевлённо обратился к нему:

– Профессор! У меня для вас очень хорошие новости…!

– Что, исполнение приговора назначено на более раннее время? – с сарказмом перебил его учёный.

– Как? – застыл от неожиданности вошедший. – Какого приговора? О чём вы говорите?

– После вашего ухода мне объявили срок и метод исполнения приговора! И ни на один вопрос я больше не отвечу!

– Та-а-ак! – подвёл гость итог услышанному и, продолжая размышлять вслух, тихо продолжил: – Не может быть…! Неужели…?

Затем, ещё некоторое время помолчав, бросил коротко:

– Я сейчас вернусь…, надеюсь, что вернусь…, – и вылетел из камеры.

Максим Николаевич пожал плечами и продолжил предаваться приятным размышлениям, насколько это было возможно в его положении. Примерно через два часа его бывший коллега вновь отворил дверь и прямо с порога заговорил:

– Вставайте, профессор! Вы срочно должны мне кое-что объяснить! У меня очень мало времени!

– Не буду я больше ничего вам объяснять! – не вставая с кровати дерзко ответил учёный. – Власть, которая запросто отправляет на смерть невиновного, даже не дав ему открыть рот в свою защиту – преступна! Я не буду сотрудничать с такой властью! Можете использовать нейрохлыст, отправлять меня на рудники на Тритоне, но я не скажу вам больше ни слова!

Его гость сел на стул, и по-прежнему не замечая, что его подчинённый вопиющим образом нарушает субординацию, после некоторой паузы заговорил:

– А если я скажу вам, что сообщая мне нужные данные, вы работаете против этой власти, а не на её усиление?

Физик внимательно посмотрел на него, приподнявшись на кровати, и ответил:

– Так вы заговорщик? – затем снова лёг и добавил: – Я вам не верю!

Собеседник ещё немного помолчав, сказал:

– Придётся поверить! Я ваша единственная надежда сейчас, если вы это всё ещё не поняли. Только сотрудничество со мной поможет вам избежать смерти и исправить колоссальную ошибку!

– Какую ещё ошибку?!

– Профессор, я всегда восхищался вами, как учёным, но при этом поражался вашей политической недалёкости! Неужели вы до сих пор не поняли, что именно вы были причиной уничтожения того замечательного свободного мира, который вы мне описали? Я не знаю, как обстояли дела в вашей реальности, но здесь, в этом мире, вы один из самых выдающихся умов имперской науки, но при этом вам также свойственна поразительная недальновидность относительно способа применения ваших открытий на практике. Вы, конечно, не знаете, над чем работали здесь в последнее время?

– Откуда же мне это знать?

– Так вот, я вам скажу! Вы работали над эффектом антигравитации. Это очень сложная и невероятно интересная тема! Но за весь период исследований, вам так и не пришло в голову, что по итогам работ будет создана гравитационная пушка, способная уничтожать планеты! Я намекал вам, что не следует усердствовать в этой области, но вы просто отмахнулись! Мне стоило огромных трудов скрыть от руководства перспективы создания оружия! И вот теперь вы мне говорите, что не хотите работать на преступный режим? Да вы всю жизнь на него работали, и никакие угрызения совести вас никогда не мучали! А когда я, идя на невероятный риск, намекаю вам о моём подлинном роде занятий и предлагаю действительно помешать власти, вы как маленький ребёнок надуваете губки и твердите «Не верю»! Настоящий учёный должен брать полную ответственность за свои изобретения, а не прятаться за спасительной формулой: «Меня это не касается, я просто здесь работаю!»

Максим Николаевич, поднявшись и сев на кровати, смотрел на посетителя во все глаза. А собеседник, между тем, продолжал:

– Вы подробно описали мне тот мир, который вы оставили, и я полагаю, теперь пришла пора и вам познакомиться с реальностью, в которой оказались. Или, правильнее будет сказать, созданию которой, открыли дорогу. Слушайте внимательно! Может, тогда до вас, наконец, дойдёт, какую вы заварили кашу!

Профессор слушал, затаив дыхание от интереса и удивления, а Денис Эдуардович продолжал:

– Начну с того, что подразделение, в котором мы с вами работаем, называется «Департамент контроля». Это название совершенно ничего не скажет тому, кто не знает, о контроле чего идёт речь. А речь идёт ни много ни мало о контроле над установленной реальностью. В нашем распоряжении капсула времени, и о её существовании знают только сотрудники, а это не более сотни человек на всю цивилизацию. Специальный отдел в Департаменте рассчитывает Необходимое Изменение, чтобы реальность приняла заданную форму. После вычисления исполнитель отправляется в прошлое и проводит это изменение: ну, что-то вроде того, что сделали вы, подменив отчёт. Иногда это просто украденная или подкинутая записка, а иногда гибнет целый самолёт с пассажирами. Но чем меньше общественный резонанс от Изменения, тем качественней считается работа. Однако самым интересным здесь является то, кто решает – какой должна быть окружающая действительность. Думаю, излишне пояснять: эти люди обладают такой властью, какая не снилась ни одному египетскому фараону или диктатору прошлого, и нужно быть очень наивным, чтобы считать, будто эта власть употребляется во благо человечества. Для ничего не подозревающего мира верховным вождём является действующий Император генеральной династии, на самом же деле это не так. Император сам ничего толком не знает о нас. Для него, как и для всех остальных, мы – одно из десятков тысяч бюрократических подразделений, работающих на укрепление геральдической ветви. Но именно здесь решается, каким должен быть политический строй, чем будет заниматься население планеты, какие изобретения и открытия увидят свет, что будут есть на завтрак дети, какие песни должны быть популярными, и кто станет чемпионом мира в любом разрешённом виде спорта. И даже сам Император существует лишь потому, что так решили мы. Настоящую же власть имеют всего-навсего три человека. Первый – Руководитель Департамента, он же – Советник Императора, его правая рука для широкой публики. Второй – заместитель Руководителя Департамента по науке, он же – ваш непосредственный начальник. И третий – Начальник Службы безопасности Департамента, это – я! Не нужно на меня так удивлённо смотреть, если бы это было не так, то наш разговор давно был бы известен охране и мы оба сейчас находились бы на пути к Тритону.

– Тогда почему назначение срока исполнения приговора стало для вас неожиданным? – недоверчиво спросил профессор, когда ему показалось, что он нашёл изъян в рассказе собеседника.

– Почему? Потому что внутри Департамента есть ещё одна тайная структура, подчиняющаяся только лично Руководителю. Так и должно быть. Только конкуренция среди секретных служб делает верхушку устойчивой, и будь я на месте Руководителя, то обзавёлся бы ещё и третьим аналогичным подразделением и заставил бы их всех соперничать. В противном случае, одна из них давно уже захватила бы власть. Работать они умеют, потому я и подумал: им стало что-то известно! Но кажется напрасно. Проверка показала, что это просто был сбой в системе. Не волнуйтесь на этот счёт. Давайте лучше продолжим. Теперь я расскажу вам, как живёт население планеты, вам это интересно?

– Конечно!

– Тогда слушайте. Возможно, вы будете удивлены, но в нашем обществе нет денег. Всё, что необходимо человеку, не покупается, а выдаётся. Потом либо изымается при замене, либо утилизируется. Но не следует думать, что можно прийти и взять, что захочется. Нет. Список вещей для каждого члена общества составлен на год вперёд и у человека нет возможности выбирать, он просто приходит в определённое место и получает, что ему положено. Если что-то было забыто, или ему чего-то не хватило в течение года, то он пишет заявление, которое рассматривает комиссия. Предпринимательства у нас нет, частная собственность отменена, выбрать работу тоже невозможно. Чтобы отвлечь население от реальных проблем, в обществе насаждается образ скрытого внутреннего врага, готовящего заговоры. Внутреннего – потому что внешнего давно уже нет. Жители доносят друг на друга, ежемесячно проводятся публичные судебные процессы, завершающиеся такими же публичными казнями. Досуг регламентирован строжайшим образом, каждый индивидуум обязан заниматься каким-либо творчеством и никого не интересует, имеются ли к этому способности. Но творчеством это можно назвать лишь условно, поскольку песни сочиняются только по приказу, картины пишутся лишь на заданные темы, идеи для стихов можно выбрать только из списка. Альтернативой является только спорт, но и тут выбрать ничего нельзя. Комиссия проверяет физические показатели отобранного к спорту и назначает его вид. Любые несогласия, жалобы и недовольства немедленно признаются участием в заговоре со всеми вытекающими последствиями.

– Но позвольте! – не выдержал профессор и перебил рассказчика. – При таком раскладе ваша культура должна быть в полном упадке, но я собственными ушами слышал и своими глазами видел ваши научные достижения! Вы владеете межпланетными перелётами, вы производите антиматерию, следовательно, используете на практике аннигиляцию, и вы сами мне рассказали, что я работал над антигравитацией! Ничего похожего в нашем мире нет и близко, как же при таких порядках это стало возможным у вас?

– А-а-а, наука – это особый разговор! Наука, дорогой профессор, находится в ведении Департамента контроля, вот чем объясняются успехи! И мы на несколько шагов опережаем вашу реальность, потому что имеем капсулу времени! Мы просто собираем интересующие нас открытия, разработки и исследования, как в прошлом, так и в будущем, затем доводим их здесь до практического применения, а потом меняем реальность так, чтобы человечество обо всём этом не знало! Технический уровень департамента и тех подразделений, которые нам нужны, на пару столетий опережают ваш мир, но жизненный уровень населения, ровно на столько же от него отстаёт. И, вероятно, в чём-то даже гораздо больше. Хотите взглянуть на это сами?

– Вы позволите мне выйти из камеры?

– Вполне возможно, что позволю, но позже! А сейчас вы можете всё увидеть прямо здесь.

С этими словами Начальник Службы безопасности Департамента проделал какие-то манипуляции прямо на стене, тут же сгенерировавшей изображение. На экране разворачивалась удручающая картина современного города. Бесконечные унылые серые коробки совершенно одинаковых зданий, лишённых хоть какой-либо архитектурной мысли. Даже хрущёвские постройки выглядели более радостно в сравнении с этими рядами безвкусицы. Расстояние между домами не превышало пары десятков метров, дворов не было, детских и спортивных площадок тоже, не было ни кустов, ни деревьев. Невидимая камера произвела обзор десятка домов и изображение сменилось показом внутренней части зданий. Квартиры были крохотными, мебель состояла только из самого необходимого: стола, трёх стульев и шкафа, на стенах, покрашенных в одинаковый тёмно-зелёный цвет, висели крючки. Следующая квартира была точно такой же, и все, показанные вслед за первыми двумя, ничем друг от друга не отличались.

– А где жители? – поинтересовался профессор.

– Это новый, только что построенный дом, квартиры ещё не распределены.

– А почему стульев только три? И где кровати?

– Кровати просто убраны в стены, а количество стульев, и вообще мебели, ограничено, потому что в семье не может быть больше трёх человек. Планета перенаселена и иметь более одного ребёнка запрещено. Мы, конечно, могли бы устроить в прошлом что-нибудь вроде грандиозной катастрофы, но все последствия таких глобальных событий очень трудно просчитываются. Гораздо проще сократить население законодательно.

Максим Николаевич замолчал. Он смотрел на меняющие друг друга безрадостные картины, не в силах допустить, что именно он был причиной таких печальных перемен. Через некоторое время он задал вопрос:

– И что же, никто не протестует? Никто не пытается это изменить?

– А против чего им протестовать? Они не знают о том, что можно что-то поменять, потому что никогда не видели и ничего не слышали о другой жизни. Такой порядок установлен на всей планете. Рабская покорность и нищета подавляющего большинства в самом низу, и роскошь и абсолютная власть единиц на самом верху. Промежуточное звено почти отсутствует. Территориального деления на различные страны с собственным управлением в этом обществе нет. Вся власть находится в руках Императора. Однако если всё же появляется какой-то особо вдумчивый тип, то про рудники на Тритоне вы уже слышали. Рабочая сила там изнашивается невероятно быстро.

На этот раз профессор замолк надолго, словно впал в оцепенение. Тяжёлый рассказ, сопровождаемый видеопоказом, непомерным грузом ложился на его совесть. Его ум лихорадочно пытался найти оправдание, но в памяти вдруг предательски всплыла фраза собеседника о политической недальновидности, и учёный был вынужден с грустью отметить её справедливость. Наконец, прервав неприятные размышления, Максим Николаевич проговорил:

– Понятно. Тогда позвольте мне задать вопрос, который вертится у меня на языке с самого начала показа.

– Конечно!

– Нельзя сказать, чтобы я был в восторге от того мира, откуда я прибыл. Он тоже несовершенен и там тоже многое можно изменить к лучшему, но то, что вы мне показали, это, конечно, ужасно. О таком порядке я читал лишь в романах-антиутопиях, но никак не мог себе представить, что он окажется реализованным. Однако если вы и вправду планируете изменить жизнь этого общества, то мне непонятно, почему вы давно этого не сделали? Если в вашем распоряжении капсула времени, и вы запросто меняете реальность в угоду действующей власти, то, значит, можете сделать и наоборот? Почему же не делаете?

– Ну, наконец-то! Я уж начал было думать, что задать этот вопрос вам в голову не придёт. Мы не делали попыток что-то изменить, потому что это бесполезно. Во всех вариантах Реальности капсула времени всё равно остаётся в руках власть имущих и они используют её одинаково во всех случаях. Можно Изменениями создать рай на планете, но её правители позже вернут всё обратно и, может быть, даже сделают гораздо хуже. Причиной является сам факт существования Департамента контроля. Так что, единственным по-настоящему верным способом сделать мир лучше, является возврат к тому моменту, когда никакой капсулы времени не было. То есть, к вашему миру, профессор!

– Так что же вам мешает?

– Мешает отсутствие параметров самого первого Изменения. Они были уничтожены уже давно, и сделано это было намеренно. Вернее, были уничтожены все параметры примерно двух десятков первых Изменений, но нашей группе сопротивления после невероятных трудов и огромного риска удалось восстановить всё, кроме данных о самом первом. А без него вся работа бесполезна и опасна. В любой момент мои подчинённые, не входящие в мою группу, могут что-то разнюхать, или личная охрана Руководителя Департамента что-нибудь заподозрит, и тогда всё! Во-первых – вся работа станет напрасной, во-вторых, они уничтожат данные ещё большего количества первых Изменений так, чтобы восстановление стало статистически невозможным. И тут мы подходим к тому вопросу, за которым, собственно, я и пришёл! Профессор, вы должны объяснить мне принцип хранения данных на этой флэшке! Мне нужен ваш отчёт! Это ведь он стал самым первым Изменением! Я очень надеюсь, что смогу восстановить начальную версию отчёта, ту, – по которой ваше руководство решило закрыть проект. Это, конечно, будет очень трудно, но теоретически шансы есть, и в этом вы мне тоже должны помочь! Понимаете?

– Понимаю и хочу сказать, что миру невероятно повезло!

– Почему?

– Потому что на этой флэшке оба отчёта. Но меня удивляет, что вы не смогли прочесть данные с накопителя, и что для этого вам нужен я! С вашей-то технологией! К тому же я не очень-то много знаю о принципах хранения информации, это не моя специальность!

Трудно передать словами, какое облегчение испытал Денис Эдуардович, услышав слова собеседника. Выражение его лица изменилось, он торопливо заговорил:

– Профессор…! Профессор, да…! Да вам цены нет! Скорее, профессор! Говорите мне всё, что знаете, и старайтесь вспомнить как можно больше! Ну же, профессор, я слушаю…!

Того немногого, что знал физик о принципе хранения данных на флэш-носителях, оказалось вполне достаточно. Начальник Службы безопасности покинул учёного на несколько часов, а вернувшись, быстро заговорил с порога:

– Всё получилось, профессор! Мы прочитали оба отчёта и восстановили параметры вашего мира. Теперь дело за вами. Вы должны отправиться в прошлое и вернуть старый отчёт на место! Все остальные Изменения уже проведены.

– Как это могло быть сделано так быстро?

– К счастью, в нашей группе достаточно обученных специалистов. Скорей, профессор! У нас очень мало времени! К сожалению, моя надежда о сбое в системе оказалась ложной. Личная охрана Руководителя Департамента действительно что-то пронюхала. Видимо, в нашей группе есть предатель. Скорей! В нашем распоряжении не более десяти минут! Не успеем – нам всем крышка, но главное – будет навсегда похоронена надежда изменить этот мир к лучшему!

Неизвестные коридоры, по которым почти бежали два человека, привели к знакомой Максиму Николаевичу двери. Ещё совсем недавно он открывал её в надежде совершить гигантский научный прорыв. И вот он совершён, но законной награды первооткрывателя – чувства радости от достигнутого не было и следа. Прошло всего-то не более трёх суток, а ощущения были такими, словно за это время физик прожил целую жизнь!

– Капсула времени полностью настроена к работе. От вас совершенно ничего не требуется. Просто войти и сесть в кресло, всё остальное будет сделано автоматически. Попав в прошлое, вы должны вернуть старый отчёт на место и вновь зайти в капсулу, иначе так и останетесь там… – сопровождал путешествие последними наставлениями Денис Эдуардович.

– Конечно. Я всё это понимаю. А не проясните ли вы мне напоследок один интересующий меня момент?

– Спрашивайте, только побыстрее! У нас мало времени!

– Я ведь отправлялся в прошлое всего на три дня. Как за это время могли произойти такие грандиозные перемены?

Собеседник учёного даже остановился от удивления.

– Так вы ничего не поняли? Будущее, профессор! Изобретение, контролирующее четвёртое измерение, автоматически приводит к созданию организации, существующей вне времени. К Департаменту контроля. Нынешнее настоящее является таким лишь условно, скорее, в силу традиций. В будущем, где-то, примерно, лет через пятьдесят, будет предпринята, пожалуй, единственная попытка изменить прошлое во благо человечества. Они захотят изменить мир так, чтобы не было ни Первой мировой войны, ни последующего за ней Октябрьского переворота с Гражданской войной, ни Второй мировой войны с атомными бомбардировками мирного населения! Так всё и началось! Уже одного этого достаточно, чтобы полностью не узнать мир, оставленный всего-то три дня вперёд. Но у всех последующих Изменений цель была уже совсем другая. Вот мы и пришли. Не мешкайте, профессор! От вас зависит судьба цивилизации и, может быть, не только этой.

Дверь открылась и в проёме Начальник Службы безопасности Департамента увидел дуло аннигилятора, направленное прямо ему в грудь. На полу операторской коллапсана лежали два окровавленных трупа. Напротив двери стоял человек с поднятым оружием, и как только дверь отворилась, он заговорил:

– Ну, ну, ну! А вот и они! Правую руку в карман! Медленно! Оружие на пол! Медленно, я сказал! Одно лишнее движение и я нарисую дыру у тебя в груди!

Не сводя глаз со ствола, Денис Эдуардович молча и медленно выполнил приказ.

– Так вот, кто предатель! – медленно сквозь зубы процедил он. – Ты убил своих товарищей!

– Товарищей? Заговорщиков, мать их! И я, чёрт подери, опоздал! Они-таки сделали свою работу! Но завершить дело вам всё равно не удастся! Так что флэшку сюда, профессор! Быстро!

Однако физик и пальцем не пошевелил, чтобы выполнить указание.

– Профессор, я отстрелю вам правую ногу! Вы даже не представляете, какая это адская боль!

С этими словами говоривший направил оружие вниз, и в этот момент Денис Эдуардович бросился на противника, сбивая его с ног, с криком:

– Профессор! В капсулу! Бегом! Она заработает, как только вы сядете в кресло! Быстрей!

Учёный бросился к открытому шару, заскочил в него, обернулся и за миг до закрытия двери успел заметить, как тот, кого назвали предателем, расстреливал лежащее на полу бездыханное тело его бывшего коллеги.

Свет в капсуле погас, возникло уже знакомое мгновенное ощущение огромной перегрузки, тут же сменившееся восприятием нормальной силы тяжести. Загорелся свет и профессор с облегчением увидел знакомые внутренние очертания капсулы: дверь имела механизм открывания и запирания изнутри, справа от кресла находилась камера с микрофоном. «Значит, предыдущие Изменения проведены правильно! Теперь дело за мной, и я не имею права ошибиться!» – подумал учёный и открыл шлюз.

Операторская тоже имела прежнюю, знакомую обстановку. Торопливо проделав знакомые манипуляции, профессор тут же нырнул обратно в шар. С замиранием сердца он ждал начала возврата, но снова померк свет, тут же заработав ярко и ровно, и с ещё большим облегчением физик увидел, что внутренний интерьер капсулы остался прежним.

Максим Николаевич Озерский – первый в мире человек, совершивший путешествие во времени, открыв шлюз капсулы, остановился на её пороге с ощущением безмерного счастья. Помещение, где находился шар, имело в точности тот вид, в котором он его оставил три минуты назад текущей реальности. Возле пульта, с приоткрытым от нетерпения ртом, стоял его коллега. Он снял очки и торопливо, словно задыхаясь, спросил:

– Ну, как, профессор?! Всё получилось?! Всё хорошо?! А…, а что с вашим лицом?!

– С лицом? – удивлённо переспросил Максим Николаевич. Он совершенно забыл, что совсем недавно был зверски избит и следы побоев придётся носить ещё с неделю. – Да…, ничего…, ничего…, это, видимо, издержки путешествий во времени! Перегрузка, знаете ли…! А дела – хорошо, даже отлично! И вы даже не представляете насколько!

– Ух, ты! Проект теперь не закроют? Мы можем работать?

Профессор удивлённо посмотрел на него, затем, словно спохватившись, ответил:

– Ах, да! Мне нужно ещё кое-что сделать!

С этими словами он подошел к одному из столов, и начал какие-то манипуляции на клавиатуре. Через некоторое время от надписи, появившейся на мониторе, его ассистент в ужасе закричал:

– Что вы делаете?! Вы, же… Вы, же…!

– Да! – твёрдо ответил учёный. – Я делаю именно то, что вы видите. Всё! Без данных с этого диска капсула времени – просто очень дорогая статуя из сверхпрочного материала, но диск отформатирован, а резервная копия уничтожена. Вы не представляете, коллега, к каким ужасам приведёт возможность путешествий во времени! Человечество к этому не готово!

Он постоял немного молча, а затем сказал то, что совсем недавно услышал от собеседника из другой реальности:

– Настоящий учёный должен брать полную ответственность за свои изобретения, а не прятаться за спасительной формулой: «Меня это не касается, я просто здесь работаю!»

Потом, вспомнив, чем завершилась для его ассистента другая реальность, добавил:

– Живите и наслаждайтесь жизнью! И каким бы несправедливым ни казался вам этот мир, помните, что всё может быть гораздо хуже! А теперь идёмте, у нас с вами ещё два интереснейших проекта. Кстати, по первому вы должны были сегодня мне представить отчёт?

– Да, профессор, он готов. Вы увидите его утром.