Помочь сайту
Поздравления
Чужая воля 3
3
…их было четверо – молодых, крепких парней в неплохих, дорогих костюмах, двое даже при галстуках, но вот лица у всех были явно не обезображены интеллектом. Рассматривающая нежданных гостей из окна кухни, куда она заглянула в поисках «чего бы пожевать» между делом, Некта мгновенно вынесла приговор – «торпеды», боевики, выполняющие чужую и откровенно недобрую волю.
«Ну, вот, а ты, кажется, совсем недавно скучала по приключениям, – иронично сказала сама себе агентесса. – По звону мечей, по нескончаемому мелкому дождю, по вязкой глине дорог, по вони узких парижских улочек, на которые каждый горожанин считал своим долгом выплеснуть скопившееся в доме дерьмо, по сырым дровам, которые никак не хотят разгораться и только шипят, заполняя всё вокруг едким густым дымом…»
Некта прислушалась к шагам на первом этаже, четверка быстро, без раздумий и сомнений, пересекла просторный зал и сразу же устремилась в кабинет судьи, видимо, им хорошо было известно, что дом не охраняется, и кроме старика здесь никого не встретить.
Выждав еще минут десять – разговор между пришлыми и хозяином дома должен был завязаться и перейти в «горячую» стадию – агентесса с демонстративной веселостью на лице и почти детской непринужденностью в движениях распахнула дверь кабинета и ворвалась внутрь…
– Ой, дед, у тебя гости…
Рядом с рабочим столом судьи, за которым сидел он сам – прямой, высокий, с брезгливым и каким-то нарочито высокомерным выражением лица – стоял один из боевиков, выглядевший чуток посмышленнее остальных. Под расстегнутым пиджаком видны были подвешенные к брючному ремню наручники неожиданного вороного цвета и поясная кобура пистолета. Еще двое стояли чуть поодаль, благо, размеры кабинета позволяли принять в нем и два десятка гостей сразу, а четвертый, дежуривший у дверей, тут же ловко, но грубовато, перехватил Некту за локти, заставляя встать перед собой.
– Ну, вот, оказывается, есть, чем на тебя воздействовать, старый упрямец, – по-книжному, будто читая чужие строки, тщательно, но с легкой запинкой выговорил вожак, стоящий рядом с судьей. – Ты же не захочешь, чтоб ребята прямо тут разложили твою внучку и часик-другой побаловались с ней? Интересно, как это ей понравится?
«Мне бы понравилось, – подумала агентесса, слегка задрав подбородок и затылком ощущая твердые грудные мышцы стоящего позади боевика. – Давно уже групповухой не занималась, а тут такие бычки… Но только вам, мальчики, вряд ли что-то светит сегодня… ну, кроме…»
Старик покривился в ответ на слова налетчика и с укоризной глянул на Некту, мол, что же ты – не смогла спрятаться, укрыться в таком большом доме пока эти… но как раз прятаться, скрываться и не входило в текущие планы агентессы.
– Ой, мальчики, ничего у вас сегодня не получится, – трогательно, будто заранее соглашаясь на непристойное предложение вожака, жалобно пропищала Некта, старательно дергаясь в руках прихватившего её боевика. – Не повезло вам… у меня месячные только-только начались, льет, как из заколотого порося… у меня всегда так в первые дни… и болит очень… ну, отпусти руки-то, мне так еще хуже…
– Вот невезуха!!! – откровенно загоготал один из стоящих поодаль стола бандитов. – Командир, чего делать-то теперь будем?
Вожак не успел ответить, видимо, и сам не знал, чем же еще пугануть неуступчивого гордого судью.
– Ну, отпусти же говорю, – возмущенно заверещала Некта, стараясь не вывернуться из рук своего конвоира. – Из меня же сейчас потечет прямо здесь, через штаны… прокладку надо менять срочно, а ты…
Пауза затянулась, но в конце концов назначенный кем-то старшим, стало быть, ответственным боевик, чуть отвернувшись от старика, недовольно сплюнул на пол и скомандовал:
– Горш, тащи её в сортир, нечего нам тут физиологию устраивать… только проследи, чтоб дурака там не валяла, бабы – они хитрые, может, телефон в сортире есть, так оборви провода сперва, понял?
– Ага, – кивнул названный Горшем, и отпустил одну руку агентессы.
Некта сразу же постаралась согнуться, прижала ладонь к нижней части живота и скороговоркой зачастила:
– Давай скорей, миленький, ой, не могу больше, сейчас… ой, ну же…
Видимо, знакомый с домом лишь по рассказам боевик вывел девчушку за дверь и остановился, вспоминая планировку.
– Туда, туда, – буквально потащила за собой парня агентесса. – Вот же, здесь…
Боевик, чуть сбитый с толку суетой девчонки, но уже окончательно успокоившийся, отпустил Некту и первым заглянул в туалет, одновременно шаря ладонью по стене в поисках выключателя.
– Ниже, – подсказала девчушка, очень артистично согнувшись и прижав руки к животу, будто и в самом деле страдая.
В ярком свете, озарившем отличную бордовую, с прожилками, кафельную плитку, в тон ей такие же темно-красные, с призрачными узорами, унитаз и биде, Горш не нашел ничего криминального и подозрительного, разве что чуть внимательнее оглядел небольшую полочку, заставленную освежителями воздуха, запасными рулонами туалетной бумаги, упаковками женских прокладок… после чего легонько подтолкнул Некту в спину, иди, мол.
– Смотреть будешь? – слабеньким голоском поинтересовалась агентесса у отступившего в коридор боевика, дергаными движениями расстегивая при этом ремешок на своих узких брючках.
Горш презрительно фыркнул, но без слов прикрыл дверь туалета, видимо, зрелище девушки, меняющей окровавленную прокладку на свежую его вовсе не привлекало. «Брезгливый попался покойничек», – подумала Некта, включая воду в биде и негромко, но внятно постанывая и охая.
Однако брюки расстегивать не стала и никаких ожидаемых боевиком действий производить – тоже, а аккуратно и быстро сняла одну из плиток за полочкой. В тайничке, оборудованном, наверное, еще строителями, с недавних пор лежал служебный пистолет судьи, которым сам старик никогда не пользовался и, пожалуй, уже давно забыл, в котором из ящиков стола должно находиться оружие. Застонав погромче, агентесса загнала патрон в патронник и щелкнула флажком предохранителя – всё готово, не зря же она, обнаружив заброшенный пистолет, тщательно и с любовью вычистила и смазала его. Теперь можно приступать к основному действию этого странного спектакля…
Горш не успел понять, почему распахнувшая дверь туалета девчонка держит правую руку так высоко, где-то на уровне его головы. Громкий в тесном помещении коридорчика выстрел отозвался гулким эхом, и в переносице боевика расцвела красная сантиметровая точка.
– Удачно-то как, – пробормотала Некта, перешагивая через массивное тело. – Жаль только выстрел услышали, но, может, решат, что это просто упало что…
Она распахнула дверь в кабинет судьи и с порога выстрелила – сначала в продолжающего стоять рядом со стариком вожака и сразу за этим, не интересуясь пока результатом, дважды в грудь ближайшего к ней. Они рухнули на пол почти одновременно. Вожак, чуть скрытый столом, негромко хрипел и судорожно, агонизируя, сучил ногами, а второй, упав на спину, похоже, сразу потерял сознание, да и было от чего, на груди явственно виднелись две дышащие кровью дырочки.
– Не шевелись, – твердо попросила третьего, пока еще живого боевика Некта.
И тут же, в одно движение будто перетекла от дверей к нему за спину и с неженской силой ударила ногой сзади чуть выше голени. Ошеломленный бандит рухнул на колени, а агентесса ткнула стволом в копчик и ласково сказала:
– Сейчас нажму спуск, и ты до конца жизни будешь кататься в инвалидной коляске… ну, если, конечно, врачи успеют тебя откачать… понятно?
Боевик судорожно кивнул. В такую неприятную для себя ситуацию он попал впервые, хоть и приходилось ему раньше и драться с такими же, как он сам, и стрелять, зная, что в ответ тоже стреляют, но вот чтобы так – юная девчонка, два, нет, наверняка три бесчувственных тела, и ствол пистолета, уткнувшийся в поясницу…
Некта ловко сняла с его пояса наручники и, скомандовав: «Руки назад!», замкнула их на запястьях бандита, потом быстро метнулась к ближайшему недобитку, вернулась и заковала лодыжки боевика.
– Ты извини, дед, что так получилось, – наконец-то обратилась агентесса к застывшему за столом, будто в столбняке, старику. – Кровищи тут натекло, паркет, наверное, менять придется…
Ошалевший от неожиданных действий самозваной внучки, судья безмолвно покачал головой, да и что он мог сказать в ответ на такую трогательную заботу о поврежденном паркете?
А Некта тем временем выскользнула из кабинете, вернувшись буквально через пару минут с большим рулоном полиэтилена, оставленного где-то в кладовке добросовестными строителями. Расстелив черный пластик на полу рядом с шокированным и продолжающим стоять на коленях закованным бандитом, девчушка резким ударом ноги повалила его на бок, тут же виновато оглянулась на старика за столом и попросила скромненьким, невинным голоском:
– Ты бы вышел в каминный зал, дед? Ну, позвонил, куда следует, в полицию там, или своим, судейским. Надо же это дело как-то оформлять по закону, верно? А я пока поболтаю вот с этим… тебе неприятно будет такое видеть.
Старик послушно встал из-за стола, брезгливо задирая ноги, перешагнул через все еще мелко подергивающегося вожака и молча ушел в соседнее помещение, оформленное в готическом, мрачноватом стиле. Остановившись возле камина, он снял, было, трубку телефона, висящего на стене, но в этот миг из соседней комнаты раздался такой тоскливый, наполненный болью, нечеловеческий вой, что судья едва не позабыл, куда он хотел позвонить. Вой оборвался также внезапно, как начался, и Иван Кузьмич, пересиливая себя, набрал нужный номер…
… – Ну, вот, говорила же тебе, что будет больно, если не захочешь по хорошему, – с укоризной выговаривала боевику, лежащему на полиэтилене со спущенными штанами и расстегнутой рубахой, Некта. – Сразу бы все рассказал и не мучился так…
До того с трудом доходили звуки её голоса, в глазах бандита стояла мутная пелена звериной жестокой боли, сквозь которую боевик едва различал стоящую у стола девчушку со слегка запачканным чьей-то кровью листком бумаги в руках. Из дверей, ведущих в каминный зал, выглянул судья, стараясь не замечать бандита на полиэтилене, сказал негромко:
– Скоро будут. Ты бы, внучка, пистолет куда-нибудь подальше от себя положила, а то ведь запустят первым осназ, те разбираться не будут…
– Ладно, только – через секундочку… – кивнула Некта, шагнула подальше от стола и вскинула оружие…
Три выстрела прозвучали один за другим. Торопиться в этот раз было не нужно, и все пули попали точно в цель.
… когда осназовцы – автоматы навскидку, движения плавные, но рваные, никогда не угадаешь, куда шагнет боец в следующее мгновение – не ворвались, проникли, просочились в кабинет, агентесса мирно сидела у стола прямо на полу, обхватив руками колени, повернувшись к вошедшим чуть полубоком, чтобы четко было видно – никакого оружия на ней нет. Вслед за бойцами в таком же снаряжении – бронежилет, массивные налокотники и наколенники, шлем с затененным забралом, городской камуфляж – вошел их командир, подполковник Семенов со своим помощником, огляделся, предварительно подняв надо лбом темное стекло, сунул в набедренную кобуру большой армейский пистолет и снял шлем, привычно отирая лоб рукавом.
– Ну и бойня, – негромко сказал за его спиной капитан Осов.
– И кто все это натворил? – поинтересовался подполковник, подходя поближе и еще раз, теперь внимательно и придирчиво рассматривая трупы.
– Если скажу, что я, поверишь? – поинтересовалась Некта, вставая с пола.
Командир осназа недоверчиво покачал головой. Худенькая, совсем еще девчонка на вид, агентесса не доставала ему даже до плеча. Совсем недавно подполковник Семенов читал дочке книжку про Алису в стране чудес, потому и подумал словами из нее: «Все чудесатее и чудесатее…» А потом спросил, непонятно на что рассчитывая:
– А добила их зачем?
– Так я никому клятвы Гиппократа не давала, – серьезно ответила Некта. – Таких лечить – только время тратить.
– Ну, правильно, – из-за плеча командира поддакнул его помощник, он и сам был такого мнения.
– У меня для вас маленький подарок, – сказала агентесса, протягивая подполковнику помятый и чуток окровавленный с одного края листок бумаги, на котором очень небрежно был выполнен план какого-то дома с окрестностями. – Там крестиками помечены постоянные посты. Вот эти… потерпевшие… как раз оттуда и пришли.
– Где такое место? – вглядываясь в схему, машинально поинтересовался Семенов.
– Охрана вооружена автоматами, пистолетами, есть гранаты, на чердаке точно установлен ручной пулемет… про ножи и кастеты, думаю, говорить не надо, – продолжила пояснение Некта, отмахнувшись от вопроса командира. – Где-то внизу, в подвале, тайник с оружием и боеприпасами. Мне кажется, официально зарегистрированного там нет. Если не будете долго согласовывать с начальством и получать всякие прокурорские и судебные санкции, то адресок я вам прямо сейчас надиктую…
– Диктуй, – кивнул подполковник и оглянулся на помощника: – Всех ребят в автобус, боевая операции, пусть не забудут сменить магазины на полные…
Некта едва успела негромким шепотком назвать улицу в известном всем загородном поселке и номер дома, как в кабинет судьи теперь уже не проникли – ворвались несколько человек в штатском и странных, незнакомых мундирах, а следом за ними – с десяток высоких полицейских чинов. А оба осназовца, воспользовавшись возникшей суматохой и обязательной в таких случаях неразберихой, незаметно исчезли, будто испарились из помещения.
Слегка подрастерявшаяся в немыслимой толпе экспертов, генералов, оперативников и прокурорских следователей, которые не обращали на девчушку ни малейшего внимания, а старались говорить одновременно, причем – каждый о своем, агентесса заметила, как приоткрылась дверь каминного зала, и чуть заглянувший через образовавшуюся щель старик поманил её к себе.
В тихом сумеречном полумраке пустого помещения даже представить себе было трудно, что буквально за стенкой происходит такая кипучая деятельная и никому не нужная по сути своей суета. За небольшим столиком в сторонке от огромного камина устроился какой-то субъект в странном прокурорском мундире, да старик прохаживался длинными шагами вдоль стены, периодически прихлебывая из пузатенького, довольно объемного бокала темную янтарную жидкость, распространяя на все помещение запах коньяка.
– Тебе налить? – поинтересовался он у Некты, скромно остановившейся сразу при входе.
– Налить? – задумалась агентесса. – Нет, пожалуй, не надо, а то начну – потом не остановить.
– Девушка, пройдите пожалуйста ко мне, присядьте, – позвал от столика прокурорский.
Старик поощряюще кивнул, мол, не волнуйся, все в порядке, и я рядом.
Но без этого жеста агентесса и не думала смущаться или трепетать перед незнакомцем, девушка спокойно присела на строгий стул с высокой спинкой и закинула ногу на ногу, слегка отстраняясь от стола.
– Меня зовут Аркадий Яковлевич Надельсон, – деловито представился мужчина. – Я старший следователь по особо важным делам городской федеральной прокуратуры. Буду вести это дело. Ваше имя и анкетные данные я уже знаю, Иван Кузьмич любезно предоставил мне нужные сведения. Поэтому сейчас мы просто поговорим о происшедшем. Хорошо?
Некта молча кивнула, соглашаясь со словами следователя. Она, конечно, недолюбливала полицейских, сыскарей-оперативников, следаков с их хитрыми, невинными на первый взгляд вопросами, их профессиональную привычку подозревать всех и всегда, но сейчас девушка просто устала. Ей хотелось встать под душ, смыть пот и слюни допрашиваемого боевика, кровь с ладони, попавшую туда случайно, запах ружейной смазки и сгоревшего пороха, кажется, пропитавший её руки.
– Скажите, пожалуйста, каким образом служебное оружие уважаемого судьи оказалось у вас? – состроив невинные глазки, будто спрашивал о забытом в песочнице детском совочке, поинтересовался Надельсон.
– Взяла у деда потренироваться, – равнодушно ответила агентесса.
– Потренироваться в чем? – успел спросить следователь, но тут же перебил сам себя: – Это неважно. Вы где-то учились стрелять, ухаживать за оружием?
– Нет, это получилось спонтанно, – ответила Некта, откровенно улыбаясь во весь рот. – Взяла пистолет, зашла в комнату. Бах-бах!!! Гляжу, а все уже валяются убитые…
– Зачем же вы так… ерничаете, – обиженно округлил глаза Аркадий Яковлевич. – Понимаю ваше нервозное состояние, но все-таки… Зачем вы добили раненных?
– Как же их не застрелить? Их обязательно надо было застрелить, – перефразируя классика, ответила девушка. – Кому на благо их лечение, суд, содержание в тюрьме? Мне? Деду? Вам?
– Но это же чистейшее превышение пределов необходимой…
– Говори, да не заговаривайся, милейший, – перебил следователя старик, остановившийся возле столика. – Мне показалось, что мы все уже обсудили. Никто никого не добивал, моя внучка стреляла, исходя из реальной угрозы для моей и её жизни. Вот и всё. Дело закрыто и сдано в архив.
– Уважаемый Иван Кузьмич! – следователь встал со стула. – Вы хотите, чтобы я закрыл глаза на явное умышленное убийство трех или даже четырех человек? И только потому, что убила их ваша… родственница?
– Знаешь, Надельсон, ты мне никогда не нравился, – неожиданно противным голосом тщательно выговорил судья. – Какой-то ты… не в меру и не к месту принципиальный. Думаешь, твой дядя в Верховном Суде будет тебя вечно прикрывать и зачищать твои ляпы? Смешно, кажется уже не мальчик, чтоб в сказки верить…
От удовольствия Некта даже прикрыла глаза. Слышать такое от судьи ей еще не приходилось, и агентесса наслаждалась этим маленьким воспитательным процессом.
– …а если ты еще раз просто подумаешь привлечь мою внучку даже не за убийство, за переход улицы в неположенном месте, я из тебя сделаю манную кашу, которую с отвращением, но будут лопать выпускники юридических факультетов… в назидание, так сказать…
Голос старика затихал, будто отдаляясь, и его последние слова о том, как он будет с помощью приятелей-судей изводить несчастного следователя, придираясь к каждой запятой в завершенных им делах, агентесса практически не слышала…
…Некта открыла глаза. Вокруг было темно, тихо и спокойно, но именно это ночное безмолвное спокойствие неожиданно ударило по нервам, зародив в душе живущей странное иррациональное смятение еще не сбывшегося, но ожидаемого с минуты на минуту тревожного происшествия.
Резко подтянув ноги, девушка села на постели, прижимаясь подбородком к голым коленкам – как обычно, она спала обнаженной, давая отдых телу – и огляделась. Сплошная, глубокая темнота немного рассеялась перед глазами, и Некта поняла, что проснулась она на широченной, предназначенной, как минимум, для четверых, кровати, расположенной в одной из спален загородного дома деда. В углу сумрачным горбом маячил, отражая темноту, туалетный столик с высоким зеркалом, рядом с постелью с обеих сторон расположились удобные тумбочки, а вот роскошное пуховое одеяло сбилось во время беспокойного сна, свалялась в бесформенный комок в ногах.
Да, сюда старик и привез Некту неделю назад, когда она на четвертый день забрала его из клиники, единственная из всех близких и не очень знакомцев судьи озаботившаяся свежим костюмом, сорочкой и прочими одежками для выходящего на волю пациента. Да и новую машину с новым водителем судейский департамент выделил только после её настойчивой просьбы, больше похожей на откровенный шантаж.
А дом, самовольно записанный агентессой себе в наследство, оказался роскошным: с большим вестибюлем для приемов на первом этаже, с просторным кабинетом, уютным, хоть и оформленным в готическом стиле, каминным залом, двумя спальнями, столовой и библиотекой… ох, еще много чего было в этом доме. Впрочем, умеющая при необходимости обходиться и малым, Некта за свое бытие живущей успела повидать и дворцы, и замки еще более впечатляющие, но не такие уютные, больше похожие на не успевшие состариться музеи, чем на человеческое жилье.
В этом доме и поселилась агентесса, бывая в своей городской квартирке лишь днем, да и то недолго, если, конечно, не выпадало очередное свидание с Сашками Цветковыми. Отсюда каждое утро вместе с дедом Некта уезжала в суматошную, заполненную грешными душами бывшую столицу, сюда же и возвращалась, обычно дождавшись окончания трудового дня судьи или в зале заседаний, или прямо в его кабинете, по привычке именуемом комнатой совещаний.
И вновь непонятное встревоженное состояние, с которым проснулась агентесса, кольнуло её смутным невнятным беспокойством. Как там в соседней спальне дед? Неужели… в его-то возрасте смерти можно ждать в любую минуту, и никакое самое тщательное врачебное обследование не скажет, когда придет срок… Впрочем, нет. Чуть расслабившись, Некта откинулась на вздыбленные за спиной подушки, поняв метафизическими ощущениями живущей, что со стариком все в порядке, он спит и помирать, кажется, не собирается. Отчего же такая встревоженность? И откуда пришел этот детальный, красочный, идеально похожий на явь, сон?
Взъерошив и без того беспорядочные пряди светлых волос, агентесса, окончательно просыпаясь, наконец-то, сообразила, что получила потустороннее послание. Вряд ли от беса-куратора этого Отражения, зачем ему вмешиваться в чужую работу без дополнительных просьб и понуканий? Видимо, это могло быть только прямое послание от Иерарха. И теперь девушке предстояло разгадать – чтобы значил показанный ей во сне бандитский налет, смерть четырех человек и хладнокровие самой Некты при защите деда и себя.
«Как жаль, что рядом нет Симона, – подумала девушка, звездой раскидывая по постели руки и ноги. – Вот он такие загадки щелкал, как орехи…»
Нет комментариев. Ваш будет первым!
