Фермер (рукопись) 16+ Главы 1-2-3-4-5-6-7-8-9-10-11-12-13-14-15-16-17-18-19-эпилог

 

                                                     Глава 11

После нескольких пощёчин, которые, как и в первый раз нанёс ей вернувшийся из посёлка всё тот же мордоворот, лицо у Ленки буквально горело, точно мартеновская печь. А тот второй, с кем она оставалась в доме, пытался как-то воспрепятствовать этому избиению, но сделать это у него не получилось. Озлобленный старший, а Ленка назвала его про себя именно так, отпихнув подельника в сторону, наотмашь ударил её раза четыре по обеим щекам своей огромной увесистой клешнёй. Из носа у неё моментально хлынула кровь, и любимая Ленкина белая кофточка, пропитавшись кровью стала похожа на красную половую тряпку. Чтобы как-то оправдать свои действия старший, остывая от агрессивных эмоций, прикурив сигарету, вскользь бросил подельнику:
- Босс приказал. 
- Ты же убьёшь её! – сказал ему другой.
- А мне по хрену!
- По хрену ему видите ли…, - буркнув себе под нос второй мордоворот отошёл к окну и стал рассматривать дворовую территорию фермы.
- Что ты сказал боссу? - прервав молчаливую паузу спросил он оттуда у старшего.
Тот нервно потёр подбородок:
 - Сказал, что деньги лежат в банковской ячейке на хранении.
Стоявший у окна мордоворот с недоумением посмотрел на него:
- Кто тебе это сказал? 
Старший отвёл взгляд в сторону:
- Сорока на хвосте принесла.  «Академик» на эту аферу поставил всё. Он сказал делай что хочешь с ней, хоть глаза ей выколи, но найди либо деньги, либо банковские документы на их получение. Ты думаешь мне так хочется замочить эту бабу? А если бы я сказал ему, что нет ни того ни другого, он подумал бы, что мы с тобой с крысятничали. Ты же помнишь, что он с Фомой сделал?
Второй молчал. Его молчание говорило о том, что он не хотел, чтобы с ним повторилось то же самое, что случилось с Фомой. Из-за тысячи украденных баксов «академик» полуживого Фому залил жидким бетонным раствором в железной ванне, дождался пока затвердеет и опустил на дно реки в самой её середине.
- Ты в натуре думаешь, что это прокатит? – произнёс он уже не обращая внимание на Ленку. – У него в банке наверняка есть свой человек.
- Прокатит не прокатит, а на время он затаится. 
Ленка, слушая весь их разговор теперь уже точно знала, что ей нужно сказать этим двум, чтобы они оставили её в живых. «А там, как бог даст…» - подумала она.
 - Ну, что ты встал? – сказал второму старший. – Если «академик» сказал перерыть весь дом, значит это и нужно сделать. Свяжи этой сучке руки за спинку стула и берёмся за дело.
Через полчаса, Ленка, наблюдая за тем, как они по-варварски выбрасывали из самодельных шкафов её вещи и вещи Николая, тихо плакала от происходящих в её жизни страшных событий. Неожиданно почувствовав в животе слабые толчки, она вдруг поняла, что находящийся в её утробе ребёнок, таким образом успокаивает и даёт своей маме понять, чтобы она немедленно взяла себя в руки. И Ленка послушно замолчала.
Закончив своё дело, мордовороты сели отдышаться.
- Что дальше делать-то будем? – спросил у своего старшего тот, кто предпринимал попытку заступиться за неё.
Тот молча посмотрел на притихшую Ленку и тут же отвёл от неё взгляд.
- Ждать будем. По крайней мере до завтра. Утром опять схожу позвоню ему. Посмотрю, что он ещё придумал.
- А если за это время сюда менты приедут? Или муженька её выпустят?
Старший усмехнулся:
- Менты? Вряд ли. У них есть палёный ствол, им больше ничего не нужно. Что они погонят сюда по бездорожью за тридцать километров свой еле дышащий УАЗик, я также сомневаюсь. А «баклана» её они не отпустят. Он уже обречён. Себя вспомни, когда тебе менты «перо» на вокзале подкинули. Хоть оно было и не твоё, но срок за него ты отмахал по полной. Тебя же никто не отпустил?
- Не отпустили…
Ну вот, то-то же.
- Да тише ты, - предупредил его второй. - Баба-то слышит.
- Пусть слышит. Один хрен живой мы её тут не оставим.
Второй встрепенулся:
- А мне лишняя мокруха не нужна! 
- Да какая блядь мокруха? Она сама вздёрнется. – Старший, рассмеявшись бросил студящий взгляд на Ленку.
- Правильно я говорю? – спросил он у неё не пряча ухмылки.
Ленка, сидя на стуле молчала, но своего взгляда от него не отвела.
- Ты только посмотри, братан, сколько в ней злости, - сказал старший.
- Она беременна, - ответил второй.
Старший, услышав это посмотрел ещё раз на Ленку, затем вернул свой взгляд на подельника и громко рассмеялся:
— Вот и оставь тебя наедине с бабой! 
Второй укоризненно прервал его смех:
- Фильтруй базар свой! Отвечаю, это она мне так сказала!
Старший плюнул на пол:
- Для меня это ничего не меняет. «Академик» чётко и ясно сказал мне: бабу в конце убрать!
Только сейчас Ленка осознала, что всё на самом деле куда страшнее. Нет, не за себя она сейчас переживала. За ребёнка. Убьют её, погибнет и он. Измучив себя этими мыслями, она усердно думала о том, как ей выжить в этой ситуации. Быть может подыграть им? Сказать, что да, действительно, договор у мужа и что если она поедет к нему, то непременно заберёт документ и конечно же отдаст его им. Но поверят ли ей эти двое? Она напряглась и решилась попробовать пойти на это.
- Я хочу сказать правду, - неожиданно для себя самой произнесла Ленка. – Я действительно беременна…Ваш товарищ не обманывает вас, деньги лежат в банке. Я помогу вам, и вы получите эти чёртовы деньги. А вы в обмен на это, ради моего ребёнка, не станете меня убивать. Пожалуйста…
- Опана! – воскликнул старший. – Неужели ты своими куриными мозгами решила, что мы поверим тебе?
- Можете проверить. Правда я не знаю, как вы это сделаете, но…я не вру. Без моего присутствия в банке взять деньги вы не сможете. Я в договоре указана вторым получателем после мужа. Дайте мне попить воды…
Старший кивнул второму. Тот набрал в кружку воды и позволил ей вдоволь напиться. Она жадно выпила всю воду.
— Это же меняет дело! - обрадованно воскликнул старший. Второй мордоворот также обрадовался признанию Ленки.
- Замётано! - сказал старший и обратился к своему
 подельнику. – Завтра утром я позвоню «академику». Пусть сам решает, как быть дальше. Если это всё не фуфло, я её не трону.

                                              Глава 12

Оперативников из районного отделения милиции было трудно чем-то удивить, но, когда их начальник розыска Трегубов вместо своего служебного кабинета в РОВД вдруг предпочёл провести вечернюю планёрку у речки, что в пяти километрах от станции, тут они, пожалуй, удивились не на шутку. Необычным для них показался и тот факт, что до речки, он повёз их сам на своей новенькой «восьмёрке». Хотя они могли следовать за ним и на служебной «шахе». Да, действительно, Трегубов сделал это специально, для того чтобы у его подчинённых по пути следования к реке не было возможности обсудить между собой странности в его поведении. 
Приехав на место, они разместились на упавших почти у самой воды высохших деревьях, чьи ветви в разное время были срублены для костра рыбаками либо охотниками. Следы этих самых костров выдавали лишь кучки прогоревшего древесного угля.
Видя на лицах оперов едва заметное для человеческого глаза удивление и неопределённость Трегубов начал планёрку. Хотя для него это была скорее не планёрка, а мероприятие по принятию экстренных мер безопасности.
- Сейчас вы поймёте почему я привёз вас именно сюда, - закуривая сказал он. Те слушали внимательно и как ему показалось несколько настороженно. 
- У нас возникли проблемы с фермером, который сидит в изоляторе, - продолжил Трегубов. - Вы знаете, что он не в «сознанке», но это лишь часть проблемы. Другая её часть, и я полагаю - самая хреновая, в том, что изъятый на его ферме ствол оказался палёным. Эксперты в городском отделе провели детальную экспертизу, и несмотря на то, что заводской номер на пистолете был сбит они каким-то образом определили его последнюю цифру. Ну а дальше, как это говорится - дело техники: оперативники из УБОПа вытащили из базы все сводки по особо-тяжким преступлениям за несколько лет, где фигурировал факт применения огнестрельного оружия, и этот ствол представьте себе всплыл самым первым. Он был похищен из воинской части, а потом из него завалили инкассатора. – Четверо оперативников переглянулись между собой.
— Вот это действительно засада, - первым отреагировал на эту новость старший опер Вадим Чернов. – Я так понимаю, что это «глухарь»? 
Трегубов в ответ утвердительно кивнул, и сделав раз за разом несколько глубоких затяжек сигаретой, ловко запулил оставшийся от неё фильтр в реку.
- Да. Там полная жопа. Инкассаторы потеряли своего человека и просрали большую сумму денег. Очень большую…
Тут же в разговор встрял Олег Адоньев, самый молодой оперативник в их коллективе.
- То-то я смотрю, - затараторил он, - Верка следачка сегодня с делом фермера, вся зарёванная вышла из кабинета шефа. Я подошёл в приёмной к его секретарше Светке, а та мне на ухо сказала, что шеф полчаса диким криком орал на Верку. Полоскал её конкретно. Только говорит и слышно было: кто тебе, сука, разрешил ствол на экспертизу без моего разрешения направлять!
Около минуты все сидели молча, каждый о чём-то усиленно думал. Сергей Бехтерев, самый опытный, практически уже пенсионер, первым разорвал недолгое молчание обратившись к Трегубову.
- Ты у Шахова то по этому поводу был? - спросил он у него не отводя взгляда.
- Был, - ответил Трегубов. 
- И что он тебе сказал, если не секрет?
- Дал телефонограмму из ГОВД прочесть. Область начала проверку по нам. Шахов у них однозначно под колпаком. Вцепились в него: так мол и так, ствол спокойненько лежит у вас, а вся советская милиция отгребает за убийство инкассатора от генпрокурора страны.
- И что же Шахов? – не унимался Вадим.
- А что Шахов? Шахов сказал, что если его карьера на этом сраном деле закончится, то конкретно нам с вами амба будет. Напомнил про того мужика, которого вы в изоляторе мочканули. Ну того, который нашёл табельный «Макаров» участкового из соседнего района.
— Вот же, гнида, - со злобой выдавил из себя Вадим. – Слушай, а ты видел сегодня участкового Филипенко?
- Ну, видел.
- А он тебе случайно не пояснил от кого ему пришла информация, что у фермера лежит ствол?
- Сказал, что от агента, но от кого именно, не назвал. Не хочет он его называть.
Все четверо оперативников почти в один голос возмутились.
- К нему надо ехать и брать его за кадык! – остро отреагировал молчавший до этого момента Игорь Палаев. – Может его информатор много чего знает про этот ствол?! Кинем на связку, расскажет, никуда не денется! Глядишь ещё и убийство инкассатора раскроем!
- Ты уже кинул на связку фермера! Он тебе много рассказал?! – упрекнул его Трегубов. 
Тот воспринял упрёк болезненно и не сдержался:
- Так нельзя! Этак нельзя! Протянем, приедут костоломы из области и сами вышибут из того же Филипенко и из его информатора всё что им надо. Они ещё и убийцу принцессы Дианы назовут! А вот нам предъявят! Скажут, что гандоны мы, и выкинут, как козлов в народное хозяйство!
- Надо однозначно что-то предпринять, – заявил Бехтерев. – Предлагаю сегодня ближе к ночи, когда все разъедутся, по полной ещё разок прессануть фермера. Не будет результата, значит надо ехать домой к Филипенко, но только брать его уже не за кадык, а за яйца. Пусть предоставит своего информатора по стволу. Ну, есть конечно ещё один вариант… 
Палаев, Адоньев, Чернов, а с ними и Трегубов, вцепились в него цепкими взглядами, словно ожидали услышать от него самый лёгкий и вполне приемлемый выход из создавшейся ситуации.
 – Если я правильно понимаю, - продолжил Бехтерев, - явная угроза исходит к нам от Шахова? Так?
- В целом да, - ответил Трегубов.
- Тогда, что нам мешает…убрать его? Не зря же мудрые люди говорят: нет тела, нет дела.
В разговоре воцарилась гробовая тишина, но ненадолго.
- Ты…предлагаешь грохнуть целого начальника криминальной милиции? – с интригой в голосе спросил Чернов.
Бехтерев пожал плечами:
- Почему сразу грохнуть?  Может же уставший после службы человек просто не справится с рулевым управлением?
- А что мы выиграем от этого? – с интересом спросил у него Палаев.
- Как это что? Он наконец заткнётся и не будет дрючить нас напоминая о том мужике. Дело фермера развалится в суде, мы получим по строгачу, а через месяц всё устаканится. Как вам такое?
Все нервно переглянулись и дружно закурили. Трегубов бросил взгляд на Бехтерева:
- Ну, а что…в принципе это как вариант, - сказал он. – Но предлагаю всё-таки начать с фермера. Возможно, просто не дожали его до конца. Крепкий он, блядь…Он что, в десантуре служил? Я видел наколку у него на левом плече в виде парашюта.
- Я читал его протокол допроса, там про срочную не указано, - ответил Палаев.
- Ладно! Будем, действовать по обстановке, - сказал Трегубов. – Не будет толков с фермера, значит ночью навестим участкового Филипенко. А там…Там будет видно.

                                        Глава 13

Стрелки на командирских часах у участкового Филипенко, показывали десять вечера, когда он после своего трудового дня возвращался к себе домой в своё родное село на служебном мотоцикле. Попадая в желтоватый пучок света, излучаемый фарой его мотоцикла, по защитному стеклу закреплённому на руле со свойственным стуком врезались, то прыгающие кузнечики, то мухи, то стайки мошкары. Все его мысли сейчас сводились к одному: что делать с банковским документом, оформленным на имя фермера, который он, Филипенко, практически выкрал в изоляторе РОВД, где хранились личные вещи задержанного. Документ этот нужно передать воровскому авторитету «академику». И тот наверняка ждёт его от него, а не дождавшись попросту приедет за ним сам. Именно этого Филипенко и не хотел, по двум причинам: как только у его дома останавливается какая ни будь машина, в особенности иномарка, тут же, то ли из-за любопытства, а то ли из-за собственного страха, соседи начинают беспокойно выходить во двор и сквозь щели в заборе ведут наблюдение за его домом. Вторая причина более тревожна что ли выглядит на фоне первой: он боялся, что, получив необходимый документ «академик» уберёт его как лишнего свидетеля. Мало ли случаев, когда человек, не жалующийся на свою жизнь, вдруг оказывается в верёвочной петле, которая крепко и надёжно обвивает его шею. Уже скоро на трассе пред ним возникнет тот самый перекрёсток, где если повернуть направо, то можно доехать до придорожного кафе и освободиться от этого проклятого документа, а именно отдать его толстозадой буфетчице, так называемой связной «академика» и в то же время его наводчице. Почему наводчице? Да потому что она видит, кто из дальнобойщиков при себе имеет толстый кошелёк и пока водила кушает супчик в этой рыгаловке, буфетчица звонит выездной бригаде боевиков «академика», а уже те делают засаду этому бедолаге на пути его следования. Короче отжимают у него бабло или груз. Менты, а именно «гаишники» знают эту схему и получают свои проценты. Так вот…А если он, Филипенко, повернёт налево, то по полевой дороге прямёхонько приедет прямо в хозяйство сидящего в изоляторе фермера. И чем ближе он подъезжал к этому перекрёстку, тем лихорадочнее работал его мозг над задачей: так куда же ему всё-таки повернуть свой мотоцикл? И Филипенко свернул налево. Буквально в последние секунды он обнадёжил себя надеждой, что если он сейчас передаст банковский договор жене фермера, то будет в её глазах выглядеть порядочным ментом и честным человеком, ну и соответственно отметёт от себя все подозрения со стороны самого фермера, о том, что ствол подложил в коровник непосредственно участковый. А перед «академиком» он прикинется шлангом и на полном серьёзе скажет, что никакого банковского документа на имя фермера в изоляторе нет, и где он может быть ему как участковому неизвестно. Главное попросить жену фермера никому не сообщать, что он вернул ей ценную бумагу. «Отличный вариант!» - подумал Филипенко и прибавил обороты двигателю, как это он часто любил делать сидя в седле своего железного коня. Минут через двадцать он уже увидел и саму ферму. В одном из окон горел свет. Вокруг сплошь была только темень. Как-то раз Филипенко проезжал в ночное время мимо этой фермы и в глаза ему бросался фонарь уличного освещения, установленный на столбе в огороде, но сейчас он почему-то не светился. «Может перегорела лампа или не включили» - решил он, заглушив двигатель у ворот фермерства. Ворота были завязаны обычной проволокой, развязав которую он направился к крыльцу дома. Стучался минут пять, в сенцы из дома никто не выходил. Он уж было пошёл к окну, чтобы через стекло всмотреться и понять, а есть ли кто внутри, как вдруг, дверь приотворилась и женский голос, очевидно это была жена фермера, с тревогой спросил: «Кто там?».
— Это участковый! – громко ответил Филипенко. – Извините что поздно беспокою вас, но я хотел бы поговорить с вами о вашем муже и заодно передать вам кое-то. 
- Заходите! – донёсся изнутри всё тот же женский голос.
Филипенко подошёл к полуоткрывшейся двери и действительно увидел в проёме жену фермера. Она холодно кивнула ему головой давая понять, что разрешает войти. Он обрадовался и уже войдя в тёмные сенцы получил сильный удар по затылку чем-то металлическим. Он очнулся не сразу, возможно пролежал в бессознательном состоянии около часа. А открыв глаза понял, что лежит на полу, руки его были жёстко связаны за спиной. Перед ним на табуретах сидели двое крепких парней, которых он узнал почти сразу. Это были те самые охранники, с которыми к нему приезжал «академик». Один из них негромко вслух читал банковский договор изредка бросая косой взгляд на Филипенко. На старом диване сидела жена фермера, её руки также были связаны, но только спереди.
- Ну что, «ментяра», ты очухался? – спросил у Филипенко тот, что читал документ из банка. – Или тебе надо ещё разок отвесить?
- Очухался…, - тяжело ответил Филипенко.
- Ну раз очухался, тогда скажи мне. Почему ты не отвёз как тебе было велено документ «академику», а привёз его сюда? - он потряс в воздухе листом бумаги исписанным машинописным текстом и печатями перед носом Филипенко. – Решил кинуть «академика»? 
Филипенко молчал, глядя на здоровенного гопника и морщился от головной боли.
- Что молчишь? – не унимался тот. – Ты хоть знаешь, что он теперь сделает с тобой за твоё непослушание? 
Его прервал второй, с огромными ручищами и с такой же почти квадратной туповатой физиономией.
- Что будем делать? – спросил он у подельника, державшего в руке документ из банка.
Тот отрицательно помотал головой:
- Хрен его знает. Подождём до утра. Как чуть рассветёт придётся идти звонить «академику». Как скажет, так и будет. 
- А мотоцикл? Он же приехал на нём?
- О, блядь! Точняк! – он передал пистолет Филлипенко подельнику. – Я пойду утоплю мотоцикл в реке, а ты смотри за ними, особенно за «мусором», - он кивнул головой на Филипенко. – Встанет, вали его сразу!
Вытащив из кармана куртки у Филипенко ключи от мотоцикла старший мордоворот вышел из дома. Через минуту за окном послышался звук заведённого мотоциклетного двигателя, который стал вскоре удаляться в сторону реки. Филипенко, понимая, что для него всё заканчивается, опять, как и там на трассе заплакал, но уже не скрывая слёз. Ленка смотрела на участкового с сочувствием, пока, не понимая его настоящего значения в этой цепи страшных событий, произошедших в их с Николаем жизни.

                                          Глава 14


Издавая натужный металлический скрип, массивная железная дверь камеры изолятора грузно распахнулась. В её проёме, сквозь жёлто тусклый свет, излучаемый от единственной замурованной на потолке лампочки, Николай увидел уже знакомый ему худощавый силуэт паренька милиционера. Тот, перешагнув через порог вгляделся в затемнённый угол камеры, где, опираясь спиной на бетонную стену сидел Николай. В руке у милиционера была жестяная кружка, на горловине которой лежал кусок хлеба. Он поставил кружку на пол.
- Мужик! Ты, меня слышишь? – негромко обратился к нему милиционер. – На-ка вот, перекуси малость.
Ничего не ответив и даже не пошевельнувшись, Николай прикрыл усталые глаза, а открыл их вновь лишь тогда, когда тяжёлая дверь закрылась и он опять остался наедине со своей неопределённостью, тревогой и гневом. Да, да – гневом.  К кружке Николай так и не притронулся. Всё время, начиная с момента примерки противогаза и удара резиновой палки по его затылку он словно находился на перепутье своего сознания, где реальность расслоилась, раскрошилась как сгнившая доска. Но даже в этом состоянии он удержался благодаря какой-то волшебной нити, на другом конце которой светился образ его Лены. Это она держала его изо всех сил, наматывая для надёжности на свою тонкую женскую ручку эту самую спасительную и связывающую их между собой нить. Сейчас он как никогда чувствовал, насколько сильна была его ответственность за жену и пока ещё не родившегося ребёнка. Вспомнилось вдруг как возвращаясь домой после дембеля на железнодорожном вокзале Курска к нему дремавшему на скамье в ожидании поезда подошёл наряд милиции. Проверив его документы, старший лейтенант с улыбкой предложил пойти на службу в органы, но Николай отказался сказав, что хочет связать свою трудовую деятельность с землёй, а конкретнее пахать и сеять, чтобы испытывать удовольствие от своего труда. Оказавшись здесь, он понял, что не прогадал в выборе профессии. «В семье не без урода», - так часто говорил в Афгане их старшина. «Получается, - мелькнуло в голове у Николая, - что я попал в логово этих уродов». Сегодня ему хотелось дать им отпор, уж если и сесть, то за справедливость. Но как же без него Лена? Как их мечта о постройке нового дома? Николай сжал кулаки. Он надеялся, что восторжествует правда и факт его невиновности всплывёт наружу. Однако, обнаруженный в коровнике пистолет всё же не давал ему покоя. Грешить на участкового инспектора и уж тем более обвинять того в том, что пистолет подкинул именно он, Николай не спешил, но почему бы следователю или тем же оперативникам не проверить его версию. Он повернулся на бок и вдруг услышал доносящиеся из коридора изолятора мужские голоса. Тут же, громыхая запорами и замками дверь открылась и в камеру, где находился Николай вошли те же самые оперативники, которые надевали на его голову противогаз и били резиновыми палками. Резиновые палки были в их руках и на этот раз, но кроме этого 
с собой они принесли несколько верёвок и деревянный черенок от лопаты. В камере было душно и запах алкоголя, исходящий от агрессивно настроенных оперативников, быстро распространился в замкнутом пространстве. Николай встал с пола. 
Трегубов обратился к дежурному изолятора, стоявшему позади.
- Чернышов, в изолятор никого не впускать! И помощника своего предупреди!
Тот понятливо кивнул головой.
 Трегубов оглядел Николая с головы до ног.
- Я надеюсь, что ты всё вспомнил и сейчас чистосердечно расскажешь нам как у тебя появился этот ствол? – спросил он у Николая.
- Всё что я считал необходимым, я уже рассказал следователю, - твёрдым и уверенным голосом заявил Николай. – То, что вы обнаружили в моём коровнике мне не принадлежит. Хочу лишь дополнить следующее. Я вспомнил, что за несколько дней до обыска в коровнике, ко мне на ферму приходил ваш участковый, по фамилии кажется Филипенко. Он сказал, что где-то произошла кража и он хотел бы в моём присутствии осмотреть мои сельхоз строения. Так как мне скрывать было нечего я естественно согласился. Кроме участкового никто из посторонних в коровник не заходил. Думаю, что вам необходимо побеседовать с ним. Возможно, он вам и прояснит ситуацию.
- Понятно…, - злобно произнёс Трегубов и обернулся к своим
 подчинённым:
- Что вы смотрите?! Бросайте его на связку!
Те, все четверо дружно навалились на Николая, грубо повалили его лицом на бетонный пол. 
- Что вы делаете?! – закричал Николай. – Я на самом деле ничего не знаю про этот пистолет!
На его крик не реагировали. Трегубов стоял рядом и наблюдал за потасовкой.
Несмотря на то, что Николай всячески сопротивлялся оперативникам удалось связать его руки за спиной, а также и ноги. После этого они жёстко скрестили руки и ноги в районе поясницы. Невыносимая боль заставила Николая заскрипеть зубами. Просунув в верёвочный узел черенок, оперативники подняли его тело и не обращая внимания на истошные вопли Николая, то опускали его на пол, то вновь поднимали. После нескольких таких поднятий и опусканий Трегубов одержимый получением положительного результата от данного мероприятия обхватил пальцами шею Николая и прошипел ему в лицо:
- Что, сука! Больно?! А ты думал, что мы с тобой играться здесь будем?! Я в последний раз у тебя спрашиваю, где ты взял ствол?! Если ты сейчас скажешь мне кто тебе его дал, мы прекратим твои мучения! А будешь тупо молчать тогда мы станем фантазировать и искать другие рычаги чтобы разговорить тебя, упырь ты грёбаный! К примеру, привезём сюда твою бабу и как твою соучастницу также бросим на «ласточку». Ты сомневаешься в наших способностях? Зря!
Лицо у Николая побелело. Чувствуя, что силы вот-вот покинут его окончательно, он всё-таки успел буквально выдавить из себя: «Я… обязательно тебя убью…».
- Конечно, - рассмеявшись ответил ему Трегубов. – Но для этого тебе самому надо остаться в живых. Здесь только я решаю, сколько тебе жить!
Увидев, что Николай потерял сознание, оперативник Бехтерев всполошился:
- Так, стоп-стоп! Опускаем на пол!
Уже на полу он прислушался к его биению сердца прислонившись ухом к грудной клетке Николая.
- Фу, бля, вроде дышит! – облегчённо произнёс он через несколько секунд. – Ладно, пусть отлежится.
Трегубов достал из куртки фляжку с коньяком и сделав несколько глотков передал оперативникам. Те поочерёдно пригубили и отдали фляжку ему обратно.
- Беспонтовое это занятие, - сказал Палаев, присев на край привинченного к полу стула. – Надо ехать к Филипенко и базарить с ним. А этот, - он кивнул на связанного Николая, - попросту может сдохнуть. И что потом?! Опять ломать голову что делать с телом?! 
- А может, он в натуре, не в курсах про ствол? – выдвинул свою версию Адоньев.
- Так, всё! – громко заорал Трегубов. – Херли тут гадать! Он, правильно говорит, - Трегубов кивнул на Палаева. – Нам нужен Филипенко.  Он говорил, что информацию про ствол ему скинул его информатор, которого он, сука, так мне и не назвал. Не хочет по-хорошему, значит будем по-плохому. Иначе завтра, Шахов высосет мне весь мозг! 
- А с этим что делать?  Развяжем… или как? 
- Пусть пока полежит, - ответил Трегубов. – Глядишь, что ни будь да вспомнит.

                                          Глава 15

Звук работающего двигателя автомобиля подъехавшего к воротам фермерского хозяйства услышали все. Первыми на него отреагировали оба мордоворота. Один из них тут же погасил свет в комнате и в темноте юркнув в прихожую замер у входной двери, закрытой изнутри на крючок, а второй прижался спиной к стене рядом с окном и отогнув пальцами рук занавеску стал всматриваться в сторону ворот, где стоял их старенький, сдержанный и разудалый немецкий «BМW», он же «Бумер». У обоих у них в руках Ленка впервые за этот вечер увидела пистолеты. Связанный по рукам и ногам лежащий на полу в паре метрах от Ленки участковый слёзно обратился к притаившемуся у окна мордовороту: 
- Развяжите мне руки!  Я же вам всё привёз! 
Мордоворот угрожающе замахнулся на него рукой, в которой держал пистолет:
- Замри, мент! А не то я тебе дырку в черепе сделаю!
Поначалу Ленка посчитала участкового случайной жертвой, но услышав его слова «я же вам всё привёз», она поняла, что за этим кроется какой-то подвох. Вспомнив, что бандиты нашли у него банковский договор на имя мужа Ленка уже не сомневалась, что участковый имел в виду именно этот документ. Она посмотрела в глаза участкового и не обращая внимания на свирепый взгляд мордоворота, негромко произнесла:
- Какая же ты, сволочь…
Вдруг, стоявший у окна мордоворот быстрым шагом направился к входной двери и бросив на ходу своему подельнику: «Это босс приехал» открыл дверь настежь и вышел в сенцы. Через минуту он вернулся обратно, но уже не один. Вместе с ним в дом вошёл седоволосый мужчина лет шестидесяти. В глаза Ленки сразу же бросилась увесистая золотая цепь на его толстой шее. На нём была рубашка, по всей вероятности очень дорогая с короткими рукавами, а ниже обеих локтей она заприметила множество татуировок. Почти на всех пальцах красовались татуировки похожие на перстни. Как ни странно, мужчина улыбался. Сначала он подошёл к участковому:
- Ты, что же это, друг мой, ситный, - тихо сказал он ему. - Решил бортануть меня по тихой? Да? Я, тебе говорил, что документ нужно привезти мне?
Участковый судорожно закивал головой:
- Говорил…
- Ну, а тогда зачем ты его привёз ей, - он кивнул головой на Ленку.
-Так…я это. Я подумал, что вы сами заберёте у неё.
- Он, видите ли, подумал…, - мужчина, скептически улыбнувшись продублировал сказанное участковым стоявшим рядом мордоворотам. Те, глуповато усмехнулись.
- Где его мотоцикл? – следом спросил он.
- В пруду, босс, - ответил тот, кого Ленка считала старшим из мордоворотов.
- Прекрасно…Значит его тоже туда отнесите. И поживее…
Оба понятливо кивнули. Участковый что-то пытался сказать, но тут же получив несколько ударов обмяк. Ленка испугалась. Она понимала, что может стать следующей и обречённо закрыла глаза. Её руки были также связаны.
- Ну, ну, ну, - услышала она перед своим лицом. Ленка медленно открыла глаза. Седоволосый татуированный мужчина смотрел прямо на неё.
- Завтра утром поедешь с нами в банк. Вот тут в договоре, - он ткнул своим пальцем на строчку в документе, - указано, что по согласию своего мужа ты вправе распорядиться деньгами. Ты их достанешь из банковской ячейки и принесёшь моему человеку, который будет ждать тебя в машине у банка. Затем напишешь расписку, что возвращаешь долг. Если выкинешь какой ни будь фортель, то твой муж поедет на зону за убийство инкассатора. Надолго. Я об этом позабочусь. А сама ты просто умрёшь. Ты меня услышала?
- Да…, - машинально ответила Ленка. – Я сделаю всё как вы сказали только пообещайте, что моего мужа выпустят. Он ведь ни в чём не виноват…
- Разумеется, - ответил тот. – Я своё слово держу.
 Ленка хотела ещё сказать, что ждёт ребёнка, так, на всякий случай, чтобы её не убивали ради будущего малыша. Но в последнюю секунду передумала, понимая для себя, что вряд ли это заставит их отказаться от задуманного. Наблюдая как мордовороты заворачивают находящегося без сознания участкового в одеяло, Ленка подумала о муже. Если его до сих пор не выпустили, значит в действительности могут посадить. Выбор для неё был невелик. Она мысленно прощалась с их домом медленно осматривая комнату. Взгляд её остановился на сделанном когда-то мужем люке в потолке. В дальнейшем Николай хотел установить винтовую лестницу, ведущую на чердак. Он хотел сделать там ещё одну жилую комнату для будущих гостей, но всё как-то руки не доходили доделать. 
Седоволосый уголовник уехал после того, как с пруда вернулись его мордовороты. Участкового с ними не было. Страх от переживаемых ею событий поверг Ленку в ужас. Оставалось только разве что ждать утра и довериться Господу. В который раз она перечитывала про себя молитву «Отче наш» Ленка уже потеряла счёт…

                                     Глава 16

Оперативники во главе с Трегубовым вышли из изолятора РОВД ближе к полуночи. Завидев их через стекло, дежурный вышел в фойе и спросил у Трегубова:
- Алексеич! Ты, вроде как ответственный сегодня? У себя будешь? Или домой?
Трегубов встал точно в ступор.
- Эх, ты бляха муха! А я и забыл, - с досадой вскликнул он, глядя на оперативников. Но тут же его словно осенило. – Вот что сделаем, - обратился Трегубов к замявшимся у входа своим подчинённым подойдя к ним ближе. – Я… останусь в отделе, а вы дуйте к Филипенко и тащите-ка этого упыря сюда. Скажите ему, что это моё указание. 
- А, если не поймёт? – спросил у него Адоньев. 
- Ну, а если не поймёт…, - с задумчивостью произнёс Трегубов, - тогда скажите, что в понедельник я буду разговаривать с ним по-другому.
Те кивнули и вышли на улицу. Через минуту их служебная легковушка, рассекая полночную мглу лучами от фар выехала со двора и скрылась за первым поворотом. Оставшись в отделе Трегубов, покурил с дежурным на крыльце коротко расспросив того об оперативной обстановке. Эта майская ночь с пятницы на субботу была тёплой и тихой. На свет единственного фонаря, закреплённого на столбе напротив РОВД, слетелись бабочки, мотыльки и прочие летающие насекомые. Изредка, прорывался лай собак.
- Пошёл я в кабинет к себе, малость вздремну, - не пряча своего усталого вида промолвил Трегубов дежурному, бросив окурок выкуренной им сигареты в урну. – Чтобы ты знал, мои парни по работе поехали в район, и как только вернуться ты мне сразу же звякни…
Дежурный согласно кивнул головой.
Уже находясь в своём кабинете, Трегубов, достал из шкафа бутылку водки и налив граммов сто в гранённый стакан выпил. За его креслом на стене висела большая карта области. Как бы для служебных нужд. Но на самом деле, она являлась этакой бутафорской ширмой, за которой находилась потайная дверь в небольшую, но уютную комнатку для отдыха. Там стоял небольшой диванчик и журнальный столик. Погружаясь в сон, Трегубов успел подумать о том, что по приезду оперов надо будет зайти в изолятор и развязать фермера, лежащего на связке. «Может быть и вправду этот чёрт полежит, подумает, да вспомнит что-то полезное», - решил он, поддавшись нахлынувшей на него сладкой, а местами и приторно-сладкой безмятежности.
Николай очнулся. Преодолев в бессознательном состоянии болевой шок, он, как ему показалось, уже слился воедино с этой колючей верёвкой, опоясывающей его тело. Точно такой же, Николай привязывает у себя на ферме быков в стойле. Боль давала о себе знать лишь редкими импульсами, что ли.
После проведённых им ограниченных телодвижений ему удалось пошевелить пальцами обеих рук, зафиксированными за спиной верёвкой в районе запястий крест-накрест со ступнями ног. Ему вдруг припомнилось выражение «бросаем его на ласточку» брошенное кем-то из тех ментов – костоломов, что вязали его здесь.  «А ведь помогло…», - подумал он, вспомнив также служившего в Афгане в их полку офицера - самбиста, показывающего на себе и подробно рассказывающего о том, как можно приспособиться практически к любой боли в особенности, если тебя крепко-накрепко связали. Ну, вот как сейчас… «Самое главное, - говорил тогда офицер, - нужно постараться хоть ненамного, но ослабить верёвку. А для этого, если вы находитесь какой-то отрезок времени без внимания к своей персоне со стороны тех, кто вас связал, необходимо даже сквозь боль делать маломальские движения руками и ногами. В этом случае образуется пусть и мизерное, но всё же свободное место в так зазываемых верёвочных тисках. И так миллиметр за миллиметром. Вскоре связка ослабится и ваше тело будет меньше подвергаться онемению в мышцах, а это является шансом к спасению». Убедившись, что урок по выживанию того самого офицера в действительности принёс правдивый результат, Николай понял самое важное для себя: оставаться здесь, будучи ни в чём невиновным он больше не может, а всякое промедление с его стороны принесёт лишь страдание для Лены и их будущего ребёнка. «Нужно выбираться отсюда и доказывать свою невиновность, ну или либо что-то другое…» - окончательно решил он. Его мысли вдруг прервал скрежет открывающегося замка двери камеры. Николай приподнял голову от бетонного пола и увидел в дверном проёме человека, чьи мерзкие черты лица, словно железобетонную сваю он вбил в свою память навечно. Ещё несколько часов назад, грубо задрав вверх голову Николая он кричал ему в лицо брызгая своей слюной что привезёт сюда в изолятор в соседнюю камеру жену Николая – Лену и также бросит её на связку. Это ему Николай пообещал, что после этих слов он обязательно убьёт его.
- Да ладно! Ты, ещё жив?! – с язвительной усмешкой сказал тот войдя в камеру и сев на край нар, рядом с которыми и лежал в позе ласточки Николай. Сквозь кислый смрад пота, в душной камере почти мгновенно распространился запах алкоголя. Николай, ничего не ответив прислонился щекой к полу. 
- У тебя, сука, было до хрена времени чтобы подумать обо всём своей тупой 
башкой, - так и не дождавшись ответа продолжил тот. В присутствующей духоте оперативника окончательно развезло, но несмотря на это он всё говорил и говорил.
 - Неужели ты в самом деле надеешься выйти отсюда живым? А? Фермер? Как я и обещал тебе, скоро мои ребятки твою бабу сюда привезут. Ты слышишь меня?
- Слышу…, - неожиданно для себя выдавил Николай.
- О! – вскрикнул оперативник. – Услышал, блядь!
Николай опять приподнял голову от пола и бросил взгляд на оперативника:
- Я готов к разговору, но хотел бы знать, как мне в нашем разговоре к вам обращаться?
Оперативник ухмыльнулся и представился:
- Трегубов Алексей Алексеевич. Я начальник уголовного розыска РОВД.
Совсем недавнее решение Николая о том, что нужно срочно отсюда выбираться, сейчас активно заработало в его мозгах точно так же, как работают часовые механизмы фугаса или какой другой бомбы. И отказаться от этого решения он был уже не в силах.
- Вы… Вы не могли бы меня развязать, Алексей Алексеевич? В таком положении мне практически невозможно вести с вами наш диалог…
Николай с трудом переборол пылающую внутри себя ненависть чтобы назвать оперативника по имени и отчеству, но этого требовали обстоятельства.
- Не вопрос! – ответил так называемый начальник уголовного розыска и принялся развязывать узлы за спиной Николая. Николай же в свою очередь молил бога никого не впускать в ближайшие минуты в камеру, где они находились. Хотя нет, он не просил, он умолял его! Когда был развязан последний узел, руки и ноги Николая просто рухнули на пол. Пару минут он лежал без движения ощущая как кровь в буквальном смысле слова хлынула по некогда пережатым верёвкой венам. Онемение постепенно спадало. Начальник розыска прикурил сигарету и сел на табурет что был привинчен к полу.
- Оклемался? – с проявившейся в голосе суровостью спросил он у Николая.
- Да...
- Ну вставай, садись напротив. Расскажешь мне всё про этот ствол. А если ты опять мне будешь всякую чушь бакланить, я опять свяжу тебя, но уже колючей проволокой.
Вставая, Николай обратил внимание на то, что дверь в камеру оставалась наполовину приоткрытой. Этот фактор тяготил его. Стоял кто-либо за ней или нет, он естественно не знал. В коридоре могли быть, как и тот худенький молодой милиционер, так и дежурный по изолятору. Они могли включить тревогу и к ним на помощь, несомненно, прибегут сотрудники дежурной части. Он пытался уловить хоть какой-то оттуда шорох, но тщетно. Стояла тишина. «Значит, надо действовать», - молниеносно решил он и покачиваясь встал. Начальник розыска всё ещё находясь во хмели и глубоко затягиваясь сигаретой искоса смотрел на поднявшегося с пола Николая. Николай сделал шаг в направлении табурета расположенного напротив сидевшего начальника розыска и за долю секунды, собрав все свои силы, совершил свой бросок. Первое что он сделал, так это как можно плотнее закрыл ладонью тому рот, а другой рукой обхватил его за шею. Тот попытался отбиваться и несколько раз произвольно ударил Николая по голове. Но Николай имел перед соперником несколько преимуществ: он был крепче в телосложении и возвышался над оперативником, так как последний сидел на табурете. Но главным преимуществом было то, что человек этот был попросту пьян. Понимая, что шум драки всё-таки смогут услышать сотрудники изолятора, Николай жёстко повернул его голову в одну из сторон и тут же услышал характерный для ломающейся кости хруст.  Оперативник обмяк. Николай, то и дело оглядываясь на дверь тихо уложил уже безжизненное тело на бетонный пол. «Ну вот и всё! – молнией проскочило у него в голове. – Назад пути нет!».

Глава 17

В коридоре изолятора, куда из камеры опасливо выглянул Николай, из освещения работали только два потолочных светильника, так называемых – дежурных. Свет от них шёл грязно – жёлтый. «Это мне на руку», - подумал он и ещё раз вслушался в темноту, пытаясь понять, в какой части помещения находятся сотрудники изолятора. По его мнению, их должно быть двое: тот молодой худощавый милиционер, ну и дежурный офицер, чьё лицо Николай толком так и не запомнил. Он снял ботинки чтобы не дай бог кто ни будь не услышал скрип или какой-либо шорох издаваемой от подошв и взяв их в руку вышел в коридор, где сразу же прижался спиной к стене дабы осмотреться по сторонам. Прямо в его сторону смотрела своим квадратным оком камера для видеонаблюдения, заметив её Николай на несколько секунд волнующе замер, ожидая, что, увидев его на мониторе кто-то из милиционеров выбежит к нему навстречу. Но нет. Никакой реакции не последовало. Сделав ещё пару шагов в направлении входа в сам изолятор, он отчётливо услышал человеческий храп. Там у входа находилась деревянная стойка типа прилавка, он запомнил это. За этой стойкой стоял стул, на котором тогда и сидел дежурный по изолятору, когда принимали Николая, за ним небольшой стеллаж с отсеками очевидно для вещей арестантов. Николай неспешно крадучись направился к выходу из изолятора. Он дошёл до угла, за которым налево располагалось рабочее место дежурного и вдруг понял, что храп исходил не оттуда, а из открытой камеры, расположенной напротив. Внутри неё был полумрак и лишь часть камеры освещалась от проникающего через открытую дверь дежурного света. 
Николай всё также осторожно заглянул за угол и тут же увидел молодого милиционера, который сладко спал, положа голову на обе руки, лежавшие на поверхности стола. Над входной металлической дверью ведущей в изолятор из здания РОВД прямо на спящего милиционера была направлена ещё одна камера для видеонаблюдения. Николай догадывался что мониторы двух изоляторных камер установлены в дежурной части отделения милиции. А это означало, что либо его каким-то чудом в дежурной части не увидели другие сотрудники, либо там тоже все спали, ну или вышли к примеру на улицу. Гадать почему так произошло для Николая нужды не было, он опасался лишь одного: заметят ли его, когда он подойдёт к милиционеру скажем для того, чтобы взять у того ключи от входной двери и покинуть помещение изолятора, а уж затем и само здание РОВД? То, что все железные двери будут без сомнения скрипеть и скрежетать, он точно не сомневался. Уйти из отделения милиции тихо и незамеченным вряд ли получится. Тем более, что от его рук покинул этот мир целый начальник уголовного розыска. А что покойный был мразью, никто знать то и не захочет. Значит и терять, по сути, Николаю уже нечего. Конечно, можно было бы оглушить, связать, засунуть в рот тому кляп, но после перенесённым Николаем мытарств, издевательств и угроз, касающихся его Лены, поступить иначе он не мог. Совсем не мог. Разумеется, это не является оправданием, но что случилось, то случилось…
Он взял себя в руки. Решил, что для начала необходимо изолировать спящего в камере дежурного. Что там был именно дежурный, а никто-то другой, тут он не сомневался. Безо всяких колебаний Николай вошёл в эту камеру. Да, действительно, на кровати развалившись храпел дежурный офицер. Рядом с кроватью стоял стул со спинкой на которой висел китель со старлейскими погонами. На сиденье стула лежала кобура, внутри которой находился пистолет «Макаров». У Николая моментально созрел план, простой, а главное безопасный для дежурного и в какой-то части для самого Николая. Он вспомнил что при входе в камеру увидел торчащий в замке ключ. Николай вытаскивал из кобуры пистолет то и дело прислушиваясь к храпу милиционера боясь, что тот внезапно проснётся и откроет глаза. Но его опасения оказались напрасными: храп дежурного только усиливался. Вместе с пистолетом Николай забрал и китель чтобы накинуть его на себя. Возможно, что там, в дежурной части, увидев человека в кителе не придадут значения каким-то мелочам и будут уверенными, что в их поле зрения виден несомненно дежурный. Однако крепких гарантий, что всё будет так, у Николая не было.
Озираясь на спящего у себя за спиной молодого милиционера, он, стараясь не шуметь медленно закрыл дверь в камеру, где оставался дежурный. Дверь закрылась практически бесшумно. Лишь после этого Николай повернул ключ в замочной скважине. От всеобщего внутреннего напряжения вся одежда в один миг пропиталась потом, словно кто-то окатил его водой из ведра. Николай выдохнул и обернулся назад. Спавший за столом молодой милиционер за всё это время даже не пошевелился. Взгляд Николая выхватил из висевших на стене часов положение стрелок. Они показывали половину второго ночи.
Он подошёл к спящему милиционеру и схватив того за руку резко потащил за собой чтобы вместе с ним покинуть то место, куда была направлена камера видеонаблюдения. Ему это удалось без особого труда. Милиционер не обладал большой физической силой, а проснувшись и увидев направленный на него Николаем пистолет дежурного, просто затрясся. На вид пареньку было около двадцати трёх лет.
- Тихо! – приказал милиционеру Николай, удерживая его за ворот рубашки. – Будешь себя плохо вести ляжешь здесь навсегда. Знаешь за что?
Тот импульсивно замотал головой:
- Я ничего не сделал вам плохого…
- Да, - сказал Николай. – Ты прав. Ничего плохого ты мне не сделал. Но ты видел, что со мной творили эти ублюдки. 
- Ну…подожди, - произнёс тот чуть не плача. – Ты пойми, кто я и кто они! Как я могу им запретить?!
- Я сказал тихо! – почти шёпотом еле сдерживаясь пригрозил Николай, прислушиваясь не проснулся ли дежурный. На его счастье, по-прежнему вокруг всё было тихо.
- Кто сейчас может быть в дежурной части? – спросил Николай, грубо повернув голову милиционера лицом в сторону настенных часов.
Милиционер понял, что от него хотят.
- Обычно в это время в дежурке помощник, - испуганно ответил он. – Но я точно не знаю…
- Кто ещё есть в отделении милиции?
- Никого…
- Совсем никого?
- Совсем…
- А те, кто меня связывал? Где они?
- Я не знаю...
- А кто знает?
- Ну, может быть оперативный дежурный или его помощник или…
- Слушай сюда, - перебил его Николай. - Ты сейчас позвонишь в дежурную часть и выяснишь кто спит, кто не спит. Того кто будет с тобой разговаривать, позовёшь сюда на минутку. Найди любой повод. Ты меня понял? – Николай ткнул стволом милиционеру между рёбер.
- Понял, понял…
- Если ляпнешь что-то лишнее, убью.
Подтащив к нему внутренний телефонный аппарат, Николай приказал:
- Звони.
Тот снял трубку и несколько раз крутнул диск:
- Алло…Это изолятор. Да-да это я - Толмачёв. Сань, ты что ль? Не спишь? Ты это…не смог бы зайти ко мне расписаться в журнале? Ага, жду…
Положив трубку, милиционер пробурчал:
- Идёт…помощник идёт.
Николай втолкнул милиционера в туалет, расположенный рядом с камерой, где спал его дежурный и перед тем, как закрыть дверь на шпингалет предупредил того:
- Если хочешь жить, сиди тихо!
Тот, послушно закивал головой и сел на пол, уложенный кафелем.
Николай щёлкнул пальцем по клавише выключателя, и лампочка над столом дежурного по изолятору погасла. Воцарившаяся в воздухе тишина была не простой. Это была особенная тишина. Николаю казалось, что она захватила весь его мозг. Его сердце стучало в грудной клетке так сильно что, казалось, оно вот-вот попросту разлетится на куски, и он умрёт от этого разрыва. Но и на этот раз лишь одно единственное чувство, живущее внутри него, помогало ему выдержать этот страшный бег с препятствиями и называется оно – ответственность. Ответственность за жизнь его близких людей. За Лену и ребёнка, правда ещё пока не родившегося, но всё же их ребёнка. Услышав металлический лязг открывающихся дверных замков, Николай, прижавшись спиной к стене крепко-накрепко сжал пальцы, обхватывающие рукоять пистолета. Он не знал с кем ему сейчас придётся встретиться лицом к лицу, подготовлен ли будет этот сотрудник милиции физически чтобы оказать активное сопротивление или же он окажется слабее него. От этого зависело многое, в том числе и насколько быстро Николай, освободившись из этого плена, доберётся до своей фермы, где возможно в большой беде была в эти минуты Лена. Тяжёлая массивная железная дверь, как ни странно, отворилась безо всякого шума. Вошедший во мглу помещения изолятора человек в форменной одежде, ещё не видя стоявшего сбоку от себя Николая негромко гаркнул:
- Толмач! Ты где? 
Опасения Николая по факту того, что будет иметь место рукопашная схватка с подготовленным и сильным соперником слава богу не имели основания. Помощник оперативного дежурного оказался мужчиной предпенсионного возраста и старшиной по званию. Николай взвёл затвор и приставил ствол к его голове. Стрелять он не намеревался, а вот ускорить выход из изолятора — это очень помогло.
- Кто в дежурной части?! – требовательно спросил у него Николай.
Тот выпучил глаза. По его взгляду могло бы показаться что происходящее никак не укладывалось в его поседевшей и повидавшей жизнь голове.
- Никого…
- Коллеги твои где?! 
- Дежурный…спит
- Водитель есть?!
- Нет…Я и помощник и водитель.
- Открывай дверь! Выходим! Живо!
Трясущейся рукой старшина стал искать в связке нужный ему ключ. Нашёл. Открыв дверь, они оказались в некоем предбаннике, где перед ними была ещё одна дверь, такая же массивная и железная как в камере.  Открыли. Вышли в небольшое фойе. Фойе Николай запомнил, когда его водворяли в изолятор по вывешенным на стене в рамках фотографиям: министра внутренних дел и всего политбюро КПСС во главе с генеральным секретарём. Дверь в дежурную часть открывалась по определённому цифровому коду. Старшина её смог открыть только со второй попытки в виду неважнецкого своего состояния. Его лицо покрылось потом и было очень бледным. Николай боялся, что у милиционера случится инфаркт и ему самому будет трудно, а может быть даже и невозможно найти в помещении дежурной части ключи от служебной машины. Но самое главное — это оружие, в необходимости которого, Николай теперь уже точно не сомневался. Николаю опять повезло. Он закрыл спящего оперативного дежурного в комнате отдыха. Благо ключ торчал в замочной скважине. Нужно было торопиться. В любой момент в отделение милиции могли прийти люди, либо наряды ГАИ, дежурившие на трассе неподалёку.
- Открывай оружейку! – скомандовал Николай. Пока тот гремел ключами Николай поглядывал на окна чтобы в случае чего своевременно заметить свет фар, приближающихся к отделению милиции автомобилей. Вошли в оружейную комнату и тут внезапно зазвенела сигнализация. Старшина из-за охватившего его волнения не вспомнил о ней. Николай винил себя за эту оплошность, но было уже поздно. Услышав звон сработавшей сигнализации в комнате отдыха, проснулся оперативный дежурный. Уже находясь в оружейной комнате Николай отчётливо слышал, как тот стучал в дверь комнаты изнутри крича: «Саня, блядь! В чём дело?!»
Николай резко притянул к себе за воротник форменной рубашки перепуганного старшину:
- Крикни ему что ни будь! Скажи, что забыл выключить!
Старшина, так и не сумевший избавиться от тряски во всём теле, запинаясь громко отозвался:
- Да... я это! Я! Зашёл в…в оружейку за журналом!
- А какого хрена ты меня здесь закрыл? – опять донёсся голос оперативного дежурного из комнаты отдыха.
Старшина удивил Николая крикнув:
- Да дверь, наверное, захлопнулась от сквозняка! Сейчас выйду и открою!
Из комнаты отдыха послышалось суровое нечленораздельное ворчание, после чего оперативный дежурный замолк. Николай выхватил из мандражирующих рук старшины связку ключей, оттолкнул того в не заставленный ящиками и шкафами свободный угол помещения и тут же принялся хаотично открывать металлические сейфы, стоявшие вдоль стены. Всего их было три. В одном из них стояли в рядочек десяток разномастных охотничьих ружей, там же у прикладов он увидел металлическое ведро, заполненное до верху охотничьими патронами. А вот в двух других было то, что привлекло внимание Николая: автоматы Калашникова, сокращённо АК-74. Самый надёжный и неприхотливый, калибром 5,45-мм, он безо всяких преувеличений считался лучшим стрелковым оружием в те годы, когда Николай служил в Афгане. От своего предшественника — 7,62-мм АКМ — он отличался пониженным весом и увеличенной дальностью прицельной стрельбы. Матчасть и его характеристики Николай знал наизусть и мог рассказать даже если у него о них спросят во время его глубокого сна. Может быть, именно по этим причинам он с непоколебимой решимостью вытащил из сейфа автомат. В последнем сейфе находились боеприпасы, а это уже снаряжённые к автоматам магазины и несколько десятков пачек патронов. В своё время, там в Афгане, Николай, уходя в боевые выходы распаковывал эти пачки и все шестьсот пятьдесят патронов высыпал в мешок, который таскал за спиной. Так их было быстро доставать и уходило меньше времени на снаряжение магазинов особенно в ходе боя. Но после возвращения в часть эти патроны, он, как и все его сослуживцы, просто выбрасывал. Из-за плохих погодных условий и из-за того, что патроны тёрлись с кварцевой пылью в мешке, они быстро покрывались тонкой ржавчиной и редко кто использовал их в следующем боевом выходе. Был высок риск заклинивания оружия. Сейчас с собой Николай взял все шесть снаряжённых магазинов, имеющихся в сейфе. Заметив у двери картонную коробку, очевидно служившую для мусора, он положил в неё около двадцати упаковок с патронами. Потом вдруг достал из сейфа одно из охотничьих ружей, забил свои карманы охотничьими патронами, лежащими в ведре, и сурово прикрикнул наблюдавшему вытаращенными глазами за его действиями старшине:
- Где машина дежурная?!
Тот сначала молчаливо указал пальцем на стенку, но потом всё же проговорил:
- Там…Во дворе.
- Ключи живо! – грозно потребовал Николай, протянув к нему руку с раскрытой ладонью.
Старшина ошарашенно обстучал свои карманы на форменных брюках и услышав в одном из них металлический звон достал Николаю ключи.
— Вот…, - сдавленным голосом произнёс он.
- Машина на ходу?
Старшина, кивая ответил:
- На ходу…на ходу…
- Посиди пока тут, - бросил Николай и выйдя из оружейной комнаты закрыл её железную дверь на ключ, закинув связку с ключами под стол. 
Услышав, по всей вероятности, скрежет ключа в замке, со стороны, где находилась комната отдыха, донёсся бранный крик оперативного дежурного:
- Ты, Саня, ещё долго будешь меня здесь парить?! Открывай нахрен!
Николай, умеючи повесил на спину автомат, охотничье ружьё, схватил обеими руками коробку с патронами и снаряжёнными магазинами, после чего спешно направился к выходу. Уже выйдя на улицу, он огляделся и убедившись, что вокруг ни души вытащил ключ, торчащий в дверном замке изнутри, и закрыл отдел снаружи. Выбросив ключ в стоявшую рядом с крыльцом урну, Николай быстрым шагом направился во двор, где со слов старшины находилась автомашина дежурной части. Это был старый милицейский «Рафик» с выцветшей полосой синего на жёлтом кузове. Положив оружие и всё остальное на переднее пассажирское сиденье, Николай вставил ключ в замок зажигания. Двигатель завёлся. У Николая словно отлегло на душе. Включив передачу, он, не включая фары выехал со двора. Сейчас нужно было как можно быстрее добраться до его фермы, где была Лена. А что будет дальше, Николай пока не знал. 

 Глава 18

Ближе к часу ночи, находящиеся по-прежнему с Ленкой в фермерском доме двое бандитов, решили между собой, что один из них до четырёх часов утра расположится для отдыха на старом обшарпанном диване, а другой будет бодрствовать на скамейке рядом с окном, которое в аккурат смотрит во двор. Затем они поменяются. А к девяти часам утра они все трое включая Ленку должны быть как штык возле банка в районном центре. «Академик» подъедет в назначенное им время. Ленка всё также сидела на деревянном стуле в углу комнаты со связанными ногами и руками. Благо, что руки были связаны спереди и это позволяло ей поправлять закрывающую то и дело глаза чёлку. Волосы на Ленкиной голове стали растрёпанными из-за того, что, когда один из этих мордоворотов лупил ей пощёчины он немного не рассчитал и удар его пришёлся не по щеке, а по верхушке головы. Своей здоровенной ладонью и жёсткой как кусок железа он взлохматил Ленкины волосы до боли. Именно он, сейчас подойдя к дивану и косо бросив на неё холодный взгляд сухо произнёс: 
- Ладно… Давай падай на пол рядом со стулом. А то грохнешься и башку себе проломишь, а тебе утром нужно выглядеть как подобает. Падай…
Ленка послушно сползла со стула и свернулась калачиком на деревянном полу.
Севший на скамейку у окна второй бандит, вытащил из-за брючного ремня пистолет и положил его рядышком. Развалившийся на диване громила проделал то же самое. После того как они хладнокровно разделались с участковым, Ленка уже и не сомневалась, что в случае какого-либо провала эти двое убьют её без промедления. Поэтому, она молила бога чтобы всё задуманное этими страшными людьми, касающееся снятия денег в банке, получилось. И тогда после этого они сжалятся и возможно отпустят её в районном центре. А уж там-то Ленка сразу побежит в милицию, где и расскажет обо всё случившемся и Николая выпустят домой, к ней. Подумав об этом, она заплакала и стала смотреть на зашторенное занавесками окно. Вдруг за окном раздался какой-то шум. Оба бандита тут же вскочили со своих мест и держа на изготовке пистолеты встали по обеим сторонам окна. Ленка со страху села в углу наклонив голову к коленям в ожидании чего-то ужасного. Один из бандитов выглянул краешком глаза из укрытия всматриваясь через стекло в темноту улицы, и тут же с ухмылкой оторвал оттуда свой взгляд повернувшись к Ленке.
- Фу… Испугал, сука…, – выдохнув проговорил он. Второй вспыльчиво полушёпотом поинтересовался у него:
- Кто там?!
Тот в ответ заулыбался словно блаженный:
- Кот!.. 
- Кот?
- Да. Твой, что ли? - спросил увидевший кота бандит у Ленки, кивнув головой через плечо на окно. – Такой…чёрно-белый.
- Мой…, - тихо ответила Ленка.
Бандиты, облегчённо вздохнув вернулись на свои места, один обратно на диван, второй на скамейку у окна. Ленка приняла опять своё положение свернувшись в клубок как сворачивался их кот на соломе под коровьей кормушкой в холода. Поначалу, когда они с Николаем завели его ещё котёнком Ленка из жалости что тому холодно спать в коровнике заносила его в дом, но Николай отнёс того обратно, сказав, что кот должен учиться ловить мышей. И, как ни странно, кот больше полюбил Николая чем Ленку. Увидев Николая кот тут же бежал к нему и тёрся об его ноги. «Бедный, наверное он очень голодный», - подумала Ленка. А ещё она слышала надрывный рёв быков и коров, доносящийся из коровника. Николая сейчас нет и их некому выпустить пастись на луг, раскинувшийся у пруда.  Ленке Николай запретил самой выпускать скотину из коровника, так как двухгодовалые быки пырялись и могли ударить её либо огромной головой, либо не приведи господи прижать к стене. А в её положении — это очень опасно.  Она решила, что утром перед тем, как ехать с этими сволочами в банк она попросит, чтобы те разрешили ей напоить быков и коров и дать им сена. «Авось то и разрешат» - подумала она и закрыла глаза. Однако вскоре сквозь дрём она опять услышала мяуканье кота. Это показалось ей странным. Обычно кот по ночам находился в коровнике, а тут вдруг…Бандит, сидевший на скамье, возможно также слышал его мяуканье, но уже зная, что это Ленкин, попросту не обращал на того никакого внимания и откинув голову на стену чуть посапывал. А тот, который был самым злым и жестоким, дрыхнувший на диване, наоборот громко храпел. Сон Ленкин между тем куда-то улетучился и в её больную голову после нескольких полученных ударов стали одна за другой приходить мысли о муже. Она знала, что Николаю без неё было всегда плохо, где бы он ни находился, а уж в тюрьме так, вообще нет даже слов…Их отношения здесь на ферме на её взгляд стали настолько прочными что разорвать эту духовную связь уже невозможно. А тут ещё и радость о скором рождении ребёнка. Николай как это говорят - летал от счастья. Туго стянутые верёвкой Ленкины руки и ноги начали отекать, она было подумала попросить того, кто сидел на скамье немного ослабить верёвку, но испугалась, что просьбу услышит тот, кто спит на диване и опять изобьёт её. Нет, не за себя она боялась, боялась, что ударят по животу, по ребёнку…В общем пока терпела, а там, как получится. Прошло предположительно полчаса, когда Ленка внезапно услышала наверху какой-то шорох. Она медленно подняла взгляд и сквозь проникнувший в комнату через окно лунный свет вдруг заметила, как из щели между досками люка, сооружённом Николаем для входа в комнату, которую он планировал разместить на чердаке, посыпалась тоненькая струйка пыли. Первая мысль у Ленки была такой: кот залез на чердак. Николай неделю назад повесил там сушиться пойманную рыбу. Скорее всего кота с голодухи и приманил этот рыбный запах. Она не на шутку перепугалась, ведь услышав подозрительный шум, злой мордоворот, спавший на диване, может начать спросонок стрелять по потолку. Глядя на люк Ленка надеялась, что кот уйдёт оттуда, но шорох не прекращался. Ленка занервничала, поглядывая то на одного бандита, то на другого, но сон слава богу сморил обоих. «Жаль, что нет возможности сбежать», - с сожалением подумала она. Узлы верёвок на ногах были настолько сильно затянуты, что развязать их со связанными руками было невозможно. Зря только создаст возню нежелательную. Она уж и забыла о шорохах на чердаке, да и не смотрела туда больше, но тут нежданно-негаданно прямо к её ногам упал малюсенький кусочек деревянной стружки. Ленка, помня, что на половицах чердака в качестве утеплителя лежали мешки, заполненные опилками, вновь устремила свой взгляд наверх и сразу же обомлела. Через проём открытого люка, в полумраке, в комнату как в фильме ужасов просунулась чья-то голова. Ленка была уж готова закричать, но в самую последнюю секунду она крепко-накрепко закрыла рот, потому как приглядевшись поняла, что это был Николай. Увидев Ленку связанной по рукам и ногам, он словно изменился в лице. А она тут же заплакала и уже не сводила с него мокрых от слёз глаз. Бросив взгляд на спящих бандитов, он жестом руки дал ей понять, чтобы она переместилась к самой стене. Ленка, стараясь сильно не шуметь отползла в самую темень угла. Где и замерла. Она была уверена, что Николай сейчас попытается спуститься с чердака через открытый люк в комнату. Но как? Ведь у него нет даже лестницы. К тому же Ленка боялась, что кто-то из бандитов услышав шум в мгновение ока убьёт его. Но в то же время, она осознавала, что отговорить Николая от этого риска она не успеет, да и не сможет. То, что произошло дальше Ленка никогда не забудет. Над её головой громыхнул оглушительный выстрел и спящий на диване бандит, вздрогнув и одновременно вскрикнув так и остался там лежать.  Вскочивший со скамьи другой бандит, по всей вероятности, спросонья не смог оценить ситуацию с грохотом и на четвереньках ринулся в другую комнату забыв даже про свой пистолет, лежащий всё этой время рядом с ним на скамейке. Одновременно с этим сверху прямо к Ленкиным ногам приземлился в прыжке и Николай. Увидев в его руке ружьё, она поначалу не поверила своим глазам. Он бросился следом за бандитом пытавшимся скрыться из дома и нагнал того уже в сенцах. Ленка услышала ещё один выстрел и наступила гнетущая тишина. Николай вернулся в комнату, где была Ленка, подошёл к дивану и убедившись, что бандит мёртв бросился к ней. Быстро развязав и отбросив верёвку в сторону, он крепко обнял разрыдавшуюся Ленку после чего бережно прижал свои ладони к её мокрым от слёз щекам.
- Лена, слушай меня внимательно и не перебивай! - почти скороговоркой говорил ей Николай, – У тебя очень мало времени! Всё что здесь было, ты расскажешь мне потом, а сейчас тебе нужно успеть добежать до пруда и переплыть его в том месте, где мы с тобой всегда рыбачили. Не бойся, там не глубоко, а плаваешь ты у меня, я знаю, очень хорошо. На том берегу начинается лес, через него ты выйдешь на трассу и остановишь какую ни будь попутную машину чтобы доехать до станции. Там добеги до железной дороги, где останавливается электричка и спрячься в траве чтобы до прибытия электрички тебя не увидели менты. Первая электрички будет половина шестого утра. Ты должна успеть на неё! Забери с собой все деньги, которые у нас есть. Доедешь до города, а оттуда ты уже знаешь, как добраться до твоей тётки в деревне. Пусть она спрячет тебя у себя. Слышишь меня?!
Николаю показалось что Ленка его не слушала, а только плакала. Он потряс её за плечи громко переспросив:
- Лена! Ты поняла меня?!
Она замотала головой по сторонам вцепившись в его руки:
- Нет! – теперь уже крикнула она. - Я не оставлю тебя здесь одного с этими тварями! - Ленка перевела взгляд на обездвиженного бандита, распластавшегося на диване.  Стекающая с дивана его кровь образовала на полу огромную красно-бурого цвета лужу, которая быстро растекалась по всей комнате.
 – Утром сюда, - всхлипывая продолжила она говорить Николаю, - приедет их главарь. Он уже был здесь вчера вечером. Коля! Они убили нашего участкового! При мне! Потом утопили его в пруду! 
Ленку сильно затрясло.  
- Мы… убежим с тобой… вместе…, – только и успела она заикаясь проговорить как Николай тут же требовательно одёрнул её:
- Лена! Ты пойдёшь одна! А я должен остаться здесь! Когда мы встретимся ты всё мне расскажешь! Давай, собирайся! Тебе и ребёнку, которого ты в себе носишь, нужно жить!
Николай резко встал и подошёл к окну. Отогнув занавеску, он всмотрелся куда-то вдаль. За всю их совместную жизнь, Ленка ещё не видела его таким никогда. У окна Николая что-то настораживало. Ещё раз поторопив Ленку чтобы, та взяла с собой всё необходимое, он, не выпуская из рук ружья выбежал из дома во двор, но через пару минут вернулся обратно. Ленка стояла посреди комнаты держа в руках свою любимую сумочку, подаренную Николаем на её прошлый день рождения. Он, взяв её за руку буквально с силой потащил в соседнюю комнату, где единственное окно выходило в сторону пруда. Сразу за окном был небольшой яблоневый сад, доставшийся им с Ленкой задарма вместе с бывшей конторой. Николай надеялся, что благодаря этому саду Ленке удастся незаметно подойти к воде. Пруд и сад разделяли какие-то четыре десятка метров. Открыв обе створки окна, он сначала вылез из дома сам, затем помог выбраться и Ленке.
- Беги! – приказал он ей. 
Она было опять расплакалась и попыталась его обнять, но он резко пресёк её попытку.
- Я сказал беги!
Ленка секунду поколебавшись и понимая, что ослушаться Николая не может, рванулась к пруду, на бегу раздвигая на своём пути свисающие к земле ветки яблонь. Оглянувшись всего лишь один раз назад, она мельком приметила, как Николай по лестнице, приставленной им очевидно ещё ночью к дому, спешно поднимается на чердак. Ночная мгла, слившись с прохладой исходящей от пруда казалась Ленке ещё более устрашающей, однако деваться было некуда и она безропотно вошла в воду. Пройдя несколько метров, вдруг заметила торчащее из-под воды мотоциклетное круглое зеркало. В нём, подстать его размерам, отражался кругленький кусочек звёздного неба. Она невольно вспомнила об участковом. Тогда Ленка не знала, что тело милиционера бандиты засунули в люльку мотоцикла прикрыв того брезентовой накидкой и застегнув её на несколько металлических клёпок. Преодолевая охвативший её ужас, она обошла стороной это страшное место и приподняв над поверхностью воды руку, державшую сумку, поплыла в направлении противоположного берега. 
Николай, отправив Ленку к пруду залез на чердак, после чего затащил наверх и саму лестницу. Теперь просто так без каких-либо подручных средств никто не сможет зайти к нему в тыл. Этот факт добавлял в него уверенности. На чердаке Николая уже дожидались привезённые с собой из отделения милиции автомат АК-74, патроны к нему, а также патроны к охотничьей двухстволке. Машинально готовя оружие и боеприпасы к бою он хорошо понимал, что этот бой скорее всего станет конечным в его жизни. В памяти всплыл предпоследний день его службы в Афганистане перед дембелем. Всем командирам рот и подразделений был доведён устный приказ командира их полка, чтобы те не брали на боевой выход в горы готовящихся к отправке в союз солдат, в особенности тех, кто уже сидел на чемоданах приводя в порядок свою парадку. Проходя мимо Николая, командир взвода сокрушался, что через пару часов ему с бойцами надо делать вылазку для подавления огневых точек, надёжно замаскированных моджахедами от авиации, но ему не хватает опытных и надёжных людей для выполнения этого задания. Николай с другом, который так же, как и он жил лишь ожиданием следующего дембельского дня, когда их отправят в Кабул, изъявили желание выйти в горы и помочь. Другие же дембеля отговаривали их, намекнув, что бой может стать последним и смертельным, но они ни в какую не поддались их уговорам и вышли на задание. Тогда пронесло и они вернулись в часть целыми и невредимыми. «Значит, тот бой был очередным боем, а последний будет сейчас», - немного с грустью подумал Николай, раскладывая перед собой снаряжённые магазины к автомату. К его ферме подъехали две машины «УАЗ» из которой выпрыгнули несколько милиционеров в форменной одежде. Они рассредоточились в основном у ворот дома. Николай видел их отчётливо. Вооружены они все были автоматами. Пока никаких действий милиционеры не предпринимали. Из машин негромко доносился характерный звук радиостанций. Кто-то из милиционеров кому-то что-то говорил, но разобрать слов Николай не мог. Тут внезапно приехала ещё одна машина, но она была легковая. Из неё вышли четверо в гражданской одежде вооружённые пистолетами. По голосу одного из них он опознал оперативника участвующего в пытках над ним в камере изолятора. Этот оперативник сейчас нецензурно говорил одному из сотрудников в форменной одежде что-то об убийстве в изоляторе начальника уголовного розыска. По-видимому, старший из всех приказал двоим милиционерам обойти дом сзади. Те трусцой направились туда. Николай видел через щель в досках их расстроенные физиономии, когда они, не обнаружив лестницы побежали обратно. Кто-то разбил оконное стекло и кинул внутрь дома дымовую шашку в надежде что если кто-то там окажется, то тут же выскочит на улицу. Никто не выходил. Да и выходить то было некому, разве что бандиты, но трупы не ходят. А вот приказ обследовать местность вокруг дома, который прозвучал, Николаю был не по душе. Ведь Ленка могла по разным причинам задержаться у пруда и её могут обнаружить. Нужно было как-то им помешать и он дал несколько коротких очередей над головами милиционеров. Те, бросились врассыпную и заметив откуда он открыл по ним огонь стали огрызаться огнём из автоматов и пистолетов. Николай успел пригнуться от впившихся в деревянные балки крыши пуль. Радовало то, что кровля на доме не из шифера, а из жести. Значит она не оголится, и Николай по-прежнему будет малозаметен для них. Вот уже как минут пятнадцать шла перестрелка. Он экономил автоматные патроны откладывая автомат и беря в руки охотничье ружьё. Отчётливо заметил, как завалились на траву двое милиционеров. «Минус два», - сказал Николай про себя. После первых потерь милиционеры откатились назад, укрывшись за трактором, который Николай брал в аренду. Стрельба прекратилась. Кто-то из милиционеров громко кричал в микрофон переносной радиостанции   благим матом прося срочную помощь. Связь была плохой, ему отвечали, но голос из динамика, то рвался на полуслове, то раздавался какой-то писк.  Как ни странно, Николай радовался тому, что всё внимание их заострилось на нём. Теперь у его Ленки будет много времени чтобы добежать до трассы и уже дальше спокойно добраться на попутной машине до районного центра. А там электричка и всё…
Вырваться отсюда пусть даже и с боем, такой мысли у него не возникало. Даже если ему и удастся это сделать, стало быть, он обречёт Ленку на мытарства, постоянную нервотрёпку, переживания и скорее всего преждевременные роды с плохим концом. А этого он допустить не может. Поэтому Николай и отложил в карман два патрона к охотничьему ружью. Ну а пока дело ещё не дошло до этого, он покажет им, как надо правильно держать оборону отбиваясь от наседавших врагов. Этому ремеслу его учили старослужащие, когда он оказался в Афгане. Спустя несколько минут одному из милиционеров под прикрытием автоматных очередей удалось проникнуть в сенцы. Там он наткнулся на труп одного из тех, кого Николай застрелил, когда освобождал Ленку. 
- Здесь труп! – крикнул он своим кто находился в укрытии за трактором. Не прошло и минуты, как он крикнул опять: «Ещё один!»
Николай понимал, что рано или поздно тот обнаружит в комнате на потолке люк и начнёт простреливать потолок. Так и случилось. Автоматная очередь раскрошила доски в районе петель и перерезала надвое сам люк. Теперь проём оказался открытым. «Если у них есть гранаты, они быстро обвалят крышу и достанут меня», - мелькнуло в голове у Николая. Нужно тянуть время до рассвета, и когда он будет полностью уверен, что Ленка в безопасности м уже на пути в областной город вот тогда, тогда и всё…Николай закинул охотничье ружьё за спину, рассовал патроны по карманам, засунул оставшиеся снаряжённые магазины за пазуху под рубашку и подойдя к окну произвёл несколько коротких очередей по трактору, после чего подойдя к проёму люка сиганул вниз. Падая, успел заметить, что под ним, не ожидавшего явно такого поворота событий, как назло, застыл в оцепенении тот самый милиционер, который проник в дом. Первым всё же выстрелил милиционер. Одна из пуль попала Николаю в левую руку в районе плеча, но у него хватило сноровки, и он с размаху ударил того ногой по лицу. Тот, взмахнув руками отлетел в угол выронив автомат. Николай, кувыркнувшись на полу навскидку выстрелил, и милиционер затих. В горячке выпрыгнув в то самое окно откуда он совсем недавно выбирался с Ленкой из дома в сад, Николай побежал через поросль, которая повсюду проросла от корневищ яблонь в направлении старой водокачки. Именно там он сможет занять глухую оборону и будет драться до последнего патрона. Он так решил уже на бегу.

 

Глава-19


Первые выстрелы Ленка услышала, когда выходила из воды. Увязая босыми ногами в илистую слякоть мелководья и утопая в ней до самого края подола платья, она вдруг в неуверенности остановилась и замерла в трёх метрах от берега, поросшего камышом. Стрельба, где стоит их фермерский дом ежесекундно нарастала, а вместе с ней Ленка ощутила, как к её горлу откуда-то изнутри из самой глубины подкатывается огромный ком. Только сейчас она стала ясно понимать почему Николай торопил её. От нахлынувшего отчаяния, безысходности и предчувствия страшной беды Ленка, истошно закричала, но крик, то ли из-за перенесённых ею страданий, то ли из-за каких-то других необъяснимых причин, превратился в нечеловеческий вой, схожий разве что с воем собачьим. Она было кинулась плыть обратно, проклиная себя в сердцах за проявленную ею слабость, за то, что не ослушалась Николая и не осталась рядом с ним. Но проплыв четверть расстояния вспомнила его суровое на тот момент лицо и жёстко им сказанное «тебе и ребёнку нужно жить». Ленка подчинилась и сдалась. Окончательно выбравшись на противоположный берег, побежала через лес к автомобильной трассе. Стрельба за её спиной то прекращалась, то начиналась снова.  Её продолжение, как бы это странно ни звучало Ленку радовало, но лишь по одной причине: если она ещё доносилась, значит её Коля жив. Всё остальное для неё было неважно. С кровяными царапинами на лице и руках, полученными от хлёстких ударов веток деревьев и кустарников, она наконец-то выбежала из леса к асфальтированной дороге, ведущей в районный центр. На горизонте едва-едва начинал проблёскивать рассвет. Стрельба меж тем была ещё слышима, но как ей показалось немного в другой стороне, ближе к пруду, где была водокачка, куда ни раз они с Николаем ходили за водой. Проклятый ком в горле не исчезал. Обессилившая, она упала на траву словно растворившись в ночи. Но какая-то неведомая сила заставила встать. Увидев светящиеся фары машины, ехавшей в направлении станции, она поднялась по глиняной насыпи и ступив на асфальт замахала обеими руками. Это был «Камаз» с прицепом под завязку гружённый досками. Грузовик сначала пронёсся мимо неё, но проехав пару тройку десятков метров вдруг заскрипев тормозами свернул на обочину и остановился. Ленка, что есть сил побежала к машине. 
- До райцентра возьмите! – крикнула она охрипшим голосом в открытую дверь машины стараясь перекричать шум мотора. – Пожалуйста…
Водитель, бегло окинув её взглядом несколько секунд пребывал в замешательстве. Нечасто в его водительской практике в четвёртом часу утра, когда ещё вокруг хозяйничал сумрак ночи, на пустынной трассе, да ещё и граничащей с лесом, он встречал голосующих женщин, внешний вид которых был очень подозрителен.  Осмотревшись на всякий случай по сторонам и поняв, что она одна, без прятавшихся в кустах дружков, как это бывает зачастую, он на свой страх и риск одобрительно кивнул ей головой:
- Садись…
Ленка вскарабкалась в кабину. Машина с рёвом выпустив из выхлопной трубы клубы сизого дыма тяжело тронулась с места. Водителю на вид было около шестидесяти лет.  Крутя баранку, он вначале с любопытством молчаливо смотрел на Ленку через зеркало, закреплённое присоской на лобовом стекле и уже проехав несколько километров повернулся к ней лицом.
- У вас что-то произошло? – спросил он.
Ленка ничего не ответила лишь бросив на него косой боковой взгляд.
- Я… почему спрашиваю, - спокойным голосом продолжил он. – Там за лесом идёт какая-то стрельба…Я подумал, что с вами, возможно, случилась беда и нужна помощь? Вы только скажите, и я довезу вас до ближайшей милиции.
Ленка повернула голову в сторону бокового окна на пассажирской двери. Ей не хотелось ни с кем говорить. Все её мысли сейчас были о Николае. 
«Если его отпустили из милиции, - думала Ленка, глядя на мелькающие сбоку вдалеке огни, - тогда почему вернувшись на ферму он решил проникнуть в дом именно через люк на потолке? Да ещё и с оружием? Откуда он его взял? И как он узнал, что в доме, кроме неё двое бандитов? Может быть, возвращаясь заметил их машину? Ведь не пешком же эти сволочи пришли на их ферму?» Всё это было для Ленки пока не разгаданной загадкой, поскольку сам Николай ничего ей не рассказал, да и не успел…Одно только насторожило Ленку особенно: почему освободив её он настоял, чтобы она срочно покинула дом и уехала к своей тёте? «Значит, ждал погони за собой? - терзала она себя раздумьями. А чьей погони? Бандитов из той же шайки, что и застреленные им эти двое? Господи! Прошу тебя! Помоги ему!» 
От последней мысли у неё из глаз вырвались слёзы. Она грубо стёрла их с лица тыльной стороной ладони. Они проехали большую часть пути, когда вдруг впереди из-за поворота показалась колонна машин, движущаяся навстречу им на большой скорости. Поравнявшись с ней Ленка отчётливо разглядела, что машин было пять, а вся техника военная. Колонну сопровождала милицейская легковая машина ГАИ, на крыше которой мигали сине-красным цветом два так называемых проблесковых маяка. За ней нёсся то ли танк, то ли ещё что-то с большими колёсами. Остальные машины были тентованными, очевидно для перевозки солдат. Колонна с рёвом с гулом пронеслась мимо «Камаза». Ленка смотрела ей вслед через большое зеркало заднего вида, прикреплённое к кабине с пассажирской стороны. Сердце её сжималось до боли. Она знала куда спешили все эти военные и искренне, как могла, просила бога сжалиться над мужем и не отбирать его у неё и у их будущего ребёнка.
- О, как! – негромко воскликнул водила «Камаза». – Наверное какие-то учения! Значит я не ошибся. Я же говорю, ну точно слышал стрельбу! 
Ситуация для Ленки стала понемногу проясняться «Если военные направляется к нашему дому, - тревожно мыслила она, - стало быть Николая из милиции вовсе не отпустили и по каким-то причинам он попросту сбежал оттуда, прихватив с собой и оружие». Николая, Ленка считала уравновешенным и доброжелательным ко всем несмотря на то, что служил в Афганистане. О войне он ничего за их совместную жизнь ей не рассказывал. Одно Ленке сейчас было ясно: если Николай совершил такой поступок значит была у него на то причина. Как говорил ещё при жизни Ленкин отец: человек способен совершить из ряда вон выходящее, когда ему землю выбили из-под ног. Знать, так и случилось…Нет! Не сможет она его осуждать. Никогда!
Совсем неожиданно Ленка почувствовала, как запинал ножками в животе ребёнок. Он будто поддерживал её в эти трудные минуты, словно чувствовал, что до своего рождения может остаться без родного отца.

                                           Эпилог

Ленке повезло. Водитель вёз свой груз в область и ей не пришлось ждать первую электричку. До тётки, проживающей в полузаброшенной деревне, она добралась к вечеру. Через месяц Ленку отыскал участковый из тех мест и отвёз в городскую прокуратуру, где её щепетильно допрашивал сам прокурор, но на все его вопросы она отвечала коротко: ничего не знаю. Такой ответ прямо-таки обескураживал чиновника. Он говорил Ленке что решается её судьба поскольку от того, что она скажет зависит тот факт останется Ленка в рамках уголовного дела в качестве свидетеля или в качестве соучастницы. Но она была непреклонна даже когда узнала о том, что Николай обвинялся не только в убийстве двух бандитов и пяти милиционеров в ходе перестрелки, но ещё и в убийстве начальника уголовного розыска местного районного отделения милиции. Принимая во внимание её положение, связанное с беременностью, с Ленки взяли подписку о неразглашении фактов уголовного дела, заведённого на её погибшего мужа, подписку о невыезде, и лишь после этого отпустили домой. Через неделю всё тот же участковый вручил ей уведомление о захоронении Николая на городском кладбище. Она с тёткой посетила его могилу. Николая похоронили в самом углу, где со слов кладбищенского работника обычно хоронят бомжей. Через четыре месяца Ленка родила здорового мальчика и до двух лет воспитывала ребёнка живя у тёти. После некоторых раздумий она, оставив ребёнка на попечительство родственницы вернулась в фермерское хозяйство. Как оказалось перед самой стрельбой Николай всё же успел выгнать скотину из коровника. Две их коровы и трое быков от шума и грохота выстрелов убежали в поля, где их и обнаружил в последствии житель крохотного села, где стояла почта с телефонным аппаратом. Он знал, что вся блуждающая скотина принадлежит Николаю посему и загнал её временно к себе в хлев. Также он знал и о том, какая беда случилась у Ленки с Николаем. Слава богу мир не без добрых людей. Мужчины, которые жили в том селе, помогли Ленке отремонтировать коровник, крыша которого, как они рассказывали, воспламенилась в результате перестрелки и наполовину выгорела. Помогли и с домом. А ещё через месяц она привела на ферму своего сына. Люди поговаривают, что живёт сейчас Ленка на деньги, вырученные от продажи молока, творога, куриных яиц и овощей.