«Пред королями должно преклоняться; они делают все, что им угодно»
автограф Людовика XIV
"Хочешь потерять мужа - познакомь его с подругой".
Людовик XIV, расправившись с Фуке, решил не играть с судьбой, он подарил бриллиант в форме сердца своей фаворитке мадам де Монтеспан. Король даже не мог предположить, как «голубой француз» – «око Бхайравы», повлияет на её характер и поступки. Какую роль сыграет роковой камень, оказавшийся в руках честолюбивой интриганки, на всю его последующую жизнь. Страшные события произошли во Франции в середине правления Людовика XIV. Но всё по порядку.
Маркиза Франсуаза де Монтеспан до связи с королём была крайне честолюбива. Она решила попробовать взобраться повыше, когда увидела, какой роскошью окружена любовница короля Луиза де Лавальер. Сначала она сделала так, что та не могла обходиться без её дружеского расположения и советов: что одеть, какую причёску сделать, как носить драгоценности. А драгоценности Франсуаза любила! Как писала мадам де Савинье:
«Её драгоценности были достойны её красоты, а её живость – драгоценностей».
Сама блистала, как драгоценность, этим и привлекла короля, не только своей красотой, но и умом. Герцогиня де Лавальер совершила большую ошибку, расхваливая перед королем свою новую подругу.
– Мон шер, какая она хорошая, Франсуаза де Монтеспан! Она мне сегодня не только подсказала одеть вот это голубое платье…Правда я красивая? – Луиза покружилась перед королём.
Был заметен её округлившийся живот.
– Она мне помогла сделать красивую причёску, – восхищалась наивная де Лавальер.
– Эта Монтеспан делает все, чтобы меня очаровать, но я не желаю этого, — высокомерно заметил король.
Поначалу короля утомляли явные усилия Франсуазы – Атенаис ему понравиться.
Но Монтеспан всегда была крайне самоуверенна, неудивительно, её второе имя было Атенаис – имя древнегреческой гетеры.
– Чем я хуже этой хромоножки! – так она называла де Лавальер. – Я красива, неотразима. А какие она носит платья! Ужас!
Людовик XIV, вскоре сам того не замечая, попал под ее чары. Красота Франсуазы – Атенаис де Монтеспан была броской, яркой. По сравнению с Лавальер, стройной в молодости, ставшей с годами худощавой и неуклюжей из-за хромоты, усиливавшейся с возрастом, Монтеспан была полнотелой блондинкой с голубыми глазами. Это не могло не привлечь короля. Считая, что во всем превосходит фаворитку - хромоножку, Монтеспан сделала ее мишенью своих острот. Она откровенно проявляла свою зависть во многих злобных проделках, открыто издевалась над Лавальер. Людовик вскоре сдался и зачастил в покои Монтеспан, не появляясь в супружеской спальне раньше пяти утра.
– Я занимался срочными депешами, – объяснял он Марии-Терезии.
Королева удивлялась, делая вид, что ничего не понимает:
– Но вы могли найти другое время для этого. Вам необходимо отдыхать!
Воистину святая – Мария - Терезия!
Вскоре Людовик XIV решил придать своим любовницам официальный статус. В начале 1669 года он поместил Луизу и Франсуазу в смежных покоях в Сен-Жермене. Более того, он потребовал, чтобы обе женщины поддерживали видимость дружеских отношений, хотя дружбы между ними уже не было. Отныне все придворные видели, как они играют в карты, обедают за одним столом и прогуливаются рука об руку по парку, оживленно и любезно беседуя. Всё напоказ! А в своих покоях каждая перемалывала косточки друг дружке перед своими служанками.
Вскоре во дворце состоялся праздник – «Балет муз». Людовик, любивший театральность и не скрывая свою личную жизнь от придворных, решил дать Лавальер и Монтеспан совершенно одинаковые роли – крылатых фей. Всем стало ясно, что они обе на равных правах делят с ним ложе.
Крылатые феи кружились около короля в образе Аполлона – покровителя муз. Франсуаза – Атенаис делала, а Луиза из-за своей хромоты, споткнулась и чуть не упала прямо под ноги Людовику. Окружающие зло посмеялись над неуклюжей фавориткой.
Скоро и король стал поступать таким же образом. Он относился к ней жестоко и насмешливо, порой доходя до открытых оскорблений.
– И как я раньше не замечал твою хромоту! Я не привык смотреть под ноги, – говорил Людовик Лавальер. Ты не синица в небе, а курица в королевском курятнике.
Луиза терпеливо сносила оскорбления, не смея сравнить короля с петухом, топчущим придворных курочек.
Король не раз, проходя через комнату Лавальер к Монтеспан, оставлял свою маленькую собачку - красивого спаниеля по имени Малис, герцогине со словами:
– Держите, мадам, вот ваша компания! Этого вам достаточно.
Не бросая Луизу, которая вновь была беременна, он стал больше внимания уделять Атенаис. Лавальер была скромной и терпеливой и быстро поняла, что отныне не только она интересует короля.
3 октября 1666 г. Лавальер родила сына, которого тут же у неё забрали. Ему предстояло получить имя графа де Вермандуа. Это событие несколько сблизило короля с нежной и ласковой Лавальер.
Они часто писали друг другу небольшие сонеты.
Долг короля – служить,
Не веселиться.
Ты подожди, я прилечу к тебе,
Как птица!
Твои я крылышки
Расправлю,
Вот только Францию прославлю! – Писал король Луизе из Фландрии.
Луиза ему отвечала:
Увы, увы!
Расстались мы!
Тебя зовёт твой долг,
А мой удел –
Тебя беречь
От вражьих стрел!
Монтеспан сделала все для того, чтобы вытравить образ спокойной и чувственной Лавальер из сердца короля. Она обратилась к колдунье Ла Вуазен. Та вручила ей пакет с "любовным порошком" из обугленных и растолченных костей жабы, зубов крота, человеческих ногтей, шпанской мушки, крови летучих мышей, сухих слив и железной пудры. Воистину гремучая смесь!
Ни о чем не подозревавший король Франции проглотил это отвратительное зелье вместе с супом. Можно только усомниться во вкусе короля. Но он не в первый раз употреблял разные снáдобья. Так ещё 12 июня 1658 года Людовик XIV заболел тяжелейшей лихорадкой. В течение двух недель он был на грани смерти, и всё королевство возносило Богу молитвы о его выздоровлении. В конце июня ему внезапно стало так плохо, что врач на свой страх и риск дал больному лекарство "из винного настоя сурьмы". Эта удивительная микстура оказала чудодейственное воздействие: Людовик XIV поправился.
В силе колдовских чар усомниться было трудно, поскольку король почти сразу покинул Луизу де Лавальер, вернувшись в объятия мадам де Монтеспан.
Такой подход не мог не принести плодов. В конце марта 1669 года мадам де Монтеспан произвела на свет восхитительную девочку.
Итак, признанная всеми новая куртизанка короля с ее безграничным влиянием, сильно развитым чувством собственного достоинства, с ярко выраженным честолюбием стала счастьем, надеждой и ужасом придворных, министров и генералов.
Придворный герцог Сен-Симон с объективностью описывал события при дворе:
«Она всегда была превосходной великосветской дамой, спесь ее была равна грации и благодаря этому не так бросалась в глаза... Было просто невозможно обладать большей волей, ловкостью, оригинально выраженной натурой и природным умом, что придавало особые, в известной мере, свойства ее языку. Все это вызывало восхищение».
В ее салоне собирались сливки аристократии и мира искусств. Она точно знала, что необходимо для художников и поэтов.
Эти выражения дошли до наших дней, особенно «Фи» и «Фу».
Придворные только и говорили о триумфе великолепной маркизы, о ее роскоши, о ее беспредельной надменности, о ее «тысяче кудряшек», о ее бриллиантовых подвесках, кольцах, серьгах, золотых украшениях и платьях. Особенно о золоте.
— Золото на золоте: сверху кудрявое золото, затем вышитое золотом, золотом тканное золото, — так злословили придворные.
«Кудрявое золото» – волосы цвета пшеницы, которая она с помощью своей верной служанки Розины тщательно подкручивала, не боясь горячих щипцов. «Вышитое золотом» – роскошные платья из золотой парчи. «Золотом тканное золото» –на платье Монтеспан блистали золотые украшения, золотые бриллиантовые серёжки, золотые кольца с бриллиантом и вызывавший восхищение голубой бриллиант – в форме сердца на груди мадам, который она не снимала почти никогда, только спать ложилась, положив «голубой француз» под подушку. В эти минуты, держа в руках высушенный корень имбиря, она шептала:
–Корень, сохни, вянь. Как сохнет корень, так пусть также сохнет по мне любезный мой друг Людовик.
Око Бхайравы впитывало в себя наговор. Монтеспан не видела, но ночью камень внезапно становился багрово-красным, как вино, которым она поила короля. Рецептом целебного напитка «вино Гиппократа», имеющего эротические свойства, поделилась с Франсуазой Ла Вуазен. Она наставляла маркизу:
– Смешай красное бургундское вино с имбирём, корицей, гвоздикой и сахаром. Выпевайте оба по фужеру перед любовными утехами. Страстная ночь будет вам обеспечена.
На крайний случай колдунья дала Монтеспан имбирное масло со словами:
– Несколько энергичных втираний – и мужчина превратится в ненасытного любовника.
Монтеспан во дворце побаивались, взгляд её завораживал и околдовывал. Она легко могла словами сглазить любого, кто затевал против неё интригу.
Мадам де Монтеспан окончательно утвердилась в положении maitresse en titre (официальной любовницей).
Грозное око Бхайравы пало на благодатную для себя почву. С этого времени бриллиант стал управлять Монтеспан. Она продолжала регулярно посещать Ла Вуазен и брала у неё порошки для короля. Они не всегда были такими безобидными, как корень имбиря или листья мяты. Трудно представить себе состав зелья, приготовленного колдуньей. Эти порошки король выпивал вместо микстуры от кашля. Монтеспан тайком добавляла их ему в суп или вино. Неудивительно, что Людовик XIV так много болел, а врачи порой не могли определить причину его недомоганий.
Сердце Монтеспн словно превратилось в камень – бриллиант, блеск которого очаровывал, был неотразим, но мог быть суровым и беспощадным. Покрываясь бриллиантами, сверкая своей неотразимостью, Франсуаза - Атенаис становилась холодной и равнодушной с окружающими. Никто не мог отступить перед сиянием её славы. Только с королём Монтеспан была прежней – весёлой и чувственной.
Мадам де Савиньė называла новую фаворитку Людовика XIV «сияюще прекрасной и необычайно самоуверенной», красоту – «необыкновенной», туалеты – не менее прекрасными, чем внешность», а её весёлый нрав – «не менее удивительным, чем туалеты».
Великолепие Монтеспан было в те дни столь блистательно, как никогда при французском дворе прежде не бывало. В ее поместье Кланьи, недалеко от Версаля, высился теперь огромный замок. Правда, начал Людовик со строительства загородной виллы, но мадам де Монтеспан это не устраивало.
— Вилла хороша для оперной певички,— оскорбилась она, непроизвольно поднеся руку к левой мочке уха, на которой раскачивалась золотая серьга с бриллиантовой подвеской. Серьги были подарены ей бывшим поклонником Лозеном. Монтеспан не догадывалась, что бриллианты в серьгах – это осколки камня – грозного ока Бхайравы.
Серьги покачивались, словно вторя словам блистательной мадам Монтеспан. Хотя в недавнем времени она развлекала королевский двор своим пением, так как обладала прекрасным голосом. Но всё забывается, если взойдёшь на такую высоту, а смотреть сверху куда как приятнее, чем снизу вверх.
Король тогда приказал снести виллу и поручил архитектору Мансару воздвигнуть на ее месте королевскую резиденцию.
В Версале апартаменты мадам де Монтеспан занимали двадцать комнат первого этажа, в то время как многострадальная королева довольствовалась лишь десятью комнатами на втором этаже. Шлейф королевы нёс за нею обыкновенный паж, но для фаворитки те же обязанности должна была выполнять никак не меньше, чем супруга маршала Франции. Маркиза держалась с подлинно королевским достоинством. Всюду её сопровождал отряд телохранителей, королевские офицеры отдавали ей честь. За каретой Монтеспан, запряжённой шестеркой лошадей, тянулась кавалькада почетного эскорта из королевских мушкетёров и бесконечный кортеж свиты.
В непомерной гордыне маркиза за семь лет прибрала к рукам всё и вся, и начала тиранить окружающих, в том числе самого короля. Он сделался ее робким и покорным рабом, особенно ночью, да только рабство это, видно, было не таким уж и сладким.
Время от времени Монтеспан устраивала скандалы своему сиятельному любовнику, если он оказывал внимание какой-нибудь придворной фрейлине. Так было с мадам де Людр. Как только король покинул эту кокетку, весь двор бросился поздравлять мадам де Монтеспан.
Король будто находился под магией Монтеспан. Скорее всего, чёрной магии голубого камня. Монтеспан продолжала пользоваться услугами знахарки Ла Вуазен. Когда король вдруг стал оказывать внимание мадемуазель Фонтанж, маркиза тут же отправилась к колдунье. С помощью порошков, присланных Ла Вуазен, Монтеспан попыталась устранить соперницу, отправив ей пару отравленных перчаток. Очаровательная глупышка Фонтанж отдала богу душу в 1681 году. С ней случился сердечный удар. Никто не догадался о причастности к этому маркизы Монтеспан.
Она не только заняла прочное положение в королевском сердце, он стал выполнять любые её желания, требования и капризы. Монтеспан ещё раньше добилась возвышения своей родни: ее отец стал губернатором Парижа, ее брат – маршалом Франции.
Король, который все больше и больше привязывался к пылкой Монтеспан, практически игнорировал де Лавальер и её сына.
31 марта 1670 года Мадам де Монтеспан родила второго ребенка — мальчика. Мадам получила титул маркизы. А годы спустя, дети, подаренные ей королем, были признаны парламентом «королевскими детьми» и получили должности и титулы, а к ним – поместья и королевская рента. Так появился герцог де Майн — полковник в пять лет, губернатор провинции Лангедок — в двенадцать и генерал флота — в восемнадцать лет.
Мальчик появился на свет в Сен-Жермене, «в дамских покоях», и мадам Скаррон, которую король первое время недолюбливал, не посмела туда войти. Лозен взял ребенка, завернул в собственный плащ, быстро прошел через покои королевы, пребывавшей в неведении, пересек парк и подошел к решетке, где ждала карета воспитательницы. Через два часа мальчик уже присоединился к своей сестре. В последствие, король жестоко расправился с Лозеном, приревновав его к Монтеспан. Он посадил его в Бастилию.
Через несколько дней маркиза Монтеспан готовилась к балу в Тюильри. Сидя у зеркала, она примеряла свои драгоценности. Король расположился в кресле, рядом примостился его любимый пёсик Рико – той же породы, что и спаниель Малис.
Внезапно королю донесли, что срочной аудиенции просит капитан дворцовой охраны.
– Пусть войдёт! – недовольно произнёс Людовик.
– Сир! Ошеломительная новость! – проговорил, волнуясь капитан. Мадемуазель де Лавальер на заре тайно покинула королевский двор и отправилась в монастырь Шайо.
Луиза, униженная мадам де Лавальер, придавленная горем и терзаемая угрызениями совести, решила, что только в религии может найти утешение.
Людовик XIV бесстрастно выслушал новость. Вместе с мадам де Монтеспан и мадемуазель де Монпансье он поднялся в карету. Казалось, что бегство Луизы оставило его совершенно равнодушным. Однако едва карета выехала на дорогу в Версаль, как по щекам короля потекли слезы. Увидев это, Монтеспан спросила:
–Сир! Мой дорогой! Почему вы плачете?
Людовик XIV ничего ей не ответил, отвернувшись к окну.
Маркиза от злости зарыдала. К ней присоединилась мадемуазель де Монпансье, которая была излишне чувствительна, всегда с охотой плакала в опере. Злоба захлёстывала Монтеспан, она понимала, что король всё ещё неравнодушен к Лавальер. Маркиза усиленно думала, как ей окончательно расправиться с бывшей, она в этом была уверена, фавориткой.
В тот же вечер Кольбер по распоряжению короля привез Луизу обратно в Версаль. Несчастная застала короля в слезах и поверила, что он все еще ее любит.
Монтеспан стала ещё более жестоко насмехаться над соперницей.
На торжестве в честь дня рождения короля, Монтеспан проникла в личные покои Лавальер, когда та вышла по необходимости, она испортила её платье. Луизе пришлось одеть другое. Сама Монтеспан была неотразима в новом золотом наряде. Лавальер, молча, страдала. Монтеспан танцевала с королём, а тот нашёптывал ей всякие любезные слова.
Но после того как 18 декабря 1673 года в церкви Сен-Сюльпис Людовик вынудил уже бывшую любовницу стать крестной матерью очередной дочери мадам де Монтеспан, Луиза приняла самое важное решение в своей жизни: уйти в монастырь. Перед отъездом она написала королю прощальное письмо в стихах:
Прощай! Я ухожу,
Мешать тебе не буду.
Величие твоё не посрамлю.
Ты для меня
Всегда был равен чуду!
Ты только знай:
Я одного тебя люблю!
2 июня 1674 года, в возрасте тридцати лет, она приняла постриг в монастыре кармелиток и стала милосердной сестрой Луизой. И это имя она носила до самой смерти, в течение тридцати шести лет.
Эта Монтеспан просто отвратительна... Да и Луи хорош был - менял женщин как перчатки... Жаль бедную Луизу, наверно, она единственная из женщин по-настоящему любила его. А еще жалко Марию-Терезию. Прекрасно написано, Анна!
Помочь сайту
Поздравления
