В ожидании чуда Глава 2

Фигура нервно ходила по комнате. Она остановилась, когда в песочных часах упала последняя песчинка. Фигура довольно хрюкнула и потерла руки.
- Ну, вот. Пришло мое время. – Фигура обернулась, ощутив запах паленой шерсти. Его лицо, прятавшееся под капюшоном, сморщилось, завидев нечто, отдаленно похожее на дитя, ростом не больше четырех футов. Низ тела, было покрыто густой рыжей шерстью, на ногах копытца. Вверх, подобный человеческому. Только лицо очень старое, рассеченное глубокими морщинами. Сивые, редкие волосы обрамляли неровный череп. Но глаза ясные и очень живые. – Чего тебе, Халуп? – пробасила Фигура.
- Ты, что же собрался спуститься на землю? – прохрипел Халуп.
- Пришло время. Ты же знаешь. – Недовольно буркнула Фигура.
- Может, стоит отправить кого-нибудь другого?
- Нет. Я сам это сделаю.
Халуп хрюкнул.
- Тогда с твоего позволения, я откланяюсь. Мы будем ждать Вашего возвращения. – Халуп исчез.
Фигура, чье имя было Марон, помнил, как попал сюда. В башню Дита.[1]В бездну страха и ужаса. В зловонную и гниющую клоаку, где место есть только для смерти и страдающих бренных душонок.
Он помнил, как попал сюда, представ перед ликом Дита. Перед этим чудовищем, некогда прекрасным ангелом. Покрытой грубой, будто драконий панцирь, кожей, бурого цвета. Мощное тело, восседавшее на троне, из острых костей. Его ноги, были длинны. Пальцы, как у коршуна, с острыми черными когтями. Руки, что доходили до колен, имели перепонки, как у утки. Из-за спины торчали крылья, похожие на потрепанный зонт. А на концах зияли острые металлические шпили. Лицо гладкое, вытянутое, как капля, которая пытается сползти со стены. Нижняя челюсть выпирала вперед, обнажая ровные белые клыки. Глаза темные и пустые. Голос, что извергался изо рта Дита, походил на раскат грома, от которого можно было лишиться слуха. Но Марону казалось, это привычным и вовсе не жутким.
- Я НАСЛЫШЕН О ТЕБЕ, МАРОН. ТЫ БЫЛ СЛАВНЫМ СМЕРТНЫМ ДЕМОНОМ. ЧЕСТОЛЮБИВЫМ И ГОРДЫМ, КАК И ПОДОБАЕТ ТОМУ, КТО СПОСОБЕН ОБЕСЧЕСТИТЬ НЕВИННОЕ ДИТЯ.– Пробасил Дит. – Я РАД ВИДЕТЬ ТЕБЯ ЗДЕСЬ, СЫН МОЙ, МАРОН. СКАЖИ, НЕ БЫЛ ЛИ ТВОЙ СМЕРТНЫЙ ПУТЬ ТАК ГАДОК И УЖАСЕН? – Криво ухмыльнулся он. Марон нахмурился, задумчиво вглядываясь в морду Дита. Так как лицом, это трудно было назвать. Он чувствовал себя букашкой, по сравнению с этой неподвижной статуей, ростом не меньше пятидесяти футов. И это притом, что Дит сидел. – ГОТОВ ЛИ ТЫ ПРИНЯТЬ СВОЮ ИСТИННУЮ СУЩНОСТЬ? ПРЕДАТЬСЯ ЕЙ СО ВСЕЙ ДУШОЙ? – Кажется, Дит смеялся над ним. О какой душе он говорит? - ГОТОВ ЛИ ТЫ БЫТЬ МНЕ ПРЕДАН ТАК ЖЕ, КАК И БЫЛ ПРЕДАН В СВОЕЙ СМЕРТНОЙ ЖИЗНИ, СВОИМ МЫСЛЯМ И ДЕЯНИЯМ?
- Готов. – Кивнул Марон. Дит взмахнул рукой. Тишина, подобно могильной плите, в которой покоиться тело мертвеца, нарушилась, отозвавшись в башне грохотом. Марон рухнул на землю, уткнувшись лбом во что-то мокрое и скользкое. Он приподнялся на руках, увидев в луже свое отражение. Мерзкое и отталкивающее, как и его душонка. Марон издал вопль, ощутив боль, что залпом простреливала его тело. Он пал на спину, разрывая платье, что, как ему казалось, терзало его. Мешало, отчего он задыхался. Марон слышал, как хохотал Дит. Этот гомерический смех, словно новая волна адской боли, пробирающая до костей, не отпускала его, пока он цеплялся ногтями в кожу, пытаясь разодрать ее в клочья.
- НЕНАВИДЬ ВРАГОВ СВОИХ ВСЕМ СЕРДЦЕМ, И, ЕСЛИ КТО-ТО ДАЛ ТЕБЕ ПОЩЕЧИНУ ПО ОДНОЙ ЩЕКЕ, СОКРУШИ ОБИДЧИКА СВОЕГО В ЕГО, ДРУГУЮ ЩЕКУ! СОКРУШИ ВЕСЬ БОК ЕГО, ИБО САМОСОХРАНЕНИЕ ЕСТЬ ВЫСШИЙ ЗАКОН! – Марон затих. Он почувствовал пустоту, но в тоже время облегчение. Боль утихла, с последним словом Дита. Он поднялся, распрямившись во всю грудь. Его тело было цвета запекшейся крови, рыхлое, как вскопанная земля. Кожа сморщенная, подобно стянутым шрамам от ожогов. Вздутая, наполненная пузырями, которые со свистом лопались, выплевывая гнойную субстанцию. Лицо туго обтянутое кожей, такой же багровой, с выпуклыми прожилками. В осколках, там, где прежде были глазницы, вертелись два мутных шарика. Рот широкий. Губы толстые, на которые ложились полумесяцем, зубы, доходя до подбородка, подобно щитку. – ТЕПЕРЬ ТВОЕ ИМЯ ОГИЭЛЬ.[2]ПРОТИВНИК ВСЕГО БОЖЬЕГО. ВСЕГО ПРЕКРАСНОГО. ТАК КАК ТЫ МЕРЗОК, И МЕРЗКИ ТВОИ МЫСЛИ. ТАК БУДЕТ И МЕРЗОК ТОТ, КТО УЗРИТ ТЕБЯ НАСТОЯЩИМ. ТЕПЕРЬ ТЫ НАСТОЯЩЕЕ ЗЛО.
Огиэль улыбнулся своим воспоминаниям. Он скинул накидку, что скрывала его сгорбленную спину. После поднял голову к верху, оторвавшись от земли, и прикоснулся пальцами к скользкой и холодной поверхности. Каменистый потолок, словно неспокойное море, задребезжал. Волны медленно расходились в стороны, разделяя зал пополам. Огиэль медленно просачивался сквозь камни, как просачивается дым, сквозь крохотные щели. Покинув башню, он оказался в темноте. В воздухе пахло смертью. Голоса, что крутились вокруг него, совершенно не беспокоили Огиэля.
Он лишь беззлобно зашипел, и голоса отступили, словно почуяв вожака. Огиэль карабкался вверх, по камням. Поверхность была скользкая, но он с легкостью вонзал в камни, свои острые когти, пробираясь сквозь темноту. Огиэль на мгновение замер, учуяв запах. Этот запах, падшего ангела, некогда прекрасного создания. Огиэль метнулся вверх, быстрее, чем мысль бы посетила голову смертного. Он оказался наверху, спрятавшись за деревом, наблюдая, за тем, как девушку поглощает живое озеро. Он чувствовал ее страх, и ужас, когда под ее телом, обломился утес, и потащил за собой. Огиэлю ничего не оставалось, как вернуть ее обратно. Он в мгновение оказался на краю и устремил свою руку вглубь зелени, нащупав легкое тело.
Ее лицо. Он не знал, что так может выглядеть ангел. Но она испугалась. Убежала. И теперь ему придется идти за ней.
Амрита  открыла глаза и посмотрела в потолок. После перевела взгляд на стены, которые разделяли два цвета – иссиня-черный и бежевый. Стены были усыпаны картинами, автором коих являлась сама Амрита. На светлой стороне, были вполне теплые, радужные пейзажи, в которых просматривался четкий смысл. Нежели, те, что весели на темной. Искаженные, до неузнаваемости. Апатичные и мрачные, как будто их рисовал сам дьявол. Она села на кровати, свесив ноги. На часах, стрелка показывала десять. Сегодня она дала себе волю поспать на час позже, так как обычно вставала, когда не было еще и восьми. Ночь, для нее была тяжелой. Сон не шел, мысли мешали спать. «Откуда взялся этот парень? Почему голый и как ему удалось ее спасти? Ведь, это было невозможно. Мое тело было всего в нескольких футах от того, чтобы разбиться. А он. Он, невероятным образом вытащил меня. Рукой. Разве так бывает, чтобы рука была в одном месте, а тело в другом? Он, как будто знал, что я упаду, иначе, как объяснить его скорость? Видимо, этот парень за мной следил. Хм. Может, он извращенец? Или, как их называют. Эксгибиционист? Только так можно объяснить его наготу. Хотя, эксгибиционисты, хоть как-то прикрывают свои причиндалы. А этот. Может, он по дороге все растерял? Хах. А может, он, как из фильма, терминатор? Ну, да. Тогда все сходиться. Голышом спустился на землю, для выполнения миссии. Теперь, кого-нибудь вырубит, чтобы одеться». Амрита застелила кровать, прошла в ванную и умылась. После, спустилась в кухню.
- Кофе, что ли выпить? – произнесла она и плеснула горячую жидкость в кружку. Амрита, иногда позволяла себе такую запретную радость. Правда, только когда родителей не было дома. А сейчас их как раз не было. У тетушки Иввэ, на носу намечалось торжество. Свадьба. И Амрите стоило невероятных трудов, чтобы убедить родных, что ей не зачем там быть. Она неважный советник, да и помощник тоже. Тем более, ее воротило от этих сопливостей и бантиков. Не лучшее развлечение для семнадцатилетней девушки, у которой только одна мысль – окончить школу, и покинуть этот город. Амрита закинула хлеб в тостер. Затем достала из холодильника арахисовое масло и джем. Вернулась, за стол и поднесла кружку ко рту. Но тут раздался звонок в дверь. Амрита нахмурилась. «Родители так скоро не могли вернуться. Прошло всего полчаса, как они уехали. Хм. Может, что-то забыли? Тогда, они будут не в восторге, если увидят, что я пью их кофе». Амрита подошла к двери, посмотрела в глазок. Никого. Открыла дверь. Какого же было ее удивление, когда на пороге она увидела свой велосипед и сумку, что висела на ручке двери. «Вот, так дела. Единственный человек, который знает, где я живу – это Кэнди. Но она бы не сделала этого по трем причинам. Первая, она не знала, где я все свое добро растеряла. Второе, она бы не стала тащиться ко мне из-за какого-то пустяка. И третье, Кэнди, не из тех, кто помогает ближним, если дело не касается ее самой. Значит, это был тот парень. Он проследил за мной. И теперь, это извращенец знает, где я живу. Очень мило. Мало мне было опасности на живом озере, так на, тебе еще одну, в образе красавчика, с ненормальными наклонностями». Амрита, завела велосипед в гараж, после вернулась в дом. Она открыла сумку, проверяя ее содержимое. В воздухе пахло горелым. Тостер, уже как несколько минут, дымил хлебцами, заполняя комнату чадом. – Вот, черт! – выругалась Амрита и подскочила к тостеру, пытаясь вытащить подгорелые ломти хлеба. Она жонглировала ими в воздухе, дуя на пальцы. А после, и вовсе шмякнула их на стол и приказала не двигаться. «Вот, голова садовая! Внутри сумки у меня написан адрес. На тот случай если она потеряется. Ну, конечно. Хотя, это вовсе не радует. Какой-то извращенец знает, где я живу. Мало ли что у него на уме». Амрита села за стол, тщательно намазывая тосты арахисовым маслом, а сверху джемом. Только она собиралась отправить всю эту вкуснятину в рот, как раздалась телефонная трель. – Ну, не дадут спокойно позавтракать. – Амрита сняла трубку. – Да?
- Амрита, привет.
- Кэнди? – неподдельно удивилась Амрита. – Ты чего это звонишь?
- Да, я хотела тебе кое-что предложить.
- Неужели, Марка? – иронично заметила Амрита. На том конце провода хохотнули.
- Вообще-то, я по другому поводу. Помнишь, мост? Ну, когда мы по детству ходили туда?
- Допустим. И что? – без интереса протянула Амрита, все-таки откусив заветный кусок тоста.
- Я хотела тебе предложить сходить сегодня туда.
- На мост? Ты что решила утопиться? – Хмыкнула Амрита. Кэнди снова хохотнула.
- Вообще-то я хотела просто с тобой встретиться. Поболтать, как старые добрые подружки. Кстати, говорят, там не далеко от моста есть новое кафе, «Twenty o’clock».[3]Посидим, выпьем горячего шоколада.
- Ты же говоришь, что толстеешь от шоколада? – съязвила она.
- Ну, я могу сделать исключение. – Протянула Кэнди.
- А что же ты своих подружек не позвала?
- Надоели они мне. Хочу, поговорить с нормальным человеком?
Амрита чуть не подавилась тостом.
- Ты это обо мне? Ничего не перепутала?
- Нет. – Серьезно ответила Кэнди.
- Ну, и во сколько сие представление?
- В семь. Ты придешь?
Амрита, сморщилась как сухофрукт.
- Ладно.
- Окей. Буду ждать тебя в кафе.
Амрита закончила завтрак. Вымыла кружку и поднялась к себе, переодеться. Она надела толстовку и широкий комбинезон. После, сбежала вниз. Вышла на улицу и, оглядевшись, так на всякий случай, выкатила велосипед.
До вечера было предостаточно времени, и она могла провести время с пользой. Сначала, Амрита заехала в кондитерскую, купив пирожных для себя и родителей. На тот случай, если они все-таки будут недовольны тем, что кофейник пуст. После, в библиотеку. Тем, более в школе намечался экзамен. Сочинение по Достоевскому «Преступление и Наказание». Она углубилась в чтение, сопереживая и в тоже время, осуждая главного героя. Правильно ли он поступил, зарубив старушку-процентщицу? Был ли у него иной выход, чтобы хоть как-то обойти стороной это чудовищное преступление? Но, - она отвлеклась от книги, - иногда, приходиться преступить закон, чтобы почувствовать себя гражданином.
Амрита вышла из библиотеки, села на велосипед и покатила домой. Погода, сегодня на удивление была теплой. Солнце ярким пятном рассеивала свои лучи по городу. Но прохладный ветер, как всегда все портил. Амрита жмурилась от солнца, отчего ее улыбка была на ушах. Именно на ушах. Потому что, когда та улыбалась, рот исчезал, уши поднимались вверх, а глаза сужались, как у старухи-азиатки. Все было прекрасно, как казалось Амрите. Но то, что случилось потом, она вряд ли могла бы объяснить себе. Полет, необычайно странный полет, через машину и ошарашенное лицо водителя, что оцепенел, провожая ее, не меньше, перекошенное лицо. Выпученные глаза, и вопль, как будто вопила стая овец. К тому, же ее раскинутые руки и ноги в стороны, подобно лягушке, прыгающей с высоты. Вся эта картина маслом, взмыла вверх, стремительно падая вниз. Она рухнула всеми косточками на что-то твердое. Но это вовсе не было похоже на грязный асфальт. Скорее, это было похоже на что-то твердое и мычащее.
Амрита открыла один глаз, глянув им по сторонам. Затем, второй, уже наткнувшись на лицо молодого парня. Она удивленно изогнула брови, подумав – чего это он так морщиться? Во мне не больше ста десяти фунтов.[4]Наконец, она вытянула локон волос, что был во рту парня, и слезла со спасителя.
- Ты не ушиблась? – выдавил он, сев на асфальте. Амрита оглядела его. Такой же красивый, как и тот извращенец, что попался ей первым. Только у этого светлые волосы и глаза переливаются от голубого до фиолетового цвета.
- Нет. Вроде бы. А ты?
- Со мной все в порядке. – Улыбнулся парень и поднялся, подав Амрите руку. Она сжала его теплую и мягкую ладонь, неуклюже поднявшись. Ее еще немного колотило от пережитого. Последний раз ее так бросало в дрожь, после живого озера. И вот еще одно приключение. Амрита огляделась, наткнувшись на велосипед, что одиноко валялся в нескольких футах от нее. Она выдохнула, вытянув губы трубочкой, и двинулась, прихрамывая за велосипедом.
- Кажись, сломался. – Протянула Амрита.
- Думаю, у него сдулось колесо, и что-то с педалями. – Произнес бархатный голос за ее спиной. Она посмотрела на парня, через плечо.
- С чего бы ему сдуваться. Весь день каталась и ничего. А сейчас, как будто сам… - Она поджала губы. «Как будто сам дьявол подножку сделал».
- Я могу попробовать починить его. Если ты не против?
Амрита хмыкнула.
- Попробуй. – Они добрались до гаража. Парень, со знающим видом, смотрел на велосипед, при этом начесывая подбородок. «Откуда ему знать, как чинить велосипеды? Это же прошлый век. Сейчас, все катаются на мотоциклах». – Может, хочешь чаю или лимонада?
- С удовольствием.
- С удовольствием что? Чай или лимонад? – хмыкнула Амрита.
- Ммм, на твое усмотрение. – Он сел на корточки, аккуратно стаскивая резину с колеса.
Амрита вошла в дом, двинувшись на кухню. Она приготовила чай, разлив напиток по чашкам. Жаль, что от пирожных осталось только пестрое месиво. Теперь, чем ей задабривать родителей? Амрита вздохнула и села на стул. Вошел парень, и сел напротив нее. У него были чистые руки. Что удивило ее. Обычно, если велосипед чинил отец, то следы смазки или чего там еще, отпечатывались на его длинных, тонких пальцах. Амрита придвинула кружку ближе к парню, наблюдая за его невозмутимым лицом.
- Как велосипед? Починил?
- Конечно. Было легко. – Улыбнулся парень.
- Спасибо. Я не знаю твоего имени. Ну, это на тот случай, если вдруг решу отправить тебе чек за починку моего драндулета. – Хохотнула Амрита.
- Мое имя? – парень очень удивился. Он несколько минут думал. Амрите показалось, что она все-таки его приложила своими косточками к асфальту, что у того, аж память отшибло. – Дан… - он запнулся, - Дэн.
- Дэн. Меня Амрита зовут.
Дэн улыбнулся.
- Приятно познакомиться, Амрита.
- Может, это не мое дело, Дэн. Но, как тебе удалось меня поймать? – Ей стало смешно от своих слов. Она коротко хохотнула. Дэн задумчиво поднял глаза вверх.
- Как-то само собой получилось.
Она хмыкнула.
- И часто ты ловишь летающих людей?
Дэн улыбнулся.
- Да нет. А ты?
- Что я? – Амрита отпила чаю. – Часто ли я так летаю? Каждый день, не упускаю возможности, чтобы пролететь несколько миль и рухнуть на кого-нибудь.
Дэн коротко хохотнул. Амрита посмотрела на часы.
- Ого, я опаздываю. – Она поднялась с места. – Спасибо за помощь, но мне пора.
- Не за что. Спасибо за чай. – Дэн двинулся к двери. – До свидания.
- До свидания.
 
 

[1] Башня Дита. – Огиель подразумевает родной дом Люцифера, которая стала тому казематом. Дит, был изгнан Создателем в божественную башню, которую охраняли Архангелы. Один из Архангелов поддался речам лукавого, и, убив второго, выпустил Дита на свободу. «Удар за удар, ярость за ярость, смерть за смерть – и все это с извлечением обильной выгоды! Глаз за глаз, зуб за зуб четырехкратно и стократно! Стань Ужасом для противника своего и, идя путем своим, он обретет достаточно опыта, над коим следует поразмыслить. Этим заставишь ты уважать себя во всех проявлениях жизни и дух твой, - бессмертный дух твой, будет не в неосязаемом раю, а в мозгах и сухожилиях тех, чьего уважения ты добился». (Придумано автором)
[2] Огиэль - демон, находящийся во втором зале нечистоты и в разных своих ипостасях противостоящий то "сфире" Хохма (божественная мудрость), то "сфире" Тиферет (Божественная красота). Он также носит название Иш Блиал (Человек Бесполезный). Его задача – затенить проявление Божественной сущности в нашем материальном мире. (Прим. автора)
[3] Название, придумано автором. (Прим. автора)
[4]  Около 50 кг. (Прим. автора)

© Copyright: Юлия Пуляк, 2014

Регистрационный номер №0198872

от 9 марта 2014

[Скрыть] Регистрационный номер 0198872 выдан для произведения: Фигура нервно ходила по комнате. Она остановилась, когда в песочных часах упала последняя песчинка. Фигура довольно хрюкнула и потерла руки.
- Ну, вот. Пришло мое время. – Фигура обернулась, ощутив запах паленой шерсти. Его лицо, прятавшееся под капюшоном, сморщилось, завидев нечто, отдаленно похожее на дитя, ростом не больше четырех футов. Низ тела, было покрыто густой рыжей шерстью, на ногах копытца. Вверх, подобный человеческому. Только лицо очень старое, рассеченное глубокими морщинами. Сивые, редкие волосы обрамляли неровный череп. Но глаза ясные и очень живые. – Чего тебе, Халуп? – пробасила Фигура.
- Ты, что же собрался спуститься на землю? – прохрипел Халуп.
- Пришло время. Ты же знаешь. – Недовольно буркнула Фигура.
- Может, стоит отправить кого-нибудь другого?
- Нет. Я сам это сделаю.
Халуп хрюкнул.
- Тогда с твоего позволения, я откланяюсь. Мы будем ждать Вашего возвращения. – Халуп исчез.
Фигура, чье имя было Марон, помнил, как попал сюда. В башню Дита.[1]В бездну страха и ужаса. В зловонную и гниющую клоаку, где место есть только для смерти и страдающих бренных душонок.
Он помнил, как попал сюда, представ перед ликом Дита. Перед этим чудовищем, некогда прекрасным ангелом. Покрытой грубой, будто драконий панцирь, кожей, бурого цвета. Мощное тело, восседавшее на троне, из острых костей. Его ноги, были длинны. Пальцы, как у коршуна, с острыми черными когтями. Руки, что доходили до колен, имели перепонки, как у утки. Из-за спины торчали крылья, похожие на потрепанный зонт. А на концах зияли острые металлические шпили. Лицо гладкое, вытянутое, как капля, которая пытается сползти со стены. Нижняя челюсть выпирала вперед, обнажая ровные белые клыки. Глаза темные и пустые. Голос, что извергался изо рта Дита, походил на раскат грома, от которого можно было лишиться слуха. Но Марону казалось, это привычным и вовсе не жутким.
- Я НАСЛЫШЕН О ТЕБЕ, МАРОН. ТЫ БЫЛ СЛАВНЫМ СМЕРТНЫМ ДЕМОНОМ. ЧЕСТОЛЮБИВЫМ И ГОРДЫМ, КАК И ПОДОБАЕТ ТОМУ, КТО СПОСОБЕН ОБЕСЧЕСТИТЬ НЕВИННОЕ ДИТЯ.– Пробасил Дит. – Я РАД ВИДЕТЬ ТЕБЯ ЗДЕСЬ, СЫН МОЙ, МАРОН. СКАЖИ, НЕ БЫЛ ЛИ ТВОЙ СМЕРТНЫЙ ПУТЬ ТАК ГАДОК И УЖАСЕН? – Криво ухмыльнулся он. Марон нахмурился, задумчиво вглядываясь в морду Дита. Так как лицом, это трудно было назвать. Он чувствовал себя букашкой, по сравнению с этой неподвижной статуей, ростом не меньше пятидесяти футов. И это притом, что Дит сидел. – ГОТОВ ЛИ ТЫ ПРИНЯТЬ СВОЮ ИСТИННУЮ СУЩНОСТЬ? ПРЕДАТЬСЯ ЕЙ СО ВСЕЙ ДУШОЙ? – Кажется, Дит смеялся над ним. О какой душе он говорит? - ГОТОВ ЛИ ТЫ БЫТЬ МНЕ ПРЕДАН ТАК ЖЕ, КАК И БЫЛ ПРЕДАН В СВОЕЙ СМЕРТНОЙ ЖИЗНИ, СВОИМ МЫСЛЯМ И ДЕЯНИЯМ?
- Готов. – Кивнул Марон. Дит взмахнул рукой. Тишина, подобно могильной плите, в которой покоиться тело мертвеца, нарушилась, отозвавшись в башне грохотом. Марон рухнул на землю, уткнувшись лбом во что-то мокрое и скользкое. Он приподнялся на руках, увидев в луже свое отражение. Мерзкое и отталкивающее, как и его душонка. Марон издал вопль, ощутив боль, что залпом простреливала его тело. Он пал на спину, разрывая платье, что, как ему казалось, терзало его. Мешало, отчего он задыхался. Марон слышал, как хохотал Дит. Этот гомерический смех, словно новая волна адской боли, пробирающая до костей, не отпускала его, пока он цеплялся ногтями в кожу, пытаясь разодрать ее в клочья.
- НЕНАВИДЬ ВРАГОВ СВОИХ ВСЕМ СЕРДЦЕМ, И, ЕСЛИ КТО-ТО ДАЛ ТЕБЕ ПОЩЕЧИНУ ПО ОДНОЙ ЩЕКЕ, СОКРУШИ ОБИДЧИКА СВОЕГО В ЕГО, ДРУГУЮ ЩЕКУ! СОКРУШИ ВЕСЬ БОК ЕГО, ИБО САМОСОХРАНЕНИЕ ЕСТЬ ВЫСШИЙ ЗАКОН! – Марон затих. Он почувствовал пустоту, но в тоже время облегчение. Боль утихла, с последним словом Дита. Он поднялся, распрямившись во всю грудь. Его тело было цвета запекшейся крови, рыхлое, как вскопанная земля. Кожа сморщенная, подобно стянутым шрамам от ожогов. Вздутая, наполненная пузырями, которые со свистом лопались, выплевывая гнойную субстанцию. Лицо туго обтянутое кожей, такой же багровой, с выпуклыми прожилками. В осколках, там, где прежде были глазницы, вертелись два мутных шарика. Рот широкий. Губы толстые, на которые ложились полумесяцем, зубы, доходя до подбородка, подобно щитку. – ТЕПЕРЬ ТВОЕ ИМЯ ОГИЭЛЬ.[2]ПРОТИВНИК ВСЕГО БОЖЬЕГО. ВСЕГО ПРЕКРАСНОГО. ТАК КАК ТЫ МЕРЗОК, И МЕРЗКИ ТВОИ МЫСЛИ. ТАК БУДЕТ И МЕРЗОК ТОТ, КТО УЗРИТ ТЕБЯ НАСТОЯЩИМ. ТЕПЕРЬ ТЫ НАСТОЯЩЕЕ ЗЛО.
Огиэль улыбнулся своим воспоминаниям. Он скинул накидку, что скрывала его сгорбленную спину. После поднял голову к верху, оторвавшись от земли, и прикоснулся пальцами к скользкой и холодной поверхности. Каменистый потолок, словно неспокойное море, задребезжал. Волны медленно расходились в стороны, разделяя зал пополам. Огиэль медленно просачивался сквозь камни, как просачивается дым, сквозь крохотные щели. Покинув башню, он оказался в темноте. В воздухе пахло смертью. Голоса, что крутились вокруг него, совершенно не беспокоили Огиэля.
Он лишь беззлобно зашипел, и голоса отступили, словно почуяв вожака. Огиэль карабкался вверх, по камням. Поверхность была скользкая, но он с легкостью вонзал в камни, свои острые когти, пробираясь сквозь темноту. Огиэль на мгновение замер, учуяв запах. Этот запах, падшего ангела, некогда прекрасного создания. Огиэль метнулся вверх, быстрее, чем мысль бы посетила голову смертного. Он оказался наверху, спрятавшись за деревом, наблюдая, за тем, как девушку поглощает живое озеро. Он чувствовал ее страх, и ужас, когда под ее телом, обломился утес, и потащил за собой. Огиэлю ничего не оставалось, как вернуть ее обратно. Он в мгновение оказался на краю и устремил свою руку вглубь зелени, нащупав легкое тело.
Ее лицо. Он не знал, что так может выглядеть ангел. Но она испугалась. Убежала. И теперь ему придется идти за ней.
Амрита  открыла глаза и посмотрела в потолок. После перевела взгляд на стены, которые разделяли два цвета – иссиня-черный и бежевый. Стены были усыпаны картинами, автором коих являлась сама Амрита. На светлой стороне, были вполне теплые, радужные пейзажи, в которых просматривался четкий смысл. Нежели, те, что весели на темной. Искаженные, до неузнаваемости. Апатичные и мрачные, как будто их рисовал сам дьявол. Она села на кровати, свесив ноги. На часах, стрелка показывала десять. Сегодня она дала себе волю поспать на час позже, так как обычно вставала, когда не было еще и восьми. Ночь, для нее была тяжелой. Сон не шел, мысли мешали спать. «Откуда взялся этот парень? Почему голый и как ему удалось ее спасти? Ведь, это было невозможно. Мое тело было всего в нескольких футах от того, чтобы разбиться. А он. Он, невероятным образом вытащил меня. Рукой. Разве так бывает, чтобы рука была в одном месте, а тело в другом? Он, как будто знал, что я упаду, иначе, как объяснить его скорость? Видимо, этот парень за мной следил. Хм. Может, он извращенец? Или, как их называют. Эксгибиционист? Только так можно объяснить его наготу. Хотя, эксгибиционисты, хоть как-то прикрывают свои причиндалы. А этот. Может, он по дороге все растерял? Хах. А может, он, как из фильма, терминатор? Ну, да. Тогда все сходиться. Голышом спустился на землю, для выполнения миссии. Теперь, кого-нибудь вырубит, чтобы одеться». Амрита застелила кровать, прошла в ванную и умылась. После, спустилась в кухню.
- Кофе, что ли выпить? – произнесла она и плеснула горячую жидкость в кружку. Амрита, иногда позволяла себе такую запретную радость. Правда, только когда родителей не было дома. А сейчас их как раз не было. У тетушки Иввэ, на носу намечалось торжество. Свадьба. И Амрите стоило невероятных трудов, чтобы убедить родных, что ей не зачем там быть. Она неважный советник, да и помощник тоже. Тем более, ее воротило от этих сопливостей и бантиков. Не лучшее развлечение для семнадцатилетней девушки, у которой только одна мысль – окончить школу, и покинуть этот город. Амрита закинула хлеб в тостер. Затем достала из холодильника арахисовое масло и джем. Вернулась, за стол и поднесла кружку ко рту. Но тут раздался звонок в дверь. Амрита нахмурилась. «Родители так скоро не могли вернуться. Прошло всего полчаса, как они уехали. Хм. Может, что-то забыли? Тогда, они будут не в восторге, если увидят, что я пью их кофе». Амрита подошла к двери, посмотрела в глазок. Никого. Открыла дверь. Какого же было ее удивление, когда на пороге она увидела свой велосипед и сумку, что висела на ручке двери. «Вот, так дела. Единственный человек, который знает, где я живу – это Кэнди. Но она бы не сделала этого по трем причинам. Первая, она не знала, где я все свое добро растеряла. Второе, она бы не стала тащиться ко мне из-за какого-то пустяка. И третье, Кэнди, не из тех, кто помогает ближним, если дело не касается ее самой. Значит, это был тот парень. Он проследил за мной. И теперь, это извращенец знает, где я живу. Очень мило. Мало мне было опасности на живом озере, так на, тебе еще одну, в образе красавчика, с ненормальными наклонностями». Амрита, завела велосипед в гараж, после вернулась в дом. Она открыла сумку, проверяя ее содержимое. В воздухе пахло горелым. Тостер, уже как несколько минут, дымил хлебцами, заполняя комнату чадом. – Вот, черт! – выругалась Амрита и подскочила к тостеру, пытаясь вытащить подгорелые ломти хлеба. Она жонглировала ими в воздухе, дуя на пальцы. А после, и вовсе шмякнула их на стол и приказала не двигаться. «Вот, голова садовая! Внутри сумки у меня написан адрес. На тот случай если она потеряется. Ну, конечно. Хотя, это вовсе не радует. Какой-то извращенец знает, где я живу. Мало ли что у него на уме». Амрита села за стол, тщательно намазывая тосты арахисовым маслом, а сверху джемом. Только она собиралась отправить всю эту вкуснятину в рот, как раздалась телефонная трель. – Ну, не дадут спокойно позавтракать. – Амрита сняла трубку. – Да?
- Амрита, привет.
- Кэнди? – неподдельно удивилась Амрита. – Ты чего это звонишь?
- Да, я хотела тебе кое-что предложить.
- Неужели, Марка? – иронично заметила Амрита. На том конце провода хохотнули.
- Вообще-то, я по другому поводу. Помнишь, мост? Ну, когда мы по детству ходили туда?
- Допустим. И что? – без интереса протянула Амрита, все-таки откусив заветный кусок тоста.
- Я хотела тебе предложить сходить сегодня туда.
- На мост? Ты что решила утопиться? – Хмыкнула Амрита. Кэнди снова хохотнула.
- Вообще-то я хотела просто с тобой встретиться. Поболтать, как старые добрые подружки. Кстати, говорят, там не далеко от моста есть новое кафе, «Twenty o’clock».[3]Посидим, выпьем горячего шоколада.
- Ты же говоришь, что толстеешь от шоколада? – съязвила она.
- Ну, я могу сделать исключение. – Протянула Кэнди.
- А что же ты своих подружек не позвала?
- Надоели они мне. Хочу, поговорить с нормальным человеком?
Амрита чуть не подавилась тостом.
- Ты это обо мне? Ничего не перепутала?
- Нет. – Серьезно ответила Кэнди.
- Ну, и во сколько сие представление?
- В семь. Ты придешь?
Амрита, сморщилась как сухофрукт.
- Ладно.
- Окей. Буду ждать тебя в кафе.
Амрита закончила завтрак. Вымыла кружку и поднялась к себе, переодеться. Она надела толстовку и широкий комбинезон. После, сбежала вниз. Вышла на улицу и, оглядевшись, так на всякий случай, выкатила велосипед.
До вечера было предостаточно времени, и она могла провести время с пользой. Сначала, Амрита заехала в кондитерскую, купив пирожных для себя и родителей. На тот случай, если они все-таки будут недовольны тем, что кофейник пуст. После, в библиотеку. Тем, более в школе намечался экзамен. Сочинение по Достоевскому «Преступление и Наказание». Она углубилась в чтение, сопереживая и в тоже время, осуждая главного героя. Правильно ли он поступил, зарубив старушку-процентщицу? Был ли у него иной выход, чтобы хоть как-то обойти стороной это чудовищное преступление? Но, - она отвлеклась от книги, - иногда, приходиться преступить закон, чтобы почувствовать себя гражданином.
Амрита вышла из библиотеки, села на велосипед и покатила домой. Погода, сегодня на удивление была теплой. Солнце ярким пятном рассеивала свои лучи по городу. Но прохладный ветер, как всегда все портил. Амрита жмурилась от солнца, отчего ее улыбка была на ушах. Именно на ушах. Потому что, когда та улыбалась, рот исчезал, уши поднимались вверх, а глаза сужались, как у старухи-азиатки. Все было прекрасно, как казалось Амрите. Но то, что случилось потом, она вряд ли могла бы объяснить себе. Полет, необычайно странный полет, через машину и ошарашенное лицо водителя, что оцепенел, провожая ее, не меньше, перекошенное лицо. Выпученные глаза, и вопль, как будто вопила стая овец. К тому, же ее раскинутые руки и ноги в стороны, подобно лягушке, прыгающей с высоты. Вся эта картина маслом, взмыла вверх, стремительно падая вниз. Она рухнула всеми косточками на что-то твердое. Но это вовсе не было похоже на грязный асфальт. Скорее, это было похоже на что-то твердое и мычащее.
Амрита открыла один глаз, глянув им по сторонам. Затем, второй, уже наткнувшись на лицо молодого парня. Она удивленно изогнула брови, подумав – чего это он так морщиться? Во мне не больше ста десяти фунтов.[4]Наконец, она вытянула локон волос, что был во рту парня, и слезла со спасителя.
- Ты не ушиблась? – выдавил он, сев на асфальте. Амрита оглядела его. Такой же красивый, как и тот извращенец, что попался ей первым. Только у этого светлые волосы и глаза переливаются от голубого до фиолетового цвета.
- Нет. Вроде бы. А ты?
- Со мной все в порядке. – Улыбнулся парень и поднялся, подав Амрите руку. Она сжала его теплую и мягкую ладонь, неуклюже поднявшись. Ее еще немного колотило от пережитого. Последний раз ее так бросало в дрожь, после живого озера. И вот еще одно приключение. Амрита огляделась, наткнувшись на велосипед, что одиноко валялся в нескольких футах от нее. Она выдохнула, вытянув губы трубочкой, и двинулась, прихрамывая за велосипедом.
- Кажись, сломался. – Протянула Амрита.
- Думаю, у него сдулось колесо, и что-то с педалями. – Произнес бархатный голос за ее спиной. Она посмотрела на парня, через плечо.
- С чего бы ему сдуваться. Весь день каталась и ничего. А сейчас, как будто сам… - Она поджала губы. «Как будто сам дьявол подножку сделал».
- Я могу попробовать починить его. Если ты не против?
Амрита хмыкнула.
- Попробуй. – Они добрались до гаража. Парень, со знающим видом, смотрел на велосипед, при этом начесывая подбородок. «Откуда ему знать, как чинить велосипеды? Это же прошлый век. Сейчас, все катаются на мотоциклах». – Может, хочешь чаю или лимонада?
- С удовольствием.
- С удовольствием что? Чай или лимонад? – хмыкнула Амрита.
- Ммм, на твое усмотрение. – Он сел на корточки, аккуратно стаскивая резину с колеса.
Амрита вошла в дом, двинувшись на кухню. Она приготовила чай, разлив напиток по чашкам. Жаль, что от пирожных осталось только пестрое месиво. Теперь, чем ей задабривать родителей? Амрита вздохнула и села на стул. Вошел парень, и сел напротив нее. У него были чистые руки. Что удивило ее. Обычно, если велосипед чинил отец, то следы смазки или чего там еще, отпечатывались на его длинных, тонких пальцах. Амрита придвинула кружку ближе к парню, наблюдая за его невозмутимым лицом.
- Как велосипед? Починил?
- Конечно. Было легко. – Улыбнулся парень.
- Спасибо. Я не знаю твоего имени. Ну, это на тот случай, если вдруг решу отправить тебе чек за починку моего драндулета. – Хохотнула Амрита.
- Мое имя? – парень очень удивился. Он несколько минут думал. Амрите показалось, что она все-таки его приложила своими косточками к асфальту, что у того, аж память отшибло. – Дан… - он запнулся, - Дэн.
- Дэн. Меня Амрита зовут.
Дэн улыбнулся.
- Приятно познакомиться, Амрита.
- Может, это не мое дело, Дэн. Но, как тебе удалось меня поймать? – Ей стало смешно от своих слов. Она коротко хохотнула. Дэн задумчиво поднял глаза вверх.
- Как-то само собой получилось.
Она хмыкнула.
- И часто ты ловишь летающих людей?
Дэн улыбнулся.
- Да нет. А ты?
- Что я? – Амрита отпила чаю. – Часто ли я так летаю? Каждый день, не упускаю возможности, чтобы пролететь несколько миль и рухнуть на кого-нибудь.
Дэн коротко хохотнул. Амрита посмотрела на часы.
- Ого, я опаздываю. – Она поднялась с места. – Спасибо за помощь, но мне пора.
- Не за что. Спасибо за чай. – Дэн двинулся к двери. – До свидания.
- До свидания.
 
 

[1] Башня Дита. – Огиель подразумевает родной дом Люцифера, которая стала тому казематом. Дит, был изгнан Создателем в божественную башню, которую охраняли Архангелы. Один из Архангелов поддался речам лукавого, и, убив второго, выпустил Дита на свободу. «Удар за удар, ярость за ярость, смерть за смерть – и все это с извлечением обильной выгоды! Глаз за глаз, зуб за зуб четырехкратно и стократно! Стань Ужасом для противника своего и, идя путем своим, он обретет достаточно опыта, над коим следует поразмыслить. Этим заставишь ты уважать себя во всех проявлениях жизни и дух твой, - бессмертный дух твой, будет не в неосязаемом раю, а в мозгах и сухожилиях тех, чьего уважения ты добился». (Придумано автором)
[2] Огиэль - демон, находящийся во втором зале нечистоты и в разных своих ипостасях противостоящий то "сфире" Хохма (божественная мудрость), то "сфире" Тиферет (Божественная красота). Он также носит название Иш Блиал (Человек Бесполезный). Его задача – затенить проявление Божественной сущности в нашем материальном мире. (Прим. автора)
[3] Название, придумано автором. (Прим. автора)
[4]  Около 50 кг. (Прим. автора)

 

В ожидании чуда Глава 19

В ожидании чуда Глава 3