ПЕДАГОГИЧЕСКАЯ ТЕТРАДЬ. Часть первая. Глава 17. Прогрессисты и консерваторы. Физиологический фундамент экономики
За последнее пятилетие прошлого века из российских школ ушли миллионы педагогов. Причина тривиальная – жить стало не на что. В регионах даже официальные экономические показатели констатировали, что зарплаты учителей упали ниже уровня прожиточного минимума. В массовом порядке закрывались детские сады. Ну, власти кивали на демографические проблемы. Проблемы эти шли вторым эшелоном, первым – издевательская оплата труда сотрудников дошкольных учреждений, которые предпочли переквалифицироваться в торговцев на вещевых рынках. Стране стало не до детей. То есть не до человеков.
Параллельно с этим сама система образования преображалась благодаря заимствованию западных моделей администрирования и финансирования. К педагогике сие, разумеется, отношения никакого не имело, потому что эти модели никак не учитывают интересы растущей личности. Но болтовни о правах человека, которые якобы именно при подобных моделях только и могут соблюдаться, было в избытке. Интересная картина: в каждой школе, в каждом детском садике появились охранники. Для чего? Ну, как же, а вдруг кого-нибудь украдут или сумасшедший ворвётся, всех перестреляет! То есть общество такое всё открытое, справедливое, права всякой личности священны, но по городам и весям толпами носятся маньяки и прочие ублюдки? А вот при человеконенавистническом совке родители ключи от квартир оставляли для детей под дверными ковриками, и ничего, соседи не злоупотребляли таким доверием…
Буржуазная мораль – штука занятная. Нормального, всесторонне развитого человека она не признаёт. Он ей противен. Ей как раз нужен конкретный функционер, который заменяет специалиста. В чём разница? А специалист не может не подпитывать себя знаниями из самых разных областей, они помогают ему развить себя в профессии. Функционер же знает только два притопа и два прихлопа, которыми ограничивается его ежедневная деятельность. Вы думаете, он при этом счастлив? Нисколько, иначе бы не баловался наркотиками, алкоголем и прочими глупостями. Так он борется с утратой настоящего личностного статуса.
Чиновные прогрессисты того времени усиленно продвигали идею двенадцатилетней средней школы и пересмотра содержания образования через введение стандартов. Обе новации объяснялись необходимостью кардинальных изменений в российском обществе, выведению его на рельсы настоящей демократии и построению развитой экономики. С другой стороны, объявилась и группа консерваторов, которые громко закричали о том, что возникшее в переходный период многообразие школ и вузов, а также программ, по которым они работают, наносит вред учащимся и студентам. Очень требуются некие единые для всех ориентиры. Потому стандарты – спасение.
Люди обычно туманно видят связь словесных сентенций с реальной жизнью. Никакие идеи сами собой не рождаются. Но функционеры-чиновники очень легко ими прикрываются, идя к своим нехитрым целям – не отстать от других в выкачивании денег и должностей из мест, которые занимают. О необходимости пересмотра содержания школьного и вузовского образования российские педагоги стали говорить уже в 1980-е годы. Багаж человеческих знаний увеличился, но просто взять и растянуть время пребывания молодёжи в учебных заведениях – бред. Точно так же, как у желудка есть своя норма для переваривания пищи, у мозга есть норма для переваривания информации. В общем-то, изменение учебных программ должно пройти по линии продуманного, одобренного самой наукой, сокращения. Это дело трудное, потому что привычки довлеют над нами. Но ведь невозможно в двухлитровую банку налить три литра воды, правда? Такой пересмотр содержания образования не произведён до сих пор. Ни у нас, ни за рубежом.
Зато с приходом в министерство образования Владимира Филиппова была поставлена решительная точка в споре о стандартах. Восемь лет российские педагоги сражались с вредным предложением, доказывая, что при грамотной программе эти бумажки никому не нужны, но Всероссийский съезд учителей явно дал понять, что рулевые системы их больше слушать не собираются. Разумеется, никто из задействованных в написании судьбоносных документов прогрессистов никогда не признается, что финансовый интерес в этом деле для него был основным. Он и самому себе будет с пеной у рта доказывать, что служил отечеству и развивал новации в образовании.
Что касается двенадцатилетки, то это вообще полный дурец. Происходит по банальной причине утраты большинством взрослых памяти об особенностях детского своего жития. Чтобы человек учился в школе не десять, а двенадцать лет, он должен приступить к учёбе когда? В пять или шесть лет. Угу. Вы полагаете, господа реформаторы, что в пять или шесть лет он такой же, как и в семь? В 1980-е устроили было эксперимент с шестилетками, потом через некоторое время физиологи и медики за голову схватились: покалечили значительную часть подрастающего поколения в угоду дурацкой моде. К биологическому времени нельзя относиться легкомысленно. Разница между пяти- и шестилетним человеком примерно такая же, как между двадцати- и тридцатилетним. Какая школа, какие уроки по 40 или даже 30 минут? Где вы возьмёте учителей, способных работать с этими маленькими учениками? Лучше постройте побольше детских садов и обеспечьте их сотрудникам приличную зарплату. Они как раз специализируются на дошкольном развитии.
Но мы ведь уберём перегрузки, говорят прогрессисты-попугаи, потому что появится лишнее время для усвоения знаний. Перегрузки убираются только продумыванием программы и мастерством конкретных учителей. Недогрузка тоже опасна, об этом кто-нибудь подумал? А ещё с перегрузками принялись бороться ранней профильной вариативностью. Опять физиологов не спросили, подошли к делу не по-человечески. Этот гуманитарий, тот технарь, третий вообще спортсмен. Разделили на удобные группы и давай «работать» там, где чужие успехи очевидней. Подхватили, понесли, выдали за собственные труды – герои педагогические! Разделение людей на чистых гуманитариев, технарей и спортсменов – полная условность. Не могут одни особи жить без желудка, а другие без сердца: чтобы организм нормально функционировал, нужен полный комплект деталей.
Ну, всех научить нельзя. Почему? Разве к положенному сроку все дети не осваивают держание ложки в руках? Разве не пытаются они все петь, читать стихи, рисовать, считать? Да, у каждого свои успехи и свои предпочтения, но все любознательны и трудолюбивы. Другое дело, что взрослые (включая учителей) зачем-то детские любознательность и трудолюбие гасят. Вот как раз с пяти до семи лет данные полезные качества у человека и должны быть закреплены. Специальными методами, доступными педагогам, работающим с этими возрастами. А вы хотите им спустить часть школьной программы и убить у детей интерес к познанию и саморазвитию. Что-то изменить потом в средней школе, действительно, зачастую становится невозможным.
Но самая большая беда, к которой пришло российское образование к «нулевым» годам, – многие учителя вообще освободили себя от участия в жизни подростков. Винить их в этом было бы, наверное, неправильно – слишком много провоцирующих факторов. Своя рубашка к телу ближе. Тут кушать нечего, а сытые бездельники тебе какие-то нравственные внушения делают. Не пошли бы они сами к своим деткам и не рассказали бы про бином Ньютона. Это во-первых. Во-вторых, как лояльно относиться к подросткам в джинсах, которые адекватны нескольким твоим зарплатам? Раздражает ведь такое несправедливое обстоятельство. Наконец, не всякий взрослый терпим к человеку младшего возраста. Он может любить лирику Лермонтова, но совершенно не выносить то, как долго маленький Миша учит наизусть «Узника». Или как маленький Альберт не въезжает в разницу между целыми числами и дробями. Он хочет, чтобы эти Миши и Альберты умели делать всё, что уже умеет он сам. И чтобы интересно им было всё, что ему интересно. И чтобы сморкались они именно таким образом, какой ему свойствен. Человеку сложно с тем, кто на него не похож. Сама по себе педагогическая работа чревата психтческими трудностями, а тут ещё и обстановка в социуме даёт крен в сторону антигуманности – сопротивлялись, сколько силы позволили, да и плюнули наши замороченным противоречием между тем, что должно быть и что есть, учителя.
Маленького человека надо уважать не меньше, чем взрослого. Не сюсюкать с ним, не прикидываться добреньким, скрывая своё равнодушие, не уповать на каких-то других людей, которые ему помогут, а уважать. То есть признавать важным всё, что с этим маленьким происходит. То есть дать ему в нужное время нужные знания. Если вы не сделаете ребёнку прививки от всяких инфекционных гадостей –вы не признаёте его человеческого права на здоровую жизнь. Если вы четырнадцатилетнего подростка освобождаете от чтения художественной литературы в угоду увеличения его познаний в математике только потому, что тут он скорее схватывает, – вы не признаёте его человеческого права на развитие интеллекта образными средствами. Он сам может об этом ещё не подозревать, он, как многие, будет держаться за то, что у него лучше – то есть быстрее – получается. Но вы-то учитель, вы знаете, что природе надо помогать. Даже животные не бросают на произвол судьбы потомство, пока не научат всему необходимому в самостоятельной жизни.
Профильное образование – прерогатива вузов и средних специальных профзаведений. В последние нужно принимать тоже не четырнадцатилетних, а выпускников средних школ: этого требуют и физиология, и эффективная программа обучения квалифицированных рабочих кадров. Но наша экономика пребывает в странном положении. Мы тупо качаем природные ресурсы, продаём их, распределяем доходы между попавшими в политико-экономическую элиту господами, так называемый средний класс ориентируем на офисы и компьютеры, порой снисходительно называя его креативным, а всех прочих отправляем в сферу обслуживания, к которой теперь относим и образование. За услуги полагается платить. Платим угрозой будущего для человеков.
4 апреля 2013 года
P. S. Уважаемые читатели! Для понимания позиции автора лучше знакомиться со всеми главами книги, причём в порядке их нумерации.
Помочь сайту
Поздравления
