Ну что разобиделось, глупое? Пылинки тебе не нравятся?
Две трещинки- знак увечия легли, как ребро об угол.
Не очень сложилось, может быть. Я тоже ведь, не красавица,
Зато, как и ты- живучая. Не дуйся, давай, подруга!
Потёрта оправа бурая. Седеешь... Зато не крадена.
Священная пыль с сединами. Дороже они, смелее.
Пылинки сдувать и маяться? Не золото, значит платина!
А, ну его... И не вышли мы анфасом, да в ассамблеи.
Пять сумок и ридикюльчиков затёрли до дыр с нашивками.
А был ещё толстый, лёгонький, оранжевый рюкзачок.
И мы- близнецы сиамские, работая над ошибками,
Всё новых ошибок времени заглатываем крючок.
Две глади- твоя и вечности, изящный изгиб овальности,
В сомнениях и раскаяньях доходит и до битья.
Болею иной раз, милое, от голой твоей зеркальности,
Фатальности и сакральности в моём невеликом "я".
[Скрыть]Регистрационный номер 0101420 выдан для произведения:
Ну что разобиделось, глупое? Пылинки тебе не нравятся?
Две трещинки- знак увечия легли, как ребро об угол.
Не очень сложилось, может быть. Я тоже ведь, не красавица,
Зато, как и ты- живучая. Не дуйся, давай, подруга!
Потёрта оправа бурая. Седеешь... Зато не крадена.
Священная пыль с сединами. Дороже они, смелее.
Пылинки сдувать и маяться? Не золото, значит платина!
А, ну его... И не вышли мы анфасом, да в ассамблеи.
Пять сумок и ридикюльчиков затёрли до дыр с нашивками.
А был ещё толстый, лёгонький, оранжевый рюкзачок.
И мы- близнецы сиамские, работая над ошибками,
Всё новых ошибок времени заглатываем крючок.
Две глади- твоя и вечности, изящный изгиб овальности,
В сомнениях и раскаяньях доходит и до битья.
Болею иной раз, милое, от голой твоей зеркальности,
Фатальности и сакральности в моём невеликом "я".