Над сходнями иного мира, увы, всегда рыдает лира...

                   Над сходнями иного мира, увы, всегда рыдает лира...

…как тяжко хоронить друзей…, всё тяжелей и тяжелей…

Опять бесстрастный хлад погоста, бельмом в глазах сосновый крест,

Как свежевыструганный остов, бессмертья, что царит окрест…

Привратники его судачат, роняя философский мат,

Сулят покойнику удачу, в уюте сказочных палат,

Ссыпая глиняную правду, на свод счастливого жильца,

Под монотонную шараду, вскормлённого Христом лжеца.

Я, виновато верю в чудо, глотая горестный туман,

Пытаясь убедить рассудок, что это вовсе не обман,

Что это – вечности интрига, предтече сущности иной,

Явившейся на смену игу, сей обречённости земной…

Но всё ж нет силы, хоронить друзей, каким бы, ни был, сонм идей,

Сминающих величье смерти, библейской догмой бытия,

Дарующей венец бессмертья, погосту, где лежат друзья.

Они уходят, не прощаясь, любя не бога, суету,

Где мы, когда-то повстречались, обожествляя лишь мечту,

Не думая о смертном ложе, вдыхая вечности туман,

Пьянея от весны безбожной, навеявшей любви дурман.

Нет…, тяжело терять друзей…, увы, реальность тяжелей,

Пространных, нудных причитаний категоричного лжеца,

Уставшего от грёз нетленных, оплаченного мертвеца…

Его ждёт в храме настоятель, и лицемерный казначей,

С доходом истины сакральной, от коммунальных платежей.

Цинизм, пронизывая душу, тасует клерикальный бред,

Каким же ценностям мы служим, блуждая средь своих побед?

Иль откровенных поражений? Погост презрительно молчит…

Нет в нём, ни лжи, ни откровений, но так отчётлив здесь мой стыд…

Священник скажет – покаянье, философ скажет – суета,

Банального самокопанья на миг прозревшего крота…

Прав и могильщик полупьяный, из-под ладони глядя вдаль,

Ища там новый сонм страданий – любви, доходную печаль.

По разуменью и свобода, в оценках тайны бытия,

Начало иль конец похода, мы обретаем здесь друзья?

Увы, о том никто не знает, и не узнает никогда,

Но вера всё же, помогает, идти нам строем в никуда.

И верить – глупо, а не верить, ещё глупее и больней,

Надежда шепчет ведь, теплее, друзьям в том мире, и светлей.

                                                                                       Леонид Раин