Конокрад

Уснула степь. Туман клубится.
Ночной покой лежит ковром.
Ковыль волнисто серебрится.
Вдали, за лесом, слышен гром.

Небесный свод пушист и светел.
Луна торжественно блестит.
И свежий, лёгкий, тёплый ветер
в кустах терновника грустит.

Гуляют кони в лунных травах.
Простор и тишь, куда ни кинь.
Лошадки в призрачных туманах
едят и пьют ночную синь.

Костёр табунщика дымится.
Он дремлет в сладком полусне.
Вдали кричит ночная птица
и кони фыркают во тьме.

В траве неясно слышен шорох.
Всхрапнул в испуге жеребец.
Ногой подняв ночные шторы
к нему выходит удалец.

Цыганский чуб на лбу чернеет.
Глаза горят, изгибом бровь.
От сильных плеч свободой веет.
На свитке грязь и чья-то кровь.

Он гладит ласковой рукою
бока у резвого коня.
И в ухо льёт слова покоя,
и белый хлеб даёт, маня.

Загривок ласково щекочет.
Узду уверенно кладёт.
Срезает с шеи колокольчик,
подальше в луг его ведёт.

Там вдоль реки по тайным тропам
коня уводит конокрад.
И мчится бешеным галопом
за лес, за степь, за звездопад.

Потом на рынке, скинув цену,
приняв на грудь бутыль вина,
и смыв с коня седую пену,
продаст барыгам скакуна.

По новым пастбищам, загонам
судьба лошадку поведёт.
Чужбина быстро станет домом.
И рана в сердце заживёт.