Моей бабушке Пелагее Николаевне

Города тело расширилось. 
Место пустует. Сносят 
Ветхую и некрасивую 
Избу с бревнами в осень, 

Старую и трухлявую. 
В бревнах жуки-усачи 
Взрыли ходы и канавки, 
Прячутся в стрехах сверчки. 

Теплятся окна на ладан, 
Ластится к дранке заря. 
Клонится путь твой к закату, 
Примет ли прах твой земля? 

Греются на завалинке 
Стаи ленивых котов. 
Сушит кувшины и валенки 
Бабка с морщинистым ртом. 

Склянки плетень опоясали, 
Сад позаброшен, пустынный, 
Лишь в глубине, в палисаднике 
Липнет к забору малина. 

Яблони годы отжили, 
Старые - комель иссох, 
А под листвою - крапива 
Гонит по жилам сок. 

В клети - шуршание мыши, 
В горнице - лампы язык, 
Голые ребра крыши 
Слушают горестный скрип. 

Город растет за оградой, 
Зданьями трогая высь, 
Весь он - цветущая радуга - 
Окнами в новую жизнь. 

Их только три у избенки, 
Ждущей покорно снос... 
Пес лохматый в сторонке 
В лапы зажал свой нос. 

Мечется по двору, цепью 
Громко стучит и скулит, 
Словно почуял смерть он 
Этой трухлявой стари. 

Бабка присела на лавку, 
Думает: "Вот я одна, 
Жизнь не идет на поправку, 
Не улыбается нам. 

Слышишь, Трезорка, хватит 
Душу мутить и корчить. 
Что так жалобно плачешь 
Словно рядом покойник? 

Я и сама...", - слезинки 
Выступили из глаз, 
Щеки собрались в морщинки, - 
Пробил последний час…". 

Траурным скрипом калитка 
С ветром ведет разговор, 
Дверь на чердак открыта - 
Ей ни к чему запор. 

Пыль и летучие мыши 
Спят, прицепившись к стропам, 
Да паутину колышат мухи, 
Попав к паукам. 

В каждом предмете - 
разбитность, 
Словно с немым укором 
Смотрит на город изба 
Старым потухшим взором. 

Скоро своими колоннами, 
Грудь раздавив избы, 
Сад с усами зелеными, 
Город раздастся вширь, 

Скоро руками железными 
Сдавится горло светлицы, 
Доски и бревна облезлые 
Бросят на свалку-гробницу. 

В сердце тоскою забродит 
Старой ветшалости грусть: 
Так незаметно уходит 
В мрак деревянная Русь!

1976