Детская память.

Детская память. 1941-1943 г. напечатан 1974г.
Бросала снежную крупу метель
в окно притихшей старой хаты,
а ветер лапою лохматой
ссыпал сугроб в дверную щель.
Казалось, жизнь тогда застыла,
как мазанки холодный пол,
и лампа тусклая коптила,
щербатый освещая стол.
Стоял фашист, икая, серый,
мочился в угол, у дверей,
и образа с российской верой,
немели в немощи своей.
Прижавшись к бабушке усталой,
белоголовый и босой,
я ждал солдат с звездою алой,
среди которых батько мой.
Пожары,  вши,  постель-солома
на голом глиняном полу,
и детский плач и холод дома,
и тень фашистская в углу-
-вот всё,  что в памяти осталось,
кошмарный сон тех страшных лет.
Но сердце детское дождалось
мечты,  носившей алый цвет.
Пришёл солдат с родной звездою,
переступил избы порог,
и крепкой,  ласковой рукою,
обняв меня,  сказал- сынок.

© Copyright: valerij reshetnik, 2014

Регистрационный номер №0208045

от 10 апреля 2014

[Скрыть] Регистрационный номер 0208045 выдан для произведения:
Детская память. 1941-1943 г. напечатан 1974г.
Бросала снежную крупу метель
в окно притихшей старой хаты,
а ветер лапою лохматой
ссыпал сугроб в дверную щель.
Казалось, жизнь тогда застыла,
как мазанки холодный пол,
и лампа тусклая коптила,
щербатый освещая стол.
Стоял фашист, икая, серый,
мочился в угол, у дверей,
и образа с российской верой,
немели в немощи своей.
Прижавшись к бабушке усталой,
белоголовый и босой,
я ждал солдат с звездою алой,
среди которых батько мой.
Пожары,  вши,  постель-солома
на голом глиняном полу,
и детский плач и холод дома,
и тень фашистская в углу-
-вот всё,  что в памяти осталось,
кошмарный сон тех страшных лет.
Но сердце детское дождалось
мечты,  носившей алый цвет.
Пришёл солдат с родной звездою,
переступил избы порог,
и крепкой,  ласковой рукою,
обняв меня,  сказал- сынок.

 

Первый спутник.

Я могу накричаться от боли.