Я вернулся с небес… Чтобы вы — в сердце — Бога взрастили. Стены храма и ребра свои: спочитая в одно…
С вами снова елоховский старец, Блаженный Василий. И сейчас в вены ваши прихлынет — не кровь, а кино.
Бронзовеет луна. И на плаху шагает покорно. Вместе с Бармой и Постником — весть разнося по церквам…
Отодвиньте свой век. Отодвиньте ведерко с попкорном. Руки будут рубить. Этим зодчим.
Не бойтесь, не вам.
Если б я только мог!!.. поменять — сотни вас-заготовок!.. на Готовых Двух ангелов: псковских моих Мастеров…
Но «юродивец ради Христа» на картавой картонке… может лишь попрошайничать сирою парой мослов…
Бросьте наземь монетку-чешуйку… И будет мне праздник! За копеечку необрезную спляшу вам на бис… В обмороженной грязной культе не уместится пряник… Но зато в ней — ключи!!.. ото всех Вознесенных Небес…
Как под Троицким камнем меня самого похоронят… Так — в Казанском проломе кремлевом умрет и Орда. И татарские ханы на иссиня-черном пароме с минаретов горящих отчалят в свое Никуда…
И опричник — пойдет по домам в злом угаре реванша… За утопших в исламе князей: будет рвать и метать… И Четвертый Руси Иоанн, пустоглавый Ивашка, в шубе златособольей — в усы ухмыльнется. Как тать.
Окна, двери и люди… всё вспыхнет в Крещеньи насильном!…
И на жженых концах — в крик натянутых девичьих кос: закачается храм… назовется — Блаженный Василий…
Я не вовремя умер. Неладное с Русью стряслось.
Бес в нас правил с тех пор. Хохотал в нас. Мяукал и пукал. Убивал иноверцев. И храмы плодил в синеву… Не сусальною катанкой яркой здесь крыт каждый купол,
а проклятьем и срамом Праматери Божьей на Рву.
Я шептал мастерам… Я молился им в плечи и длани… Чтоб не строили смерть свою. В камне. С зари до зари.
Но Покров и чума. Но Великий собор. И закланье. Разом переплелись. Посоли рану мне!… Просоли!!…
Девять башен — грибницею белой срослись за недели: переходы, пристройки, шатры над крыльцами в узор…
И горбатым крылом на столпах сизари шелестели… славу зодчим воркуя, в грядущий правеж и позор…
Солнце билось с размаха — в кирпич жженый: в плоскую плинфу, в галереях древесных и гульбищах позаплутав…
И зеваки шалели. И в церковь влюблялись, как в нимфу… перепутав эпохи… в московских проулках с утра.
И в торговых рядах: Харчевом, Москательном, Вандышном уж орала купчина чуть свет — наломав барыши…
В этом веке святом. В этом веке совсем никудышном. В двух десятках столетий: нам всем… не хватило души…
А постройка соборная… шла сквозь ряды… как невеста… не дробясь… и не пачкаясь о чью-то там нелюбовь…
И за всем соглядало Краниево лобное место. И летели указы — по верху расколотых лбов…
Вот такое кино. Вот такая брусчатая правда. Выпивохи в кружалах шушукались: «Храм-то хорош!» «Басавит!…» «Благолепен…» «Исполнен и чуда, и лада…» «Что-то скажет теперь государь наш!.. оплот всех надёж?…»
Что ж, свершилось… Распахнуты Требники. Отблеск на рясе. Омовенье и миропомазанье. Сотни ладош.
Освященный собор — стал прозрачней. Чуть выше… И краше…
На червлёных ступеньках: лишь Барма и Постник. И дождь!..
С золотого ведра!!.. проливает Кресты и вериги… И готовы творить мастера. На все 20 веков…
Но на головы им шутовские напялили шлыки. И уж щерится плаха — бревешком в 12 вершков…
Я — Елоховский старец, Блажен на Руси… и в России… ВМЕСТЕ С ЗОДЧИМИ: СТРОЮ ВАС-НОВЫХ… Такое кино.
Мы вернулись с небес, чтобы вы в сердце Бога взрастили…
Помочь сайту
Поздравления
