Болеро. Барабанов тревожащий бой –
ритм, пульсируя невыносимо,
накрывает ударной волной...
Анна Милютина. Равель. Болеро
Я был один на берегу
у кромки ласкового моря,
и пел волнам, а те, мне вторя,
катились с шумом по песку.
А сзади, в дюнах, ветер пел,
сдвигая к берегу барханы,
и рядом скалы-ветераны
гудели гротами. Сумел,
как строгий дирижёр,
объединить всех музыкантов,
и голоса друзей-гигантов
слились в один могучий хор.
Три доли смело рубят такт,
гармонию не изменяя,
и чётким ритмом признавая
триумф мелодии, как факт
с оценкой скромной – идеал!
Так сдержано, не ускоряясь,
наружу страсти не пуская,
ритм по мелодии шагал,
как иноходец без удил:
широкий шаг и чувство меры,
надёжность, сила, мысль и вера
в себя. Мелодию хранил
в хрустальных рамках барабан,
не выпуская на свободу.
Песок и камень, бриз и воду
он водрузил на нотный стан,
и в путь отправил moderato.
Вот где таится волшебство,
с гипнозом, c магией родство!
- Так было,- вспомнил я. – Когда-то
гроза текла издалека.
Чуть слышно, ближе… и crescendo!
Удар… и сброшен с постамента
эллинский бог. Теперь века
он принуждён в песке у моря
сам разрушаться до песка
и петь. Теперь ему близка
простая песня скал. Он вторя
руладам ветра, плеску волн,
послушный ритму, словно чёлн,
влекомый по реке теченьем,
гудел гобоем с увлеченьем.
Я с песню пел на берегу:
со мною пели песню дюны,
солёный ветер, вечно юный
азартно подпевал песку.
Мы вместе пели БОЛЕРО.
Гремели в небе барабаны,
в лагуне тихой пеликаны
гоняли рыбье серебро.
Был древний мир и чист и светел.
День пролетел – я не заметил.
Помочь сайту
Поздравления
