Гой ты, Бульба Тарас,
Казак добрый, воин храбрый!
Про тебя поем сегодня песню мы,
Про тебя да про сына твово старшего,
Смелого, отважного Остапа.
Мы сложили ее на старинный мотив,
На старинный мотив, на забытый лад.
Современный народ так уже не поет,
Так уже не поет – мы ж попробуем…
1
Отсияло в небе солнце красное,
Набежали с запада тучи черные,
Покорить хотят землю вольную,
Дух славянский несгибаемый.
Стаей грозною, стаей волчьею
Ляхи подлые приближаются.
Наперед других не вожак спешит –
Перебежчик младой – Бульбы младший сын.
Ради ясных глаз польской панночки
Растоптал он честь, предал родину,
Опозорил мать-отца, брата кровного,
Поднял руку-то на товарищей.
Болью, гневом свело сердце гордое,
Повернул коня встречь изменнику,
Сыну подлому, удалой Тарас:
– Я родил тебя, я ж тебя убью!
Будто луч прорвал тьму сомкнутых туч –
Сняв с плеча ружье, Тарас выстрелил.
Андрий наземь пал сжатым колосом.
Не пролив слезы, смыл позор Тарас:
– Для врага ты – пес, для своих – шакал,
А шакалам-псам смерть собачая!
Бога чтит казак, чтит отчизну-мать,
Тем и держится Русь православная.
2
А Остап меж тем повел в бой отряд,
Повел в бой отряд славных усманцев.
Богатырь не тот, кто подковы гнет,
И не тот, кто силушкой лишь красуется.
Богатырь – герой, богатырь – борец
За свободу, счастие милой родины.
Таков был Остап, старший Бульбы сын.
Жизнью смерть поправ, он легендою
Продолжает жить в нашей памяти.
Патриот казак, воин доблестный,
Он подобно льву бился с ворогом
И в неравном бою шестерых одолел,
Шестерых одолел, а их восьмеро.
Он и тех бы двоих без труда уложил,
Да в подмогу своим ляхи кинулись.
Навалились гурьбой, опрокинули с ног,
В кровь разбили лицо: «Покорись нам, герой!»
На колени все ж не поставили!
3
Над чужою землей, землей польскою
Поднималось зарево пурпурно-багряное,
Кровью пленных казаков окрашенное.
На варшавской площади состоялась казнь,
Казнь героев-борцов с злою нечистью –
Шляхтой жадною, вороватою,
Посягнувшею на святую Русь,
На святую Русь православную.
В красном весь молчаливый палач
Сек своею жестокой секирою
По рукам и ногам колесованных.
Лишь бессильно свисали чубатые головы.
Нет, никто не молил злых убийц о пощаде.
Правда, Бульба Остап все ж разинул рот.
Взгляд уставив поверх любопытной толпы,
Как окликнул – позвал: – Батько, слышишь ли ты? –
И – о чудо! – дождался ответа:
– Слышу, сынку родной! Я с тобой! Я с тобой –
То ли голос Тараса раздался, то ль всхлипнуло эхо.