Я не буду твердить "умерла",оставаясь живой..........

Я не буду твердить «умерла», оставаясь живой,

и не буду настаивать на окончательном «было»;

Я не путаю стоны и крик, лай собаки и вой;

Вижу разницу между песком, перемешанным с илом,

и обычным песком. Угадаю на вкус виноград,

даже если не ела давно, полюбив сухофрукты.

А почувствовав зависть, пойму кто мне рад, кто не рад;

Догадаюсь, кто искренне врёт – не потратив минуты.

Не приемлю интриги, познав, как сгущается зло.

До отвала наелась просроченной жизни приправой,

потому что с друзьями мне всё-таки не повезло –

нестандартная я! (как вулкан, переполненный лавой)

Но с нуля не начну – не терплю показательный блеф.

И не стану смеяться, давая понять: «Всё нормально!»

Совесть с детства чиста, не ложится корабликом в дрейф.

Не имею привычки смотреть вглубь чужого кармана.

И поэтому, слышите?!?,  душу не дам растоптать.

Не пытайтесь её раздавить, растащить на кусочки.

Просто, молча, уйдите, порвав отношений тетрадь,

мне оставив клочок от неё, где поместится точка.

***********************************************

Не оглянусь на предыдущий день.

Не посмотрю на день, который будет.

… Лёг на дорогу раненый олень.

Лежит и ждёт – а, вдруг, помогут люди.

Нет никого. Деревья клонит в сон.

На жизни лес взглянул олень устало.

Не встать. Не может – обессилел он.

За что так жизнь жестоко наказала?

А как же те, кто без него никак?

Он обещал, что будет им опорой.

Нельзя лежать!

Глубокий вдох и….. шаг.

Ещё. Ещё!

Олень мечтает: «Скоро

растает снег… Вдохнёт весну земля…»

Замедлил шаг. Прижался боком к ели.

«Дойти… Дойти! Ещё немножко… я…»

(так просит пить прикованный к постели)

Раздался вой… Минуты… Миг. Прыжок!

Клыки как меч в его вонзились тело.

Упал олень. И больше встать не смог……

…Ответьте мне – история задела?

Оленя жалко? Жить хотел, мечтать…

Как человек!

А мы, порой, как звери:

добить умеем, руку не подать,

соврав себе, что научились верить.

***********************************************

Капитальный ремонт – закупила душа материалы.

Но не знает, с чего начинать – очень много работы:

предстоит перекрасить, отдраить огромные залы

и заполнить дыханием жизни душевные соты.

Ясно дело, с уборки! Для этого нужен ей веник…

ПодчистУю! Чтоб даже в углах ничего не осталось.

Ну а если, при этом, придётся ей встать на колени –

не задумавшись встанет!

(но выметет боль и усталость.)

А, затем, перемоет полы все – водой ключевою.

Чтоб следов не осталось от обуви грязной и старой.

Пот смахнув, улыбнётся – довольная, значит, собою!

(так меняет незрячий очки, если треснет оправа.)

А потом… Ну а что же потом? Кисти, яркие краски!

Маляром не была, но когда-то же надо учиться…

Перекрасит все стены, спасаясь от жизненной встряски.

( точно так же меняется жизнь улетающей птицы)

И, подумав о чём-то своём, вытрет насухо руки –

словно линии жизни, судьбы от чего-то избавит…

Улыбнётся, чтоб как-то начать отходить от разлуки

с теми, кто её чуть не убил исключеньем из правил.

***********************************************

Я знаю, папа, как ты жить хотел,

взглянув в мои глаза прощальным взглядом………..

Кололи душу сотни острых стрел,

а ты сказал: «Не плачь при мне, не надо…»

Но слёз сдержать я так и не смогла –

ты сам меня учил быть настоящей:

уж если в жизни мгла, то, значит, мгла;

убитой птице стать нельзя парящей.

Ты сжал мне руку, дав понять: «Терпи!»

Но как терпеть, когда живьём сгораешь?

Ты сам учил: нельзя набраться сил,

живя не в доме, а, как скот, в сарае.

А, знаешь, пап… Теперь другая я –

как будто с неба ты послал удачу:

могу терпеть, хоть боль сильней огня;

проткнули душу, ну а я не плачу.

Ты видишь всё – у неба есть глаза.

Ты слышишь всё – особый слух у неба.

Эх, папка-папка…

На щеке слеза…

Ты дальше всех… Но дальше жизни не был.