Ёжатся и падают каштаны -
это войско нынче не ко штабу,
коим отвергается легко,
потому готово расколоться
запросто в руках у полководцев
конноподражательных полков.
Фонари довольные гундосят:
"Весь этап "Искусственная осень"
по ночам и поздним вечерам
листьями был выдержан успешно!"
Про себя подумают с усмешкой:
"Да уже летели бы к *ерам",
вслух продолжат: "Можно настоящей
показать, но парочкой бодрящих
что к чему, светило, намекни".
И несётся солнечное слово,
радуя сосновых и еловых
тем, что обращённое не к ним:
"Форму для парада получили
в срок. С людьми вели себя учтиво.
Прыгаем по группам. И не ржать!
Чтоб не слышно даже краем уха
было мне "желтухи" и "краснухи" -
золото и пурпур, вашу мать!"...
...И, конечно, с формой опоздали,
не по группам прыгали и ржали -
всё равно лицом ударить в грязь
суждено в компании с дождями,
всё равно придирчивая дама
каждый раз уходит, матерясь.
А каштаны к желудям и тыквам
примыкают, и уже привыкли
видеть мир из окон этажей.
Днём - обзоры, смеркнется - гулянки:
в новых пластилиновых портянках
дразнят голой задницей ежей
и смеются над столбом фонарным -
над его романтикой кустарной
с лавочкой-соседкой по двору,
над луной, зелёной после водки,
и туманной взвинченной походкой
осени, трезвеющей к утру.