Глава 26

[Скрыть] Регистрационный номер 0471683 выдан для произведения:

Ещё чуть-чуть про Константина…

Совсем расклеился матрос.

Его замучила ангина

И доводила аж до слёз.

Друзья смеялись: «Вот так штука!

В сорокоградусной жаре

Простыть – великая наука.

Сходи-ка, Костик, к медсестре!»

 

А Косте было не до смеха.

Таблетки он глотал легко,

Но в том леченье до успеха

Пока что было далеко.

Сидел он, хмурый и недужный,

Порою в кубрике один,

Пока друзья в работе дружной

Акул тянули из глубин,

Конечно, только для забавы,

А может быть, и ради славы,

Чтоб после службы рассказать,

А то и фото показать.

 

Но вахту парень нёс исправно,

И, несмотря на томный зной,

Ресивер* свой настроив плавно,

Поймал в эфире позывной,

Тот, самый нужный, самый главный…

И заработал выходной,

И значит, шанс сойти на берег.

Корабль приблизился к Бербере –

Есть порт такой у Сомали,

Почти что на краю земли.

 

__________

*Ресивер – то же, что радиоприёмник

 

 

Красот в Бербере нет ни капли:

Песчаный берег, камни, зной.

Да, это вам, друзья, не Капри,

Где для туристов рай земной.

Но был вниманья удостоен

Огромный камень, крут и сер,

Где надпись есть, что порт построен

При помощи СССР.

 

Пройдясь в порту, как в чаще леса,

Костян с друзьями в местный shop*

Зашёл, ну так, для интереса:

Не видел он таких трущоб.

Там, в нарушение приказа,

Купил бутылочку вина,

Пронёс её на борт плавбазы.

И в этом вся его вина.

 

Шмыгнув в свой кубрик* быстрой тенью,

Бутылку спрятал в рундучок*,

Он думал: вот на День рожденья

Подарок будет. Дурачок!

Прошло не больше полминуты –

«ДедЫ» узнали про вино,

Его себе забрали – плуты,

Ведь им самим нужней оно.

Открыли тут же и распили…

Но рюмку Косте всё ж налили.

_________

*shop (англ.) – магазин

*кубрик – жилое помещение для команды на корабле

* рундук – ящик, ларь, устанавливаемый во внутренних помещениях корабля, который используется для хранения личных вещей экипажа (команды)

 

 

Вздохнёт читатель: «Всё, финал!

Вы алкоголь в походе пили?!

А командир об этом знал?

Как вы корабль не утопили?

Пойдёте все под трибунал!»

Да, выпивали! Но не часто…

А кто у нас сейчас не пьёт?

Заклятых трезвенников каста

В России больше не живёт.

 

Вот помню, как весною звонкой

Я даже (что греха таить!)

Вовсю крутил любовь с эстонкой…

И довелось тогда мне пить

Ликёр элитный – Vana Tallinn.

Был полон радостных проталин

Весёлый Пярну – порт-курорт,

Изготовитель лучших шпрот.

 

Да, будет трезвость нормой жизни

Для всех людей при коммунизме.

Но знаем мы, что коммунизм –

Прошедший век, анахронизм.

 

 

А Костя млел душой и телом.

Он с этой рюмки захмелел.

Велел друзьям заняться делом,

Себя ж будить им не велел.

Друзья, конечно, удивились,

Но всё же дружно удалились.

А Константин вздремнуть прилёг…

Но разгорался уголёк

В его мозгу, внутри, в затылке

И раскалился докрасна.

А всё от долбанной бутылки!

Верней – от крепкого вина.

 

Коварны боли головные:

Возникли образы немые

В туманной дымке, в полусне;

Зашевелились, как живые,

Внутри нейронов мысли злые,

Как будто змеи по весне;

Шипели, скалились зубами,

С которых капал жёлтый яд;

Тупыми сталкивались лбами

Кусали в гневе всех подряд.

 

Досталось каждому: ангине,

Друзьям, родителям друзей,

Жаре, конечно же, Марине.

Да, больше всех досталось ей!

Тогда же вспомнились огрехи,

Что за огрехи – не пойму,

Родне досталось на орехи

И даже… Косте самому.

 

«Какой-то я уж слишком нежный.

Противен стал я сам себе.

Прерву я сон свой безмятежный,

Мне стало в тягость на земле.

Все. Решено. Нет сил и нервов

Сносить презрение других,

Ханжей, невежд и лицемеров.

Пусть я бессилен против них.

Но в десять раз страданье больше –

Свое бессилье сознавать

И жить, как прежде, дальше, дольше…

Не стоит лучшего мне ждать.

Свою мечту хранил я скупо

От плотской похоти людской.

Но всё напрасно. О, как глупо

Надеждой тешиться пустой,

Что всё пройдёт, и счастье снова

К тебе вернется, лишь представь,

Что ты у очага родного.

Нет. Сон красивее, чем явь.

 

Как часто я сквозь дымку дали

Мог видеть чудные сады,

Где птицы дивные летали

И зрели вкусные плоды.

Витал я в розовых туманах.

Но вот мечта моя сбылась,

Что ж отыскал я в этих странах? –

Всё ту же мерзость, ту же грязь.

Всё ту же скуку и рутину,

Людей снующих суету,

Забот их мелких паутину.

Я загубил свою мечту!

 

Нет, всё, шабаш, с меня довольно!

Об этом вспомним мы не раз,

Когда мучительно и больно

Признаться будет, что для нас

Уж не вернуть былые годы,

Что буйный ветер непогоды

Как прежде нас не веселит,

А тело ноет и болит.

 

Тогда в людском водовороте

И в суете мирских забот

Мы вдруг поймем в холодном поте,

Как время движется вперёд.

Под гнётом времени растаяв,

Назад тогда ты оглянись.

Ведь жизнь, что лестница крутая, –

Кто вверх идёт по ней, кто вниз.

 

Смотри, как мир наш необъятен,

А ты – песчинка средь полей.

На солнце много тёмных пятен,

А в жизни много горьких дней.

Там, где царят одни раздоры,

Где правят ложь, тугой карман,

Поймёшь ли ты судьбы укоры,

Поймёшь ли ты, что всё – обман.

Что ты, заботой удручённый,

Жар-птицу счастья упустил,

И жизнь прожить ты обречённый

В чужом краю, что так постыл.

 

Как в этом мире душно, тесно!

Нет! На страдальческой земле

Я не найду такого места,

Чтоб жить я мог, как нужно мне.

Так нужно ль дольше притворяться,

Идя дорогою потерь

С судьбой безликого паяца?

И нужно ль дальше жить теперь?!»

 

 

Читатель, друг ты мой любезный,

Прошу тебя: не пей вино!

В нём нет ни капельки полезной,

Оно не в радость нам дано.

Немало я ходил по морю,

Но можешь и не верить мне:

В вине есть истина, не спорю,

Но в том… что нет её в вине!

Тебе, поди, не девятнадцать;

Ты что, ни разу не был пьян?

Тогда тебе не догадаться,

Как поведёт себя Костян.

 

 

Иллюминатор нараспашку.

Удобно круглое окно:

Крутнул блестящую болвашку –

И вмиг распахнуто оно.

И дух солёный океана,

Прохладный, влажный и хмельной,

Пахнул в лицо свежо и пряно –

Так пахнет жизнью и весной.

«Так пахнет жизнью… но отныне

Так пахнет смерть и забытьё.

И не узнать теперь Марине,

Что сделал я из-за неё».

 

Просунув голову и плечи,

Он видел пламенный закат.

Там в тёмном небе знойный вечер

Раскрасил в розы облака.

Там даль сверкала и блестела

И пела в воздухе свирель,

И солнца огненное тело

Сходило в алую купель.

 

Спускалось, будто разомлело,

Бредя по небу день-деньской,

И охладиться захотело

В воде живительной морской,

Где волн весёлых хороводы

Кружили стайки пёстрых рыб…

И в этом празднике природы

Он видел: путь ему открыт.

 

Уже он верил в предсказанье,

Что слышал некогда во сне:

«Потушат и сожгут страданье

Огонь в воде, вода в огне!»

Ещё был шанс остановиться,

Еще не поздно было, но…

Что нам предсказано – случится,

Чтоб ни случилось, всё равно.

 

Толчок. Стремительное тело

Вдруг распласталось над волной.

Какой-то миг оно летело

И пало в воду за кормой.

И мрак осенней южной ночи

Укрыл собою беглеца,

И он, судьбу себе пророчив,

Поплыл в предчувствии конца.

 

 

Распространённый миф, что в море

Нам плавать просто и легко,

Что в голубом его просторе

Уплыть нетрудно далеко –

Есть только миф, мираж и сказка.

Приятно плыть вдоль бережка,

Приятна волн солёных ласка

Вблизи запретного флажка.

 

Красуюсь этаким героем,

Я б целый день еще проплыл,

Как Аполлон, красив и строен,

И плыть хоть к туркам хватит сил!

Но знаю я, что берег рядом,

Что белый катер на волне

Уже готов примчать ко мне

С лихим спасательным отрядом.

 

Совсем не так, когда случайно

Волной вас в море унесло,

И вы один, как ни печально,

И даже длинное весло,

Что чудом в вас не угодило,

Спасенья вам не принесло,

Ведь, если сразу не убило,

Вас на мученья обрекло.

 

И вы отчаявшийся, жалкий,

Глотая слёз солёный яд,

Кидаете прощальный взгляд

На небо, где цветут фиалки.

А чайки – мерзкие нахалки –

В глаза всё клюнуть норовят.

 

 

От страха уж в глазах рябило,

Уже в ушах звенел звонок,

Но дрожь трусливая не била

И не сводила рук и ног.

Он грёб не сильно, осторожно,

В душе ругал себя и клял,

И каждый всплеск воды тревожно

Сжиматься сердце заставлял.

 

Он плыл на запад, наудачу,

Боясь привлечь к себе акул,

Туда, где контур гор маячил,

Где луч последний утонул.

Кружил в предутреннем тумане,

Не замечая, как поток

Его относит в океане

Всё дальше… дальше… на восток.