Помочь сайту
Поздравления
15 дней октября(глава 10-я.Окончание)
23 августа 2014 -
Юрий Гончаренко
Прорыв
В ночь на 20 – е октября, отрезанные друг от друга,
оставшиеся в живых защитники укреплений,
блокированные в районах сёл Кудиново и Лукьяново,
прорвав кольцо окружения, вышли к р. Нара,
соединившись с подошедшими туда же
свежими сибирскими дивизиями.
Задание ставки было выполнено: западный фронт – восстановлен.
За вздыбленный загривок темноты,
Сквозь сучья веток,
бледное светило,
Тепло утратив, медленно скатилось,
И кануло,
позолотив кресты
Заброшенного кладбища у леса;
И ночь, на них, лохмотьями развесив
Беззвёздное,
немое забытьё,
Чуть тлеющий задула окоём
Порывом ветерка…
Из мглы колючей
Угрюмой сворой подобравшись,
тучи,
Из вздувшихся и выпученных чрев
Исторгли наземь мелкий
мокрый снег,
В потугах истых обретя свободу…
Растрёпанною пряхой, непогода,
Раскручивала вскачь веретено;
Кружа метелью,
с миром заодно…
И мы, своих не взявшие шинелей,
Топчась на месте,
зябко пальцы грели –
Дыханьем хриплым – в сжатых кулаках…
Мне вспомнилось, у Пушкина,
в стихах:
«Равниной белой кружат, кружат бесы…»*
И, по – ночному, призрачному лесу,
И, впрямь,
сейчас,
казалось мне: вот – вот
Прокатится их жуткий хоровод…
Что предпринять?
Опять вернуться в ДОТ?
Воспользовавшись вязкой мглой, безлунной…
На шаг подобный – только лишь безумный
Пойти бы мог…
самоубийца, суть!
Сидеть и ждать,
замёрзнув здесь, в лесу?!
Нет! Изо всех возможных вариантов
Один лишь только был для нас реален,
Удачно – верен и незаменим:
Из окруженья выходить к своим…
Но, где «свои»?
Куда не кинешь взгляд,
По сторонам – лишь трупы да обломки,
И линия разорванного фронта
Уже иная,
чем два дня назад…
Осталось - пробираться наугад,
Вот также, ночью,
хоронясь лесами,
Куда глаза глядят, не зная сами,
На звёздочки Полярной маячок;
Туда… к Москве.
На северо-восток…
…Внезапно, слух рассеянный привлёк,
Какой – то шум,
неясный и далёкий…
Из – за холма (на севера - востоке!)
Со стороны Кудинова – села,
Рассыпавшейся горстью донесла
Треск выстрелов
и выхлопы гранат,
К нам чуткая, ночная тишина…
---------------------------------------------------------------------------------------------------------
*Здесь, неточно цитированный главным героем отрывок, из стихотворения А.С.Пушкина «Бесы».
Мы встрепенулись, глядя друг на друга,
Прекрасно – оба – знавшие: оттуда
могли прийти лишь только…
Может быть,
на всём скаку лихом, уж шло в сраженье
Обещанное ставкой подкрепленье,
Расчерчивая линию судьбы
Уже иным,
непроизвольным ходом,
Когда летят с размаху на колоду
Из рукава – заветные «тузы»!
Навязчивые спутники грозы:
Тяжелые, сгустившиеся тучи,
Холодный ветер,
резкий и колючий,
Предупреждали ясно и без слов –
Сейчас навалится…
и, началось…!
Свело от холода не только пальцы – зубы!
Так потемнело, что и профиль друга
едва улавливался в двух шагах,
По огоньку, плясавшему в губах…
И вот, сейчас, могло бы показаться…
Стал боя шум, как будто удаляться,
Куда – то дальше…
севернее…
Вглубь,
слепыми бельмами таращащейся ночи…
Оборванною гроздью многоточий
Рассыпавшись у воспалённых губ…
И мы, обледеневшие и злые,
Израненные и полуживые,
Не ведая,
где немцы, где свои,
Затишья миг в лесу пережидая,
Тогда ещё, конечно же, не знали,
Что там во тьме,
в заснеженной дали,
Собрав в кулак кровавые остатки,
Зажатые в Кудиново курсанты –
Гранатами дорогу проложив –
Без криков,
без « ура»,
сцепивши зубы,
Плечом к плечу
поддерживая друга,
Пошли сегодня ночью на прорыв…
* * *
Распоротые чрева грузных туч
Изверглись снега мокрого комками.
Стеной косою снег на землю падал,
Лавиною сходя с небесных круч…
В мгновенье ока: кладбище, кресты,
Деревья, небо, горизонт унылый –
Всё пеленою белою укрыло,
Гудящей, монотонной немоты.
И хриплый ветер, гриву наклонив,
Мне исподлобья, на ухо, вещал:
«Ты долго шёл, солдатик; ты устал…
Приляг на снег,…останься,…отдохни…»
Лишь «старая знакомая» звезда,
Пронзая тучи пикою луча,
С небес взывала, тоненько крича:
« Беги! Сегодня – или никогда!»
И мы пошли. Сквозь бурю. Напролом.
Не хоронясь. Не прячась. Во весь рост.
Сквозь снежный лес, чрез поле и погост –
Потом склонясь, а далее – ползком.
Без остановок. Молча. След вослед.
Лишь на минуту дух переводя,
Распластанные звёздно на земле,
При вспышках осветительных ракет…
А снег всё шел. Казалось, ни конца,
Ни края нету, этой белизне;
И пот, с разгоряченного лица,
Солёным градом падал прямо в снег,
И хриплое дыханье изо рта
Рвалось, как пёс метущийся, с цепи,
И плыли, плыли, плыли в никуда,
Перед глазами – красные круги…
* * *
Нас всё – таки заметили; вблизи
Какого – то сгоревшего села,
Камчою полоснувшей просквозив
Внахлёст, из пулемётного ствола…
Тут сказке б и конец да у стрелка,
В такую стужу злую и метель,
Отяжелела, видимо, рука,
Иль, взгляд поплыл в расплывшийся прицел.
И он…промазал. Может быть, впервой,
За всю свою ландскнехтскую* судьбу…
Но, этого хватило нам, с лихвой,
Чтоб растянувшись, падая в снегу,
Внезапно, с удивленьем увидать,
Вокруг себя (вот, не было беды!)
Голов седых заснеженную рать,
Построенную в чёткие ряды…
Что это было: демонов парад?
Творенье рук? Природы торжество?
Ни он, ни я, не знали, наугад
Явленье постигая естество.
Загадка этих призрачных голов
Нам, впрочем, разъяснилась через миг,
Когда, повторным выстрелом снесло,
На части раскрошив, одну из них.
По лицам нашим брызнуло…Но, нет,
Не кровью, перемешанной с мозгом…
«Расстреляный» седоголовый дед
Капустным…оказался качаном.
И мы, с Витьком, бок в бок, в снегу лежа,
Друг другу улыбнулись втихаря;
Забытая совхозная межа
Дремала под снегами октября…
* * *
Меня, быть может, кто – то упрекнёт
В обилии сентенций: на войне -
Мол, только правда голая живёт
Мол, только быль абстрактная в цене.
Ему отвечу: верно; это так!
Вмуровано в гранит Войны лицо.
Но, цепче, память мелочный пустяк
Хранит, порой, чем боя полотно.
……………………………………………………………………………
Ландскнехт* - немецкий пехотинец в средние века.
Но, чаще, мелочь, лёгкий штрих один,
Какой – то удивлённый василёк
Головку приподнявший средь руин,
Сквозь годы нам покоя не даёт.
И нам, не умудрившимся постичь
Причин и следствий действенный закон,
Лишь плакать остаётся…иль грустить,
Пред вечностью застывши босиком…
Так было и теперь. Ничтожно мал,
В капустном поле, где – то, под Москвой,
Я Имя позабытое шептал,
А, прямо над моею головой,
Как перепутье скрещенных дорог,
Перстом немым в безмолвие торчал,
По – философски, молчаливо строг,
Капустный изувеченный качан…
* * *
Должно быть, нас убитыми сочтя,
Лежащими в заснеженном гробу,
Беспечно сигареткою чадя
Их пулемётчик прекратил стрельбу.
И, в тот же самый миг, я услыхал -
Отдачею в оглушенный висок –
Как одиночный сухо прозвучал
И… покатился красный огонёк.
« - Бежим! Скорей!» - рванул меня Витёк,
И обернувшись грузно, на бегу,
Лишь, только фыркнул, хрипло: « - Ну, даёшь!»,
Прокладывая косо на снегу
Пунктир следов, к ближайшему леску,
Сереющему в предрассветной мгле,
И голосил отчаянно «добегу!»
Срывающийся колокол во мне…
* * *
«Иль ты, или – тебя!» - закон войны суров.
И если вдруг тебя (по счастью) не убили,
То враг – на то и враг: ты, не жалей врагов!
С рождения меня, как помнится, учили.
И спорят тысячу лет Христос и Моисей,
И не смирить Закон с небесной Благодатью,
И меркнет Божий свет пред « каиновой печатью»,
Не в силах растопить холодный воск на ней…
Но, если лютый враг пришел в твою страну,
В пожарище смешав восходы и закаты,
И твой разрушил дом, и взял твою жену,
И оскорбил сестру, и обесчестил брата,
И растоптал твой сад, и в плен увёл детей,
И осквернил мечту, насилием и ложью,
Возьми отцовский меч – убей врага! Убей!!
Иначе, сам себя – в самом себе убьёшь ты!
Иначе, сам себя – ты бросишь и предашь
На высший приговор духовного закланья;
А, совести страшней…не мыслю наказанья,
Когда, лицом к лицу, сойдёшься с ней впотьмах.
…Но, мается душа, от поисков устав,
Пол вековой виток прокручивая вспять.
Да, истина – одна. А, всё ж…о двух концах.
Я, выстрелив – был прав. Но, мог бы…не стрелять!
* * *
До леса оставалось метров сто,
Когда «тот» край, как будто, прорвало
И полетел нам вслед, из всех стволов,
Срезая с визгом головы кустов,
Ярящийся расплавленный свинец…
И тут же, нам навстречу – прямо в лоб –
Ударила винтовочная дробь.
И понял я: теперь уже…конец;
С внезапным равнодушьем ощутив,
Как сильно и мучительно устал,
Что, где – то, там, на самом дне души,
Уже и сам, как избавленья, ждал
Совсем, сейчас, не страшного конца…
И не пригнулся я, и не упал,
И не сошла, не схлынула с лица,
По венам отчуждённость расплескав,
Волной трусливой трепетная кровь…
И, вдруг, я понял положенья суть:
Те «призраки», засевшие в лесу,
Стреляли дружно, нам…поверх голов…!
* * *
Мне доводилось разное слыхать
В свои, уже не детские года,
Но ни одно, как это - «вашу мать!» -
Ещё ни разу, верно, никогда
Так не было, для слуха моего,
Несбыточней, желанней и родней…
И я, слезой благословил его,
Стоящего в сплетении ветвей,
С трофейным «винтарём», наперевес,
Уставшего, худого паренька,
В петлицах полинялых, цвета «беж»,
Подольского пехотного полка…
Да, это были – наши! Счастья звук
Сорвался влёт, в груди затрепетав,
Но, пошатнулся плавно Витька, друг,
Осевши грузно на моих руках.
В его глаза раскрытые взглянул,
А, там…лишь небо, без конца, без дна…
И тонкой струйкой розовою, с губ,
Жизнь, с удивленьем, медленно стекла…
Что было дальше помню, как во сне…
Я помню, кто – то, пальцы отдирал
От плеч его, бесчувственному мне…
Потом, я плыл куда – то…и качал
Притихший лес мне лапами, во мгле…
И следом тени крались по земле,
То ли, друзей моих…, то ли, врагов…
То ли, бегущих в небе облаков…
Не помню я…. Мне было всё равно.
Потом: землянка, госпиталь, окно,
С обгрызенной краюхою луны,
Из дома письма, сбивчивые сны,
Сестрички Тани васильковость глаз…
Мы продержались, выполнив приказ,
Фашисту путь телами заградив,
До подкрепленья новых, свежих сил…
Фронт был спасён. Отборны и крепки,
Чеканя шаг, сибирские полки
Уж шли навстречу, с песней на штыке;
Соединясь на Наре, на реке,
С последними, кто вышел из кольца…
Кто жить хотел…но, дрался до конца,
Кому, под ноги, головы сложив,
Отдали жизни – тысячи других,
Таких же, как они, простых ребят,
Носящих имя общее: «солдат».
Кто сохранил и чувства, и слова,
Кому была дарована судьба
В живых остаться – словно благодать –
Чтоб, сквозь века, потомкам рассказать
Святую правду об исчадье зла,
Про « дней минувших славные дела»,
Про то, что было с нами, и про то,
Что в будущем их светлом не должно
случиться снова…
Слышишь?! Никогда!!!
Пускай, в ладонь открытую, вода –
А не снаряды – падает с небес,
Пускай, не гарью – хвоей пахнет лес,
Пусть, колоса, налившийся побег
В муку сотрёт не лязгающий трек,
а, жернов мельничный…
Луч солнечный, пускай,
Не заслонит удушливая хмарь
Горящих нив и скошенных стогов,
И, не деля на ближних и врагов,
весь этот мир,
Пусть, серый соловей,
А не сирены режущая трель
На тихой зорьке трепетно звучит,
Пускай, малыш мой беззаботно спит,
От дел дневных, набегавшись, устав…
Кудряшки по подушке разметав
златыми кольцами…
И, пусть, в объятьях сна
Хранит его святая тишина
Полночным ветерком дыша в лицо…
Фронт был спасён. И, новое кольцо
Стальных ежей, зарытых мин и рвов,
А, не Садовое…уже ждало врагов!
* * *
…Сегодня, слышу, много говорят,
Что были мы «затычкой», лишь…(Пусть, так!)
Что, свои силы глупо расточив,
Мальчишек, Ставка бросила в прорыв -
последней ставкой…
Будто, наша смерть
Глупа была, бесплодна…Стоп! Не сметь,
Пред памятью священною ребят,
Их смерть «бесплодной» пошло называть!
Ведь, заслонив столицу от беды
Они зерно посеяли…Плоды
Взошли, чуть позже – вихрями атак.
И был Берлин, и Прага, и Рейхстаг,
И Сталинград, и Курская дуга.
Но, коль, не те б московские снега…
Коль, оборвалась тоненькая нить…
Не только нас – истории не быть
могло бы вовсе…
И, полсотни лет,
Цветущим маем, праздником Побед,
Мы поднимаем рюмку за солдат -
За тех, что здесь, и, что в земле лежат –
И вспоминаем жаркие бои,
Истории, чужие и свои,
Домой не возвратившихся ребят,
И то, о чём забыть и сам бы рад…
Но цепко память шрамами хранит
Те, первые, пятнадцать дней войны…
* * *
Истории, по кругу, суждено
Вращаться со Вселенною, во век.
Лишь, только лучик светлый промелькнёт,
Как снова…всё теряется во тьме.
Не навести порядка на земле
(Каким бы не был строй или режим)
Земным царям, без Бога в голове,
Посредством тюрем, плах и гильотин.
И, только ранен, но не побеждён,
В глубинах тёмных, кольцами совьясь,
В любом из нас, до часа, спит дракон
И только ждёт, когда настанет час…
Но неделимы Колыбель и Дом,
И, пусть, грядут иные времена,
Запомните: на языке любом
Нет слов страшней
короткого
«ВОЙНА»!
Глава 11
Вместо эпилога.
Из 3500 курсантов двух подольских военных училищ,
поднятых по тревоге 5 октября 1941 года,
в живых осталось менее 500 человек…
Я по полю иду
На груди расстегнувши рубашку,
С непокрытой главой,
Побелевшей от мыслей и лет.
И куда хватит глаз:
Всё ромашки, ромашки, ромашки…
Мне кивают приветливо
Русыми чёлками
Вслед…
А вокруг – благодать!
Перелески, покосы да пашни.
Словно не было вовсе,
В помине, той страшной войны.
Только шрамы воронок –
Свидетели драмы вчерашней –
Почерневшими ртами
Взывают среди тишины.
На курган поднимусь.
Постою у расстрелянных дотов,
Осторожно поглажу
Пробивший стену стебелёк.
И взглянут на меня,
С довоенного, старого фото,
Лица тех, кто тогда,
В 41 – м далёком тут лёг.
У подвига второе имя – Вечность…
Ноябрь 2012 - май 2013
Рейтинг: +1
389 просмотров
Комментарии (0)
Нет комментариев. Ваш будет первым!
