Вечерело. Ещё не жаркое июньское солнце медленно опускалось за крыши маленьких саманных белых домиков. Дневная пыль, поднятая за день машинами и телегами на гужевой тяге, уже успела осесть на , единственной в нашем районе города, мощёной улице... Пахло цветущей под окном сиренью. А в пяти метрах от дома стоял не менее дурманящий аромат белой акации.
После напряжённого дня к лавочке, что находилась возле сирени, стали подходить соседские женщины. Лузгая семечки, они делились своими женскими радостями и тревогами. За женщинами чинно шли мужчины и рассаживались за столом под акацией. На столе уже стоял графин молдавского домашнего вина и тарелка яблок ранних сортов, сорванных в нашем саду.
Наконец, все соседи собрались и женщины начали петь знакомые мне песни. Репертуар был такой, что любой современный фольклорный ансамбль мог бы позавидовать. Песни были молдавские, русские, венгерские, польские, еврейские, цыганские - по национальности участников хора. Весёлые и грустные, шуточные и серьёзные.
Я, пятилетний пацан в коротких штанишках, сидел у мамы на руках и ловил каждый спетый звук.
Через некоторое время мужчины, обсудившие за стаканом вина виды на урожай, политику и рождаемость, присоединялись к женской половине хора. И начиналось такое пение! Мужское и женское двухголосье обволакивало меня! Я уносился в неведомые дали! И в миг наивысшего блаженства я поворачивал голову, утыкался в мамину грудь и начинал в голос реветь!
Женщины со смехом и шутками пытались меня успокоить, а мужчины с серьёзным видом говорили папе, что я не такой как мои братья и не люблю музыку. И только старый лэутар (музыкант - молд.) цыган дядя Петя улыбаясь сказал: - Музыка в нём. Он ею дышит и живёт. Из него получится хороший музыкант!
И он оказался прав. Я стал музыкантом.
И уже много позже я стал писать стихи. Но это уже другая история.
[Скрыть]Регистрационный номер 0533070 выдан для произведения:
Вечерело. Ещё не жаркое июньское солнце медленно опускалось за крыши маленьких саманных белых домиков. Дневная пыль, поднятая за день машинами и телегами на гужевой тяге, уже успела осесть на , единственной в нашем районе города, мощёной улице... Пахло цветущей под окном сиренью. А в пяти метрах от дома стоял не менее дурманящий аромат белой акации.
После напряжённого дня к лавочке, что находилась возле сирени, стали подходить соседские женщины. Лузгая семечки, они делились своими женскими радостями и тревогами. За женщинами чинно шли мужчины и рассаживались за столом под акацией. На столе уже стоял графин молдавского домашнего вина и тарелка яблок ранних сортов, сорванных в нашем саду.
Наконец, все соседи собрались и женщины начали петь знакомые мне песни. Репертуар был такой, что любой современный фольклорный ансамбль мог бы позавидовать. Песни были молдавские, русские, венгерские, польские, еврейские, цыганские - по национальности участников хора. Весёлые и грустные, шуточные и серьёзные.
Я, пятилетний пацан в коротких штанишках, сидел у мамы на руках и ловил каждый спетый звук.
Через некоторое время мужчины, обсудившие за стаканом вина виды на урожай, политику и рождаемость, присоединялись к женской половине хора. И начиналось такое пение! Мужское и женское двухголосье обволакивало меня! Я уносился в неведомые дали! И в миг наивысшего блаженства я поворачивал голову, утыкался в мамину грудь и начинал в голос реветь!
Женщины со смехом и шутками пытались меня успокоить, а мужчины с серьёзным видом говорили папе, что я не такой как мои братья и не люблю музыку. И только старый лэутар (музыкант - молд.) цыган дядя Петя улыбаясь сказал: - Музыка в нём. Он ею дышит и живёт. Из него получится хороший музыкант!
И он оказался прав. Я стал музыкантом.
И уже много позже я стал писать стихи. Но это уже другая история.
Действительно, хорошая музыка, как и хорошие стихи, способна так увлечь и глубоко поглотить эмоционально восприимчивого человека, что невольно возникают слёзы на его глазах. Я рад, что у Вас сложились такие тесные отношения и с музыкой, и с литературным творчеством. Желаю дальнейших успехов !