Решение проблем

Помню с детства, я всегда волновалась, когда мама уходила на школьные родительские собрания. Причём волнение и страх присутствовали всегда, даже тогда, когда особых причин для беспокойства не было.

Прошли годы. Я закончила университет, и теперь сама стала классным руководителем. Мне в классное руководство досталась группа парней. Это было бы не так забавно, если на мгновение забыть, что преподавала я в педучилище. «Девичий малинник» - чаще всего называли наше учебное заведение. А тут одни парни. Получилось это потому, что открыли отделение технического труда. По окончании училища ребята должны были обучать столярному и слесарному делу, вождению автомобиля. А я именно на этом отделении читала курс педагогики и психологии. Вот так пересеклись наши пути. Не знаю, какими идеями руководствовалась администрация училища, когда назначала меня на классное руководство в эту группу, зная, что преподаю здесь только второй год.

Поначалу я сталкивалась со всевозможными трудностями. Ребята пропускали занятия, просыпая и просто сбегая. За первый месяц обучения мы побили рекорд по пропускам и неуспеваемости всего отделения. Пришлось стоять на ковре у директора училища. Стояла вся моя группа, и я во главе. А в этот момент зав.отделением брызгал слюной, распаляясь всё больше и больше. Я молчала, молчала вся моя группа.

Постепенно мы научились понимать друг друга. А ещё я постигла негласную практику педучилища. Другие преподаватели (более опытные) ставили в рапортички пропуски только тогда, когда были уверены в том, что это оправданный пропуск и будет документ. Я же, по простоте душевной, отмечала честно, чем вызвала множественные пересуды и смешки со стороны маститых классных руководителей. Ведь пропуски составили такое число, какое не давало всё отделение за полгода.  И с успеваемостью всё можно было делать проще. Умные педагоги (в отличие от меня) ставили не банальные двойки, а самые грозные колы, которые позже с успехом исправлялись на четвёрки. Мои же двойки могли стать в лучшем случае только восьмёрками. Жаль, что оценки заканчивались цифрой пять.

Так мы и постигали все науки скопом. Но главнее всего для меня оставалось – найти общий язык с ребятами. Сколько раз за четыре года моего руководства нас пытались лишить друг друга. Но мы стойко выдержали. Примерно к концу первого курса и ребята, и я стали дорожить нашими отношениями и не хотели перемен.

Когда мои парни учились уже на втором курсе, руководство пед.училища организовало общее родительское собрание. Сначала родителей должны были собрать в актовом зале для встречи с администрацией, а потом каждый классный поработать с родителями своей группы. Мои мальчики, надо сказать, почти все прибыли из сёл и деревень. Был только один юноша, что жил в городе. Проживал он в ближнем пригороде. Поэтому я во всех отчётах и справках называла его  «условно городской».

Наступил день, когда должно было пройти собрание. А вернее вечер. Начало собрания – 18.00. Я сидела в аудитории и ждала когда родители придут ко мне. До начала собрания оставалось минут десять, когда в аудиторию вошёл Витя. Глаза у него были испуганные, и вёл он себя совершенно неадекватно. Никогда до этого он не позволял себе вламываться в класс, да ещё и в полушубке.

- Витя! Я не поняла! Ты почему не разделся!?- я от возмущения не могла даже рассердиться, как следует.

- Господи! Да о чём Вы? Какой раздеться? Батя приехал!!! – глаза у Виктора всё больше округлялись. И такая в них стояла паника, что и мне передалось его волнение.

- Витя, ну и что? В чём трагедия-то? – попыталась я хоть как то его успокоить.

- Ага! В чём?! Вы моего батю не знаете! Он ведь бить будет! – и голос Вити задрожал так, что показалось, он и правда вот – вот заплачет.

- Витя! Да за что тебя бить–то? Учишься ты не лучше, но и не хуже других! Пропусков у тебя не больше остальных! Так что особых причин для волнения у тебя, я думаю, нет! – как можно спокойнее говорила я ему.

- Есть! Ещё как есть! – продолжал нудеть Витя.

- Ладно, пошли в зал! Поговорю с твоим папой! – сказала я, и поднялась.

Я шла впереди, а Витя семенил сзади, создавая распахнутым полушубком небольшой сквозняк. Мы подошли к актовому залу. Уже на пороге зала Витя сообщил:

- Есть верная примета! Если батя лохматый, то всё обойдётся! А, если причёсанный, то точно бить будет!

Отец Вити сидел почти на последнем ряду, недалеко от входа. Сзади раздался вздох облегчения.

-Лохматый! Слава богу! - сказал ещё дрожащим голосом Витя.

Мужчина, указанный Витей,  был почти полностью лыс. Кустики редких седых волос украшали его голову небольшим кружочком. Над блестящей, в свете огромных люстр, лысиной упали несколько худых волосков. Вот это "буйство" и назвал Витя "лохматостью".

Именно в тот момент, когда мы уже почти успокоились, папа Вити достал из внутреннего кармана частую расческу, дунул на неё и очень тщательно взялся приглаживать раздурившуюся шевелюру.

Я оглянулась на Витю. Глаза его стали совсем круглыми, а подбородок затрясся.

Мне стоило огромных усилий не рассмеяться, видя эту реакцию. А Витя еле сдерживался, чтобы не заплакать.