Четверг

[Скрыть] Регистрационный номер 0538099 выдан для произведения: ЧЕТВЕРГ
 
И сказал Бог:
да будут светила на тверди небесной
для отделения дня от ночи…
И был вечер, и было утро: день четвёртый.
Библия. Бытие (гл. 1).
 
        Сегодня четверг, ещё один маленький отрезок длинной зимы. На улице пасмурно и холодно, лёгкий ветерок гонит мелкие снежинки по шершавому насту. Кажется, что где-то была безумная пирушка, гости лихо гуляли, не жалея посуду, и теперь, когда закончилось веселье и все разошлись, терпеливая хозяйка в пустом доме аккуратно сметает с белой скатерти осколки хрусталя и битых зеркал.
       Солнце с утра не пожелало показаться на небе, уныло и капризно прячется за ширмой облаков, словно знаменитый актёр, выхода которого на сцену с нетерпением ждали зрители, а он заупрямился вдруг, и обманутая публика теперь вынуждена сидеть в полутёмном зале, безнадёжно рассматривая тяжёлый занавес. Солнцу нет никакого дела до нашей планеты, до всех нас, а уж тем более до одного отдельно взятого человека, ему глубоко плевать на то, что кому-то в этом мире сейчас одиноко и холодно. Оно не может, не способно снизойти так низко, чтобы согреть меня одного, слишком далеко оно от наших рядовых нужд и судеб, оно – звезда.
       Небосвод печальный, серый, и в цвет ему моё настроение. С каким-то тупым ледяным безразличием, погрузившись в свои печальные рассуждения, я безучастно смотрю за окно и мысленно пытаюсь препарировать четверг, как зоолог препарирует лягушку, пробую разложить его по косточкам, как палеонтолог – останки доисторического ящера.
       А чем, собственно говоря, четверг отличается от всех прочих составляющих недели? Да ничем. Каждый из дней приобретает свою значимость лишь по степени значимости событий, произошедших в нём. И если ничего хоть мало-мальски заметного не случилось в какой-либо конкретный четверг, то он просто теряется в истории, сливается с вечностью, но, с другой стороны, четверг всегда следует после среды, являясь частью незыблемой очерёдности, и если по какой-либо вселенской причине не наступит четверг, то не будет и пятницы, и всех последующих дней, прервётся связь времён.
       Самое главное достоинство четверга в том, что в этот день недели сотворил Бог солнце и звёзды. Хвала Всевышнему! Сколько с тех пор прошло четвергов – не счесть. Появился Чистый Четверг, день, в который моются перед Пасхой. Говорят, что во время такого купания можно смыть некоторые грехи. Странные люди. Может быть, прежде стоит попробовать не грешить, чем с помощью мочалки и мыла пытаться избавиться от греха? Да и зачем его смывать? Чтобы освободить место для нового? В любом случае, прежде всего надо отвечать за свои слова и поступки.
       А ещё есть Широкий четверг – это когда на Масленицу едят блины.
       И существует поговорка – «после дождика в четверг», которая собой абсолютно ничего не объясняет. Это похоже на усмешку кокетки, которая на вопрос, придёт ли она на свидание, говорит: «Возможно». Но в четверг помимо дождя случаются и другие события. Мать рассказывала, что родила меня как раз в четверг. Стояло солнечное северное лето. Ранним утром бесконечного полярного дня её везли на старенькой полуторке из глухого таёжного прииска, где в распадах моет золотой песок река Берелёх. Когда машина поднималась на очередную вершину, водитель глушил мотор и вниз она неслась самокатом. Когда мать спросила, зачем он это делает, шофёр ответил, что так нужно для большей скорости. На самом же деле оказалось, что просто-напросто в спешке забыли залить бензин в бак. На спусках он экономил топливо, боялся, что не довезёт вовремя роженицу. Довезли-таки. Потом уже, будучи школьником, я иногда хвастался друзьям, что родился в Америке, в штате Нексикан. Все охотно верили и завидовали неизвестно чему. Впрочем, я был не так уж далёк от правды, ведь от Нексикана до Штатов каких-то две тысячи километров, а зимой через Берингов пролив в Америку можно уйти пешком.
        Иногда в четверг, впрочем, как и в другой день недели, совершенно неожиданно мы делаем для себя маленькие открытия. Сегодня я убедился, что слёзы действительно солёные на вкус. Я нашёл этому объяснение. Наши далёкие пращуры вышли из солёных вод прибоя, унося в своём теле его воду. И теперь когда мы плачем, эта вода по капелькам сочится из нас в виде слёз. Они текут сами по себе, помимо нашей воли, и выплакать их все невозможно, слишком велик океан.
      А психологи говорят, что силу эмоций и переживаний человека можно измерить как электрические импульсы с помощью специальных приборов. Горе в виде электричества – интересно, тогда гнев богов – это удар молнии. Если к плачущему человеку подвести этот прибор и установить на него стоваттную лампочку, она вспыхнет, наверное, ярче солнца или сгорит совсем.
       Кошка, плотно и мягко прижимаясь к моим ногам, уставила на меня снизу вверх свои жёлтые фонари. Знает ли она, что сегодня четверг, что на улице зима, понимает ли, что вокруг происходит? Но она искренна в своих намерениях, не пытается выглядеть умнее, и я не прогоняю её. Кошке живётся проще. Это человек, вкусивший запретный плод с Древа Познания, обречён страдать несварением… рассудка. Яблоко греха оказалось приятным на вкус, но наш разум не в силах переварить всю хлынувшую на него информацию. Лишённый тормозов и ограничений, человек мечется из крайности в крайность, спорит с Богом, ищет смысла бытия, хочет знать, что такое Смерть. И потому несчастнее, и оттого страдает.
         Вам приходилось бывать зимой на кладбище, особенно в метель? Поразительный, ошеломляющий контраст: серые каменные надгробья – и светлые полупрозрачные ленты позёмки, ослепительно-белый снег и угольно-чёрная яма. Ветер поёт заунывную песню, подыгрывая себе на струнах крестов и оград. Кто придумал ему эту мелодию? В ней не семь нот, гораздо больше. Иначе бы она не цепляла сердце так остро. Люди стоят перед могилой маленькие, растерянные, беспомощные. Они не хотят верить, что это и есть та конечная точка, к которой ведут все наши жизненные усилия, те самые врата, через которые мы уходим в небытие. Разум кипит и бунтует, не находя аргументов, и цепенеет…
      Чем более примитивно живое существо, чем ниже стоит на ступени развития, тем более оно счастливо, поскольку свободно от оков рассудка. Жизнь не осознаётся, время не воспринимается, миг, отпущенный на существование, кажется вечностью.
       Сложнее всего в этом отношении приходится самому Создателю. Он стоит выше Солнца, не имея себе равных, всё создавший и всё познавший; никто не может померяться с ним в силе мысли, подняться до вершин его разума. И именно Бог, видя несовершенство сотворённого им мира, осознав, что не всё идёт так, как было задумано, ни кем до конца не понятый в своём Великом Творении, остаётся самым несчастным из всех, томясь в недосягаемом одиночестве…
      Мысли приходят и уходят, такие же серые и расплывчатые, как эти тучи на сером небосклоне, они бессмысленно толпятся в голове, не имея под собой никакой конкретной идеи. Я просто анализирую четверг, самый нудный, самый бесконечно длинный четверг, выбивший меня из жизненного ритма, покачнувший веру в завтрашний день. Я снимаю с него маску клоуна, очищаю от плевков его суть. Время тянется тонкой чёрной ниткой в темпе похоронной процессии. Сколько родственников, друзей, знакомых лиц вокруг, но это не радует, разговор не веселит, чужое внимание раздражает. Столы полны еды и спиртного. Люди молча выпивают и закусывают. Но мне не хочется есть, водка не пьянит, всё противно, и единственное, чего бы я желал, это забиться куда-нибудь в тёмный, тихий угол и хорошо выспаться. Чтобы назавтра проснуться совершенно в другом четверге, где цветёт ласковый зелёный май, где я, маленький и неуклюжий, бегу босиком по молодой траве, а мать смеётся и кричит мне вслед: «Смотри, не упади, сынок!»
        А за окном зима поскрипывает морозцем, ветер гонит снежную пыль через горбатые сугробы. Обычный рядовой четверг января. Но он запомнится мне на всю жизнь как день, в который умерла моя мать.