Баночка с икрой

5 ноября 2025 - Александр Джад
   Как-то мы с женой готовились отпраздновать встречу с однокурсниками. Созвонившись со всеми, кто учился с нами и не потерялся в этой суетной жизни, пригласили в наш гостеприимный дом.
   Мы старались, желая не столько удивить своих гостей, сколько порадовать. Для такого случая у меня дома была припасена баночка красной икры.
   Слезящиеся матово-красные икринки, слегка солоноватые, с горчинкой, должны были лечь на ломтики свежего белого батона, предварительно покрытого тонким слоем сливочного масла и сверху присыпанные мелко нарезанной смесью петрушки, руколы и укропа.
   Взяв в руки нож для открывания консервов, я поставил баночку с икрой на стол. Остриё ножа направил по кромке и ударом сверху по ручке вонзил стальное лезвие в мягкий податливый металл. Легко войдя в жестянку, нож проделал небольшую щель, которая всё увеличивалась по мере прохождения лезвия вдоль кромки.
   И вот тут я невольно напрягся. Все мои рецепторы завибрировали, из глаз покатились слёзы, а руки невольно застыли на месте.
   Запах. Виной тому был оглушительный, непереносимый смрад. Это было похоже на вонь яиц, ещё не протухших, но уже здорово на этот счёт задумавшихся. Запах плесени, гнили. Запах, который бывает у кромки водоёмов с застоявшейся водой, только многократно сильнее. Запах морских водорослей, выброшенных на берег после шторма с останками жизнедеятельности различных морских существ от ракушек и мидий до мелкой рыбёшки. Словом, целый букет «ароматов», не столько непривычный, сколько абсолютно немыслимый не только на столе, но и в помойном ведре.
   Хотя... Возможно, моему чувствительному носу это так показалось. Но в любом случае запах был ещё тот, так что в доме оставлять его было никкк нельзя.
    Оглядевшись по сторонам, взял старую газету, завернул в неё баночку. Затем опустил всё это в целлофановый мешочек и, плотно завернув, понёс подальше от дома. Попросту на помойку.
   Шёл и думал: «Вот ведь как всё устроено. Несколько раз порывался эту баночку открыть, но каждый раз мне было жаль только для себя это делать. Вот когда будем принимать гостей...» И каждый раз икра оставалась девственно нетронутой.
   В результате, после долгого хранения, продукт пришёл в совершеннейшую непригодность для дальнейшего использования и не достался никому. Ни мне, ни гостям.
   Уже подходя к мусорке, вдруг вспомнил. Был у меня приятель, Коля Киселёв. Спортсмен достаточно высокого класса. Сколько его помню, он всё время учился в институте.
   Поступил он, как и многие после школы на дневное отделение. А тут соревнования, сборы. В общем, поотстал. Перевёлся на заочное. Несколько раз брал академический отпуск.
   От сессии до сессии жил напряжённо. Всё время что-то досдавал. Писал контрольные, курсовые. В отпуске и то толком не отдыхал. Сами понимаете, когда мысли не тем заняты, какой уж тут отдых?
   Короче говоря, закончил он институт только лет через десять. В этот же год и женился.
   — Ну вот, — говорил Коля, — теперь можно и пожить.
   И пожил. Через год «родил» сына. Ещё через год умер от белокровия. За двенадцать месяцев сгорел. Вроде и не болел никогда. Спортсмен всё-таки. К разным докторам обращался. Никто ему не помог. Когда умирал, заклинал врачей:
   — Сделайте что-нибудь!
   Но не смогли ему помочь. Не вытянули. А как пожить хотел. Думал, вот только жизнь начинается.
   После того я стал задумываться: для чего жизнь торопить? Не надо ждать, что завтра наступит то-то и то-то. Или вот это произойдёт, и уж тогда... Что, мол, закончу учиться, или женюсь, или квартиру получу, или работу найду лучшую.
   Ведь всё, что есть сегодня — это прекрасно. Ничего нет страшнее и безвозвратнее смерти. Всё остальное преходящее.
   Чтобы ни случилось, всё можно поправить и изменить. Даже, с первого взгляда, казалось бы, непоправимое. Всё кроме смерти. Да и та только завершение этой фазы из вечности.
   Тут я понял, что уже стою около мусорных бачков. У ноги трётся дворовый кот, мурлыкая что-то, видимо, жалостное или типа:
   — Дай-ка что-нибудь полакомиться. Что стоишь-то, как пень уже сколько времени? Задумался он, видите ли.
     Я опустил баночку с икрой на землю, раскрыл пакетик и приподнял жестяную крышку. Кот осторожно понюхал угощение, посмотрел ещё раз на меня и приступил к трапезе. Видно, не часто на его долю выпадало такое счастье: красной икоркой побаловаться.
   «Смотри-ка, — подумал я, — чудеса, да и только. Ест, и даже не морщится».
   Я ещё некоторое время смотрел, как кот поглощает этот рыбный для нас несъедобный деликатес. Потом спохватился: «Надо же до прихода гостей ещё помочь жене по хозяйству».
   И заспешил к дому, провожаемый благодарным взглядом утробно урчащего дворового кота. 

© Copyright: Александр Джад, 2025

Регистрационный номер №0544808

от 5 ноября 2025

[Скрыть] Регистрационный номер 0544808 выдан для произведения:    Как-то мы с женой готовились отпраздновать встречу с однокурсниками. Созвонившись со всеми, кто учился с нами и не потерялся в этой суетной жизни, пригласили в наш гостеприимный дом.
   Мы старались, желая не столько удивить своих гостей, сколько порадовать. Для такого случая у меня дома была припасена баночка красной икры.
   Слезящиеся матово-красные икринки, слегка солоноватые, с горчинкой, должны были лечь на ломтики свежего белого батона, предварительно покрытого тонким слоем сливочного масла и сверху присыпанные мелко нарезанной смесью петрушки, руколы и укропа.
   Взяв в руки нож для открывания консервов, я поставил баночку с икрой на стол. Остриё ножа направил по кромке и ударом сверху по ручке вонзил стальное лезвие в мягкий податливый металл. Легко войдя в жестянку, нож проделал небольшую щель, которая всё увеличивалась по мере прохождения лезвия вдоль кромки.
   И вот тут я невольно напрягся. Все мои рецепторы завибрировали, из глаз покатились слёзы, а руки невольно застыли на месте.
   Запах. Виной тому был оглушительный, непереносимый смрад. Это было похоже на вонь яиц, ещё не протухших, но уже здорово на этот счёт задумавшихся. Запах плесени, гнили. Запах, который бывает у кромки водоёмов с застоявшейся водой, только многократно сильнее. Запах морских водорослей, выброшенных на берег после шторма с останками жизнедеятельности различных морских существ от ракушек и мидий до мелкой рыбёшки. Словом, целый букет «ароматов», не столько непривычный, сколько абсолютно немыслимый не только на столе, но и в помойном ведре.
   Хотя... Возможно, моему чувствительному носу это так показалось. Но в любом случае запах был ещё тот, так что в доме оставлять его было никкк нельзя.
    Оглядевшись по сторонам, взял старую газету, завернул в неё баночку. Затем опустил всё это в целлофановый мешочек и, плотно завернув, понёс подальше от дома. Попросту на помойку.
   Шёл и думал: «Вот ведь как всё устроено. Несколько раз порывался эту баночку открыть, но каждый раз мне было жаль только для себя это делать. Вот когда будем принимать гостей...» И каждый раз икра оставалась девственно нетронутой.
   В результате, после долгого хранения, продукт пришёл в совершеннейшую непригодность для дальнейшего использования и не достался никому. Ни мне, ни гостям.
   Уже подходя к мусорке, вдруг вспомнил. Был у меня приятель, Коля Киселёв. Спортсмен достаточно высокого класса. Сколько его помню, он всё время учился в институте.
   Поступил он, как и многие после школы на дневное отделение. А тут соревнования, сборы. В общем, поотстал. Перевёлся на заочное. Несколько раз брал академический отпуск.
   От сессии до сессии жил напряжённо. Всё время что-то досдавал. Писал контрольные, курсовые. В отпуске и то толком не отдыхал. Сами понимаете, когда мысли не тем заняты, какой уж тут отдых?
   Короче говоря, закончил он институт только лет через десять. В этот же год и женился.
   — Ну вот, — говорил Коля, — теперь можно и пожить.
   И пожил. Через год «родил» сына. Ещё через год умер от белокровия. За двенадцать месяцев сгорел. Вроде и не болел никогда. Спортсмен всё-таки. К разным докторам обращался. Никто ему не помог. Когда умирал, заклинал врачей:
   — Сделайте что-нибудь!
   Но не смогли ему помочь. Не вытянули. А как пожить хотел. Думал, вот только жизнь начинается.
   После того я стал задумываться: для чего жизнь торопить? Не надо ждать, что завтра наступит то-то и то-то. Или вот это произойдёт, и уж тогда... Что, мол, закончу учиться, или женюсь, или квартиру получу, или работу найду лучшую.
   Ведь всё, что есть сегодня — это прекрасно. Ничего нет страшнее и безвозвратнее смерти. Всё остальное преходящее.
   Чтобы ни случилось, всё можно поправить и изменить. Даже, с первого взгляда, казалось бы, непоправимое. Всё кроме смерти. Да и та только завершение этой фазы из вечности.
   Тут я понял, что уже стою около мусорных бачков. У ноги трётся дворовый кот, мурлыкая что-то, видимо, жалостное или типа:
   — Дай-ка что-нибудь полакомиться. Что стоишь-то, как пень уже сколько времени? Задумался он, видите ли.
     Я опустил баночку с икрой на землю, раскрыл пакетик и приподнял жестяную крышку. Кот осторожно понюхал угощение, посмотрел ещё раз на меня и приступил к трапезе. Видно, не часто на его долю выпадало такое счастье: красной икоркой побаловаться.
   «Смотри-ка, — подумал я, — чудеса, да и только. Ест, и даже не морщится».
   Я ещё некоторое время смотрел, как кот поглощает этот рыбный для нас несъедобный деликатес. Потом спохватился: «Надо же до прихода гостей ещё помочь жене по хозяйству».
   И заспешил к дому, провожаемый благодарным взглядом утробно урчащего дворового кота. 
 
Кому что
Рейтинг: +8 103 просмотра
Комментарии (3)
Тая Кузмина # 5 ноября 2025 в 22:38 +7
Кот вряд ли бы стал есть совсем испорченный продукт. Вот собаки любят есть с душком, они даже косточки с остатками мяса зарывают, чтобы те пролежали несколько дней, а затем их грызут.
Людмила Комашко-Батурина # 25 ноября 2025 в 01:28 +1
Для кота несомненно это было чудо, подарок судьбы; для человека - урок, живи здесь и сейчас. Удачи автору!
Сергей Шевцов # 26 ноября 2025 в 15:21 +1
На востоке такой продукт "с душком" считался-бы деликатесом.