Ночной разговор

I.
.   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .  
     В комнате полутьма. Слабый свет ночной лампы, проходя через красное стекло её, казался розовым. Этот свет чуть скользить по зеркалу туалета, по тюлю небрежно брошенного на кресло бального платьица и по девственно белому пологу кроватки, но под этот полог, откуда слышится чьё-то дыхание, ему не прокрасться...
     Тишина... Слышно, как на столике туалета бьётся золотое сердечко маленьких дамских часиков... и кажется, будто слышно, как бьётся и ещё чьё-то золотое сердечко, там под пологом, где розовый полумрак сгущается в таинственную темноту...
     Там спит девица, которой сегодня исполнилось восемнадцать лет. Впрочем, разве она может сегодня спать, разве розовые сны, а не радужные грёзы витают вокруг её белокурой головки... О, светлые призраки счастья, цветы зеленеющей юности, преддверие небесного рая! О чудные грёзы первой любви, ройтесь, крутитесь, танцуйте, как эльфы, наполняйте своими хороводами розовую полутьму комнатки этой белокурой девушке, которой сегодня стала совершеннолетней . . .
     Здесь ваше царство... Купайтесь в аромате «Пармской фиалки», которой напоён воздух, ныряйте в тюле бального платьица и гоните подальше отсюда шаловливые вереницы снов, которые хотят прокрасться сюда сквозь замочную скважину двери... Гоните, гоните их... Отбивайтесь от них вашими перламутровыми крылышками... Им здесь не место, они придут сюда после, потом, когда любовь, которая зародилась сегодня на балу слабым, чуть уловимым полунамёком, разовьётся, вступит в свои права и царственно спокойная встретит их с распростертыми объятиями...
.   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .  
     … Он любит. . . он любит-любит. . .  Этой тайны ещё никто не знает... Эта тайна — первое дитя их только что вспыхнувшей любви... Первое дитя, которое родилось без мук, без боли, которое родилось не от чувственного поцелуя пламенных губ, а от едва уловимой стыдливой улыбки смущенных взоров... Это дитя связало их неразрывною связью... навеки... навеки... — Милый Алексей Иванович... милый Лёша... Лелик... Леля...
     Она приподняла свою курчавую головку, отдернула полог, облокотилась на ручку и начала вслух шептать это дорогое имя… Слезы счастья блестели у неё на глазах, ей хотелось смеяться, плакать, молиться, петь, кричать... Она сама не знала, чего ей хотелось и всё шептала, шептала:
     — Милый мой!.. Лёшенька мой… мой… мой...
     А мерцающий свет ночной лампы падает на кружевную кокетку её белоснежной рубашечки и окрашивает её в розоватые тоны...
 
II.
.   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .  
     Здесь тоже не спят... Голубые лучи лампы обливают холодным мерцаньем такую же хорошенькую, уютненькую комнатку, как та, где забылась в ночных грёзах белокурая уже совершеннолетняя девчонка.
     Такое же зеркало на голубом туалете, такой же полог над кроваткой, такие же волны голубого тюля бального платья раскинулись на кресле. Такой же тонкий аромат туалетной воды «Пармская фиалка» опьяняет воздух комнаты...
     Только здесь нет радужных грёз расцветающей любви, хотя мысли этой маленькой головки, беспокойно мечущейся на подушке, полны тем же
самым Алексеем Ивановичем, о котором грезили в соседней комнатке...
.   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .  
     … Неужели это так, как я догадывалась? Неужели он дарит меня своим вниманием только потому, что я сестра Кати?.. За что, за что так жестоко обошлась со мной судьба?..
     Бедная девушка, еще никто ни разу не увлекся тобой, еще ни одно сердце не откликнулось на твое сердечко, жаждущее страстно отклика... Бедная дамочка, уже двадцать пять лет как ты ожидаешь сказочного принца, который разбудить тебя от твоей девственной спячки... Тебе показалось, что он явился, этот сказочный принц, что этот молодой изящный мужчина смотрел на тебя не совсем так, как смотрят другие... Тебе показалось, что для тебя он приезжает на те балы, которые посещаешь ты с сестрой... И вдруг…
.   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .  
     Кто-то робко постучался в дверь...
     — Ты не спишь, Маня? — раздался боязливый шёпот. Дверь растворилась п на пороге показалась белокурая девушка босиком в одной рубашечке.
     — Что это ты не спишь?..
     — Не могу, голубушка... Я пришла поделиться с тобой своим счастьем... посоветоваться... пусти меня на кровать... мне холодно.
     — Ну, прыгай сюда, разбойница... Говори, о чём же ты хочешь со мной посоветоваться?..
     — Маня, Маня!.. Голубушка!.. Он, он любит меня... сегодня на балу всё выяснилось...
     — Кто это он?..
     — Конечно, Алексей Иванович!.. Мой милый, хороший...
     — Ну что же... желаю вам счастья от всей души...
     Голос Мани как-то неестественно оборвался. Катя заметила это и замолчала. Наступила неприятная пауза.
     Когда Катя пробиралась сюда из своей комнатки в комнату сестры, ей казалось, что она будет говорить долго, долго, без конца долго, о своём Алексее. но здесь она сразу почувствовала какую-то болезненную пустоту мысли: о чём говорить? Как говорить? Зачем она здесь? — всё это казалось ей странным. Маня, ежась н вздрагивая, натягивала на себя простыню,
хотя в комнате вовсе не было холодно.
     — Ты пошла бы к себе… мне спать хочется — сказала она, как-то неестественно зевнув.
     — Прощай!..
     Сестры поцеловались. Катя спрыгнула с кровати и, крадучись, растворила дверь. Оттуда пахнуло свежестью...
     — Простудишься. . . надень мои тапочки… —шепнула вдогонку Маня, и Кате показалось, что в этом шёпоте слышны слезы... Босиком пробежала она через залу в свою комнату и бросилась к себе на кровать.
 
III.
.   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .  
     Господи! Неужели это бывает так всегда, что счастье одной строится на несчастье другой!..
.   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .  
     Слабый свет ночника чуть скользить по зеркалу туалета, но тюлю бального платьица и по девственно белому пологу кроватки, который при
этом освещении кажется розоватым.
     Тишина. . . Слышно, как на туалетном столике тикает золотое сердечко маленьких часиков... слышно, как кто-то тихо плачет, уткнувшись лицом в подушку, там под пологом, где розовый полумрак сгущается в таинственную темноту.
     Разве сегодня можно плакать другими слезами, кроме слёз счастья... но ведь это же не слезы счастья, от которых пугливо разлетелись радужные грёзы... О, чудные дети первой любви, вернитесь, вернитесь назад... роитесь, кружитесь, танцуйте, как эльфы, наполняйте своими хороводами розовую полутьму комнатки этой белокурой девушке, которой сегодня исполнилось восемнадцать лет...
     Эти слезы сейчас просохнуть... Она сама не знает, о чём она плачет... Ей на минутку стало жалко сестры, но её личное счастье потопит эту жалость...
.   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .  
     О, светлые призраки счастья, цветы зеленеющей юности, преддверие небесного рая, чудные эльфы первой любви!.. Здесь ваше царство...
Купайтесь в аромате «Пармской фиалки», которой напоен воздух, ныряйте в тюле бального платьица п гоните подальше отсюда шаловливые вереницы розовых снов, которые хотят прокрасться сюда сквозь замочную скважину...
     Гоните, гоните их... отбивайтесь от них вашими перламутровыми крылышками...
     Им здесь не место, они придут сюда после, потом, когда любовь, которая зародилась сегодня на балу слабым, чуть уловимым полунамеком, разовьётся, вступить в свои права и царственно спокойная встретит их с распростертыми объятиями…