О ЧЁМ ПЛАЧУТ БЕРЁЗЫ

[Скрыть] Регистрационный номер 0506122 выдан для произведения:
    Три уральских лыжных батальона шли маршем к фронту.
Небо темнело, и звёзды сверкали остро. Силуэты деревьев едва
проступали из темноты. Но вот подул сильный ветер. Берёзы,
наклоняясь, стали стряхивать с себя снежную крупу. Они шумели,
скрипели, даже выли… Казалось, деревья чему-то противились.
Может, так они огорчались, плакали, изрешеченные пулями и осколками.
Мысли роем кружились в голове. Лунный свет высвечивал дорогу, по обе  
стороны которой попадались указатели: «Мины». Часа через два осторожного
пути лыжники вышли на опушку леса. Совсем рядом – посёлок Александровка.
Ветер внезапно стих. Лыжники застыли в оцепенении. Несколько хат сиротливо
маячили  у дороги.
  
     Уцелели, родимые! От остальных же остались только  печные
трубы, пепел да обуглившиеся стропила и балки, торчащие в разные
стороны, как орудийные стволы. Бойцы прошли молча ещё
несколько метров, и неподалёку от дороги смогли разглядеть
в лунном свете ряды могил с берёзовыми крестами и насаженными
на них касками. Фашистские могилы.
   
    - По заслугам получил фриц! – сплюнув, зло выругался сержант
Зубарев.
  
     Стали располагаться на ночлег. Кто-то  из бойцов успел занять
уцелевшие хаты. Остальные лыжники, а их было большинство, спешно
делали шалаши из еловых и берёзовых ветвей, осторожно разжигали
костры. Мороз заползал под полушубки, даже в валенки. Попеременно
отогревая руки у огня, лыжники доставали из вещмешков сухари.
Кончался трёхдневный запас, так называемый «НЗ». Спали поочерёдно,
так как надо было следить за костром. Зубарев долго не мог
заснуть: его назначили на место погибшего  помощника политрука
роты. Мог ли он отказаться? Конечно, нет. Два месяца напряжённой
подготовки не прошли даром. За это время Степан многому научился.
Он твёрдо знал, что завтра перед боем скажет лыжникам  зажигательное
слово, по-уральски просто. Ну, например, так: «Бейте вшивого фрица
беспощадно, чтобы под его ногами горела земля!..» И с этими мыслями,
успокоившись, он забылся.
   
    Утром следующего дня перед первым для многих его земляков
боем  провели партийно-комсомольское собрание. Выступили Зубарев,
несколько бойцов и командиров. Потом было зачитано «Обращение»
ленинградцев к воинам Волховского фронта о помощи осаждённому
городу.
 
    Лес постепенно погружался в темноту. Вдруг впереди, там, где
кончается лес, темноту стали распарывать огненные взрывы,
засвистели пули. Связной третьей роты доложил, что один лыжник
ранен в плечо. Его тут же отправили в санитарный взвод. Полыхало
зарево пожарищ. Только перед рассветом красноармейцы вышли к реке
Волхов, к месту, где лыжные батальоны должны были занять исходные
позиции.
 
    Над рекой возвышался посёлок. От него к Волхову тянулся
крутой берег, по откосу которого были установлены фашины, обсыпанные
снегом, и залитые водой. Ледяная гора-крепость! Там укрылись фашисты.
Слева бетонный дзот, а справа – двухэтажная силосная башня из кирпича
в несколько рядов с окнами-проёмами, из которых неумолчно били
немецкие пулемёты. Ещё правее, на бугре, миномёт, который пытался
нащупать передовые роты 44-го лыжного батальона. Первая и третья
роты по  команде пошли в атаку.
   
    Четвёртая и его, Зубарева, родная вторая рота, остались в резерве. Это
лыжники  чувствовали нутром и готовились. Кто-то огрызком карандаша
торопливо  царапал письмо домой, кто-то лихорадочно считал патроны,
кто-то чистил автомат… Зубарев наблюдал  за ходом боя, попросив у
политрука бинокль. Отдельные цепи лыжников прорывались к  берегу,
но их останавливал огонь врага. С каждой захлебнувшейся атакой
лыжников становилось всё меньше и меньше. Многие остались лежать
на ледяном панцире, окрасив его кровью. Только после двадцати
безуспешных атак комбат ввёл две резервные роты. Им была поставлена
иная задача.
 
    Лыжники стремительно скатились к реке с фланга и, преодолев
заснеженный участок, воронки и наледь, оказались там, где отчётливо
были видны сверкающие на солнце, как отшлифованные, круги-прогалины.
 
    - Перебежками, вперёд! – скомандовал комроты.
 
    Пробежав несколько метров, бойцы залегли, но когда попытались
встать, завязли в глубоком и рыхлом снегу.
 
    - Бросай лыжи! – последовала отрывистая команда.
 
    Увязая по пояс в снегу, и проклиная всех и вся, лыжники под прикрытием
бугра медленно обходили Красный посёлок справа. Фашисты изредка
постреливали, считая, что русские выдохлись и больше не сунутся. Но 
лыжники появились оттуда, откуда их не ждали. Атаковали  внезапно
и смяли первую линию фашистских укреплений. Тогда гитлеровцы
отошли на вторую.
 
    В течение часа фрицы, с завидным постоянством, видать, после принятого
на грудь шнапса, упрямо рвались в посёлок Александровка. Уж так им хотелось
вернуть прежние позиции. Но оставшиеся лыжники стояли насмерть, до последнего
патрона. Когда, казалось, натиск врага стал ослабевать, фашистская пуля обожгла грудь
Степана Зубарева.  
    Только через  сутки его отправили в тыл,  туда, откуда лыжные  
батальоны  начинали марш.
 
    …Так закончился бой на Волховском фронте для  сержанта  Степана Зубарева.
Для многих лыжников тот бой был первым и последним.