Доверчивость женщин

 



Случилось это во времена парткома, профкома и бурного расцвета соцсоревнований. В самом центре Чукотки находился прииск «Хрустальный». И работал там шахтер Ваня Глухов. Работал хорошо, но благодарности, да грамоты получал редко. А всего и делов, что был он одесситом. И прожить день, чтобы кого-нибудь не разыграть, он не мог. Вот так и случилось в этот раз.

Большим дефицитом на прииске были семечки. Да, да обычные семечки. Их привозили или из отпусков, или получали по почте от родственников. Вот и Ваня получил посылку, сыпанул в карман пару горстей и пошел на работу. Шахта была километрах в двадцати, участок в поселке, там шахтеры переодевались в робу, получали задание, лампы-шахтерки, садились на машину и ехали на шахту.

Идет Ваня на участок, а навстречу Танюха. Ну, это, на современный лад, Люба из Интернов.

— Вань, дай семечек, не жмись.

— Ага, тебе лень сходить, а Ваня дай. Не дам.

— Вань, куда сходить-то? В магазин, что ли завезли?

— В магазин. Видишь, под сопкой прицеп стоит. Чукчам в поселок везли, да тягач сломался. Его у нас в гараже ремонтирует, до утра простоит.

А надо сказать, что по дороге до прицепа — километров десять, а по прямой, но через болотину — два. И вот Танька, да два десятка женщин, с мешками и сумками отправились за семечками. Но по дороге не пошли, а конечно по прямой, через болотину.

Смену Иван отработал как всегда, задание выполнил и сидел чаек попивал, когда рация в нарядной ожила. Мастер поговорил с начальником шахты и повернулся к Ивану.

— Вань, ты бы не ездил домой, останься на второю смену. Тебя там, на участке бабы ждут. Полпоселка собралось. Ты что опять отчудил? Начальник там насмерть стоит, чтобы сюда не приехали. Они там какой-то прицеп с цементом нашли и хотят тебя им накормить. Я ничего не понимаю. Жена тебе там покушать собрала, с мужиками отправит.

Три дня Ваня жил на шахте. Но от судьбы не уйдешь и домой надо возвращаться,

да и женщины вроде поостыли. Заказал Иван, через жену, праздник в поселковой столовой, пригласил всех женщин и после смены, не переодеваясь, в робе, небритый и грязный пришел в столовую. Знал, чертяка, чем женщин взять. Глянули они на него, худой, небритый, глаза как у побитой собаки, и дрогнули.

— Да что ж мы бабы, звери что ли. Ванюша, садись, покушай и чарочку пригуби.

 Ну, было дело, да прошло. И мы тоже хороши. Ваньке поверили. Да и зачем чукчам семечки. Ой, дуры, мы бабы, дуры. Но, Ванька сукин сын конечно.

И пошел смех и воспоминания, как через болото шли, как на прицеп забирались, как не шли, а летели назад, Ваньку порвать на части. Короче Ивана простили.

Но утром на доске объявлений участка появился приказ:

«Глухову Ивану объявить строгий выговор за использования доверчивости женщин».

Вот такая формулировочка и конечно, прощай премия.