Москва - Мурманск

9 августа 2018 - Василий Мищенко
article422428.jpg
Дополнительный пассажирский поезд №344 «Москва – Мурманск» прибыл в пункт назначения почти вовремя, около шести часов утра. Проводник девятого плацкартного вагона Мишка Лысков, набросив на плечи  форменную студенческую куртку со многими нашивками, эмблемами и значками,  открыл дверь «рабочего» тамбура и вышел на перрон. Сонные пассажиры  потянулись к выходу. В соседнем вагоне дверь не открылась:  «напарник» Лыскова, Вадик Стапфаев, по-видимому, опять проспал. Мишка прошел через переходную дверь в тамбур и открыл ключом дверь. Раздраженные пассажиры с криками набросились на студента.
             Лысков, привыкший к частому недовольству пассажиров, быстро погасил назревающий скандал. Раздавая билеты, он многократно извинялся,  не забывая рассказывать о трудностях: старых вагонах, дефиците белья, нехватке кадров. И люди ведь понимали! Наши люди, вообще, готовы всё понять и всё простить.  Мишка растолкал дрыхнувших Стапфаева и третьего проводника в их «связке» - три студента на два вагона, Лёху Чумаченко.
             -  Ну, вы даете, раздолбаи! Я что, один за всех должен пахать?
             -  А какая станция сейчас? - Вадик никак не мог продрать глаза,  Чумаченко пытался накрыть голову подушкой.
             -  Конечная,  Мурманск, придурки!   Вставайте, скоро планёрка начнётся.
             Вот и еще один рейс, чуть ли не две тысячи километров, сорок часов в пути. И пассажиры, пассажиры, пассажиры.  Сколько же их было с начала сезона работы в  студенческом отряде проводников…  Люди постоянно куда-то едут: по делам, на отдых, в гости к друзьям и родственникам. Летом  -  пик перевозок, транспорта и обслуживающего персонала не хватает. Потому-то и формируются из всяческого хлама дополнительные составы, набираются наспех обученные студенты вузов в качестве проводников вагонов. И, надо сказать, попасть туда очень не просто. Попадают, как правило, комсомольские активисты, студенты, не щадящие себя на общественной работе, а также имеющие приятельские отношения с назначаемыми командирами и комиссарами СОПов. И ведь есть немалый стимул покататься хотя бы один сезон «на паровозе» или, на студенческом языке, съездить «на целину»! Это и зарплата - 300 рэ в месяц на дороге не валяются, для впечатлительных натур – романтика, пожалуйста, тут ее хоть отбавляй. И, наконец, самое главное - дополнительный заработок. У особо ловких и хватких он доходит иногда до полутора тысяч за сезон.
             Конечно, и вкалывать тут приходится, мама не горюй. Кадровые проводники, обычно, работают по двое на вагон.  Студенты - трое на два вагона, а иногда и по одному. Да и график работы убойный: по четыре-пять рейсов подряд.  Питаться приходится, в основном, всухомятку, спать пару часов в сутки.  И постоянный мандраж: а вдруг прихватят на чём-нибудь, то ли с «зайцами», то ли на продаже водки, то ли на манипуляциях с бельем, или же, не приведи господи, случится по твоей вине ЧП.
            Мишка проводил глазами пассажиров, поднимающихся по лестнице, ведущей к вокзалу, и пошел в вагон. Состав дернулся, локомотив потащил его на запасные пути. Итак, обратный рейс в четыре часа дня, а впереди уйма дел. Во-первых, надо «подбить» выручку, хотя чего там «подбивать» - рейс оказался не очень прибыльный. Был один «зайчишка», короткий, ехал от Клина до Петрозаводска. Водку и вино никто не покупал. Лежат вон в рундуке все восемь бутылок, купленных в Москве. Бывали, конечно, рейсы удачные, когда всю «продукцию» удавалось сбыть по цене в два раза выше магазинной, а иногда и того более.
            Стеклотары за весь рейс набралось всего десяток бутылок. Если и на обратной дороге будет так же, то и сдавать  нечего. А ведь это тоже приличная статья дохода! Проводнику и надо всего то, собрать пустые бутылки и сложить в рундук. В Москве придут перекупщики и заберут по 8 копеек за штуку. А сами сдадут по 10. Разница 2 копейки, но при большом количестве, да с каждого рейса…, вот она бухгалтерия. И при этом, всем хорошо!  Мишка знал, что на территории депо есть хибарка, в которой сидит при японском телевизоре «бутылочный король», то ли армянин, то ли азербайджанец, который всем этим и заправляет.
             Чай пили мало. Тоже в минусе пока. Выданные пачка сахара и пачка чая, за которые надо сдать деньги после рейса, еще не израсходованы. А купленные на свои кровные по две запасных пачки «рафинада» и грузинского чая остались пока вообще не распечатанными.
             Опять же, с бельем промашка вышла. Грузчики, как обычно, забросили перед самым отправлением в вагон  всего один мешок белья. В мешке - 50 комплектов. Всё влажное. Прачечные не успевают стирать и сушить. И что прикажете с ними делать, когда в плацкартном вагоне 54 места? Если предположить, что в Москве сели 50 человек с билетами до самого Мурманска и им всем выдать белье, то с чем ехать обратно? А ведь их поезд даже не «скорый», он останавливается у каждого столба. Пассажиров бывает до сотни и более в одну только сторону.  И большинство из них с претензиями. Приходится, по совету бывалых кадровых проводников,  мастрячить «китайки». А, проще говоря, производить вторичный застил белья. Мишка подобные трюки не очень любил и придумал собственный способ хотя бы частичного решения проблемы. После отправления поезда, собирая билеты, он с удрученным видом и извиняющимся тоном объяснял пассажирам ситуацию: пассажиров много, а белья мало. Выход один. Комплекты  располовинить. Кому-то достается простыня и наволочка, кому-то - простыня с полотенцем. Люди всё понимали, «входили в положение» и соглашались. При этом, за каждую «половину» платили рубль. Хотя, конечно, бывали  несознательные и не согласные. Они устраивали скандалы, ходили к начальнику поезда, а что может сделать начальник поезда? Отдать свой личный комплект белья?
             В этом незадавшемся рейсе пассажиры в большинстве оказались несознательными. Пришлось почти все комплекты раздать полностью. Невеселые мысли Мишки прервал стук в дверь. У вагона стоял страждущий человек с опухшим лицом и трясущимися руками. «Наш клиент»,  сразу понял Лысков.
             - Командир, есть?- «клиент» показал рукой условный знак.
             - Три рубля имеется?
             Страждущий разжал ладонь. Там лежала скомканная трёшка. Лысков передал ему бутылку «Плодово-ягодного». Через некоторое время подошли еще двое, которые купили два «коленвала» по семь рублей за бутылку. А что делать? Когда «горят трубы», а гастроном открывается только в 11.00, можно и в ящик сыграть. Никаких денег не жалко.
             Лысков повеселел. Ну, вот, жизнь налаживается, хоть какой-то навар! Теперь можно приступать и к уборке вагона. Самое отвратительное, конечно, приведение в божеский вид сортиров. Они бывают так загажены, что воротит  от одного вида и запаха. Дабы немного облегчить себе жизнь, студенты закрывают один туалет на замок. Очень даже удобно получается. И свой собственный туалет имеется и работы по уборке меньше. А недовольным пассажирам всегда можно предъявить основание: туалет закрыт по техническим причинам. С вагоном проще. Пересчитал и забросил матрацы с подушками на верхние полки, слегка подмел, отнес и выбросил мусор в специальные баки. Считать имущество нужно обязательно, потому как воруют всё подряд. Ну, а правильнее, зорко всматриваться в выходящих пассажиров, чтобы вовремя поймать вора. Особенно, когда этими пассажирами являются цыгане. Какая-нибудь старая худющая карга обмотает себя матрацем под юбкой и идет на выход, как ни в чём не бывало. Или же молодая цыганка садится в вагон плоская, как доска, а выходит «беременная», подложив на живот подушку или одеяло.  А иногда и то и другое. Прозеваешь вора - никаких заработанных денег потом не хватит расплатиться за имущество.
             Пробежавшись по привокзальным улочкам и сделав необходимые покупки, Мишка заторопился обратно в состав. Надо хотя бы немного поспать. А куда тут пойдешь? Мурманск, конечно, город интересный, расположился себе на сопках, растянувшись вдоль залива почти на 20 километров. А в ширину – так себе, узковатый.  За час можно подняться от вокзала вверх до окраины. Дома разноцветные, в мозаике. Камни покрашены. Наверно, так мурманчане компенсируют скудость цвета в зимнее время, которое длится здесь почти восемь месяцев. Вообще, город относительно молодой. Ещё живут и здравствуют современники его основания. Наверняка эти люди помнят, что назывался город тогда Романовым-на-Мурмане и был он последним городом, основанным в Российской империи. Тем более, не могут не помнить интервенции бывших союзников России в Первой мировой войне, ужасов гражданской войны и немецкой оккупации. По плотности бомбовых ударов Мурманск уступил лишь Сталинграду. И этим всё сказано. Еще в начале сезона, по прибытии в крупнейший  мировой заполярный город забрались студенты на сопку Зеленый мыс к знаменитому Алёше: мемориальному комплексу «Защитникам Советского Заполярья в годы Великой отечественной войны». Отсюда весь город, залив и порт, как на ладони. А сам гранитный Алёша со своей сорокаметровой высоты смотрит куда-то вдаль, в сторону Норвегии. Члену НАТО, между прочим. И, может быть, оттуда им, норвегам, его хорошо видно в оптические прицелы.
             В купе Лысков прилег на полку, блаженно вытянул ноги и мгновенно уснул. Проснулся он чётко за полчаса до отправления. Сработал внутренний будильник. На платформе кучками стояли пассажиры и провожающие, а у его вагона  толпилось не меньше полусотни крепких мужиков в цивильной, далеко не новой одежде с рюкзаками. У края платформы возвышались несколько ящиков с водкой. Проводники стали на свои места у вагонов, началась посадка. Вдоль состава медленно шли, о чем-то беседуя, начальник поезда Алина и командир СОПа Саня Царёв.
              - Лысков, у тебя полный комплект до самой Москвы. Спецконтингент везешь, смотри в оба, - предупредила начальница
 Мишку.
              - Не понял.
              - То ли моряки, то ли рыболовы. Из Москвы, скорее всего, за границу полетят. Парни эти непростые. С одной стороны, работы поменьше с ними, но пьют много, могут подраться, сломать чего-нибудь в вагоне, - терпеливо объяснила Алина.             
             Командиру отряда Царёву за три сезона работы на железной дороге уже приходилось иметь дело с «моряками» или «рыболовами», по крайней мере, так они себя называли. Куда они ехали и где «рыбачили», было непонятно.  
             Понятно было старшему группы капитану Гусеву, который в это время, предъявив Лыскову проездные документы, отдал команду на посадку. «Спецконтингент» повалил в вагон. Два года назад он сам вот в таком же кургузом костюме  и старых кедах ехал поездом в Москву, а затем в составе  «африканского спецназа» под видом «специалистов по сельскому хозяйству» оказался за три девять земель, в далёкой Анголе. С самого начала военного конфликта командируемым туда спецам Генштабом был дан негласный карт-бланш на проведение боевых операций на стороне МПЛА и воюющих там кубинских войск. Гусев знал, что, кроме живой силы: военных советников, офицеров, прапорщиков и рядовых, а также моряков, морпехов и боевых пловцов, военных и гражданских лётчиков, сюда направляется оружие и спецсредства. Были откомандированы даже несколько военных кораблей. Но при этом плотная завеса секретности, подписка о неразглашении «государственной тайны», поскольку официально советские граждане в этом и других военных конфликтах, в Мозамбике, Эфиопии, Ливии, Египте или Йемене не участвуют. Даже форму они носят кубинскую, «верде оливо», без знаков отличия, ну очень неудобную в условиях африканского климата. Но это мелочи. Главное, что из-за такой супер секретности, доказать, что ты участвовал в боевых действиях, был ранен, потерял здоровье вследствие тропических болезней, а, следовательно, имеешь право на льготы, очень сложно. Солдат и офицеров, исполняющих свой «интернациональный долг», как будто не существует. Им не дают орденов и медалей, об их подвигах не пишет советская пресса.  В военных билетах участников африканских войн, как правило, нет никаких записей о командировках на чёрный континент, а просто стоит неприметный штампик с номером части, за которым скрывается 10-е управление Генштаба СССР. Очень точно написал об этом в своем стихотворении приятель Гусева, член экипажа военно-транспортного самолета  ангольских ВВС АН-26, сбитого «унитовской» ракетой, Вадим Серёгин:
 
                    Куда нас, дружище, с тобой привело,
                    Наверно, большое и нужное дело?
                    А нам говорят: «Вас там быть не могло,
                    И кровью там вашей земля не алела».
 
             Это уже потом, после ранения и плена. Когда он тщетно пытался оформить документы для получения свидетельства о льготах участника военных действий. Хотя, в материальном плане на государство было бы грех обижаться. Командируемым в Африку добровольцам платят очень неплохо. Кроме оклада по последней должности, приплюсовывается 1000 рублей в месяц. Даже сержант срочной службы получает там, как командир дивизии на Родине.
             Спустя месяц после прибытия в город Куито, Гусев получил ранение в руку во время обстрела «унитовцами» базы реактивными снарядами. Сначала он попал в кубинский госпиталь, а потом его переправили в Луанду, столицу Анголы. Взяв справку о ранении, зашел к начальнику отдела кадров советской миссии, чтобы зафиксировать этот факт и занести в личное дело. Однако раздраженный полковник решил иначе. На следующий день его отправили долечиваться на родину.
               В то же время многие политработники, штабисты, кадровики и даже работники военторга всеми правдами и неправдами стремятся попасть в Менонге, Куиту-Куанавале или другие районы, где идут военные действия. Хотя бы на несколько часов, чтобы провести там партсобрание или устроить «разбор полётов», «дать разъяснение по финансовому обеспечению личного состава». За несколько таких командировок можно получить в «зачет» двое-трое суток пребывания в зоне боёв. А этого вполне достаточно для оформления заветной зелёной книжицы «Свидетельство о льготах».
             Поезд тронулся, за окном медленно проплыли мимо и остались позади перрон с провожающими, мост, вокзал, сопка «Зелёный мыс» с гранитным Алёшей на вершине. Мысли капитана от «чёрного континета» перетекли на другие «горячие» регионы мира: Юго-Восток Азии, Иран и Афганистан. Этот чёртов Пол Пот наворотил таких дел в социалистической Кампучии вместе со своими красными кхмерами и при поддержке Китая, что попахивает настоящим геноцидом в отношении своего народа. А ведь он, ни много, ни мало, генеральный секретарь компартии, между прочим. Недаром же у нас теперь в ходу народная присказка в сильно смягчённой редакции: «Я тебя замучаю, как Пол Пот Кампучию». Победивший американцев Вьетнам вмешался, а это привело к прямому столкновению с Китаем. Наши острословы тут же назвали этот конфликт «первой социалистической войной». В армии циркулировали слухи, что мы выступим на стороне Вьетнама и разгромим «китайских агрессоров» в войне на два фронта. Однако, вьетнамская армия, натренированная и закалённая за многие годы противостояния с американцами, справилась сама.
             Неспокойно и на нашем юге.  Хотя когда там было спокойно?               Что-то серьёзное, похоже, затевается в Афганистане. Правда, монархию свергли там ещё шесть лет назад. А недавно к власти пришли коммунисты НДПА и началась гражданская война, о чём с начала этого года оттуда идут невнятные сообщения. Этот Хафизулла Амин, сразу видно, ненадёжный товарищ. В любой момент может переметнуться к американцам и нагадить. Надо что-то делать. Хотя, конечно, уже кое-что делается. Советские «спецы» помаленьку едут и проводят там нужную работу. Но что будет дальше, непонятно. Во всяком случае, наше дело маленькое: куда пошлют, туда и поедем. Такая работа.
             Размышления капитана прервал проводник-студент, явившийся за проездными документами. Лысков, извинившись, предупредил, что белья нет. Нашёл, чем удивить. Там, на чёрном континенте о белье вообще придётся забыть. Как впрочем, и о многом другом. Вскоре Гусев уснул и проспал больше десяти часов, сказалась накопившаяся за последние дни усталость.
             В Медвежьегорске стояли двадцать минут. Капитан вышел на перрон. Окинул взглядом знакомое до мельчайших деталей деревянное здание вокзала с красной шатровой крышей и шпилем, построенное в далёком 1916 году по проекту архитектора Р.М.Габе.  Двенадцать лет назад  Гусев проходил  здесь срочную службу. Вон там, подальше, за вокзалом располагаются казармы, штаб, гаражи, склады, а на горе Лысуха сохранились остатки ДОТов финского укрепрайона времён последней войны. Когда-то посёлок Медвежья Гора был административным центром строительства Беломорканала и ИТЛ Белбалтлаг.  Идея связать Белое море с Онежским озером судоходным каналом пришла в голову Петру 1 во время войны со шведами. И проектов за двести лет было много. Однако, дело не пошло: овчинка не стоила выделки. Слишком накладно выходило. А вот при товарище Сталине осилили. Канал протяженностью 227 км с непростыми инженерными сооружениями построили за 20 месяцев. Даже вот эту железную дорогу, мешавшую стройке, перенесли в другое место. Проект реализовали дёшево и сердито: на стройку бросили заключённых, «зэков». Дед капитана  Порфирий в тридцатые годы здесь «перековывался». Слава богу, выжил. Правда, рассказывать про это был не очень охоч. Но всё же кое-что поведал.  О том, например, что основным материалом при строительстве были не дорогие металл и цемент, а всякие подручные средства. Камень, валуны, песок, дерево, торф из болот. Что рабочими инструментами являлись ломы, лопаты, кувалды, топоры, тачки на деревянных колёсах. Что выходила газета «Перековка», в которой чествовали передовиков, клеймили отстающих за низкую выработку, и даже печатали критические заметки самих заключённых. После завершения стройки многих «зэков», в число которых попал и дед, освободили досрочно. Само слово «зэк» родилось тогда же, во времена первых пятилеток, когда заключенных в документах стали обозначать буквами «з/к». Сидельцы стали расшифровывать их по-разному: «Захар «Кузьмич», «забайкальский (зауральский) комсомолец», а в случае с Беломорканалом – «заключённый каналоармеец».
             На перегоне между Подорожьем и Лодейным полем в соседнем десятом плацкартном вагоне произошла драка. Эта, на первый взгляд, обычная дорожная потасовка стала закономерным итогом целого ряда предыдущих, казалось бы, абсолютно незначительных, нелепых  и случайных событий. Но по порядку.
На небольшой станции со странным названием Африканда в вагон к Вадику Стапфаеву сел не совсем трезвый пассажир Петя, который ехал в Петрозаводск мириться с тёщей и вёз ей восемь килограммов копчёного палтуса. Добавив с проводником, он окончательно опьянел и блуждал по составу в поисках утерянных вещей, рыбы и своего спального места.
Этой же ночью на стации Лоухи в вагон №10 загрузился скандальный несознательный гражданин, который пристал, как банный лист, к Вадику и требовал постельное бельё. А его, само собой разумеется, не было. Этот факт окончательно и бесповоротно испортил настроение пассажиру.
Вагон Мишки Лыскова в тех же Лоухах, непонятно по какой причине, не заправили водой, и теперь пассажиры девятого вагона ходили по нужде в соседние.
 Ранним утром дежурный проводник Лёшка Чумаченко в Надвоицах посадил двух каких-то мутных «зайцев», которые намеревались ехать до Калинина. Денег они не дали по причине их отсутствия, но обещали расплатиться по прибытию в город, названный в честь всесоюзного старосты.
В Кондопоге сели два ревизора. Но, как это и было принято, проверять они ничего не стали, а отправились вместе с начальником поезда Алиной в вагон-ресторан обедать. Естественно, за её счёт. А точнее, за счёт бойцов СОП. Но Чумаченко на всякий случай спрятал «зайцев» от греха подальше в своем спальном купе.
  В Петрозаводске ревизоры сошли, но объявилась группа проверяльщиков из городского штаба ССО. Быстро пройдя по вагонам и проверив наглядную агитацию, они отправились с командиром Царёвым в вагон-ресторан. При этом один из штабистов, дружбан Вадика Стапфаева со странной фамилией Тобус, почему-то в ресторан не пошел, а остался с Вадиком в служебном купе.
Кадровые проводники хвостового вагона Любка Крапивкина и Толик Еремеев, местные каталы, подрабатывающие игрой в карты с пассажирами-лохами, также, каким-то образом оказались в десятом вагоне, где попытались развести на деньги Лёхиных «зайцев».
У «рыбаков» после Петрозаводска закончилась водка, поэтому были предприняты активные поиски спиртного. В разные концы состава отправились ходоки. 
             Один из них, сержант Хорев, в соседнем вагоне наткнулся на штабиста Тобуса в студенческой куртке и, приняв его за проводника, предложил за бутылку водки свой джинсовый костюм. Тобус зашел к Вадику, взял у него бутылку, а сержант принялся раздеваться прямо в проходе вагона. Запутавшись в штанине, он толкнул приткнувшегося на «боковушке» пассажира. Это оказался Петя из Африканды, который так и не нашел своих вещей и рыбы. Опохмелившись с Вадиком, он заснул и проспал Петрозаводск. Открыв один глаз, Петя увидел мужика, снимающего джинсы, а в купе напротив - недовольного типа в спортивных штанах майке и тапочках, который копался в пакете с портретом  Пугачёвой на одной стороне и Боярским на другой. Точно в таком же пакете находился утерянный Петин палтус. Петро метнулся, крепко схватил пакет и потянул к себе. Скандальный гражданин, которому не досталось белья, а это был он, что было сил, толкнул буяна, вымещая на нём всю накопившуюся за эти несколько часов езды в идиотском поезде злость. Петя упал на пятую точку к ногам сержанта Хорева, который так и не успел снять с себя джинсы. Сержанту гражданин почему-то сразу не понравился, он схватил бретели его майки и сильно рванул.
             В этот момент Лёха Чумаченко вдруг обнаружил пропажу денег, которые он прятал под матрацем. Исчезла приличная сумма, почти триста рублей. «Бельевые», «чайные», «заячьи», «водочные» - всё до копеечки. Лихорадочно соображая, студент вспомнил про «зайцев», которых он прятал от ревизоров. Выскочив из купе, он побежал в конец вагона, где в последнем отделении, у туалета, безбилетники резались в «очко» с кадровыми проводниками «хвостового» вагона Крапивкиной и Еремеевым. Любке с Толиком,  за годы работы в паре набившим руку  на «разводке» добропорядочных граждан, на этот раз не повезло. Еремеев слишком поздно заметил на руке у банкующего поджарого мужика наколку в виде перстня с изображением червовой масти и штрихом внизу: явная примета игрока-профессионала, отрабатывающего навыки в местах не столь отдалённых. Не желая мириться с проигрышем, проводники затеяли свару. Любка попыталась забрать проигранные деньги, но получила оплеуху. Прибежавший студент Лёха, заикаясь и жестикулируя, обвинил безбилетников в краже. Поджарый, предупредив, что за базар надо отвечать, двинул Чумаченке в челюсть.
             Мишка Лысков, отправивился в соседний вагон с ведром за водой, чтобы заправить «титан». В проходе он обнаружил толковище из махающих кулаками  проводников и пассажиров. В двери служебного купе застряли толстячок в очках Вадик Стапфаев и щуплый штабист Тобус. Не совсем трезвый проводник порывался вступить в драку, а его сверхоглядчивый дружбан из городского штаба не пускал. Бросив ведро, Мишка попытался оттащить Поджарого, выкручивающего Крапивкиной руку с крепко зажатыми в кулаке деньгами. Тот, отпустив Любку, выхватил заточку. В это мгновение к нему стремительно приблизился Петя, которому удалось-таки отнять у скандального гражданина пакет. За ним бежали разъяренный гражданин в порванной майке и запутавшийся в собственных джинсах сержант Хорев. С криком «Полундра!» Петро врезался в обладателя заточки и блатной наколки. Второй «заяц», долговязый и узколобый верзила, ударил неказистого Петю кулаком по затылку сверху, и тот осел на пол, выронив пакет. Из него вывалилась жареная курица, огурцы, помидоры и яйца. Сержанту Хореву Долговязый откровенно не понравился, и он, подняв с пола эмалированное ведро, одел ему на голову, а Крапивкина ударила по ведру подстаканником.  Долговязый взревел, сбросил ведро и ломанулся в тамбур. Поджарый, размахивая заточкой, последовал за ним.
             Комиссар отряда Лыткина направлялась в десятый вагон, с целью задать Вадику Стапфаеву нагоняй, поскольку он явно саботировал её указания по оформлению наглядной агитации в вагоне. В тамбуре она столкнулась с двумя расхристанными мужиками, которые пытались открыть входную дверь вагона.
             - Товарищи пассажиры, отойдите от двери! – строго потребовала Лыткина, - на ходу двери открывать не положено.
             Поджарый, угрожая студентке заточкой, сорвал ключи, висевшие у неё на ремешке и принялся лихорадочно открывать дверь. Долговязый рванул стоп-кран, а комиссар Лыткина повисла у него на руке, намереваясь предотвратить экстренное торможение состава.
             Капитан Гусев по причине неработающих туалетов из-за отсутствия воды, направился в десятый вагон. Находясь на переходной площадке между вагонами, он ощутил внезапный толчок, раздалось громкое шипение, состав начал резко тормозить. Войдя в тамбур, Гусев увидел, выпрыгивающих из вагона двоих мужиков, ошарашенную студентку,  выбежавших из вагона проводников Лыскова и Чумаченко, а также своего сержанта Хорева в трусах и майке. Чумаченко размахивал руками и призывал держать воров. Капитан спрыгнул на насыпь, за ним последовали остальные, включая комиссара Лыткину. Вскоре беглецы были задержаны,  доставлены обратно в состав и обысканы. Найденные у Поджарого триста рублей возвратили Чумаченке, а заточку Гусев изъял, как вещественное доказательство.  Алина по рации сообщила начальнику вокзала Лодейного поля о ЧП и вызвала наряд милиции к составу. У старшего наряда, прибывшего к подходу поезда, на руках оказалась ориентировка о побеге двух осужденных из Сегежской ИТК  №1.           
             На Ленинградском вокзале в Москве капитан Гусев, пожимая руку Лыскову, сказал:
             - Бывай, студент, даст бог, свидимся.
            «Рыбаки», подхватив свой нехитрый скарб, направились к поджидавшему их на площади трёх вокзалов автобусу. Мишка, закрыв дверь вагона, приступил к уборке. В спальном купе дрыхнул незадачливый пассажир Петя из Африканды, волей случая оказавшийся без вещей, денег и копчёного палтуса для тёщи. До отправления состава по обратному маршруту оставалось всего несколько часов, а работы ещё было невпроворот.  Да и отдохнуть бы не помешало.
             Прошел год. 3 августа состоялось закрытие летних Олимпийских игр в Москве. Сто тысяч зрителей на стадионе в Лужниках, затаив дыхание, со слезами на глазах следили за полётом талисмана Олимпиады, добродушного медведя под мелодию песни Пахмутовой «До свиданья, Москва!». В это же самое время в далёком Афганистане, в Машхадском ущелье у кишлака Шаеста шёл кровопролитный бой советских военнослужащих, попавших в огневую засаду, с многочисленной группировкой моджахедов. Среди полсотни погибших оказался капитан Гусев, прибывший в Афганистан в начале года из Анголы для выполнения, так сказать, «интернационального долга». Спустя неделю «Чёрный тюльпан» доставил тело офицера в Москву.
             Мишка Лысков, сменивший  Саню Царёва на посту командира СОПа, в середине августа отправлялся со своим отрядом в очередной рейс. Он не знал, да и не мог знать, что почти совсем рядом, в багажном вагоне, в сопровождении двух прапорщиков, очумелых от духоты, алкоголя и тяжкой миссии, едет «груз 200». Капитан Гусев в запаянном цинковом гробу возвращался домой.
 
 

© Copyright: Василий Мищенко, 2018

Регистрационный номер №0422428

от 9 августа 2018

[Скрыть] Регистрационный номер 0422428 выдан для произведения: Дополнительный пассажирский поезд №344 «Москва – Мурманск» прибыл в пункт назначения почти вовремя, около шести часов утра. Проводник девятого плацкартного вагона Мишка Лысков, набросив на плечи  форменную студенческую куртку со многими нашивками, эмблемами и значками,  открыл дверь «рабочего» тамбура и вышел на перрон. Сонные пассажиры  потянулись к выходу. В соседнем вагоне дверь не открылась:  «напарник» Лыскова, Вадик Стапфаев, по-видимому, опять проспал. Мишка прошел через переходную дверь в тамбур и открыл ключом дверь. Раздраженные пассажиры с криками набросились на студента.
             Лысков, привыкший к частому недовольству пассажиров, быстро погасил назревающий скандал. Раздавая билеты, он многократно извинялся,  не забывая рассказывать о трудностях: старых вагонах, дефиците белья, нехватке кадров. И люди ведь понимали! Наши люди, вообще, готовы всё понять и всё простить.  Мишка растолкал дрыхнувших Стапфаева и третьего проводника в их «связке» - три студента на два вагона, Лёху Чумаченко.
             -  Ну, вы даете, раздолбаи! Я что, один за всех должен пахать?
             -  А какая станция сейчас? - Вадик никак не мог продрать глаза,  Чумаченко пытался накрыть голову подушкой.
             -  Конечная,  Мурманск, придурки!   Вставайте, скоро планёрка начнётся.
             Вот и еще один рейс, чуть ли не две тысячи километров, сорок часов в пути. И пассажиры, пассажиры, пассажиры.  Сколько же их было с начала сезона работы в  студенческом отряде проводников…  Люди постоянно куда-то едут: по делам, на отдых, в гости к друзьям и родственникам. Летом  -  пик перевозок, транспорта и обслуживающего персонала не хватает. Потому-то и формируются из всяческого хлама дополнительные составы, набираются наспех обученные студенты вузов в качестве проводников вагонов. И, надо сказать, попасть туда очень не просто. Попадают, как правило, комсомольские активисты, студенты, не щадящие себя на общественной работе, а также имеющие приятельские отношения с назначаемыми командирами и комиссарами СОПов. И ведь есть немалый стимул покататься хотя бы один сезон «на паровозе» или, на студенческом языке, съездить «на целину»! Это и зарплата - 300 рэ в месяц на дороге не валяются, для впечатлительных натур – романтика, пожалуйста, тут ее хоть отбавляй. И, наконец, самое главное - дополнительный заработок. У особо ловких и хватких он доходит иногда до полутора тысяч за сезон.
             Конечно, и вкалывать тут приходится, мама не горюй. Кадровые проводники, обычно, работают по двое на вагон.  Студенты - трое на два вагона, а иногда и по одному. Да и график работы убойный: по четыре-пять рейсов подряд.  Питаться приходится, в основном, всухомятку, спать пару часов в сутки.  И постоянный мандраж: а вдруг прихватят на чём-нибудь, то ли с «зайцами», то ли на продаже водки, то ли на манипуляциях с бельем, или же, не приведи господи, случится по твоей вине ЧП.
            Мишка проводил глазами пассажиров, поднимающихся по лестнице, ведущей к вокзалу, и пошел в вагон. Состав дернулся, локомотив потащил его на запасные пути. Итак, обратный рейс в четыре часа дня, а впереди уйма дел. Во-первых, надо «подбить» выручку, хотя чего там «подбивать» - рейс оказался не очень прибыльный. Был один «зайчишка», короткий, ехал от Клина до Петрозаводска. Водку и вино никто не покупал. Лежат вон в рундуке все восемь бутылок, купленных в Москве. Бывали, конечно, рейсы удачные, когда всю «продукцию» удавалось сбыть по цене в два раза выше магазинной, а иногда и того более.
            Стеклотары за весь рейс набралось всего десяток бутылок. Если и на обратной дороге будет так же, то и сдавать  нечего. А ведь это тоже приличная статья дохода! Проводнику и надо всего то, собрать пустые бутылки и сложить в рундук. В Москве придут перекупщики и заберут по 8 копеек за штуку. А сами сдадут по 10. Разница 2 копейки, но при большом количестве, да с каждого рейса…, вот она бухгалтерия. И при этом, всем хорошо!  Мишка знал, что на территории депо есть хибарка, в которой сидит при японском телевизоре «бутылочный король», то ли армянин, то ли азербайджанец, который всем этим и заправляет.
             Чай пили мало. Тоже в минусе пока. Выданные пачка сахара и пачка чая, за которые надо сдать деньги после рейса, еще не израсходованы. А купленные на свои кровные по две запасных пачки «рафинада» и грузинского чая остались пока вообще не распечатанными.
             Опять же, с бельем промашка вышла. Грузчики, как обычно, забросили перед самым отправлением в вагон  всего один мешок белья. В мешке - 50 комплектов. Всё влажное. Прачечные не успевают стирать и сушить. И что прикажете с ними делать, когда в плацкартном вагоне 54 места? Если предположить, что в Москве сели 50 человек с билетами до самого Мурманска и им всем выдать белье, то с чем ехать обратно? А ведь их поезд даже не «скорый», он останавливается у каждого столба. Пассажиров бывает до сотни и более в одну только сторону.  И большинство из них с претензиями. Приходится, по совету бывалых кадровых проводников,  мастрячить «китайки». А, проще говоря, производить вторичный застил белья. Мишка подобные трюки не очень любил и придумал собственный способ хотя бы частичного решения проблемы. После отправления поезда, собирая билеты, он с удрученным видом и извиняющимся тоном объяснял пассажирам ситуацию: пассажиров много, а белья мало. Выход один. Комплекты  располовинить. Кому-то достается простыня и наволочка, кому-то - простыня с полотенцем. Люди всё понимали, «входили в положение» и соглашались. При этом, за каждую «половину» платили рубль. Хотя, конечно, бывали  несознательные и не согласные. Они устраивали скандалы, ходили к начальнику поезда, а что может сделать начальник поезда? Отдать свой личный комплект белья?
             В этом незадавшемся рейсе пассажиры в большинстве оказались несознательными. Пришлось почти все комплекты раздать полностью. Невеселые мысли Мишки прервал стук в дверь. У вагона стоял страждущий человек с опухшим лицом и трясущимися руками. «Наш клиент»,  сразу понял Лысков.
             - Командир, есть?- «клиент» показал рукой условный знак.
             - Три рубля имеется?
             Страждущий разжал ладонь. Там лежала скомканная трёшка. Лысков передал ему бутылку «Плодово-ягодного». Через некоторое время подошли еще двое, которые купили два «коленвала» по семь рублей за бутылку. А что делать? Когда «горят трубы», а гастроном открывается только в 11.00, можно и в ящик сыграть. Никаких денег не жалко.
             Лысков повеселел. Ну, вот, жизнь налаживается, хоть какой-то навар! Теперь можно приступать и к уборке вагона. Самое отвратительное, конечно, приведение в божеский вид сортиров. Они бывают так загажены, что воротит  от одного вида и запаха. Дабы немного облегчить себе жизнь, студенты закрывают один туалет на замок. Очень даже удобно получается. И свой собственный туалет имеется и работы по уборке меньше. А недовольным пассажирам всегда можно предъявить основание: туалет закрыт по техническим причинам. С вагоном проще. Пересчитал и забросил матрацы с подушками на верхние полки, слегка подмел, отнес и выбросил мусор в специальные баки. Считать имущество нужно обязательно, потому как воруют всё подряд. Ну, а правильнее, зорко всматриваться в выходящих пассажиров, чтобы вовремя поймать вора. Особенно, когда этими пассажирами являются цыгане. Какая-нибудь старая худющая карга обмотает себя матрацем под юбкой и идет на выход, как ни в чём не бывало. Или же молодая цыганка садится в вагон плоская, как доска, а выходит «беременная», подложив на живот подушку или одеяло.  А иногда и то и другое. Прозеваешь вора - никаких заработанных денег потом не хватит расплатиться за имущество.
             Пробежавшись по привокзальным улочкам и сделав необходимые покупки, Мишка заторопился обратно в состав. Надо хотя бы немного поспать. А куда тут пойдешь? Мурманск, конечно, город интересный, расположился себе на сопках, растянувшись вдоль залива почти на 20 километров. А в ширину – так себе, узковатый.  За час можно подняться от вокзала вверх до окраины. Дома разноцветные, в мозаике. Камни покрашены. Наверно, так мурманчане компенсируют скудость цвета в зимнее время, которое длится здесь почти восемь месяцев. Вообще, город относительно молодой. Ещё живут и здравствуют современники его основания. Наверняка эти люди помнят, что назывался город тогда Романовым-на-Мурмане и был он последним городом, основанным в Российской империи. Тем более, не могут не помнить интервенции бывших союзников России в Первой мировой войне, ужасов гражданской войны и немецкой оккупации. По плотности бомбовых ударов Мурманск уступил лишь Сталинграду. И этим всё сказано. Еще в начале сезона, по прибытии в крупнейший  мировой заполярный город забрались студенты на сопку Зеленый мыс к знаменитому Алёше: мемориальному комплексу «Защитникам Советского Заполярья в годы Великой отечественной войны». Отсюда весь город, залив и порт, как на ладони. А сам гранитный Алёша со своей сорокаметровой высоты смотрит куда-то вдаль, в сторону Норвегии. Члену НАТО, между прочим. И, может быть, оттуда им, норвегам, его хорошо видно в оптические прицелы.
             В купе Лысков прилег на полку, блаженно вытянул ноги и мгновенно уснул. Проснулся он чётко за полчаса до отправления. Сработал внутренний будильник. На платформе кучками стояли пассажиры и провожающие, а у его вагона  толпилось не меньше полусотни крепких мужиков в цивильной, далеко не новой одежде с рюкзаками. У края платформы возвышались несколько ящиков с водкой. Проводники стали на свои места у вагонов, началась посадка. Вдоль состава медленно шли, о чем-то беседуя, начальник поезда Алина и командир СОПа Саня Царёв.
              - Лысков, у тебя полный комплект до самой Москвы. Спецконтингент везешь, смотри в оба, - предупредила начальница
 Мишку.
              - Не понял.
              - То ли моряки, то ли рыболовы. Из Москвы, скорее всего, за границу полетят. Парни эти непростые. С одной стороны, работы поменьше с ними, но пьют много, могут подраться, сломать чего-нибудь в вагоне, - терпеливо объяснила Алина.             
             Командиру отряда Царёву за три сезона работы на железной дороге уже приходилось иметь дело с «моряками» или «рыболовами», по крайней мере, так они себя называли. Куда они ехали и где «рыбачили», было непонятно.  
             Понятно было старшему группы капитану Гусеву, который в это время, предъявив Лыскову проездные документы, отдал команду на посадку. «Спецконтингент» повалил в вагон. Два года назад он сам вот в таком же кургузом костюме  и старых кедах ехал поездом в Москву, а затем в составе  «африканского спецназа» под видом «специалистов по сельскому хозяйству» оказался за три девять земель, в далёкой Анголе. С самого начала военного конфликта командируемым туда спецам Генштабом был дан негласный карт-бланш на проведение боевых операций на стороне МПЛА и воюющих там кубинских войск. Гусев знал, что, кроме живой силы: военных советников, офицеров, прапорщиков и рядовых, а также моряков, морпехов и боевых пловцов, военных и гражданских лётчиков, сюда направляется оружие и спецсредства. Были откомандированы даже несколько военных кораблей. Но при этом плотная завеса секретности, подписка о неразглашении «государственной тайны», поскольку официально советские граждане в этом и других военных конфликтах, в Мозамбике, Эфиопии, Ливии, Египте или Йемене не участвуют. Даже форму они носят кубинскую, «верде оливо», без знаков отличия, ну очень неудобную в условиях африканского климата. Но это мелочи. Главное, что из-за такой супер секретности, доказать, что ты участвовал в боевых действиях, был ранен, потерял здоровье вследствие тропических болезней, а, следовательно, имеешь право на льготы, очень сложно. Солдат и офицеров, исполняющих свой «интернациональный долг», как будто не существует. Им не дают орденов и медалей, об их подвигах не пишет советская пресса.  В военных билетах участников африканских войн, как правило, нет никаких записей о командировках на чёрный континент, а просто стоит неприметный штампик с номером части, за которым скрывается 10-е управление Генштаба СССР. Очень точно написал об этом в своем стихотворении приятель Гусева, член экипажа военно-транспортного самолета  ангольских ВВС АН-26, сбитого «унитовской» ракетой, Вадим Серёгин:
 
                    Куда нас, дружище, с тобой привело,
                    Наверно, большое и нужное дело?
                    А нам говорят: «Вас там быть не могло,
                    И кровью там вашей земля не алела».
 
             Это уже потом, после ранения и плена. Когда он тщетно пытался оформить документы для получения свидетельства о льготах участника военных действий. Хотя, в материальном плане на государство было бы грех обижаться. Командируемым в Африку добровольцам платят очень неплохо. Кроме оклада по последней должности, приплюсовывается 1000 рублей в месяц. Даже сержант срочной службы получает там, как командир дивизии на Родине.
             Спустя месяц после прибытия в город Куито, Гусев получил ранение в руку во время обстрела «унитовцами» базы реактивными снарядами. Сначала он попал в кубинский госпиталь, а потом его переправили в Луанду, столицу Анголы. Взяв справку о ранении, зашел к начальнику отдела кадров советской миссии, чтобы зафиксировать этот факт и занести в личное дело. Однако раздраженный полковник решил иначе. На следующий день его отправили долечиваться на родину.
               В то же время многие политработники, штабисты, кадровики и даже работники военторга всеми правдами и неправдами стремятся попасть в Менонге, Куиту-Куанавале или другие районы, где идут военные действия. Хотя бы на несколько часов, чтобы провести там партсобрание или устроить «разбор полётов», «дать разъяснение по финансовому обеспечению личного состава». За несколько таких командировок можно получить в «зачет» двое-трое суток пребывания в зоне боёв. А этого вполне достаточно для оформления заветной зелёной книжицы «Свидетельство о льготах».
             Поезд тронулся, за окном медленно проплыли мимо и остались позади перрон с провожающими, мост, вокзал, сопка «Зелёный мыс» с гранитным Алёшей на вершине. Мысли капитана от «чёрного континета» перетекли на другие «горячие» регионы мира: Юго-Восток Азии, Иран и Афганистан. Этот чёртов Пол Пот наворотил таких дел в социалистической Кампучии вместе со своими красными кхмерами и при поддержке Китая, что попахивает настоящим геноцидом в отношении своего народа. А ведь он, ни много, ни мало, генеральный секретарь компартии, между прочим. Недаром же у нас теперь в ходу народная присказка в сильно смягчённой редакции: «Я тебя замучаю, как Пол Пот Кампучию». Победивший американцев Вьетнам вмешался, а это привело к прямому столкновению с Китаем. Наши острословы тут же назвали этот конфликт «первой социалистической войной». В армии циркулировали слухи, что мы выступим на стороне Вьетнама и разгромим «китайских агрессоров» в войне на два фронта. Однако, вьетнамская армия, натренированная и закалённая за многие годы противостояния с американцами, справилась сама.
             Неспокойно и на нашем юге.  Хотя когда там было спокойно?               Что-то серьёзное, похоже, затевается в Афганистане. Правда, монархию свергли там ещё шесть лет назад. А недавно к власти пришли коммунисты НДПА и началась гражданская война, о чём с начала этого года оттуда идут невнятные сообщения. Этот Хафизулла Амин, сразу видно, ненадёжный товарищ. В любой момент может переметнуться к американцам и нагадить. Надо что-то делать. Хотя, конечно, уже кое-что делается. Советские «спецы» помаленьку едут и проводят там нужную работу. Но что будет дальше, непонятно. Во всяком случае, наше дело маленькое: куда пошлют, туда и поедем. Такая работа.
             Размышления капитана прервал проводник-студент, явившийся за проездными документами. Лысков, извинившись, предупредил, что белья нет. Нашёл, чем удивить. Там, на чёрном континенте о белье вообще придётся забыть. Как впрочем, и о многом другом. Вскоре Гусев уснул и проспал больше десяти часов, сказалась накопившаяся за последние дни усталость.
             В Медвежьегорске стояли двадцать минут. Капитан вышел на перрон. Окинул взглядом знакомое до мельчайших деталей деревянное здание вокзала с красной шатровой крышей и шпилем, построенное в далёком 1916 году по проекту архитектора Р.М.Габе.  Двенадцать лет назад  Гусев проходил  здесь срочную службу. Вон там, подальше, за вокзалом располагаются казармы, штаб, гаражи, склады, а на горе Лысуха сохранились остатки ДОТов финского укрепрайона времён последней войны. Когда-то посёлок Медвежья Гора был административным центром строительства Беломорканала и ИТЛ Белбалтлаг.  Идея связать Белое море с Онежским озером судоходным каналом пришла в голову Петру 1 во время войны со шведами. И проектов за двести лет было много. Однако, дело не пошло: овчинка не стоила выделки. Слишком накладно выходило. А вот при товарище Сталине осилили. Канал протяженностью 227 км с непростыми инженерными сооружениями построили за 20 месяцев. Даже вот эту железную дорогу, мешавшую стройке, перенесли в другое место. Проект реализовали дёшево и сердито: на стройку бросили заключённых, «зэков». Дед капитана  Порфирий в тридцатые годы здесь «перековывался». Слава богу, выжил. Правда, рассказывать про это был не очень охоч. Но всё же кое-что поведал.  О том, например, что основным материалом при строительстве были не дорогие металл и цемент, а всякие подручные средства. Камень, валуны, песок, дерево, торф из болот. Что рабочими инструментами являлись ломы, лопаты, кувалды, топоры, тачки на деревянных колёсах. Что выходила газета «Перековка», в которой чествовали передовиков, клеймили отстающих за низкую выработку, и даже печатали критические заметки самих заключённых. После завершения стройки многих «зэков», в число которых попал и дед, освободили досрочно. Само слово «зэк» родилось тогда же, во времена первых пятилеток, когда заключенных в документах стали обозначать буквами «з/к». Сидельцы стали расшифровывать их по-разному: «Захар «Кузьмич», «забайкальский (зауральский) комсомолец», а в случае с Беломорканалом – «заключённый каналоармеец».
             На перегоне между Подорожьем и Лодейным полем в соседнем десятом плацкартном вагоне произошла драка. Эта, на первый взгляд, обычная дорожная потасовка стала закономерным итогом целого ряда предыдущих, казалось бы, абсолютно незначительных, нелепых  и случайных событий. Но по порядку.
На небольшой станции со странным названием Африканда в вагон к Вадику Стапфаеву сел не совсем трезвый пассажир Петя, который ехал в Петрозаводск мириться с тёщей и вёз ей восемь килограммов копчёного палтуса. Добавив с проводником, он окончательно опьянел и блуждал по составу в поисках утерянных вещей, рыбы и своего спального места.
Этой же ночью на стации Лоухи в вагон №10 загрузился скандальный несознательный гражданин, который пристал, как банный лист, к Вадику и требовал постельное бельё. А его, само собой разумеется, не было. Этот факт окончательно и бесповоротно испортил настроение пассажиру.
Вагон Мишки Лыскова в тех же Лоухах, непонятно по какой причине, не заправили водой, и теперь пассажиры девятого вагона ходили по нужде в соседние.
 Ранним утром дежурный проводник Лёшка Чумаченко в Надвоицах посадил двух каких-то мутных «зайцев», которые намеревались ехать до Калинина. Денег они не дали по причине их отсутствия, но обещали расплатиться по прибытию в город, названный в честь всесоюзного старосты.
В Кондопоге сели два ревизора. Но, как это и было принято, проверять они ничего не стали, а отправились вместе с начальником поезда Алиной в вагон-ресторан обедать. Естественно, за её счёт. А точнее, за счёт бойцов СОП. Но Чумаченко на всякий случай спрятал «зайцев» от греха подальше в своем спальном купе.
  В Петрозаводске ревизоры сошли, но объявилась группа проверяльщиков из городского штаба ССО. Быстро пройдя по вагонам и проверив наглядную агитацию, они отправились с командиром Царёвым в вагон-ресторан. При этом один из штабистов, дружбан Вадика Стапфаева со странной фамилией Тобус, почему-то в ресторан не пошел, а остался с Вадиком в служебном купе.
Кадровые проводники хвостового вагона Любка Крапивкина и Толик Еремеев, местные каталы, подрабатывающие игрой в карты с пассажирами-лохами, также, каким-то образом оказались в десятом вагоне, где попытались развести на деньги Лёхиных «зайцев».
У «рыбаков» после Петрозаводска закончилась водка, поэтому были предприняты активные поиски спиртного. В разные концы состава отправились ходоки. 
             Один из них, сержант Хорев, в соседнем вагоне наткнулся на штабиста Тобуса в студенческой куртке и, приняв его за проводника, предложил за бутылку водки свой джинсовый костюм. Тобус зашел к Вадику, взял у него бутылку, а сержант принялся раздеваться прямо в проходе вагона. Запутавшись в штанине, он толкнул приткнувшегося на «боковушке» пассажира. Это оказался Петя из Африканды, который так и не нашел своих вещей и рыбы. Опохмелившись с Вадиком, он заснул и проспал Петрозаводск. Открыв один глаз, Петя увидел мужика, снимающего джинсы, а в купе напротив - недовольного типа в спортивных штанах майке и тапочках, который копался в пакете с портретом  Пугачёвой на одной стороне и Боярским на другой. Точно в таком же пакете находился утерянный Петин палтус. Петро метнулся, крепко схватил пакет и потянул к себе. Скандальный гражданин, которому не досталось белья, а это был он, что было сил, толкнул буяна, вымещая на нём всю накопившуюся за эти несколько часов езды в идиотском поезде злость. Петя упал на пятую точку к ногам сержанта Хорева, который так и не успел снять с себя джинсы. Сержанту гражданин почему-то сразу не понравился, он схватил бретели его майки и сильно рванул.
             В этот момент Лёха Чумаченко вдруг обнаружил пропажу денег, которые он прятал под матрацем. Исчезла приличная сумма, почти триста рублей. «Бельевые», «чайные», «заячьи», «водочные» - всё до копеечки. Лихорадочно соображая, студент вспомнил про «зайцев», которых он прятал от ревизоров. Выскочив из купе, он побежал в конец вагона, где в последнем отделении, у туалета, безбилетники резались в «очко» с кадровыми проводниками «хвостового» вагона Крапивкиной и Еремеевым. Любке с Толиком,  за годы работы в паре набившим руку  на «разводке» добропорядочных граждан, на этот раз не повезло. Еремеев слишком поздно заметил на руке у банкующего поджарого мужика наколку в виде перстня с изображением червовой масти и штрихом внизу: явная примета игрока-профессионала, отрабатывающего навыки в местах не столь отдалённых. Не желая мириться с проигрышем, проводники затеяли свару. Любка попыталась забрать проигранные деньги, но получила оплеуху. Прибежавший студент Лёха, заикаясь и жестикулируя, обвинил безбилетников в краже. Поджарый, предупредив, что за базар надо отвечать, двинул Чумаченке в челюсть.
             Мишка Лысков, отправивился в соседний вагон с ведром за водой, чтобы заправить «титан». В проходе он обнаружил толковище из махающих кулаками  проводников и пассажиров. В двери служебного купе застряли толстячок в очках Вадик Стапфаев и щуплый штабист Тобус. Не совсем трезвый проводник порывался вступить в драку, а его сверхоглядчивый дружбан из городского штаба не пускал. Бросив ведро, Мишка попытался оттащить Поджарого, выкручивающего Крапивкиной руку с крепко зажатыми в кулаке деньгами. Тот, отпустив Любку, выхватил заточку. В это мгновение к нему стремительно приблизился Петя, которому удалось-таки отнять у скандального гражданина пакет. За ним бежали разъяренный гражданин в порванной майке и запутавшийся в собственных джинсах сержант Хорев. С криком «Полундра!» Петро врезался в обладателя заточки и блатной наколки. Второй «заяц», долговязый и узколобый верзила, ударил неказистого Петю кулаком по затылку сверху, и тот осел на пол, выронив пакет. Из него вывалилась жареная курица, огурцы, помидоры и яйца. Сержанту Хореву Долговязый откровенно не понравился, и он, подняв с пола эмалированное ведро, одел ему на голову, а Крапивкина ударила по ведру подстаканником.  Долговязый взревел, сбросил ведро и ломанулся в тамбур. Поджарый, размахивая заточкой, последовал за ним.
             Комиссар отряда Лыткина направлялась в десятый вагон, с целью задать Вадику Стапфаеву нагоняй, поскольку он явно саботировал её указания по оформлению наглядной агитации в вагоне. В тамбуре она столкнулась с двумя расхристанными мужиками, которые пытались открыть входную дверь вагона.
             - Товарищи пассажиры, отойдите от двери! – строго потребовала Лыткина, - на ходу двери открывать не положено.
             Поджарый, угрожая студентке заточкой, сорвал ключи, висевшие у неё на ремешке и принялся лихорадочно открывать дверь. Долговязый рванул стоп-кран, а комиссар Лыткина повисла у него на руке, намереваясь предотвратить экстренное торможение состава.
             Капитан Гусев по причине неработающих туалетов из-за отсутствия воды, направился в десятый вагон. Находясь на переходной площадке между вагонами, он ощутил внезапный толчок, раздалось громкое шипение, состав начал резко тормозить. Войдя в тамбур, Гусев увидел, выпрыгивающих из вагона двоих мужиков, ошарашенную студентку,  выбежавших из вагона проводников Лыскова и Чумаченко, а также своего сержанта Хорева в трусах и майке. Чумаченко размахивал руками и призывал держать воров. Капитан спрыгнул на насыпь, за ним последовали остальные, включая комиссара Лыткину. Вскоре беглецы были задержаны,  доставлены обратно в состав и обысканы. Найденные у Поджарого триста рублей возвратили Чумаченке, а заточку Гусев изъял, как вещественное доказательство.  Алина по рации сообщила начальнику вокзала Лодейного поля о ЧП и вызвала наряд милиции к составу. У старшего наряда, прибывшего к подходу поезда, на руках оказалась ориентировка о побеге двух осужденных из Сегежской ИТК  №1.           
             На Ленинградском вокзале в Москве капитан Гусев, пожимая руку Лыскову, сказал:
             - Бывай, студент, даст бог, свидимся.
            «Рыбаки», подхватив свой нехитрый скарб, направились к поджидавшему их на площади трёх вокзалов автобусу. Мишка, закрыв дверь вагона, приступил к уборке. В спальном купе дрыхнул незадачливый пассажир Петя из Африканды, волей случая оказавшийся без вещей, денег и копчёного палтуса для тёщи. До отправления состава по обратному маршруту оставалось всего несколько часов, а работы ещё было невпроворот.  Да и отдохнуть бы не помешало.
             Прошел год. 3 августа состоялось закрытие летних Олимпийских игр в Москве. Сто тысяч зрителей на стадионе в Лужниках, затаив дыхание, со слезами на глазах следили за полётом талисмана Олимпиады, добродушного медведя под мелодию песни Пахмутовой «До свиданья, Москва!». В это же самое время в далёком Афганистане, в Машхадском ущелье у кишлака Шаеста шёл кровопролитный бой советских военнослужащих, попавших в огневую засаду, с многочисленной группировкой моджахедов. Среди полсотни погибших оказался капитан Гусев, прибывший в Афганистан в начале года из Анголы для выполнения, так сказать, «интернационального долга». Спустя неделю «Чёрный тюльпан» доставил тело офицера в Москву.
             Мишка Лысков, сменивший  Саню Царёва на посту командира СОПа, в середине августа отправлялся со своим отрядом в очередной рейс. Он не знал, да и не мог знать, что почти совсем рядом, в багажном вагоне, в сопровождении двух прапорщиков, очумелых от духоты, алкоголя и тяжкой миссии, едет «груз 200». Капитан Гусев в запаянном цинковом гробу возвращался домой.
 
 
 
Урок по истории
Осенние приметы
Рейтинг: +4 377 просмотров
Комментарии (2)
Карим Азизов # 20 августа 2018 в 12:27 +5
Рассказ полностью соответствует теме и времени тура. Во время чтения вызывает разные, порой противоречивые эмоции. И в этом, считаю, главное его достоинство. Очень точно и образно описана вагонная жизнь того времени. Особенно впечатлило и даже подняло настроение описание драки.
Из недостатков отмечу избыток описательности. Порой при этом буксует читательское внимание.
Людмила Комашко-Батурина # 30 августа 2018 в 22:53 +1
Живейшее и точное описание жизни на колёсах и пассажиров того времени. Прочла с удовольствием, но, на мой взгляд, слишком много подробностей. Это слегка рассеивает внимание читающего.