Помочь сайту
Поздравления
Лебединая песня
3 ноября 2018 -
Александр Джад
1
Евгений Петрович, в прошлом довольно известный в определённых кругах журналист незадолго до пенсии ушёл на свои хлеба — стал писать исторические романы, которые, что, в общем-то неудивительно, пользовались спросом.
Работа эта была интересной, увлекала целиком и пожирала всё его время без остатка. Но он не только не жаловался, а был, можно сказать, даже этому рад. Ведь если бы не это, что бы с ним сталось?
Жена Евгения Петровича, едва дожив до заслуженного отдыха, внезапно покинула этот мир. Вроде бы и не болела особо. На здоровье никогда не жаловалась. А тут вдруг сердечный приступ — и в одночасье нет человека.
Говорят, незаменимых людей нет. Может быть. Но это в мировом масштабе. А вот если в данном, конкретном случае — это невосполнимая потеря. Так и случилось. Привычный дом, в котором Евгений Петрович провёл столько незабываемых лет, вдруг наполнился для него холодом и пустотой.
Жена не ушла на работу, не забежала поболтать к подруге. Она ушла навсегда. У него будто выдернули стержень, на котором держалась вся его привычная жизнь. Он словно утратил связь с внешним обычным миром и, потеряв дорого человека, лишился смысла самой жизни.
Тяжело он переживал потерю любимого человека. Талантливый журналист и писатель был абсолютно не приспособлен к повседневной обыденности с её мелочной суетой и прозаичностью. Приготовить, и уж тем более разогреть обед для него не проблема, но есть одному невкусно. Когда не было рядом жены, он перебивался всухомятку бутербродами, запивая их горячим чаем, или «топтал» без устали печенюшки или пряники, предусмотрительно заготовленные заботливой хозяйкой.
Но жизнь продолжалась и нужно как-то приспосабливаться к новой ситуации, как-то устраиваться и выживать. И тогда он без остатка отдался работе.
Ему приходилось много ездить по стране, выискивая едва уловимые крохи информации, позволяющие приоткрыть завесу тайн того прошлого, что было мало изучено, но, в силу никому неведомых причин, востребовано. Он каким-то неуловимым журналистским чутьём понимал, что именно заинтересует читателя и, соответственно, издателя, и без устали копал в этом благодатном направлении.
Дочь, Марина, к тому времени стала уже взрослым, самостоятельным и самодостаточным человеком. У неё была своя семья, свои заботы, свои проблемы. Но несмотря на все трудности она не оставляла отца один на один с одиночеством, окружив дочерней любовью и заботой. Готовила ему еду — без горячего, особенно в его немолодом возрасте, никак нельзя. Протирала пыль, убирала — а то бы он вполне мог зарасти мхом и плесенью, даже ничего не заметив.
Но ему этого было недостаточно. Всё ещё хотелось многого. Не хватало всего: теплоты, нежности, ласки...
Как пишут в старых сказках и былинах: много времени утекло с тех пор. Жизнь не останавливалась ни на один миг, ни на одно мгновение...
Эту его связь с Аллой нельзя назвать любовью (хотя как знать, что такое любовь?). Это то, без чего жизнь не просто теряла смысл, а становилась безрадостной, никчемной и пустой. У каждого обязательно рядом должен находиться человек, с которым можно, согревшись, отойти душой и телом. Хотя бы иногда...
Алла была намного моложе Евгения. Опустим то, как они встретились, познакомились и... стали нужны друг другу. Но уже много лет было именно так.
Надо сказать, что мужчина в возрасте, во время интимной близости ведёт себя совсем не так, как его младший собрат. Он берёт не количеством, а качеством. Ласки становятся густыми, продуманными, объятыми не дикой животной страстью, а смыслом, зрелостью и продолжаются немыслимо долго и наполнено...
Расслабленно откинувшись на подушку и тяжело дыша, Алла едва могла сдерживать слёзы. Всё настолько хорошо, что, казалось, на этом можно закончить своё земное существование. Всё здешнее казалось малозначительным, бессмысленным и ненужным. Только что была где-то там, за облаками, и вот уже рядом посапывает далеко немолодой, хотя, в общем-то не чужой мужчина. Возвращаться с небес так не хотелось.
Евгений повернулся к Алле спиной. Нет, он не отвернулся, а наоборот, старался предоставить всего себя в её распоряжение. Она прижалась к нему, поцеловала шею, плечи. Он чувствовал её дыхание, грудь, живот, а чего не хватало, сполна дорисовывало его буйное творческое воображение.
Но он боялся, очень боялся, что эта идиллия может исчезнуть, испариться в одну минуту, одно мгновение. Так уже было, и не раз.
Последние несколько лет их отношения стали какими-то цикличными — то миловались до умопомрачения, то, без видимых причин расставались, как им казалось, навсегда. Но проходило какое-то время, они с силой кидались в безудержные объятия и также, чуть позже (они в этом даже не сомневались!) опять окончательно расставались.
Безусловно, ничто в этом мире не остаётся постоянным. Меняемся мы, наши желания, привычки, стремления. Да что там мы? Меняется время, неумолимо подводя нас к заветной черте.
Ах, как не хотелось Евгению этих перемен. Его вполне устраивали сложившиеся отношения. Он полностью поглощён ею, она — им. Зачем что-то менять? Он был уверен: сласть от сласти искать нечего.
— Уходишь, — не столько спрашивая, сколько утверждая, сказала Алла, — хороший ты мой... Ой, ты же не любишь этого обращения — умняшка моя.
— Позвоню. Будешь ждать?
— Не знаю, — не переставая ласкать, сказала Алла.
Кошки заскребли у Евгения на душе. Опять она за своё. Вот умеет! Алла постоянно дёргала за этот короткий поводок. Почему не сказать, мол, конечно, буду ждать? К чему эта неопределённость? Он ей нужен не меньше, чем она ему — это же очевидно.
С таким хаосом в мыслях творческой личности трудно жить, а уж работать тем более. Это ж не телевизор: включил одну программу — занимаешься творчеством, переключил на другую — разбираешься с женщиной, чирик на следующую — вот вам шопинг и быт, пожалуйста. Тут с мыслями собраться надо и ничем посторонним мозги не загружать. Но как это сделать, когда никакой уверенности в завтрашних отношениях?
Евгению уже за шестьдесят. В этом возрасте подобные непонятки не проходят бесследно. В такой обстановке уже не до творчества, да и не до жизни вообще. Депрессия накатывая, хватала своими мерзкими ледяными пальцами за горло и давила, давила, не давая возможности вздохнуть свободно и полной грудью. Он не мог нормально работать, творить, да и что там, просто спокойно жить.
Надо было что-то с этим делать, что-то решать. Но что? Вопрос оставался открытым. Не видя другого выхода, он уезжал в очередную творческую поездку, с головой окунаясь в работу.
Пропажа аппетита легко лечится голодом. Пресыщение в сексе не менее успешно лечится воздержанием. Лучшее лекарство от всех болезней — секс. Только не надо заниматься самолечением...
Сколько раз по приезду, уже подходя к дому, зарекался ей не звонить. Зачем портить нервы, когда не сегодня, так завтра результат будет прежним? Он спросит: «Будешь ждать? «Не знаю...» — растягивая слова, как всегда ответит она.
Но, лишь успев войти в квартиру, Евгений легко убеждал себя, что хочет всего-то услышать её голос и узнать, что у неё всё в порядке.
Рука сама тянулась к телефону, он с волнением набирал её номер и... вновь пропадал в её горячих объятиях. Мир для них сужался до каких-то неимоверно коротких, но казавшихся бесконечными мгновений, ради которых иные готовы отдать многое и заплатить любую цену. А они это имели, умело пользовались, но не ценили те необъятные крохи, что дарила им судьба.
— Не знаю... — её слова кувалдами бухали в мозгу, напрочь выбивая спокойствие и уверенность.
Но, не смотря на такой её ответ, попрощались тепло. Алла проводила его до двери. Он обнял её так, словно хотел вобрать в себя всю целиком без остатка или пытался таким образом зарядиться теплом, а ей оставить кусочек самого себя, своей души. Она поцеловала его на прощанье. Не чмокнула, а именно поцеловала, будто знала, что прощается в очередной раз навсегда и в глазах её затаилась вселенская печаль...
Прошло несколько дней. Не то что бы с трепетом, но, не будучи ни в чём уверенным, Евгений набрал привычный номер:
— Приеду.
— Зачем?
— Как зачем? Читать будем?
— Есть что почитать? Это уже интересно.
— Тогда через часок я у тебя.
— Ну разве что почитать...
Пришёл. Какая там читка? С порога они бросились в ненасытные объятья, вдоволь наслаждаясь умопомрачительной близостью. Это уж потом, много позже, принялись обсуждать новые главы.
Почему мужик заводит любовницу? Частенько другая женщина не лучше жены, но только она, не напрягая бытовыми мелочами и не нагружая всякими проблемами, терпеливо и заинтересованно выслушает, поймёт, ну и, конечно, приласкает покорно и всёпозволяюще, не без этого. Для мужчины это очень важно.
Алла всегда была его первым придирчивым читателем. Евгений привык всё проверять на ней. Так уж повелось — понравится ей, значит, заинтересует многих.
И вот он вновь, не будучи ни в чём уверенным, звонит ей:
— Забегу через часок?
— Зачем? — с так знакомым ему притворным безразличием не вызывающим сомнения, спросила Алла.
— Что значит — зачем? Затем!
— Этого «затем» и не надо.
— Как не надо?
— А так. Мне нужен друг, плечо. Человек, на которого могу положиться, а не партнёр на несколько часов. Пришёл, растеребил душу, а что потом? Потом остаюсь одна. Ложусь в остывшую постель, и не скажу, что заливаю подушку слезами, но после всего пустота ощущается ещё явственнее, чем если бы вообще ничего не было.
— Идеальных людей не бывает, — сказал Евгений. — Все люди разные, и в каждом, наверняка тебя будет что-то не устраивать.
— Что ты этим хочешь сказать?
— Если хочешь быть счастливой, не требуй большего, чем тебе могут дать. Будь терпимее к чужим недостаткам. Дорожи тем, что есть, то, что подарила тебе судьба. А искать... Что ж, ищи того единственного и неповторимого, никто этого не запрещает.
— Меня не устраивает такой расклад.
— Тебе плохо со мной?
— Плохо не с тобой, а после тебя.
— Замуж за меня хочешь?
— Нет. Мы бы никогда не ужились.
— Тогда чего?
— Не знаю...
— Как так?
— А так: нет и не надо, — её сухой телефонный голос выжигал у него последние надежды. — Это лучше, чем вроде бы есть, а на самом деле ничего нет.
— Витиевато, — в задумчивости сказал Евгений, — но в общем-то понятно. Знаю, переубеждать тебя бессмысленно. Жаль, конечно. Ну, нет так нет.
Они одновременно положили трубки, словно обрывая все прежние связи навсегда. Навсегда, но, возможно, как это частенько бывало, всего лишь до его возвращения из очередной поездки.
И повторялось подобное не раз и не два. Тут и нормальный человек не выдержит, а уж творческий... Как вырваться из этого замкнутого круга, ни он, ни она не знали. Но вечно так продолжаться не могло. Хотя вечно — это сколько?
2
Дочь, Марина, привычно суетилась в кухне. Евгений перечитывал только что написанное и вносил в текст бесконечные коррективы. Хорошо, когда есть кто-то, кто может позаботиться о тебе, не требуя к себе особого внимания, не напрягая и не мешая.
— Папуля, — дочь появилась в дверях кабинета, — ты опять ничего не ел. Супчик с фрикадельками — ум отъешь, а ты даже к нему не притронулся.
— Доча, поем. Обязательно. Ты мне печёночного паштета для чего наготовила? Представь, возьмёшь кусочек беленькой булочки, маслом сливочным намажешь, а сверху паштет толстым слоем, и с ароматным чайком вприкуску. Ум-м, — от удовольствия Евгений прикрыл глаза. — Вот где вкусняшка. А супчик... Его надо в тарелку налить, в микроволновке подогреть, на стол поставить, съесть, а потом ещё тарелку вымыть. Чего заморачиваться?
— Придумаешь же такое! А уж как расскажешь, аж слюнки потекут, — не смогла сдержать улыбки дочь. — Ты такой сухомяткой язву себе наживёшь. Бутерброд к чаю хорош, согласна, но не вместо же обеда.
— Ну почему? Всё вкусно и питательно. Чего ещё надо?
— Пап... — Марина немного помедлила, словно подбирала слова. — Ты неделями не бываешь дома, всё по стране мотаешься и живёшь на сухомятке. Не к здоровью это.
— Что ты предлагаешь? — окончательно оторвался от правки отец. — Говори, раз уж начала. Что надумала моя заботливая дочка?
— Тебе нужен спутник, точнее, спутница, которая вела бы твоё хозяйство.
— Вон оно как... — задумался Евгений. — Ну и как ты себе это представляешь?
— Очень даже реально. Смотри. Сейчас с работой тяжело, так что, думаю, можно без особых проблем за не очень большие деньги найти женщину, которая бы сопровождала тебя в поездках — сам говорил: на машине не с руки одному, мало ли что в дороге может случиться. Вот и болтаешься по поездам, да автобусам. А так куда когда захотел и поехал. Не надо никого ждать и ни от кого зависеть. Согласен?
— Допустим, — не то, чтобы сдаваясь, скорее, рассматривая варианты, сказал Евгений. — Значит так, выхожу на центральную площадь, встаю посередине, навешиваю на грудь плакат с предложением. И что?
— Не смешно. Сейчас в Интернете куча людей ищет работу. Что ж тут сложного? Ты только пальчиком помани.
— Это меня и пугает, — признался Евгений. — Абы кто не нужен.
— Тут уж ничего не поделаешь: не попробовав, не узнаешь. Надо пытаться, и тогда всё получится. Само собой-то ничего не образуется, придётся немного постараться, поискать, зато потом сторицей всё окупится.
— Легко тебе говорить, — покачал головой Евгений. — А мне с этим человеком придётся не один день хлеб и воду на двоих делить. Да ещё, можно сказать, с глазу на глаз все двадцать четыре часа в сутки рядом находиться: с подводной лодки, как известно, на ходу не выпрыгнешь.
— Пап, ничего в нашей жизни не происходит случайно. Все встречи, расставания, всё прописано и расписано. Даже эти мои слова кто-то свыше вложил мне в уста, а тебе, соответственно, в уши. Неспроста это. Ты только услышь.
— Надо же, какую разумную дочь мы народили. По-твоему выходит, и это не просто так?
— Вот это уж точно не случайно. Другие-то к другим попали, а мы уж, не обессудьте, к вам.
Всегда трудно начинать что-то новое. Это уж потом всё пойдёт накатанным путём. Поначалу же за каждым поворотом встречаются неожиданности и непредвиденности. А уж что касаемо человеческих отношений, тут вообще бездна вариантов и предпочтений.
Евгений, как ему казалось, был готов ко всему. Сам человек коммуникабельный, надёжный, неприхотливый, терпеливый и отзывчивый — этого же он хотел видеть и в других.
Но на самом деле люди очень даже разные встречаются...
3
Первой на предложение откликнулась Тамара и как-то сразу расположила. Лет пятидесяти от роду, пухленькая, но не толстая. Не высокая, но и не низкая. С мягкими чертами и добрыми глазами. Просто олицетворение хранительницы домашнего очага уюта и тепла.
«То что надо», — решил Евгений.
И они поехали.
По дороге разговаривали. Точнее, говорил Евгений, Тамара же в основном молчала.
«Это неплохо, — подумал Евгений. Писателю всегда есть о чём рассказать».
Тамара, конечно, не была уж совсем молчуньей. На вопросы отвечала. О себе рассказывала с охотой. Но не более того. Инициативы не проявляла. Пока что это было на руку, хотя иногда и хотелось кого-то послушать.
— Тамара, знаю, сама уже больше года нигде не работаешь, муж не понять где, — крутя баранку, сказал Евгений. — На что жили?
— Почему, не понять где? Просто он работает вахтовым методом. До морозов — на выезде. Зимой он дома. Его заработок и проедали. Поэтому и согласилась, Петрович, с вами поехать. За квартиру-то платить надо, ещё кредит выплачиваем, да дочке помочь — только родила, а её гражданский муж слинял, лишь узнал, что забеременела.
— Тамара, почему сама-то без работы? Из-за чего с прежней ушла?
— Работала в магазине у частника. Зачем ему старухи? Нанял молодых да шустрых, а таких, как я, побоку. Пыталась, конечно, устроиться. Но либо платят уж совсем копейки, либо им такие не годятся. Никому мы в таком возрасте не нужны.
Что есть, то есть. После пятидесяти или своё дело открывать — это, конечно, если есть специальность в руках, или же надо за свою работу держаться, что есть силы. А потеряешь, и не найти ничего достойного — кому престарелые бесперспективные работники нужны, когда безработной молодёжи, готовой на многое, только свистни?
— А как же муж столько времени без женской ласки? Как выдерживает?
— Не знаю. Говорит, не изменяет, я и верю.
«Ну да, — подумал Евгений, — как правило, жена об этаком узнаёт самой последней».
— У него есть внебрачный сын, — продолжила свою мысль Тамара.
«Оппа! Вот это да... Она знает об этом и говорит так, будто иначе и быть не должно, как о само собой разумеющемся, мол, есть мужик, должны быть и дети. И неважно кто и как их родил»
— Мы ему тоже помогаем. Как же, кровинушка Лёшеньки моего. Малыш же не виноват, что у него отец такой беспутный.
«Час от часу не легче, — размышлял Евгений. — Вон у людей сколько проблем, а тут я со своими глупостями — попутчица, видите ли, нужна, а ещё жрать приготовить да на стол накрыть некому — вот проблемы-то мирового масштаба».
За разговорами до места добрались незаметно. Казалось, только что выехали, а вот уже полтысячи километров за спиной.
Расположились в небольшой ведомственной гостинице. С одной стороны, не дорого, с другой, была одна заковыка: не было здесь женских или мужских номеров. Двухместный номер снимался полностью — хочешь, один живи, хочешь — вдвоём. Можно, конечно, было два номера выкупить, но это дорого, да и зачем? В купированном вагоне поезда живут же какое-то время совсем чужие и разнополые люди, и ничего. Так что это обговорили сразу и в этом отношении проблем не возникло.
Зато в этой гостинице была кухня с газовой плитой и всеми соответствующими принадлежностями. А если есть кому и для кого готовить и, стало быть, питаться полноценно, то почему бы и нет? В этом дочка абсолютно права.
Евгений в смысле еды был всеяден. Лишь одно условие должно неукоснительно выполняться — еда должна быть вкусной. Поэтому рисковать не хотел и первую готовку взял на себя. Это ж нетрудно.
Расположились в номере. Разложили по местам вещи. И принялись совместно готовить обед.
— Был бы суп, уже голодным не будешь, любила повторять моя мама, — сказал Евгений, — а «второе» и по сусекам наскрести можно. Скажем, потушить овощи, наварить каши или яичницу поджарить. Вариантов не счесть.
Дочка заготовила борщовую, очень вкусную заправку — это чтобы, не сильно заморачиваясь, приготовить быстро достойное первое блюдо. Тут и надо-то всего ещё картошку да банку тушёнки добавить. Так что в поездке эта консервация оказалась как нельзя кстати — быстро, вкусно, сытно.
— Почисти картошку, но всю не нарезай. Большую часть забрось целой, — обратился Евгений к спутнице.
— Привыкла всегда в суп картошку соломкой крошить, — удивилась Тамара, ставя воду в кастрюльке на газ.
— Вода для супа должна быть холодной, — предупредил Евгений.
— Это ещё что за новости? — не удержалась Тамара. — Всю жизнь готовлю, и пока что никто не жаловался и не отравился.
— Это потому, что они другого не пробовали. Как говорила моя мама: «Рыбу нужно чувствовать». Так и во всём. Если надо приготовить картошку, то её, несомненно, забрасывают в кипяток, дабы сохранить больше полезных веществ. А вот если варить суп, то картошку лучше закинуть в холодную воду. В этом случае бульон получится более наваристым, а для супа это немаловажно.
— Тогда почему не надо нарезать всю, ведь нарезанная лучше, да и быстрей разварится?
— Правильный вопрос. Уж извини, привык не просто тупо выполнять все советы и наставления, а пропускать всё через голову, делая выводы, и принимать решения только после этого. Нам нужно сварить суп. Так?
— Так. И что?
— Дело в том, что нам нужен насыщенный бульон. Для этого мы варим картошку целиком, потом вынимаем её, разминаем и возвращаем обратно в кастрюлю. Но какую-то часть всё же нарезаем той самой соломкой. В результате получаем вид привычный — будет что пожевать, бульон насыщенный и вкус отменный...
Когда встречаются два взрослых, самостоятельных человека, всегда будут некоторые нестыковки. В каждой семье вырабатываются свои правила, устои, требования. Для того чтобы всё пришло к единому знаменателю, нужно время и не один пуд соли съесть. Первый «пуд» они уже распечатали.
После длительного отсутствия возвращаться домой всегда желанно и волнительно. Но стоит переступить порог, и будто никуда не уезжал. Кажется, все встречи, разговоры, изыскания остались там, за порогом, в другой жизни. Здесь же даже безликие, но родные стены дышат теплом и уютом.
Но пока что свидание с домом не очень радовало. Остался непонятным и невыясненным один вопрос. И потому, лишь вошёл, Евгений тут же, не раздеваясь, набрал номер телефона Аллы.
Она ответила сразу, будто ждала звонка, ни на минуту не расставаясь с аппаратом:
— Привет! Как доехал?
У Евгения перехватило дыхание. Ждёт. Скучала. Это же очевидно. По голосу он легко определял её настроение. Не сразу он смог ответить.
— Чего молчишь? — напомнила о себе Алла.
— Вымоюсь. Переоденусь. И я у тебя.
— Приходи.
И всё завертелось, закружилось в сладком вертепе. Безудержном, необузданном и бесконечном...
Но счастье не может продолжаться вечно. Особенно в их случае. И какая шлея ей под хвост попала?
— Мне кажется, нам лучше не встречаться, — на следующий день, ответив на его звонок, сказала Алла.
Господи, сколько же можно! Евгений буквально закричал про себя. Ведь не далее как вчера вечером было всё волшебно и прекрасно. Что случилось за одну ночь и начало дня?
Работа. Только она, родимая, как отдушина не даст сойти с ума и окончательно чокнуться. Поездки. Одна за другой. Без устали и передыха.
Притирка с Тамарой шла не особенно напряжённо, незаметно и естественно. С каждым разом разногласий становилось всё меньше. И всё было бы хорошо. Но судьба подкинула новый сюрприз. Говорят, испытания нам даются только те, которые мы можем выдержать. Вероятно, всё так и есть. Но нельзя же проверки устраивать так часто...
Тамара нашла постоянную работу.
— Петрович, поехать не смогу, — сказала она Евгению. — Если вы не против, поговорю с подругой. Думаю, согласится. Она пока что не работает, так что деньги ей нужны.
Как он мог быть против? Уже привык к поездкам на машине. К хорошему привыкают быстро, вот отвыкают с трудом. Так что особого выбора не было...
4
Подруга Тамары Светлана оказалась женщиной лет сорока, может, чуть больше. Она обладала привлекательными формами, была самодостаточной, уверенной и знающей себе цену. Уже перед первой поездкой не то что закомандовала, но попросила об одолжении так, что отказать было довольно сложно:
— Евгений Петрович, на обратном пути давайте к маме в деревню заедем — это по дороге. Надо картошки да закруток привезти. А то потом всё на себе переть придётся. Мы ж не пешком...
Как тут откажешь? Машина — это не по автобусам и электричкам да на перекладных запасы домой тянуть.
В поездке разговаривали много и охотно. Евгений делился планами, Светлана рассказывала о себе.
— В свои шестнадцать уже зарабатывала, — глядя на дорогу, сказала она. — Ездила в Прибалтику, набирала там косметики всякой, да бижутерии, короче, покупала всё, что у нас в то время было дефицитом.
— И кому же такая соплюшка купленное реализовывала? На рынок носила?
— Какой рынок? По подружкам всё расходилось. Потом даже заказывали, что и сколько привезти. Так что уже со школы была самостоятельным, ни от кого независящим человеком.
— После школы учиться пошла?
— Какой смысл? Деньги и так зарабатывала. По весне рассаду мама вырастила — на рынок. Первая зелень — туда же. На Радуницу цветами искусственными приторговывала. Потом приноровилась в Москву за тряпками ездить. Много не набирала, зато вложений мало и риска никакого. Закупилась — продала — опять закупилась. Никаких остатков. Словом, крутилась, как могла.
— Но таким способом много не наработаешь. Вижу, ты девчонка шустрая, почему своё дело не открыла? Поначалу, скажем, точку на рынке застолбила бы, наняла продавца. Опыт уже был, тебе и флаг в руки.
— На жизнь и так хватало. Чтобы бизнес открыть, вложения нужны. Где их взять? Богатых родственников нет. А муж... он умер рано. Скоропостижно. Остался сын, его надо было поднимать. Какой уж тут бизнес?
— Прости.
— Ничего. Всё давно перегорело.
— Но это ведь никакой стабильности.
— Конечно. Вот и устроилась к частнику в магазин продавцом. Поначалу платили неплохо, да и работа нравилась. Протрубила у него больше десяти лет.
— А чего ушла?
— Сменился хозяин. С новым общего языка не нашла.
— Бывает... — не отрываясь от дороги, кивнул Евгений. — Неужели продавцы никому не требуются? Кажется, предложений пусть и не очень много, но они есть.
— Работы никогда не боялась, но особо не искала. Деньги на жизнь у меня всегда были. А идти в магазин и на дядю за копейки чалиться, притом, что целый день на ногах? Кризис, видите ли, у них.
— Сын взрослый? — решил сменить тему Евгений. — Сколько ему?
— Двадцать. На рынке на хозяина пашет, джинсы продаёт. Ключи от квартиры ему не оставила. Ничего с ним не случится, несколько дней у бабушки перекантуется.
— Что так? Не доверяешь ему?
— Конечно. Мать за дверь, а он наведёт друзей и устроит погром в квартире. Мне это не нравится. Потом выгребай за ними.
— Он же уже взрослый мальчик.
— Ничего страшного. У бабушки хоть у одной, хоть у другой места хватит. Вот только похолодало, а он в одной курточке остался. Да ничего. Выдюжит...
Доехали до места без приключений. Расположились в гостинце. Принялись готовить еду. Памятуя свой первый опыт, поначалу Евгений рассказал, что, почему и как. Так что в этом вопросе неясностей не возникло.
— Сырых помидоров не ем, — видя, как Евгений достаёт из сумки овощи, сказала Светлана.
— Это как? — растерялся Евгений.
— Только в салате.
— А-а-а. Отлично. Вот и делай салат из свежей капусты и помидоров.
И вот к трапезе всё готово. Салат накрошен. Суп сварен. Хлеб нарезан.
Как простого рецепта салата может не знать женщина? Оказалось, может. В глубокой тарелке покоились испачканные майонезом и нарезанные на четыре части помидоры, смешанные с поделённым на несколько кусков вилком капусты.
— Салаты дома вообще-то не готовлю, — увидев, как Евгений скептически оглядывает блюдо с овощами, сказала Светлана, — если Виталик — это мой гражданский муж, захочет, сам и сделает.
— Муж? Гражданский? Это как?
— А так. Когда нужно по хозяйству помочь, позову. Если нет, пусть к маме шагает. Выбешивает он меня постоянно, мне это так не нравится. Нафига такой сдался?
— Ну-ну. Гражданский. Да ещё выбешивает... Но это твоё дело, твоя жизнь, — сказал Евгений. — А салат, смотри и учись. Капусту мелко шинкуем. Вот так. Присаливаем и слегка мнём, дабы дала сок. Теперь мелко нарезаем помидор — это для кислинки. Присыпаем острым перчиком для пикантности. Перемешиваем, прикрываем крышкой и оставляем на несколько минут, дабы всё набрало вкус. Потом можно по желанию приправить растительным маслом или майонезом, а можно и так оставить — кто, как любит. Это и есть салат.
Жили, понятное дело, в одном номере. Надо сказать, одевалась Светлана броско и с вызовом.
— Люблю красивые шмотки, — ещё по дороге призналась она. И слова её не расходились с делом.
В машине по случаю жары ехала в лёгких белых с чёрным бриджах и чёрной майке с глубоким вырезом впереди. Такой прикид не только не скрывал, а лишь подчёркивал все её прелести и достоинства. А подчеркнуть было что.
В гостинице она переоделась в короткий жёлтый халатик, ещё более откровенный, нежели предыдущий наряд. Как глаза не отводи, а при совместном проживании взгляд то тут, то там так и натыкался на пикантные подробности.
Не сказать, что она уж так сильно возбуждала Евгения. Но длительное воздержание вносило в их отношения, мягко говоря, некоторые неудобства.
— Евгений Петрович, Тамара рассказывала, здесь старинный Кремль есть. Сходим после того, как свои дела поделаете? У меня такое правило: где бы ни была, обязательно сфоткаюсь у достопримечательностей.
— Погода на завтра не совсем лётная, дожди, — не стал уж очень возражать Евгений.— Но посмотрим.
С утра и вправду дождь лил, как из ведра, а на следующий день предстояло переезжать в другой город. Так что экскурсия могла состояться если не сегодня, то уже не в эту поездку.
— Может, давай в другой раз? — закончив дела, попытался вразумить спутницу Евгений. — Куда Кремль от нас денется?
— Что вам уж так трудно? Фотик есть. Быстренько сфоткаемся, и назад.
— Ты-то в машине сидела, пока я по развалинам крепости лазил, да с главным археологом точки над «i» расставлял. Промок до нитки. Заболею, тебе же со мной мучиться.
— Не заболеете. Вы вон какой здоровый. Может, сходим? Ненадолго...
В туфлях Евгения отчаянно хлюпала вода. Мокрая рубашка прилипала к телу. Но как тут откажешь, когда тебя так просят, тем более дождь уже кончился. Ну и пошли.
Ненадолго, а оказалось до самого вечера. Вода в обуви продолжала хлюпать, рубашка по-прежнему липла, но это не помешало сделать прекрасные фотографии.
В гостинице Евгений сразу переоделся во всё сухое. Дышать стало легче. Потихоньку жизнь возвращалась.
Суп был сварен ещё вчера, так что теперь осталось лишь по-быстрому заняться вторым блюдом. Для этого заранее купили пару сосисок и гречку в одноразовых пакетиках. Теперь надо всё это приготовить, но не абы как, а чтобы было вкусно.
— Будем варить гречку и прижарим её с припущенным луком и морковкой. Лук придаст крупе вкус и остроту, морковка сладость, — на всякий случай во избежание ненужных вопросов пояснил Евгений.
Хорошо, что он чуть позже вовремя заглянул на кухню. Светлана уже собралась разрезать мешочек с гречкой, да только отсутствие под рукой ножа её несколько задержало.
— Остановись! — крикнул Евгений. — Вода закипит, забрось гречку прямо в пакетике.
— Как это, варить в бумаге? — сказала Светлана.
— Так и задумано. Ты вари, потом сама поймёшь.
— Не буду я есть кашу с бумагой, — насупилась Светлана.
— Ну и не надо, нам больше достанется, — только и смог сказать Евгений. — Ты просто доверься мне и приготовь, как попросил, — и на всякий случай пояснил. — Натри на крупной тёрке морковь, нарежь мелко лук, припусти на подсолнечном масле. Когда сварится крупа — увидишь, она раза в три увеличится в объёме, разрежь пакетик и выложи содержимое в сковородку и всё вместе ещё чуток прижарь. В воде из-под гречки свари сосиски. Не понравится — можешь не есть.
Приготовили. Поели. Понравилось. Попили чай. Подобрели. Помыли посуду. Сели рядышком на кровать. Стали рассматривать сегодняшние снимки.
Коротюсенький жёлтый халатик. Бедро к бедру. Коленка к коленке. Как это получилось, Евгений сам не понял. Только пролистнув очередной удачный снимок, вдруг наклонился и поцеловал Светлану в манящую белую коленку.
— Евгений Петрович, что это вы себе такое надумали?
— Ну не знаю... — признался Евгений. — Если честно, само получилось, ничего не надумывал.
— Меня нанимали работать, а не ублажать, — на всякий случай напомнила Светлана.
— Согласен, — решил он не уходить от взволновавшей темы. — Но одно совершенно не исключает другого.
— Это для вас не исключает, а для меня абсолютно неприемлемо. Так что вопрос закрыт раз и навсегда.
«Ну-ну, — подумал Евгений, — зарекалась девка замуж не ходить».
Окончательное решение женщины редко бывает последним. Он легонько приобнял Светлану.
— Нечего на мне виснуть, — высвобождаясь из его объятий, сказала Светлана. — Мне не нравится.
Вот это её «не нравится» враз взбунтовало совсем недавно насквозь промокшего работодателя. Тут уж он не на шутку вспылил:
— Может, мне нравится таскаться за тобой по Кремлю с мокрыми ногами только ради того, чтобы тебя же сфоткать на необычном фоне? Думаешь, нравится выслушивать твои капризы и выполнять всякие задания? Меня тоже не нанимали этого делать, а я делаю и глупых вопросов не задаю.
Светлана молчала.
— Знаешь, твоя беда в том, что у тебя всё наполовину. Мужчина наполовину. Не нужен — пошёл вон. Возникает в нём потребность — иди сюда. Зарабатывать умеешь, но не хочешь напрягаться и открыть своё дело — кредит, кстати, сейчас взять не проблема, да и государство начинающим бизнесменам помогает. Сын у тебя и тот наполовину. Больше двадцати, а ты его всё от юбки не отпускаешь, командуешь им, как маленьким. Думаешь при этом не о нём, а прежде всего о себе — как бы тебе с ним меньше хлопот было. Вся жизнь у тебя наполовину.
— Глупости всё это. С шестнадцати лет зарабатываю. Живу, как хочу, и никто мне не указ. Сама решаю, с кем быть, а с кем нет и когда. А если говорить о муже, то на кой мне нужен пустышка, с которого и взять-то нечего?
— Видишь ли, любые отношения предполагают развитие в обе стороны. Для того чтобы получать, нужно хоть что-то давать и не считаться, кто кому и сколько должен. Если можешь — просто, без оговорок и обязательств — дай. Тогда и получать будешь столько, сколько смогут дать, а не по принуждению и счёту. А не хочешь, так и будешь жить в полжизни — ни радости, ни удовольствия.
Продолжать дальнейшую дискуссию было бессмысленно. Каждый сказал то, что думал. Осталось всё переварить. Но на всё нужно время. Оно у них было.
— Всё, ложимся спать, — выключив фотоаппарат, сказал Евгений. — Завтра подъём в пять утра. Ехать почти двести километров, а к девяти должны быть уже на месте...
Из поездки вернулись ещё засветло. В этот раз в квартире, Евгения ждала дочка. Но именно сегодня домой он почему-то не спешил. Что это, провидение? Интуиция? Или ещё что-то неизвестное науке? Возможно, и то, и другое, и всё вместе.
Так получилось, что, загнав машину в гараж, он зашёл в ближайшую кафешку выпить чашечку кофе с марципанами — здесь их, кстати, отлично пекли.
5
Сдав дорожную сумку со своим нехитрым багажом в гардероб, Евгений присел за ближайший пустующий столик. Сделал заказ и, пока ждал, принялся не без интереса разглядывать зал.
Посетителей немного. Семейная пара за столиком возле бара. Они не спеша попивали кофе вприкуску с какой-то выпечкой.
Перед ними расположилась ещё одна явно флиртующая пара. Он что-то рассказывал. Она заливисто смеялась над каждым его словом и смотрела на него так, будто готова была проглотить целиком и без остатка со всеми его руками, ногами и шуточками.
Да ещё девушка около тридцати лет за столиком возле окна. «Привлекательная, однако...» — невольно отметил про себя Евгений. Она сосредоточенно и увлечённо жевала то ли пиццу, то ли пирог с капустой. Видимо, приезжая.
Принесли заказ. Евгений уставился на него, не совсем понимая, что здесь делает и вообще, зачем сюда пришёл. Но кофе выпил и не без удовольствия съел марципан.
«Всё, что случается, не случайно», — вспомнил слова дочери.
Ничего не произошло. Кто и зачем его сюда направил? Непонятно. Он пожал плечами и, получив в гардеробе свою сумку, направился домой.
И вот тут с ним случилось непредвиденное.
До дома оставалось всего-то буквально пару шагов. Но хватило и их. Мостик через небольшой ручеёк был невелик и узок. Обычным способом двое на нём могли разойтись, разве что соприкасаясь плечами.
В этот раз навстречу Евгению шла невысокая, необъятных размеров женщина. Эдакая коробочка метр на метр. Наверняка она была прекрасной матерью и замечательной супругой. Хорошего человека, как известно, чем больше, тем лучше. Лучше, но не в этом случае.
Когда Евгений её увидел, отступать стало уже поздно. Да и она, видимо, не сразу оценила ситуацию.
Он сделал всё возможное, дабы избежать неловкости. И, казалось, ему это удалось: постарался буквально вдавиться в невысокие перила ограждения.
Протискиваясь, женщина тяжело дышала и виновато из-под бровей смотрела на него. Он же взглядом показывал, мол, ничего страшного, бывало и хуже.
Женщина благополучно миновала проблемный участок, вздохнула с облегчением и, словно уточка, переваливаясь с боку на бок, засеменила дальше. Евгений смотрел ей вслед и думал: «А ведь для кого-то эта женщина — судьба...»
Рывком он поправил сползшую с плеча сумку, но, то ли заплечный ремешок не выдержал, то ли карабинчик открылся, только сумка мгновенно скользнула вниз, да так, что он не успел её ни подхватить, ни удержать.
Ручей был неглубокий, но это была вода. Посмотрел вниз. Сумка медленно погружалась в глубину.
— Ну, блин! — в сердцах выругался он.
Вновь вспомнились слова дочери. Вот для чего это провидению нужно? Что за напасть такая?
Но над этим особо задумываться пока что было некогда.
«Ноутбук, на котором работал в поездке, остался в машине, — сбегая к воде, размышлял он. — Флешка с нужной информацией в кармане. Так что ничего особо важного в сумке намокнуть не должно. Пару старых писем из издательства, кое-какая одежда, да туалетные принадлежности, необходимые в поездке. Даже если бы всё совсем пропало — тоже не смертельно. Но жалко, конечно. Да и сама сумка могла ещё послужить».
Спустившись вниз, принялся прикидывать, как бы меньшей кровью выполнить задуманное.
Самое простое — это, безусловно, скинуть туфли, засучить брюки и без труда вытащить сумку. Но в этом и была проблема. Глубина пусть и небольшая, но дно илистое, берег зарос острой, как бритва осокой, того и гляди порежешься. Надо искать другой способ.
Подходящий прут нашелся не сразу. Один короток, другой тонок и слаб. Однако после нескольких попыток сумка была благополучно извлечена из водяного плена.
Расстегнув молнию, Евгений заглянул внутрь. Все вещи промокли и собрались в один непонятный ком.
— Ну и ладно, потом разберёмся, — не вынимая содержимого, Евгений вылил воду и заспешил домой, где его уже наверняка ждали.
— Папа, что случилось? — увидев, как из сумки капает вода, не на шутку встревожилась Марина. — Кто тебя так?
— Никто. Всё нормально. Не переживай, — чмокнув дочку в щёку он протянул ей сумку. — Отнеси, пожалуйста, в ванную комнату. Закинь всё в машинку, пусть простирается.
Буквально через несколько секунд из ванны раздался голос Марины:
— Пап, это не твоя сумка.
— Как так не моя? — подойдя, Евгений заглянул дочери через плечо.
— Это женские вещи. Ты что, кого-то ограбил, труп утопил, а вещи принёс сюда? Ты же знаешь, ворованное дома хранить опасно, вдруг менты с облавой внезапно нагрянут?
— Не смешно, — почесав затылок, сказал Евгений. — Это, наверное, та девушка, из кафе.
— Какая девушка? — с интересом глянула на отца дочь.
— Неважно. И что теперь делать?
— Паспорт, ещё какой-то документ с размытой печатью, — Марина выуживала содержимое из кармашка. — Только всё абсолютно в непотребном виде, особенно бумага. Сейчас узнаем, как твою девушку найти.
— Не узнаем. Она приезжая, — пропустив мимо ушей непрозрачный намёк дочери, сказал Евгений.
— А ты откуда знаешь? Вы всё же знакомы?
Евгений лишь плечами пожал.
— Точно, — осторожно полистав намокшие страницы паспорта и найдя нужную, кивнула дочь. — Прописана в районе.
— И что теперь?
— Ничего. Мойся и за стол. Утро, как известно, вечера мудренее. Что-нибудь придумаем.
Но придумывать ничего не пришлось.
Едва они успели поужинать, как раздался звонок в квартиру.
— Ты кого-то ждёшь? — спросил Евгений.
— Это твоя квартира, так что это ты ждёшь, — поспешила к входной двери Марина.
— Кого?
— Сейчас увидишь.
Дочь оказалась права. За дверью стояла та самая девушка-приезжая из кафе с сумкой в руке и с порога, чуть не плача, сразу выдала тираду:
— Из-за вас без документов меня не приняли в общежитие! Зачем вы взяли чужую сумку?
Ничего не сказав, Евгений вынес из ванной комнаты точно такую же, разве что мокрую.
— Мне гардеробщик выдал, — не столько оправдываясь, сколько констатируя факт, сказал Евгений. — И, согласитесь, в этом его винить трудно.
— Причём здесь гардеробщик? Наверняка вы сами ему указали на мою.
— Ну да, — согласился Евгений, — он спросил, я ответил. А вы бы не спутали?
— Никогда! — вспылила девушка. — Ваша легче. Неужели ничего не почувствовали?
— Простите! Весьма сожалею, что так получилось, — сказал Евгений.
— Отдавайте мои вещи! — не прореагировав на извинения, сказала девушка.
— Понимаете... — вмешалась дочь.
— Что я должна понимать? — перебила её девушка. — Отдайте моё! Или... — что будет дальше, она не решила и лишь притопнула ножкой. — Отдайте, и всё.
— Да, пожалуйста, — Евгений протянул ей промокший паспорт.
— Что... что вы с ним сделали?
— Девушка, давайте успокоимся и пройдем в квартиру, — подключилась к разборкам Марина. — Ну не на лестничной же площадке нам отношения выяснять.
— Не хочу ничего выяснять и никуда входить. Просто отдайте не ваше! — сказала девушка, но вошла.
— Давайте выпьем чайку, — на правах хозяйки пригласила её дочь, — и за столом всё спокойно обсудим.
— Какой чай? С таким трудом выбила на время написания диплома место в общежитии. Всё из-за вас! Отдавайте мой паспорт и направление в общагу.
— Понимаете, тут такое дело, — замявшись, попытался прояснить ситуацию Евгений, — если паспорт лишь намок, то бумажка, точнее, теперь понимаю, это было направление, вообще не читаемо.
— Что же мне теперь делать? — как зомби проходя в кухню, в сердцах воскликнула девушка.
— Переночуйте у родни, у знакомых, — попробовал разрулить ситуацию Евгений. — А завтра возьмёте в деканате, или где там у вас дают, новое направление, и всё уладится. У вас есть здесь подруги?
— Ничего не выйдет, — обречённо опустилась на предусмотрительно подставленный стул девушка. — Комендантша пригрозила, что если до вечера паспорт и направление не принесу, место отдадут, желающих полно, — из глаз её были готовы вот-вот брызнуть слёзы. — К тому же никого у меня здесь нет и теперь, по вашей милости, придётся ночевать на вокзале в компании с бомжами и пьяницами.
— Зачем же так экстремально? — вмешалась в диалог Марина. — Оксана, вас ведь так зовут?
Девушка лишь молча кивнула.
— Так вот, Оксана, можете переночевать здесь. Комнаты две, места хватит. Ведь так? — она недвусмысленно посмотрела на отца.
— Поступайте, как считаете нужным, — не менее откровенным взглядом Евгений ответил дочери. — Всё, устал. Иду спать.
— Утром сообразим, как жить дальше, — сказала Марина, увлекая девушку за собой. — Пойдёмте, всё вам покажу и расскажу.
«По-моему она отцу понравилась, — показывая гостье, что, где и как, рассуждала про себя Марина. — Вон как фыркал да поглядывал. Ой, чует моё сердце, не всё здесь так просто».
Женщины в подобных вопросах, как известно, редко ошибаются.
В этот приезд Евгений не позвонил Алле. Впервые. Просто забыл.
Наутро он проснулся от запаха, доносившегося из кухни.
— Евгений Петрович, вставайте, — Оксана заглянула к нему в комнату. — Я вам сырников нажарила.
Господи, как давно это было! Только жена, ещё в той, прошлой и теперь, казалось, безоблачной райской жизни, вот так же будила его запахом свежеприготовленных сырников, оладушек и кофе. Оказалось, он так давно об этом мечтал. Честно говоря, думал, никогда у него больше такого не будет. Ан нет, ошибался.
Реально для счастья человеку надо не очень много. Чуточку тепла, капельку души и самую малость участия.
Он быстренько встал. Наскоро сделал зарядку. Умылся. Побрился. И прошёл в кухню. У плиты колдовала Оксана. Как-то покойно и уютно стало у него на душе. Давно ему не было так хорошо.
Оксана подняла на него взгляд. Щёчки её пылали, видимо, от горячей плиты. В глазах огоньки и чёртики — это лучики солнца играли в них.
Давно забытое ощущение всколыхнуло воспоминание. В порыве взметнувшихся чувств он подошёл к девушке, обнял и прижал к себе, всласть упиваясь так нежданно ворвавшейся в его быт новой жизнью.
Позавтракав, каждый занялся своими делами. Евгений пошёл в редакцию, Оксана же, собрав свои просохшие за ночь вещи, заспешила утрясать проблему с общежитием.
В этот день Евгений задержался с делами и к дому подошёл лишь к вечеру. Поднялся на этаж и остолбенел. Перед его квартирой, подстелив под себя какой-то журнал, прямо на ступеньке сидела Оксана.
Увидев Евгения, она тут же вскочила и, не давая ему опомниться, затараторила:
— Евгений Петрович, пожалуйста, не прогоняйте меня. Моё место в общаге занято. Мне негде жить. Позвольте, я пока останусь у вас. Буду вам стирать, убирать, готовить. Не подумайте, я всё умею. Только согласитесь, вы не пожалеете. А хотите, буду платить. Правда, больших денег не обещаю, как за общежитие...
Какие деньги? О чём она? Зачем какое-то общежитие, когда есть квартира? Весь день только и думал об этом и не знал, как ей это предложить, ведь они даже телефонами не обменялись. А тут сама пришла. Вот для чего были все испытания и неудобства. Вот оно провидение, как выкрутило.
— Проходи, — он открыл дверь. — Будь полноправной хозяйкой, — пропустил её вперёд. — Всё в твоём полном распоряжении.
Человек не может, да и не должен быть один. Он просто обязан быть счастливым. Счастье — это талант ценить то, что у тебя есть и не желать того, чего у тебя нет.
На вечер она приготовила его любимые макароны по-флотски и сварила компот из сухофруктов, бесполезно пролежавших у него не один год. Давно он не получал такого удовольствия от еды. Или еда тут была вовсе не причём?
Он ловил каждое её движение, каждый вздох, каждый взгляд и наслаждался. Всё в ней ему нравилось, всё устраивало.
Оксана, казалось, отвечала ему тем же. Глядя на этого немолодого, много повидавшего человека теплота поднималась у неё в груди. Проникшись его одиночеством, она чувствовала себя нужной здесь и сейчас.
Очень часто женщина сначала влюбляется в отношение к себе и только потом в мужчину.
После ужина она убрала со стола и принялась мыть посуду. Он подошёл к ней сзади, обнял.
— Евгений Петрович, — Оксана попыталась осторожно высвободиться, — может, не надо? — она повернулась к нему лицом и тихо добавила: — Пожалуйста.
Настоящий мужчина всегда добьется того, что хочет женщина. Вот только ещё бы понять чего именно она хочет.
— Ничего дурного я тебе не сделаю, — не ослабляя объятий, в тон ей сказал Евгений. — Просто постой и пока что ничего не говори.
В эту минуту он был по-настоящему счастлив. И ничего иного, казалось, ему в этой жизни больше не надо. Лишь бы стоять вот так и чувствовать рядом её. Именно этого много лет ему не хватало. Именно этим он теперь никак не мог надышаться и насытиться.
Бывает, люди прожили вместе много лет, а всё, как чужие. А случается, только что познакомились, перекинулись буквально парой слов и, как будто знали друг друга всю жизнь.
Утром в кухне на столе его уже ждал завтрак. И когда только она успела?
В его жизни появились стимул, смысл и желание жить...
Евгений вновь спешил в редакцию. Но сегодня он не шёл, а, буквально, летел на не видимых волшебных крыльях, не замечая ничего и никого вокруг.
Опустив голову, тупо улыбаясь, погружённый в свои мысли, он не увидел её, а почувствовал.
— Привет! — непринуждённо, словно они расстались только вчера, сказала Алла.
— Привет! — подняв голову и увидев её, ответил Евгений.
— Уже приехал?
— Как видишь, — насколько можно безразличней ответил он. Но кошки так и заскребли у него на душе.
Нельзя за одну секунду вычеркнуть из памяти годы жизни, как бы этого не хотелось. Ещё долго помимо воли, так или иначе воспоминания будут возвращаться, пока время окончательно их не сотрёт.
Алла по-прежнему всё ещё волновала его.
— Мы что- то давно ничего не читали, — не уловив интонации или сделав вид, что не уловила, сказала Алла. — Ты бросил писать?
— Да нет, не бросил, пишу.
— Тогда что?
— Наверное, я для тебя слишком неудобен и стар, — подыскивая нужные слова, сказал он.
— Глупости, — возмутилась Алла. — Раньше думала, что молоденькие девушки выходят замуж за стариков из-за денег и благополучия.
— Разве это не так? — с удивлением вскинул брови Евгений.
— Теперь знаю точно, по крайней мере, у некоторых это далеко не так. Молодой человек никогда не даст женщине то, что может предложить мужчина в возрасте, — принялась развивать свою мысль Алла. — Молодежь, ещё не раскусив всей прелести общения, вообще старается быстренько удовлетворить только себя, свою похоть. Опытный же мужчина, прежде всего, думает о женщине, о её предпочтениях, пристрастиях и желаниях. И она ему платит тем же, только в сто раз больше.
— Вот такая, стало быть, арифметика получается... — задумался Евгений. — Молодость, значит, в пролёте.
— Именно, — почувствовав слабинку, воодушевилась Алла, — только это не арифметика, а, скорее, высшая математика. А её, как известно в начальной школе не проходят.
— А как же женщины? — думая о своём, сказал Евгений. — С ними тоже так?
— Вот и нет, — впервые за время разговора улыбнулась Алла. — Женщина может быть любого возраста. Она изначально запрограммирована на мужчину. Чего от неё требуют, то в результате и получают.
— Пора мне. Пойду, — стараясь закончить неудобный для него разговор, сказал Евгений. — Прости. — И, уже отходя, добавил: — Спасибо тебе!
— За что? — скорее по инерции, чем осознанно она бросила ему вдогонку.
— За всё... — но она этого уже, видимо, не услышала.
Сейчас его сердце и душа принадлежали другой. Делить их на кого бы то ни было, он не мог и не хотел.
Алла смотрела ему вслед. Евгений не видел, но спиной почувствовал на себе её взгляд. Свежи всё ещё были воспоминания. Почти осязаемо он ощутил её дыхание, грудь, живот. Остальное как всегда дорисовало воображение...
Наверное, если бы она окрикнула, позвала, не устояв, он всё же кинулся бы к ней и утопил в своих объятиях. Но она молчала. Не окрикнула. Не позвала. И он всё дальше уходил от своей, возможно, последней, самой большой привязанности. Прощался с ней. И теперь, вероятнее всего, уже действительно навсегда.
Но его лебединая песня, как видно, была ещё не спета...
Евгений Петрович, в прошлом довольно известный в определённых кругах журналист незадолго до пенсии ушёл на свои хлеба — стал писать исторические романы, которые, что, в общем-то неудивительно, пользовались спросом.
Работа эта была интересной, увлекала целиком и пожирала всё его время без остатка. Но он не только не жаловался, а был, можно сказать, даже этому рад. Ведь если бы не это, что бы с ним сталось?
Жена Евгения Петровича, едва дожив до заслуженного отдыха, внезапно покинула этот мир. Вроде бы и не болела особо. На здоровье никогда не жаловалась. А тут вдруг сердечный приступ — и в одночасье нет человека.
Говорят, незаменимых людей нет. Может быть. Но это в мировом масштабе. А вот если в данном, конкретном случае — это невосполнимая потеря. Так и случилось. Привычный дом, в котором Евгений Петрович провёл столько незабываемых лет, вдруг наполнился для него холодом и пустотой.
Жена не ушла на работу, не забежала поболтать к подруге. Она ушла навсегда. У него будто выдернули стержень, на котором держалась вся его привычная жизнь. Он словно утратил связь с внешним обычным миром и, потеряв дорого человека, лишился смысла самой жизни.
Тяжело он переживал потерю любимого человека. Талантливый журналист и писатель был абсолютно не приспособлен к повседневной обыденности с её мелочной суетой и прозаичностью. Приготовить, и уж тем более разогреть обед для него не проблема, но есть одному невкусно. Когда не было рядом жены, он перебивался всухомятку бутербродами, запивая их горячим чаем, или «топтал» без устали печенюшки или пряники, предусмотрительно заготовленные заботливой хозяйкой.
Но жизнь продолжалась и нужно как-то приспосабливаться к новой ситуации, как-то устраиваться и выживать. И тогда он без остатка отдался работе.
Ему приходилось много ездить по стране, выискивая едва уловимые крохи информации, позволяющие приоткрыть завесу тайн того прошлого, что было мало изучено, но, в силу никому неведомых причин, востребовано. Он каким-то неуловимым журналистским чутьём понимал, что именно заинтересует читателя и, соответственно, издателя, и без устали копал в этом благодатном направлении.
Дочь, Марина, к тому времени стала уже взрослым, самостоятельным и самодостаточным человеком. У неё была своя семья, свои заботы, свои проблемы. Но несмотря на все трудности она не оставляла отца один на один с одиночеством, окружив дочерней любовью и заботой. Готовила ему еду — без горячего, особенно в его немолодом возрасте, никак нельзя. Протирала пыль, убирала — а то бы он вполне мог зарасти мхом и плесенью, даже ничего не заметив.
Но ему этого было недостаточно. Всё ещё хотелось многого. Не хватало всего: теплоты, нежности, ласки...
Как пишут в старых сказках и былинах: много времени утекло с тех пор. Жизнь не останавливалась ни на один миг, ни на одно мгновение...
Эту его связь с Аллой нельзя назвать любовью (хотя как знать, что такое любовь?). Это то, без чего жизнь не просто теряла смысл, а становилась безрадостной, никчемной и пустой. У каждого обязательно рядом должен находиться человек, с которым можно, согревшись, отойти душой и телом. Хотя бы иногда...
Алла была намного моложе Евгения. Опустим то, как они встретились, познакомились и... стали нужны друг другу. Но уже много лет было именно так.
Надо сказать, что мужчина в возрасте, во время интимной близости ведёт себя совсем не так, как его младший собрат. Он берёт не количеством, а качеством. Ласки становятся густыми, продуманными, объятыми не дикой животной страстью, а смыслом, зрелостью и продолжаются немыслимо долго и наполнено...
Расслабленно откинувшись на подушку и тяжело дыша, Алла едва могла сдерживать слёзы. Всё настолько хорошо, что, казалось, на этом можно закончить своё земное существование. Всё здешнее казалось малозначительным, бессмысленным и ненужным. Только что была где-то там, за облаками, и вот уже рядом посапывает далеко немолодой, хотя, в общем-то не чужой мужчина. Возвращаться с небес так не хотелось.
Евгений повернулся к Алле спиной. Нет, он не отвернулся, а наоборот, старался предоставить всего себя в её распоряжение. Она прижалась к нему, поцеловала шею, плечи. Он чувствовал её дыхание, грудь, живот, а чего не хватало, сполна дорисовывало его буйное творческое воображение.
Но он боялся, очень боялся, что эта идиллия может исчезнуть, испариться в одну минуту, одно мгновение. Так уже было, и не раз.
Последние несколько лет их отношения стали какими-то цикличными — то миловались до умопомрачения, то, без видимых причин расставались, как им казалось, навсегда. Но проходило какое-то время, они с силой кидались в безудержные объятия и также, чуть позже (они в этом даже не сомневались!) опять окончательно расставались.
Безусловно, ничто в этом мире не остаётся постоянным. Меняемся мы, наши желания, привычки, стремления. Да что там мы? Меняется время, неумолимо подводя нас к заветной черте.
Ах, как не хотелось Евгению этих перемен. Его вполне устраивали сложившиеся отношения. Он полностью поглощён ею, она — им. Зачем что-то менять? Он был уверен: сласть от сласти искать нечего.
— Уходишь, — не столько спрашивая, сколько утверждая, сказала Алла, — хороший ты мой... Ой, ты же не любишь этого обращения — умняшка моя.
— Позвоню. Будешь ждать?
— Не знаю, — не переставая ласкать, сказала Алла.
Кошки заскребли у Евгения на душе. Опять она за своё. Вот умеет! Алла постоянно дёргала за этот короткий поводок. Почему не сказать, мол, конечно, буду ждать? К чему эта неопределённость? Он ей нужен не меньше, чем она ему — это же очевидно.
С таким хаосом в мыслях творческой личности трудно жить, а уж работать тем более. Это ж не телевизор: включил одну программу — занимаешься творчеством, переключил на другую — разбираешься с женщиной, чирик на следующую — вот вам шопинг и быт, пожалуйста. Тут с мыслями собраться надо и ничем посторонним мозги не загружать. Но как это сделать, когда никакой уверенности в завтрашних отношениях?
Евгению уже за шестьдесят. В этом возрасте подобные непонятки не проходят бесследно. В такой обстановке уже не до творчества, да и не до жизни вообще. Депрессия накатывая, хватала своими мерзкими ледяными пальцами за горло и давила, давила, не давая возможности вздохнуть свободно и полной грудью. Он не мог нормально работать, творить, да и что там, просто спокойно жить.
Надо было что-то с этим делать, что-то решать. Но что? Вопрос оставался открытым. Не видя другого выхода, он уезжал в очередную творческую поездку, с головой окунаясь в работу.
Пропажа аппетита легко лечится голодом. Пресыщение в сексе не менее успешно лечится воздержанием. Лучшее лекарство от всех болезней — секс. Только не надо заниматься самолечением...
Сколько раз по приезду, уже подходя к дому, зарекался ей не звонить. Зачем портить нервы, когда не сегодня, так завтра результат будет прежним? Он спросит: «Будешь ждать? «Не знаю...» — растягивая слова, как всегда ответит она.
Но, лишь успев войти в квартиру, Евгений легко убеждал себя, что хочет всего-то услышать её голос и узнать, что у неё всё в порядке.
Рука сама тянулась к телефону, он с волнением набирал её номер и... вновь пропадал в её горячих объятиях. Мир для них сужался до каких-то неимоверно коротких, но казавшихся бесконечными мгновений, ради которых иные готовы отдать многое и заплатить любую цену. А они это имели, умело пользовались, но не ценили те необъятные крохи, что дарила им судьба.
— Не знаю... — её слова кувалдами бухали в мозгу, напрочь выбивая спокойствие и уверенность.
Но, не смотря на такой её ответ, попрощались тепло. Алла проводила его до двери. Он обнял её так, словно хотел вобрать в себя всю целиком без остатка или пытался таким образом зарядиться теплом, а ей оставить кусочек самого себя, своей души. Она поцеловала его на прощанье. Не чмокнула, а именно поцеловала, будто знала, что прощается в очередной раз навсегда и в глазах её затаилась вселенская печаль...
Прошло несколько дней. Не то что бы с трепетом, но, не будучи ни в чём уверенным, Евгений набрал привычный номер:
— Приеду.
— Зачем?
— Как зачем? Читать будем?
— Есть что почитать? Это уже интересно.
— Тогда через часок я у тебя.
— Ну разве что почитать...
Пришёл. Какая там читка? С порога они бросились в ненасытные объятья, вдоволь наслаждаясь умопомрачительной близостью. Это уж потом, много позже, принялись обсуждать новые главы.
Почему мужик заводит любовницу? Частенько другая женщина не лучше жены, но только она, не напрягая бытовыми мелочами и не нагружая всякими проблемами, терпеливо и заинтересованно выслушает, поймёт, ну и, конечно, приласкает покорно и всёпозволяюще, не без этого. Для мужчины это очень важно.
Алла всегда была его первым придирчивым читателем. Евгений привык всё проверять на ней. Так уж повелось — понравится ей, значит, заинтересует многих.
И вот он вновь, не будучи ни в чём уверенным, звонит ей:
— Забегу через часок?
— Зачем? — с так знакомым ему притворным безразличием не вызывающим сомнения, спросила Алла.
— Что значит — зачем? Затем!
— Этого «затем» и не надо.
— Как не надо?
— А так. Мне нужен друг, плечо. Человек, на которого могу положиться, а не партнёр на несколько часов. Пришёл, растеребил душу, а что потом? Потом остаюсь одна. Ложусь в остывшую постель, и не скажу, что заливаю подушку слезами, но после всего пустота ощущается ещё явственнее, чем если бы вообще ничего не было.
— Идеальных людей не бывает, — сказал Евгений. — Все люди разные, и в каждом, наверняка тебя будет что-то не устраивать.
— Что ты этим хочешь сказать?
— Если хочешь быть счастливой, не требуй большего, чем тебе могут дать. Будь терпимее к чужим недостаткам. Дорожи тем, что есть, то, что подарила тебе судьба. А искать... Что ж, ищи того единственного и неповторимого, никто этого не запрещает.
— Меня не устраивает такой расклад.
— Тебе плохо со мной?
— Плохо не с тобой, а после тебя.
— Замуж за меня хочешь?
— Нет. Мы бы никогда не ужились.
— Тогда чего?
— Не знаю...
— Как так?
— А так: нет и не надо, — её сухой телефонный голос выжигал у него последние надежды. — Это лучше, чем вроде бы есть, а на самом деле ничего нет.
— Витиевато, — в задумчивости сказал Евгений, — но в общем-то понятно. Знаю, переубеждать тебя бессмысленно. Жаль, конечно. Ну, нет так нет.
Они одновременно положили трубки, словно обрывая все прежние связи навсегда. Навсегда, но, возможно, как это частенько бывало, всего лишь до его возвращения из очередной поездки.
И повторялось подобное не раз и не два. Тут и нормальный человек не выдержит, а уж творческий... Как вырваться из этого замкнутого круга, ни он, ни она не знали. Но вечно так продолжаться не могло. Хотя вечно — это сколько?
2
Дочь, Марина, привычно суетилась в кухне. Евгений перечитывал только что написанное и вносил в текст бесконечные коррективы. Хорошо, когда есть кто-то, кто может позаботиться о тебе, не требуя к себе особого внимания, не напрягая и не мешая.
— Папуля, — дочь появилась в дверях кабинета, — ты опять ничего не ел. Супчик с фрикадельками — ум отъешь, а ты даже к нему не притронулся.
— Доча, поем. Обязательно. Ты мне печёночного паштета для чего наготовила? Представь, возьмёшь кусочек беленькой булочки, маслом сливочным намажешь, а сверху паштет толстым слоем, и с ароматным чайком вприкуску. Ум-м, — от удовольствия Евгений прикрыл глаза. — Вот где вкусняшка. А супчик... Его надо в тарелку налить, в микроволновке подогреть, на стол поставить, съесть, а потом ещё тарелку вымыть. Чего заморачиваться?
— Придумаешь же такое! А уж как расскажешь, аж слюнки потекут, — не смогла сдержать улыбки дочь. — Ты такой сухомяткой язву себе наживёшь. Бутерброд к чаю хорош, согласна, но не вместо же обеда.
— Ну почему? Всё вкусно и питательно. Чего ещё надо?
— Пап... — Марина немного помедлила, словно подбирала слова. — Ты неделями не бываешь дома, всё по стране мотаешься и живёшь на сухомятке. Не к здоровью это.
— Что ты предлагаешь? — окончательно оторвался от правки отец. — Говори, раз уж начала. Что надумала моя заботливая дочка?
— Тебе нужен спутник, точнее, спутница, которая вела бы твоё хозяйство.
— Вон оно как... — задумался Евгений. — Ну и как ты себе это представляешь?
— Очень даже реально. Смотри. Сейчас с работой тяжело, так что, думаю, можно без особых проблем за не очень большие деньги найти женщину, которая бы сопровождала тебя в поездках — сам говорил: на машине не с руки одному, мало ли что в дороге может случиться. Вот и болтаешься по поездам, да автобусам. А так куда когда захотел и поехал. Не надо никого ждать и ни от кого зависеть. Согласен?
— Допустим, — не то, чтобы сдаваясь, скорее, рассматривая варианты, сказал Евгений. — Значит так, выхожу на центральную площадь, встаю посередине, навешиваю на грудь плакат с предложением. И что?
— Не смешно. Сейчас в Интернете куча людей ищет работу. Что ж тут сложного? Ты только пальчиком помани.
— Это меня и пугает, — признался Евгений. — Абы кто не нужен.
— Тут уж ничего не поделаешь: не попробовав, не узнаешь. Надо пытаться, и тогда всё получится. Само собой-то ничего не образуется, придётся немного постараться, поискать, зато потом сторицей всё окупится.
— Легко тебе говорить, — покачал головой Евгений. — А мне с этим человеком придётся не один день хлеб и воду на двоих делить. Да ещё, можно сказать, с глазу на глаз все двадцать четыре часа в сутки рядом находиться: с подводной лодки, как известно, на ходу не выпрыгнешь.
— Пап, ничего в нашей жизни не происходит случайно. Все встречи, расставания, всё прописано и расписано. Даже эти мои слова кто-то свыше вложил мне в уста, а тебе, соответственно, в уши. Неспроста это. Ты только услышь.
— Надо же, какую разумную дочь мы народили. По-твоему выходит, и это не просто так?
— Вот это уж точно не случайно. Другие-то к другим попали, а мы уж, не обессудьте, к вам.
Всегда трудно начинать что-то новое. Это уж потом всё пойдёт накатанным путём. Поначалу же за каждым поворотом встречаются неожиданности и непредвиденности. А уж что касаемо человеческих отношений, тут вообще бездна вариантов и предпочтений.
Евгений, как ему казалось, был готов ко всему. Сам человек коммуникабельный, надёжный, неприхотливый, терпеливый и отзывчивый — этого же он хотел видеть и в других.
Но на самом деле люди очень даже разные встречаются...
3
Первой на предложение откликнулась Тамара и как-то сразу расположила. Лет пятидесяти от роду, пухленькая, но не толстая. Не высокая, но и не низкая. С мягкими чертами и добрыми глазами. Просто олицетворение хранительницы домашнего очага уюта и тепла.
«То что надо», — решил Евгений.
И они поехали.
По дороге разговаривали. Точнее, говорил Евгений, Тамара же в основном молчала.
«Это неплохо, — подумал Евгений. Писателю всегда есть о чём рассказать».
Тамара, конечно, не была уж совсем молчуньей. На вопросы отвечала. О себе рассказывала с охотой. Но не более того. Инициативы не проявляла. Пока что это было на руку, хотя иногда и хотелось кого-то послушать.
— Тамара, знаю, сама уже больше года нигде не работаешь, муж не понять где, — крутя баранку, сказал Евгений. — На что жили?
— Почему, не понять где? Просто он работает вахтовым методом. До морозов — на выезде. Зимой он дома. Его заработок и проедали. Поэтому и согласилась, Петрович, с вами поехать. За квартиру-то платить надо, ещё кредит выплачиваем, да дочке помочь — только родила, а её гражданский муж слинял, лишь узнал, что забеременела.
— Тамара, почему сама-то без работы? Из-за чего с прежней ушла?
— Работала в магазине у частника. Зачем ему старухи? Нанял молодых да шустрых, а таких, как я, побоку. Пыталась, конечно, устроиться. Но либо платят уж совсем копейки, либо им такие не годятся. Никому мы в таком возрасте не нужны.
Что есть, то есть. После пятидесяти или своё дело открывать — это, конечно, если есть специальность в руках, или же надо за свою работу держаться, что есть силы. А потеряешь, и не найти ничего достойного — кому престарелые бесперспективные работники нужны, когда безработной молодёжи, готовой на многое, только свистни?
— А как же муж столько времени без женской ласки? Как выдерживает?
— Не знаю. Говорит, не изменяет, я и верю.
«Ну да, — подумал Евгений, — как правило, жена об этаком узнаёт самой последней».
— У него есть внебрачный сын, — продолжила свою мысль Тамара.
«Оппа! Вот это да... Она знает об этом и говорит так, будто иначе и быть не должно, как о само собой разумеющемся, мол, есть мужик, должны быть и дети. И неважно кто и как их родил»
— Мы ему тоже помогаем. Как же, кровинушка Лёшеньки моего. Малыш же не виноват, что у него отец такой беспутный.
«Час от часу не легче, — размышлял Евгений. — Вон у людей сколько проблем, а тут я со своими глупостями — попутчица, видите ли, нужна, а ещё жрать приготовить да на стол накрыть некому — вот проблемы-то мирового масштаба».
За разговорами до места добрались незаметно. Казалось, только что выехали, а вот уже полтысячи километров за спиной.
Расположились в небольшой ведомственной гостинице. С одной стороны, не дорого, с другой, была одна заковыка: не было здесь женских или мужских номеров. Двухместный номер снимался полностью — хочешь, один живи, хочешь — вдвоём. Можно, конечно, было два номера выкупить, но это дорого, да и зачем? В купированном вагоне поезда живут же какое-то время совсем чужие и разнополые люди, и ничего. Так что это обговорили сразу и в этом отношении проблем не возникло.
Зато в этой гостинице была кухня с газовой плитой и всеми соответствующими принадлежностями. А если есть кому и для кого готовить и, стало быть, питаться полноценно, то почему бы и нет? В этом дочка абсолютно права.
Евгений в смысле еды был всеяден. Лишь одно условие должно неукоснительно выполняться — еда должна быть вкусной. Поэтому рисковать не хотел и первую готовку взял на себя. Это ж нетрудно.
Расположились в номере. Разложили по местам вещи. И принялись совместно готовить обед.
— Был бы суп, уже голодным не будешь, любила повторять моя мама, — сказал Евгений, — а «второе» и по сусекам наскрести можно. Скажем, потушить овощи, наварить каши или яичницу поджарить. Вариантов не счесть.
Дочка заготовила борщовую, очень вкусную заправку — это чтобы, не сильно заморачиваясь, приготовить быстро достойное первое блюдо. Тут и надо-то всего ещё картошку да банку тушёнки добавить. Так что в поездке эта консервация оказалась как нельзя кстати — быстро, вкусно, сытно.
— Почисти картошку, но всю не нарезай. Большую часть забрось целой, — обратился Евгений к спутнице.
— Привыкла всегда в суп картошку соломкой крошить, — удивилась Тамара, ставя воду в кастрюльке на газ.
— Вода для супа должна быть холодной, — предупредил Евгений.
— Это ещё что за новости? — не удержалась Тамара. — Всю жизнь готовлю, и пока что никто не жаловался и не отравился.
— Это потому, что они другого не пробовали. Как говорила моя мама: «Рыбу нужно чувствовать». Так и во всём. Если надо приготовить картошку, то её, несомненно, забрасывают в кипяток, дабы сохранить больше полезных веществ. А вот если варить суп, то картошку лучше закинуть в холодную воду. В этом случае бульон получится более наваристым, а для супа это немаловажно.
— Тогда почему не надо нарезать всю, ведь нарезанная лучше, да и быстрей разварится?
— Правильный вопрос. Уж извини, привык не просто тупо выполнять все советы и наставления, а пропускать всё через голову, делая выводы, и принимать решения только после этого. Нам нужно сварить суп. Так?
— Так. И что?
— Дело в том, что нам нужен насыщенный бульон. Для этого мы варим картошку целиком, потом вынимаем её, разминаем и возвращаем обратно в кастрюлю. Но какую-то часть всё же нарезаем той самой соломкой. В результате получаем вид привычный — будет что пожевать, бульон насыщенный и вкус отменный...
Когда встречаются два взрослых, самостоятельных человека, всегда будут некоторые нестыковки. В каждой семье вырабатываются свои правила, устои, требования. Для того чтобы всё пришло к единому знаменателю, нужно время и не один пуд соли съесть. Первый «пуд» они уже распечатали.
После длительного отсутствия возвращаться домой всегда желанно и волнительно. Но стоит переступить порог, и будто никуда не уезжал. Кажется, все встречи, разговоры, изыскания остались там, за порогом, в другой жизни. Здесь же даже безликие, но родные стены дышат теплом и уютом.
Но пока что свидание с домом не очень радовало. Остался непонятным и невыясненным один вопрос. И потому, лишь вошёл, Евгений тут же, не раздеваясь, набрал номер телефона Аллы.
Она ответила сразу, будто ждала звонка, ни на минуту не расставаясь с аппаратом:
— Привет! Как доехал?
У Евгения перехватило дыхание. Ждёт. Скучала. Это же очевидно. По голосу он легко определял её настроение. Не сразу он смог ответить.
— Чего молчишь? — напомнила о себе Алла.
— Вымоюсь. Переоденусь. И я у тебя.
— Приходи.
И всё завертелось, закружилось в сладком вертепе. Безудержном, необузданном и бесконечном...
Но счастье не может продолжаться вечно. Особенно в их случае. И какая шлея ей под хвост попала?
— Мне кажется, нам лучше не встречаться, — на следующий день, ответив на его звонок, сказала Алла.
Господи, сколько же можно! Евгений буквально закричал про себя. Ведь не далее как вчера вечером было всё волшебно и прекрасно. Что случилось за одну ночь и начало дня?
Работа. Только она, родимая, как отдушина не даст сойти с ума и окончательно чокнуться. Поездки. Одна за другой. Без устали и передыха.
Притирка с Тамарой шла не особенно напряжённо, незаметно и естественно. С каждым разом разногласий становилось всё меньше. И всё было бы хорошо. Но судьба подкинула новый сюрприз. Говорят, испытания нам даются только те, которые мы можем выдержать. Вероятно, всё так и есть. Но нельзя же проверки устраивать так часто...
Тамара нашла постоянную работу.
— Петрович, поехать не смогу, — сказала она Евгению. — Если вы не против, поговорю с подругой. Думаю, согласится. Она пока что не работает, так что деньги ей нужны.
Как он мог быть против? Уже привык к поездкам на машине. К хорошему привыкают быстро, вот отвыкают с трудом. Так что особого выбора не было...
4
Подруга Тамары Светлана оказалась женщиной лет сорока, может, чуть больше. Она обладала привлекательными формами, была самодостаточной, уверенной и знающей себе цену. Уже перед первой поездкой не то что закомандовала, но попросила об одолжении так, что отказать было довольно сложно:
— Евгений Петрович, на обратном пути давайте к маме в деревню заедем — это по дороге. Надо картошки да закруток привезти. А то потом всё на себе переть придётся. Мы ж не пешком...
Как тут откажешь? Машина — это не по автобусам и электричкам да на перекладных запасы домой тянуть.
В поездке разговаривали много и охотно. Евгений делился планами, Светлана рассказывала о себе.
— В свои шестнадцать уже зарабатывала, — глядя на дорогу, сказала она. — Ездила в Прибалтику, набирала там косметики всякой, да бижутерии, короче, покупала всё, что у нас в то время было дефицитом.
— И кому же такая соплюшка купленное реализовывала? На рынок носила?
— Какой рынок? По подружкам всё расходилось. Потом даже заказывали, что и сколько привезти. Так что уже со школы была самостоятельным, ни от кого независящим человеком.
— После школы учиться пошла?
— Какой смысл? Деньги и так зарабатывала. По весне рассаду мама вырастила — на рынок. Первая зелень — туда же. На Радуницу цветами искусственными приторговывала. Потом приноровилась в Москву за тряпками ездить. Много не набирала, зато вложений мало и риска никакого. Закупилась — продала — опять закупилась. Никаких остатков. Словом, крутилась, как могла.
— Но таким способом много не наработаешь. Вижу, ты девчонка шустрая, почему своё дело не открыла? Поначалу, скажем, точку на рынке застолбила бы, наняла продавца. Опыт уже был, тебе и флаг в руки.
— На жизнь и так хватало. Чтобы бизнес открыть, вложения нужны. Где их взять? Богатых родственников нет. А муж... он умер рано. Скоропостижно. Остался сын, его надо было поднимать. Какой уж тут бизнес?
— Прости.
— Ничего. Всё давно перегорело.
— Но это ведь никакой стабильности.
— Конечно. Вот и устроилась к частнику в магазин продавцом. Поначалу платили неплохо, да и работа нравилась. Протрубила у него больше десяти лет.
— А чего ушла?
— Сменился хозяин. С новым общего языка не нашла.
— Бывает... — не отрываясь от дороги, кивнул Евгений. — Неужели продавцы никому не требуются? Кажется, предложений пусть и не очень много, но они есть.
— Работы никогда не боялась, но особо не искала. Деньги на жизнь у меня всегда были. А идти в магазин и на дядю за копейки чалиться, притом, что целый день на ногах? Кризис, видите ли, у них.
— Сын взрослый? — решил сменить тему Евгений. — Сколько ему?
— Двадцать. На рынке на хозяина пашет, джинсы продаёт. Ключи от квартиры ему не оставила. Ничего с ним не случится, несколько дней у бабушки перекантуется.
— Что так? Не доверяешь ему?
— Конечно. Мать за дверь, а он наведёт друзей и устроит погром в квартире. Мне это не нравится. Потом выгребай за ними.
— Он же уже взрослый мальчик.
— Ничего страшного. У бабушки хоть у одной, хоть у другой места хватит. Вот только похолодало, а он в одной курточке остался. Да ничего. Выдюжит...
Доехали до места без приключений. Расположились в гостинце. Принялись готовить еду. Памятуя свой первый опыт, поначалу Евгений рассказал, что, почему и как. Так что в этом вопросе неясностей не возникло.
— Сырых помидоров не ем, — видя, как Евгений достаёт из сумки овощи, сказала Светлана.
— Это как? — растерялся Евгений.
— Только в салате.
— А-а-а. Отлично. Вот и делай салат из свежей капусты и помидоров.
И вот к трапезе всё готово. Салат накрошен. Суп сварен. Хлеб нарезан.
Как простого рецепта салата может не знать женщина? Оказалось, может. В глубокой тарелке покоились испачканные майонезом и нарезанные на четыре части помидоры, смешанные с поделённым на несколько кусков вилком капусты.
— Салаты дома вообще-то не готовлю, — увидев, как Евгений скептически оглядывает блюдо с овощами, сказала Светлана, — если Виталик — это мой гражданский муж, захочет, сам и сделает.
— Муж? Гражданский? Это как?
— А так. Когда нужно по хозяйству помочь, позову. Если нет, пусть к маме шагает. Выбешивает он меня постоянно, мне это так не нравится. Нафига такой сдался?
— Ну-ну. Гражданский. Да ещё выбешивает... Но это твоё дело, твоя жизнь, — сказал Евгений. — А салат, смотри и учись. Капусту мелко шинкуем. Вот так. Присаливаем и слегка мнём, дабы дала сок. Теперь мелко нарезаем помидор — это для кислинки. Присыпаем острым перчиком для пикантности. Перемешиваем, прикрываем крышкой и оставляем на несколько минут, дабы всё набрало вкус. Потом можно по желанию приправить растительным маслом или майонезом, а можно и так оставить — кто, как любит. Это и есть салат.
Жили, понятное дело, в одном номере. Надо сказать, одевалась Светлана броско и с вызовом.
— Люблю красивые шмотки, — ещё по дороге призналась она. И слова её не расходились с делом.
В машине по случаю жары ехала в лёгких белых с чёрным бриджах и чёрной майке с глубоким вырезом впереди. Такой прикид не только не скрывал, а лишь подчёркивал все её прелести и достоинства. А подчеркнуть было что.
В гостинице она переоделась в короткий жёлтый халатик, ещё более откровенный, нежели предыдущий наряд. Как глаза не отводи, а при совместном проживании взгляд то тут, то там так и натыкался на пикантные подробности.
Не сказать, что она уж так сильно возбуждала Евгения. Но длительное воздержание вносило в их отношения, мягко говоря, некоторые неудобства.
— Евгений Петрович, Тамара рассказывала, здесь старинный Кремль есть. Сходим после того, как свои дела поделаете? У меня такое правило: где бы ни была, обязательно сфоткаюсь у достопримечательностей.
— Погода на завтра не совсем лётная, дожди, — не стал уж очень возражать Евгений.— Но посмотрим.
С утра и вправду дождь лил, как из ведра, а на следующий день предстояло переезжать в другой город. Так что экскурсия могла состояться если не сегодня, то уже не в эту поездку.
— Может, давай в другой раз? — закончив дела, попытался вразумить спутницу Евгений. — Куда Кремль от нас денется?
— Что вам уж так трудно? Фотик есть. Быстренько сфоткаемся, и назад.
— Ты-то в машине сидела, пока я по развалинам крепости лазил, да с главным археологом точки над «i» расставлял. Промок до нитки. Заболею, тебе же со мной мучиться.
— Не заболеете. Вы вон какой здоровый. Может, сходим? Ненадолго...
В туфлях Евгения отчаянно хлюпала вода. Мокрая рубашка прилипала к телу. Но как тут откажешь, когда тебя так просят, тем более дождь уже кончился. Ну и пошли.
Ненадолго, а оказалось до самого вечера. Вода в обуви продолжала хлюпать, рубашка по-прежнему липла, но это не помешало сделать прекрасные фотографии.
В гостинице Евгений сразу переоделся во всё сухое. Дышать стало легче. Потихоньку жизнь возвращалась.
Суп был сварен ещё вчера, так что теперь осталось лишь по-быстрому заняться вторым блюдом. Для этого заранее купили пару сосисок и гречку в одноразовых пакетиках. Теперь надо всё это приготовить, но не абы как, а чтобы было вкусно.
— Будем варить гречку и прижарим её с припущенным луком и морковкой. Лук придаст крупе вкус и остроту, морковка сладость, — на всякий случай во избежание ненужных вопросов пояснил Евгений.
Хорошо, что он чуть позже вовремя заглянул на кухню. Светлана уже собралась разрезать мешочек с гречкой, да только отсутствие под рукой ножа её несколько задержало.
— Остановись! — крикнул Евгений. — Вода закипит, забрось гречку прямо в пакетике.
— Как это, варить в бумаге? — сказала Светлана.
— Так и задумано. Ты вари, потом сама поймёшь.
— Не буду я есть кашу с бумагой, — насупилась Светлана.
— Ну и не надо, нам больше достанется, — только и смог сказать Евгений. — Ты просто доверься мне и приготовь, как попросил, — и на всякий случай пояснил. — Натри на крупной тёрке морковь, нарежь мелко лук, припусти на подсолнечном масле. Когда сварится крупа — увидишь, она раза в три увеличится в объёме, разрежь пакетик и выложи содержимое в сковородку и всё вместе ещё чуток прижарь. В воде из-под гречки свари сосиски. Не понравится — можешь не есть.
Приготовили. Поели. Понравилось. Попили чай. Подобрели. Помыли посуду. Сели рядышком на кровать. Стали рассматривать сегодняшние снимки.
Коротюсенький жёлтый халатик. Бедро к бедру. Коленка к коленке. Как это получилось, Евгений сам не понял. Только пролистнув очередной удачный снимок, вдруг наклонился и поцеловал Светлану в манящую белую коленку.
— Евгений Петрович, что это вы себе такое надумали?
— Ну не знаю... — признался Евгений. — Если честно, само получилось, ничего не надумывал.
— Меня нанимали работать, а не ублажать, — на всякий случай напомнила Светлана.
— Согласен, — решил он не уходить от взволновавшей темы. — Но одно совершенно не исключает другого.
— Это для вас не исключает, а для меня абсолютно неприемлемо. Так что вопрос закрыт раз и навсегда.
«Ну-ну, — подумал Евгений, — зарекалась девка замуж не ходить».
Окончательное решение женщины редко бывает последним. Он легонько приобнял Светлану.
— Нечего на мне виснуть, — высвобождаясь из его объятий, сказала Светлана. — Мне не нравится.
Вот это её «не нравится» враз взбунтовало совсем недавно насквозь промокшего работодателя. Тут уж он не на шутку вспылил:
— Может, мне нравится таскаться за тобой по Кремлю с мокрыми ногами только ради того, чтобы тебя же сфоткать на необычном фоне? Думаешь, нравится выслушивать твои капризы и выполнять всякие задания? Меня тоже не нанимали этого делать, а я делаю и глупых вопросов не задаю.
Светлана молчала.
— Знаешь, твоя беда в том, что у тебя всё наполовину. Мужчина наполовину. Не нужен — пошёл вон. Возникает в нём потребность — иди сюда. Зарабатывать умеешь, но не хочешь напрягаться и открыть своё дело — кредит, кстати, сейчас взять не проблема, да и государство начинающим бизнесменам помогает. Сын у тебя и тот наполовину. Больше двадцати, а ты его всё от юбки не отпускаешь, командуешь им, как маленьким. Думаешь при этом не о нём, а прежде всего о себе — как бы тебе с ним меньше хлопот было. Вся жизнь у тебя наполовину.
— Глупости всё это. С шестнадцати лет зарабатываю. Живу, как хочу, и никто мне не указ. Сама решаю, с кем быть, а с кем нет и когда. А если говорить о муже, то на кой мне нужен пустышка, с которого и взять-то нечего?
— Видишь ли, любые отношения предполагают развитие в обе стороны. Для того чтобы получать, нужно хоть что-то давать и не считаться, кто кому и сколько должен. Если можешь — просто, без оговорок и обязательств — дай. Тогда и получать будешь столько, сколько смогут дать, а не по принуждению и счёту. А не хочешь, так и будешь жить в полжизни — ни радости, ни удовольствия.
Продолжать дальнейшую дискуссию было бессмысленно. Каждый сказал то, что думал. Осталось всё переварить. Но на всё нужно время. Оно у них было.
— Всё, ложимся спать, — выключив фотоаппарат, сказал Евгений. — Завтра подъём в пять утра. Ехать почти двести километров, а к девяти должны быть уже на месте...
Из поездки вернулись ещё засветло. В этот раз в квартире, Евгения ждала дочка. Но именно сегодня домой он почему-то не спешил. Что это, провидение? Интуиция? Или ещё что-то неизвестное науке? Возможно, и то, и другое, и всё вместе.
Так получилось, что, загнав машину в гараж, он зашёл в ближайшую кафешку выпить чашечку кофе с марципанами — здесь их, кстати, отлично пекли.
5
Сдав дорожную сумку со своим нехитрым багажом в гардероб, Евгений присел за ближайший пустующий столик. Сделал заказ и, пока ждал, принялся не без интереса разглядывать зал.
Посетителей немного. Семейная пара за столиком возле бара. Они не спеша попивали кофе вприкуску с какой-то выпечкой.
Перед ними расположилась ещё одна явно флиртующая пара. Он что-то рассказывал. Она заливисто смеялась над каждым его словом и смотрела на него так, будто готова была проглотить целиком и без остатка со всеми его руками, ногами и шуточками.
Да ещё девушка около тридцати лет за столиком возле окна. «Привлекательная, однако...» — невольно отметил про себя Евгений. Она сосредоточенно и увлечённо жевала то ли пиццу, то ли пирог с капустой. Видимо, приезжая.
Принесли заказ. Евгений уставился на него, не совсем понимая, что здесь делает и вообще, зачем сюда пришёл. Но кофе выпил и не без удовольствия съел марципан.
«Всё, что случается, не случайно», — вспомнил слова дочери.
Ничего не произошло. Кто и зачем его сюда направил? Непонятно. Он пожал плечами и, получив в гардеробе свою сумку, направился домой.
И вот тут с ним случилось непредвиденное.
До дома оставалось всего-то буквально пару шагов. Но хватило и их. Мостик через небольшой ручеёк был невелик и узок. Обычным способом двое на нём могли разойтись, разве что соприкасаясь плечами.
В этот раз навстречу Евгению шла невысокая, необъятных размеров женщина. Эдакая коробочка метр на метр. Наверняка она была прекрасной матерью и замечательной супругой. Хорошего человека, как известно, чем больше, тем лучше. Лучше, но не в этом случае.
Когда Евгений её увидел, отступать стало уже поздно. Да и она, видимо, не сразу оценила ситуацию.
Он сделал всё возможное, дабы избежать неловкости. И, казалось, ему это удалось: постарался буквально вдавиться в невысокие перила ограждения.
Протискиваясь, женщина тяжело дышала и виновато из-под бровей смотрела на него. Он же взглядом показывал, мол, ничего страшного, бывало и хуже.
Женщина благополучно миновала проблемный участок, вздохнула с облегчением и, словно уточка, переваливаясь с боку на бок, засеменила дальше. Евгений смотрел ей вслед и думал: «А ведь для кого-то эта женщина — судьба...»
Рывком он поправил сползшую с плеча сумку, но, то ли заплечный ремешок не выдержал, то ли карабинчик открылся, только сумка мгновенно скользнула вниз, да так, что он не успел её ни подхватить, ни удержать.
Ручей был неглубокий, но это была вода. Посмотрел вниз. Сумка медленно погружалась в глубину.
— Ну, блин! — в сердцах выругался он.
Вновь вспомнились слова дочери. Вот для чего это провидению нужно? Что за напасть такая?
Но над этим особо задумываться пока что было некогда.
«Ноутбук, на котором работал в поездке, остался в машине, — сбегая к воде, размышлял он. — Флешка с нужной информацией в кармане. Так что ничего особо важного в сумке намокнуть не должно. Пару старых писем из издательства, кое-какая одежда, да туалетные принадлежности, необходимые в поездке. Даже если бы всё совсем пропало — тоже не смертельно. Но жалко, конечно. Да и сама сумка могла ещё послужить».
Спустившись вниз, принялся прикидывать, как бы меньшей кровью выполнить задуманное.
Самое простое — это, безусловно, скинуть туфли, засучить брюки и без труда вытащить сумку. Но в этом и была проблема. Глубина пусть и небольшая, но дно илистое, берег зарос острой, как бритва осокой, того и гляди порежешься. Надо искать другой способ.
Подходящий прут нашелся не сразу. Один короток, другой тонок и слаб. Однако после нескольких попыток сумка была благополучно извлечена из водяного плена.
Расстегнув молнию, Евгений заглянул внутрь. Все вещи промокли и собрались в один непонятный ком.
— Ну и ладно, потом разберёмся, — не вынимая содержимого, Евгений вылил воду и заспешил домой, где его уже наверняка ждали.
— Папа, что случилось? — увидев, как из сумки капает вода, не на шутку встревожилась Марина. — Кто тебя так?
— Никто. Всё нормально. Не переживай, — чмокнув дочку в щёку он протянул ей сумку. — Отнеси, пожалуйста, в ванную комнату. Закинь всё в машинку, пусть простирается.
Буквально через несколько секунд из ванны раздался голос Марины:
— Пап, это не твоя сумка.
— Как так не моя? — подойдя, Евгений заглянул дочери через плечо.
— Это женские вещи. Ты что, кого-то ограбил, труп утопил, а вещи принёс сюда? Ты же знаешь, ворованное дома хранить опасно, вдруг менты с облавой внезапно нагрянут?
— Не смешно, — почесав затылок, сказал Евгений. — Это, наверное, та девушка, из кафе.
— Какая девушка? — с интересом глянула на отца дочь.
— Неважно. И что теперь делать?
— Паспорт, ещё какой-то документ с размытой печатью, — Марина выуживала содержимое из кармашка. — Только всё абсолютно в непотребном виде, особенно бумага. Сейчас узнаем, как твою девушку найти.
— Не узнаем. Она приезжая, — пропустив мимо ушей непрозрачный намёк дочери, сказал Евгений.
— А ты откуда знаешь? Вы всё же знакомы?
Евгений лишь плечами пожал.
— Точно, — осторожно полистав намокшие страницы паспорта и найдя нужную, кивнула дочь. — Прописана в районе.
— И что теперь?
— Ничего. Мойся и за стол. Утро, как известно, вечера мудренее. Что-нибудь придумаем.
Но придумывать ничего не пришлось.
Едва они успели поужинать, как раздался звонок в квартиру.
— Ты кого-то ждёшь? — спросил Евгений.
— Это твоя квартира, так что это ты ждёшь, — поспешила к входной двери Марина.
— Кого?
— Сейчас увидишь.
Дочь оказалась права. За дверью стояла та самая девушка-приезжая из кафе с сумкой в руке и с порога, чуть не плача, сразу выдала тираду:
— Из-за вас без документов меня не приняли в общежитие! Зачем вы взяли чужую сумку?
Ничего не сказав, Евгений вынес из ванной комнаты точно такую же, разве что мокрую.
— Мне гардеробщик выдал, — не столько оправдываясь, сколько констатируя факт, сказал Евгений. — И, согласитесь, в этом его винить трудно.
— Причём здесь гардеробщик? Наверняка вы сами ему указали на мою.
— Ну да, — согласился Евгений, — он спросил, я ответил. А вы бы не спутали?
— Никогда! — вспылила девушка. — Ваша легче. Неужели ничего не почувствовали?
— Простите! Весьма сожалею, что так получилось, — сказал Евгений.
— Отдавайте мои вещи! — не прореагировав на извинения, сказала девушка.
— Понимаете... — вмешалась дочь.
— Что я должна понимать? — перебила её девушка. — Отдайте моё! Или... — что будет дальше, она не решила и лишь притопнула ножкой. — Отдайте, и всё.
— Да, пожалуйста, — Евгений протянул ей промокший паспорт.
— Что... что вы с ним сделали?
— Девушка, давайте успокоимся и пройдем в квартиру, — подключилась к разборкам Марина. — Ну не на лестничной же площадке нам отношения выяснять.
— Не хочу ничего выяснять и никуда входить. Просто отдайте не ваше! — сказала девушка, но вошла.
— Давайте выпьем чайку, — на правах хозяйки пригласила её дочь, — и за столом всё спокойно обсудим.
— Какой чай? С таким трудом выбила на время написания диплома место в общежитии. Всё из-за вас! Отдавайте мой паспорт и направление в общагу.
— Понимаете, тут такое дело, — замявшись, попытался прояснить ситуацию Евгений, — если паспорт лишь намок, то бумажка, точнее, теперь понимаю, это было направление, вообще не читаемо.
— Что же мне теперь делать? — как зомби проходя в кухню, в сердцах воскликнула девушка.
— Переночуйте у родни, у знакомых, — попробовал разрулить ситуацию Евгений. — А завтра возьмёте в деканате, или где там у вас дают, новое направление, и всё уладится. У вас есть здесь подруги?
— Ничего не выйдет, — обречённо опустилась на предусмотрительно подставленный стул девушка. — Комендантша пригрозила, что если до вечера паспорт и направление не принесу, место отдадут, желающих полно, — из глаз её были готовы вот-вот брызнуть слёзы. — К тому же никого у меня здесь нет и теперь, по вашей милости, придётся ночевать на вокзале в компании с бомжами и пьяницами.
— Зачем же так экстремально? — вмешалась в диалог Марина. — Оксана, вас ведь так зовут?
Девушка лишь молча кивнула.
— Так вот, Оксана, можете переночевать здесь. Комнаты две, места хватит. Ведь так? — она недвусмысленно посмотрела на отца.
— Поступайте, как считаете нужным, — не менее откровенным взглядом Евгений ответил дочери. — Всё, устал. Иду спать.
— Утром сообразим, как жить дальше, — сказала Марина, увлекая девушку за собой. — Пойдёмте, всё вам покажу и расскажу.
«По-моему она отцу понравилась, — показывая гостье, что, где и как, рассуждала про себя Марина. — Вон как фыркал да поглядывал. Ой, чует моё сердце, не всё здесь так просто».
Женщины в подобных вопросах, как известно, редко ошибаются.
В этот приезд Евгений не позвонил Алле. Впервые. Просто забыл.
Наутро он проснулся от запаха, доносившегося из кухни.
— Евгений Петрович, вставайте, — Оксана заглянула к нему в комнату. — Я вам сырников нажарила.
Господи, как давно это было! Только жена, ещё в той, прошлой и теперь, казалось, безоблачной райской жизни, вот так же будила его запахом свежеприготовленных сырников, оладушек и кофе. Оказалось, он так давно об этом мечтал. Честно говоря, думал, никогда у него больше такого не будет. Ан нет, ошибался.
Реально для счастья человеку надо не очень много. Чуточку тепла, капельку души и самую малость участия.
Он быстренько встал. Наскоро сделал зарядку. Умылся. Побрился. И прошёл в кухню. У плиты колдовала Оксана. Как-то покойно и уютно стало у него на душе. Давно ему не было так хорошо.
Оксана подняла на него взгляд. Щёчки её пылали, видимо, от горячей плиты. В глазах огоньки и чёртики — это лучики солнца играли в них.
Давно забытое ощущение всколыхнуло воспоминание. В порыве взметнувшихся чувств он подошёл к девушке, обнял и прижал к себе, всласть упиваясь так нежданно ворвавшейся в его быт новой жизнью.
Позавтракав, каждый занялся своими делами. Евгений пошёл в редакцию, Оксана же, собрав свои просохшие за ночь вещи, заспешила утрясать проблему с общежитием.
В этот день Евгений задержался с делами и к дому подошёл лишь к вечеру. Поднялся на этаж и остолбенел. Перед его квартирой, подстелив под себя какой-то журнал, прямо на ступеньке сидела Оксана.
Увидев Евгения, она тут же вскочила и, не давая ему опомниться, затараторила:
— Евгений Петрович, пожалуйста, не прогоняйте меня. Моё место в общаге занято. Мне негде жить. Позвольте, я пока останусь у вас. Буду вам стирать, убирать, готовить. Не подумайте, я всё умею. Только согласитесь, вы не пожалеете. А хотите, буду платить. Правда, больших денег не обещаю, как за общежитие...
Какие деньги? О чём она? Зачем какое-то общежитие, когда есть квартира? Весь день только и думал об этом и не знал, как ей это предложить, ведь они даже телефонами не обменялись. А тут сама пришла. Вот для чего были все испытания и неудобства. Вот оно провидение, как выкрутило.
— Проходи, — он открыл дверь. — Будь полноправной хозяйкой, — пропустил её вперёд. — Всё в твоём полном распоряжении.
Человек не может, да и не должен быть один. Он просто обязан быть счастливым. Счастье — это талант ценить то, что у тебя есть и не желать того, чего у тебя нет.
На вечер она приготовила его любимые макароны по-флотски и сварила компот из сухофруктов, бесполезно пролежавших у него не один год. Давно он не получал такого удовольствия от еды. Или еда тут была вовсе не причём?
Он ловил каждое её движение, каждый вздох, каждый взгляд и наслаждался. Всё в ней ему нравилось, всё устраивало.
Оксана, казалось, отвечала ему тем же. Глядя на этого немолодого, много повидавшего человека теплота поднималась у неё в груди. Проникшись его одиночеством, она чувствовала себя нужной здесь и сейчас.
Очень часто женщина сначала влюбляется в отношение к себе и только потом в мужчину.
После ужина она убрала со стола и принялась мыть посуду. Он подошёл к ней сзади, обнял.
— Евгений Петрович, — Оксана попыталась осторожно высвободиться, — может, не надо? — она повернулась к нему лицом и тихо добавила: — Пожалуйста.
Настоящий мужчина всегда добьется того, что хочет женщина. Вот только ещё бы понять чего именно она хочет.
— Ничего дурного я тебе не сделаю, — не ослабляя объятий, в тон ей сказал Евгений. — Просто постой и пока что ничего не говори.
В эту минуту он был по-настоящему счастлив. И ничего иного, казалось, ему в этой жизни больше не надо. Лишь бы стоять вот так и чувствовать рядом её. Именно этого много лет ему не хватало. Именно этим он теперь никак не мог надышаться и насытиться.
Бывает, люди прожили вместе много лет, а всё, как чужие. А случается, только что познакомились, перекинулись буквально парой слов и, как будто знали друг друга всю жизнь.
Утром в кухне на столе его уже ждал завтрак. И когда только она успела?
В его жизни появились стимул, смысл и желание жить...
Евгений вновь спешил в редакцию. Но сегодня он не шёл, а, буквально, летел на не видимых волшебных крыльях, не замечая ничего и никого вокруг.
Опустив голову, тупо улыбаясь, погружённый в свои мысли, он не увидел её, а почувствовал.
— Привет! — непринуждённо, словно они расстались только вчера, сказала Алла.
— Привет! — подняв голову и увидев её, ответил Евгений.
— Уже приехал?
— Как видишь, — насколько можно безразличней ответил он. Но кошки так и заскребли у него на душе.
Нельзя за одну секунду вычеркнуть из памяти годы жизни, как бы этого не хотелось. Ещё долго помимо воли, так или иначе воспоминания будут возвращаться, пока время окончательно их не сотрёт.
Алла по-прежнему всё ещё волновала его.
— Мы что- то давно ничего не читали, — не уловив интонации или сделав вид, что не уловила, сказала Алла. — Ты бросил писать?
— Да нет, не бросил, пишу.
— Тогда что?
— Наверное, я для тебя слишком неудобен и стар, — подыскивая нужные слова, сказал он.
— Глупости, — возмутилась Алла. — Раньше думала, что молоденькие девушки выходят замуж за стариков из-за денег и благополучия.
— Разве это не так? — с удивлением вскинул брови Евгений.
— Теперь знаю точно, по крайней мере, у некоторых это далеко не так. Молодой человек никогда не даст женщине то, что может предложить мужчина в возрасте, — принялась развивать свою мысль Алла. — Молодежь, ещё не раскусив всей прелести общения, вообще старается быстренько удовлетворить только себя, свою похоть. Опытный же мужчина, прежде всего, думает о женщине, о её предпочтениях, пристрастиях и желаниях. И она ему платит тем же, только в сто раз больше.
— Вот такая, стало быть, арифметика получается... — задумался Евгений. — Молодость, значит, в пролёте.
— Именно, — почувствовав слабинку, воодушевилась Алла, — только это не арифметика, а, скорее, высшая математика. А её, как известно в начальной школе не проходят.
— А как же женщины? — думая о своём, сказал Евгений. — С ними тоже так?
— Вот и нет, — впервые за время разговора улыбнулась Алла. — Женщина может быть любого возраста. Она изначально запрограммирована на мужчину. Чего от неё требуют, то в результате и получают.
— Пора мне. Пойду, — стараясь закончить неудобный для него разговор, сказал Евгений. — Прости. — И, уже отходя, добавил: — Спасибо тебе!
— За что? — скорее по инерции, чем осознанно она бросила ему вдогонку.
— За всё... — но она этого уже, видимо, не услышала.
Сейчас его сердце и душа принадлежали другой. Делить их на кого бы то ни было, он не мог и не хотел.
Алла смотрела ему вслед. Евгений не видел, но спиной почувствовал на себе её взгляд. Свежи всё ещё были воспоминания. Почти осязаемо он ощутил её дыхание, грудь, живот. Остальное как всегда дорисовало воображение...
Наверное, если бы она окрикнула, позвала, не устояв, он всё же кинулся бы к ней и утопил в своих объятиях. Но она молчала. Не окрикнула. Не позвала. И он всё дальше уходил от своей, возможно, последней, самой большой привязанности. Прощался с ней. И теперь, вероятнее всего, уже действительно навсегда.
Но его лебединая песня, как видно, была ещё не спета...
Рейтинг: +4
367 просмотров
Комментарии (0)
Нет комментариев. Ваш будет первым!