Помочь сайту
Поздравления
Пить или любить? Вот в чём вопрос.
1 августа 2024 -
Валентин Пономаренко
Из рассказов знакомого доктора
Умение любить - талант от Бога, и счастлив тот, кому так суждено!
«А если станет, вдруг, тебе невыносимо,
И боль перечеркнёт бесслёзность твоих глаз,
Ты приходи в мечтах под небом звёздно-синим,
Туда, где нет МЕНЯ и быть не может НАС…»
Доктор физико-математических наук, профессор Иван Петрович Романов первый раз в этом месяце напился. Повод был, и не малый, но по поводу он выпил совсем чуть-чуть, а уже дома, в одиночестве, долго сидел, глядя в окно, где бушевала метель, о чём-то напряжённо думал, вставал, ходил, и только после такой психологической атаки налил стакан (не рюмку) водки, выпил, походил, выпил второй стакан, и к часу ночи уже был готов!!!
Может, я и неправильно поступаю, рассказывая о том, какие мысли стали всплывать у профессора в хмельном состоянии, но вспоминая пословицу: «Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке», я бы сел рядом и выслушал эти тайные мысли до конца.
И та, подслушанная история, которую я хочу рассказать, очень многих сумеет заставить передумать своё отношение к жизни и совершить то, что шепчет ваше сердце уже не один десяток лет…
Итак, в июне в Крыму жара!
«Редкая птица…», - утверждал Гоголь, а я, положа руку на сердце, заявляю: «Редкий житель нашей страны не смотрел фильм «Три плюс два». Да, смотрели все, но многие не знают, что снимался он, большей частью, в ноябре, когда лето ушло, и остывающая волна настойчиво обливала будущей зимой, что заставляло пятерых героев да героинь стучать зубами от холода, отсчитывая очередной дубль морского купания.
Правда, шампанского на съёмках было в избытке…
Снимался фильм в Судаке, где солнечный полуостров дарил свою очередную красоту Генуэзской крепостью, прозрачным морем и бесконечным счастьем черноморского курорта.
Через десятки лет на том же курорте, но в июне, отдыхала молодая женщина. Звали её Оля, и когда на работе выпало небольшое окно, она отпросилась на недельку и бултыхнулась в крымскую жару, чтобы раскалиться, надышаться, накупаться, просолиться, обрести загар в два пальца, а возможно…, и новую любовь. Почему новую, да потому, что первая была, есть и где-то глубоко в душе оставалась тлеющим огоньком, но тот, кого она любила, и который когда-то любил её, ударился в бизнес, и, выпрыгнув из Олиных объятий, нырнул в штормовой океан частного предпринимательства, что добром для любви, поверьте, не заканчивается. Они расстались, а, как известно, единственным лекарством от такой душевной раны может быть только новая любовь. Но, зная, что встретить её не так-то просто, Олечка улетела в Крым, руководствуясь только элементарной теорией вероятностей – чем больше мужчин, тем выше вероятность встречи, что в переводе на бытовой русский язык означает: если не встретился, то - невезуха, а если да, то соседки, давясь от зависти, прошипят: «Повезло дуре». Ну, примерно, как: « - Ты куда пошёл? - За маленькой». А то, что маленькая - это 0,25 литра и сорок градусов, понимает всё население страны.
Да и какой американец поймёт классическую фразу из «Карнавальной ночи»: «Лектор готов? – Давно готов!!!». А как не быть «готовым», когда, обходя все буфеты Дворца культуры, пили за астрономию и за жизнь на Марсе. Ведь сравнивать звёздное небо со звёздами на коньяке, это ж, как надо было постараться за полчаса до лекции. Правда, старался сотрудник этого дворца, и результат превзошёл все ожидания: «Как у нас в садочке, как у нас в садочке, розочка цвела!!!».
Что можно сказать об этой простой теореме. Совсем немного. Рассказ пишет мужчина, к тому же, не обделённый любовью, но и в его жизни тоже случались любовные простои и он, как любой познавший и знающий счастье всех красот, что льются водопадом из рога любовного изобилия, был тоже не Ангел. «И тоже частенько, у двери красавицы шпорами тенькал», - как пел Андрей Миронов, сыгравший ветеринара в том арифметическом фильме. А их, в своё время, наснимали столько, что сбиться со счёта ничего не стоит, вспомните, хотя бы: «Али-Баба и сорок разбойников», «Семь невест ефрейтора Збруева», «Белоснежка и семь гномов», «За двумя зайцами», «Четыре танкиста и собака», «Семь стариков и одна девушка», ну и знаменитое - «Три тополя на Плющихе». Как видите, даже наслаждаясь кинематографом, приходится знать математику. А её, не ровён час, возьмут, да и выбросят из школьной программы.
«Не порядок!», - возмутится домовёнок Кузя…
Но, хотите, дам дельный совет: не верьте фильмам, особенно Джеймсу Бонду, не верьте красоткам, что валят мужчин штабелями, ступая по их сердцам своими острыми шпильками. Не верьте жёлтеньким романам, разбивающих тысячи сердец. Чепуха всё это. Вы можете прожить всю жизнь, ни разу не взорвав другое сердце и не вспыхнув своим. Вы будете ездить на курорты, ходить на танцы, заводить массу знакомств, а любовь, как была где-то за горизонтом, так и будет там оставаться, ни разу не блеснув утренним рассветом. И это относится, как к мужчинам, так и к женщинам. Ну что же. Кому-то, чертовски везёт, помните: «Не везёт мне в смерти, повезёт в любви». А другим и в смерти не везёт, и любовь пролетает рядом, даже не выпав грибным дождиком на жаждущую душу. Но годы летят, а с ними угасает и юная красота.
Однако любовь – это такое потустороннее чудо, которое теплится, теплится, а потом, как хлынет жарким ливнем, да так неожиданно, что бывает, потребуются недели, чтобы всю её переварить и после долгих лет ожидания, наконец, поверить в счастье и отдать своё сердце этому коварному чертёнку, а он, зараза, не щадит никого. Ведь ухватив проданную душу, он потребует всю жизнь, а на это способен не каждый. Вот потому и случаются скандалы, измены, разводы, и опять тоска одиночества. За любовь надо платить, и не мелкой купюрой, а целыми жизнями, что люди и делают уже не одну тысячу лет…
Олечка относилась к любви очень серьёзно, да к тому же и пишущая прекрасные стихи. Она и от своего избранника ждала того же. Ведь дело шло к свадьбе. А он, талантливый поэт, (что и свело их вместе), провёл ножом по сердцу девушки, и улетел в неизвестность, надеясь и веря, как очень многие, что любовь – это дело проходящее, а «дело», что у американцев зовётся бизнесом, это всерьёз и надолго. Но только жизнь уже столетиями пытается убедить человечество в обратном, приводя массу примеров того, как золотой телец, затмив голубое небо желтыми брызгами жадности, губит не одно поколение, тянущихся к нему рук.
И вот, оставшись одна, Оля, читая любовные романы или, со слезами, смотря фильмы о сказочной любви, постоянно ловила себя на мысли, что в жизни такая любовь невозможна. Такой огромной, страстной и безвозмездной она быть не может, хотя бы уже потому, что сама такое не пережила в полной мере, не ощутила и не получила взамен. А значит, верить в сказки Олечка не будет. Но в Крым улетела, понадеявшись на случай. Однако выигрышный случай пронёсся мимо, правда, пообещав обязательно представиться, только не предупредив, в качестве кого. То ли красавца из глянцевого журнала, то ли лётчика международных авиалиний, вышедшего из кабины пилотов после посадки, и мгновенно влюбившегося в пассажирку, блеснувшую отпускными нарядами да юной красотой.
Оля была доктором, и доктором особым. Это в далёкое советское время такая специализация была редкостью (официально), хотя проблем плодилось море, и с этим морем пытались бороться на самом высоком уровне, вплоть до топора. Но топор, как известно, в море тонет, при этом, рождая такую изобретательность, которая у нашего народа, именно в этом русле, текла рекой. И эта река называлась пьянством, которое не умерло с кончиной государства, да и политического строя, а только разлилось до горизонта, поощряемое всплывшем на волне перестройки варварским российским бизнесом. А он действовал по единому отработанному принципу: «Деньги любой ценой». И эта цена, очень часто, измерялась человеческими жизнями.
Вот с этим разливанным морем и боролась доктор Оля, будучи врачом наркологом. Естественно, сюда добавились и наркоманы, завалившие нашу страну грязными и страшными шприцами.
Алкоголизм это болезнь, а значит, его надо лечить. Лечить пытались по всякому, но русский народ, переходя из одного политического строя в другой, почему-то, только наращивал темпы застольев, подстольев и запоев, что было вполне закономерно, ввиду полной неопределённости в будущем нашего государства, да и знаменитые слова: «А кто не пьёт?», являлись той Архимедовой выталкивающей силой, что не давала утонуть кораблю национального бедствия уже не одну сотню лет.
Открыв краны свободы, сантехники от перестройки, выплеснули в народ многие человеческие пороки, успешно разлившиеся по городским и деревенским улицам нашей страны. Но вместо горячей воды, из труб хлынула вода горячительная, превзошедшая по своим масштабам даже библейский потоп, в волнах которого и плавал ковчег с врачами наркологами, посланными Богом, для спасения тонущих душ.
Шли годы, страна потихоньку вставала на ноги, но большая её часть, почему-то, продолжала падать и уже в масштабах государства стали приниматься меры по, хотя бы, частичному открыванию донных кингстонов, для слива зелёного змия из бескрайних просторов нашей страны. А параллельно с этим, во многих городах, начали открываться ещё и частные клиники, которые медицинскими, а не политическими и экономическими методами брались вылечивать души, отравленные фразами: «Ты меня уважаешь? А что тут пить? Семёнов, ты водку будешь? Буду! Ну, за любовь! После первой не закусываю». И, уж поистине, классическое: «За твоё здоровье!». Что в итоге гробило, не только здоровье, но и души миллионов наших граждан.
Притормозим на немного, и будем считать эту вступительную речь увертюрой. А она вводится в произведение для того, чтобы не только подготовить слушателя, а в нашем случае читателя, к изложению повествования, но и настроить, как слух, так и мысли на определённую, уже заранее продуманную автором идею. Чтобы, слушая или читая, Вы могли, как минимум, после первого акта, или, хоты бы, на второй странице рассказа догадаться: поженятся свинарка и пастух, или нет. Не сомневайтесь, поженятся!...
…Итак, Крым, Судак, нарколог, а по совместительству, очень красивая, да к тому же и молодая женщина Олечка.
Наша нарколог хорошо зарабатывала и могла себе позволить путёвку в санаторий у самого синего моря, с видом на закат и системой обслуживания - «Всё включено», куда не мешало бы, добавить и сваху, но только не ту, что искала невесту знаменитому Бальзаминову. Мало того, что она пила, не брезгуя даже одеколоном, но ведь и искала не любовь, а деньги, беря за работу две тысячи целковых, а это, как говорят в Одессе: «Две большие разницы!».
Наша Олечка мечтала только о любви. Любви огромной, настоящей и бесконечной. Той, что рвёт душу ежесекундно, что пускает сердце в разнос, которое в мгновение может взорваться безудержной страстью чувств, желаний и пустынной жаждой ответной любви…
Однако какие бы сладкие мысли ни будоражили душу, главное на море – это блистающая синяя даль, убегающая в никуда и манящая всю жизнь.
Поэтому, надеясь на успех, мечтая и грезя о самом главном, Оля, для начала, всю себя отдала морю. А море любит людей, и, обняв их своей прохладной бирюзой, оно начинает одаривать такой любовью, что, вынырнув из этих объятий, ты стремишься в них снова и снова, бросая всё и всех. Но если этим волнам ты отдаёшься не один, а вместе с той или с тем, кого искал всю жизнь, то море становится бескрайним океаном, отдающего свою любовь только Вам и никому другому на всём белом свете. И этот белый свет тоже только Ваш, и небо и сама жизнь. И в этой жизни есть только Вы и разлившаяся да самого горизонта только Ваша, единственная на всём белом свете Любовь!!!
Как всякая красивая женщина, Оля и одевалась красиво, зарплата позволяла. Но в одежде, как и в работе должна быть своя культура, как и во всём другом, что нас окружает, заставляет работать и отдыхать.
Имея опыт поездок к морю, Олечка захватила с собой несколько купальников, платьев, юбок и блузок. Прекрасные босоножки, туфли и, выходя в свет, она каждый раз меняла наряды, производя всплески эмоций и отражая жадные взгляды окружающих, нисколько не прельщаясь тлеющей надеждой. Здесь также сказывался опыт, не допускающий случайных связей, что, иногда, стоил дороже мимолётного курортного романа.
Уже сама профессия – доктор, диктовала определённые условия поведения, и это всегда было отличительной чертой медицины, что Оля впитала с детства (родители тоже были врачами), за рамки которых она никогда не выходила и это притом, что лечила самых больных людей нашей страны – алкоголиков.
Если бы однажды Вы зашли в клинику, где работает Оля, то кроме настоящей женской красоты, увидели доктора, одетую в идеально пригнанный белый, полупрозрачный халат, сквозь который проглядывался прекрасный костюм, или платье. Всегда лучезарная улыбка, пышная причёска и модные туфельки на высоком каблучке. Это не значит, что остальные женщины клиники не старались выглядеть на пять, но моих героинь я всегда представляю в самом лучшем виде, а значит, красивее их, не может быть никого.
И когда Ольга Алексеевна шла по коридорам больницы, то выглядела не менее ярко, чем Джина Лоллобриджида на подиуме одного из кинофестивалей!!!
То-то!!!
Вот так же в один из южных вечеров, когда солнце, коснувшись синего горизонта, стало тихо погружаться в воду, Оля, блистая нарядом и загорелым телом, шла по набережной. Просто так, как все отдыхающие – такова традиция у моря: ну там, себя показать и других посмотреть. Смотреть было на кого и на что, смотрели и на неё, но ничто не касалось сердца, не бросало его в разнос, хотя чужие взгляды просто плавились на этой красавице, а она, проходя мимо, уже видела себя в самолёте. Неделя подходила к концу.
Гремела музыка, кафе и рестораны сияли огнями разгоняющихся залов, от пристани потянулись прогулочные кораблики,… и вот тут Олю кольнуло, да так, что она просто замерла и впилась глазами в открытую площадку ресторана, где уже подгулявшая публика, шумно радовалась морскому отдыху.
Но не публика встрепенула Олину душу, гулял весь городок. За крайним столиком в окружении трёх девиц сидела её бывшая, но так режущая душу любовь. И любовью этой был Игорь, тот самый, что нырнул в океан предпринимательства, отодвинув Олю в сторонку и отдав свою душу золотому тельцу, который в конечном итоге и выбросил его к волнам Чёрного моря.
Профессиональный взгляд сразу оценил состояние Игоря, а оно ничего хорошего не предвещало. Он просто был пьян и девушки, его окружавшие, уверенно этим пользовались.
И тогда, забыв обиды и печали, Оля шагнула к столику, посмотрела обжигающим взглядом на девиц и твёрдо сказала:
- Девочки, Вы свободны!
Девочки тут же сменили ласковые взгляды на каменные глаза кобры и прошипели:
- Топай, подруга, этот клиент наш.
- А это мой муж, голубки, и если он сбежал от меня, то ненадолго.
Оля знала, что в такой ситуации лучше назваться женой, иначе её примут за конкурентку и беды не миновать.
Она взяла Игоря за руку и взглянула в его плавающие глаза.
- Олечка, как ты здесь оказалась? А я вот решил отдохнуть.
- Быстро пошли домой, там поговорим, - тихо сказала «жена» и просто вырвала «мужа» из-за столика. И он, молча пошёл, потом позвал официанта, дал ему несколько купюр, одну дал девушкам и громко запел:
- И за борт её бросает в набежавшую волну…
Олю это нисколько не смутило. Она прекрасно знала всё, что будет происходить с Игорем вплоть до утреннего пива. Но глубоко в душе очень надеялась, что это гулянье случайное, и утром Игорь будет тем же, что и два года назад, вернувшись к своей, появившейся ниоткуда любви.
Оля проводила Игоря в его номер, уложила и осталась у него. И хотя с тех пор минуло два года, ей очень хотелось быть рядом и смотреть на всё ещё любимого человека.
А в душе началась борьба. Два чувства, два непримиримых врага: любовь да горькая обида и непонимание того, как можно разлюбить и уйти в никуда, в совсем другую жизнь, без Оли, без её любви, где не будет ни её жизни, ни мыслей, ни чувств.
Да, Игорь ушёл, но не к другой, это она знала точно. Однако большие деньги очень часто уродовали людей так, как ни какая, даже самая страшная болезнь, превращая, казалось бы, счастливых и обеспеченных во всём, падающих в бездну, уже не людей, а просаживавших всё то, что десятками тысяч шло в руки, благодаря упорному труду в начале карьеры. И это падение, заканчивалось за каких нибудь пару лет.
Оля всё это прекрасно понимала, но плутовка любовь не давала поверить Оле доктору, а доктор знала, что добром это не заканчивается.
Она уселась в кресло, укрылась пледом и задремала. Лёгкий сон затуманил глаза и привиделся пляж, яркое солнце, и они вдвоём идут по горячему песку, обнявшись, с сердцами полными счастья.
Этот сон показывала любовь, а доктор очень тихо читала стихи. Это были её стихи, написанные сразу после расставания, в ночной спальне, у подушки, полной слёз:
«-..Я могла бы многое сказать и сказала я тебе не мало.
Я могла бы многое понять, ведь тебя всегда я понимала.
Я могла бы многое простить, я всегда и всё тебе прощала.
Каждый раз в вино ты капал яд! Тихо, тихо душу отравляя.
Я-то думала, что ты моя любовь!!! Чистая и даже неземная.
Шли года, я всё тебя ждала!!! Верила, надежды не теряя.
Если было что, то ты прости, я земная, вовсе не святая,
Но зато открытая душа, может этим я и хороша…
Я хотела слышать слово: «Да»!!! Слышала, лишь, тихое: «Не знаю!!!».
Утром, после недолгого разговора и «специального завтрака», они покинули свои номера и уехали в Симферополь. Сдали билеты, купили два на рейс домой, и в двадцать часов, взмахнув крыльями, покидали Крымский полуостров, в надежде вернуть всё то, что разбили на тысячи кусочков, с твёрдой уверенностью остаться вместе навсегда…
…Из пункта «А» в пункт «Б» вышел пассажирский поезд. Пунктом «А» был Санкт-Петербург, а пунктом «Б» – курортная Валдайская возвышенность, где знаменитый Валдайский колокольчик, заливаясь своими бронзовыми трелями, приглашал всех желающих и уставших от мирских забот и сует, отдохнуть в первоклассном санатории с названием, оставшемся от былых советских времён. Но по современным меркам, претендующего, как минимум, на три, а, то и пять звёздочек международного стандарта.
«Октябрь уж наступил…». В тот год, о котором я пишу, осень удалась на славу. В конце сентября проснулось бабье лето. В одно мгновение все листья заблестели сусальным золотом и, тихо опадая, накрыли землю жёлто-красным ковром, который в лёгких порывах ветерка, превращался в саргассовы водоросли моря, шурша по узеньким лесным и парковым тропинкам. Потом, отрываясь от земли, ковёр начинал взлетать, но ветерок утихал, и листья, соткавшие этот увядающий рай, опять засыпали, радуя взоры прощальной красой.
В отличие от прошлых лет, в середине этой осени было сухо и тепло. Все еще летали бабочки, желтые листья крепко держались за ветки, родившие их, а небо было безумно голубым. Прозрачный воздух открывал взору землю до самого горизонта, где резкий контраст зеленых елей, золота листвы и бирюзы неба, навевал левитановские сюжеты. Какая была красота! Создавалось ощущение, что природа, охваченная увяданием золота, дарила людям свои последние цветные пейзажи, чтобы в скором времени, перейти только на три цвета: черный, белый и зеленый. Но люди, живущие в этой красоте, о будущей зиме совершенно не думали. Урожай был собран, на опустевшей земле все было приведено в порядок. То тут, то там дымились костры из сухой травы, а высоко в небе потянулись на юг последние птичьи клинья, бросая с небес прощальные крики остывающей земле. И тихо звучала песня:
«В звездном свете от земли не близко,
Появились, вдруг, на лунном диске.
И мерцали, шевеля крылами,
Журавли над спящими полями.
В путь не ближний провожать их выйдем, -
Им простор земли далёко виден:
Ленты рек, озер разливы…
«До свиданья, птицы, путь счастливый!»
Но по ночам уже было холодно, и у теплой печки спалось особенно сладко.
Днём стояла тишина бабьего лета. Ничто не колебало воздух, и ветер еще не был готов к завыванию в трубах и качанию голых деревьев.
«Октябрь уж наступил…».
Взрывая тишину и строгость осеннего воздуха, разрезая просторы нашей страны, в пункт «Б» летел скорый поезд.
Да, лето ушло, и Велика страна, а пути народа неисповедимы. а составом, да битком и чуть ли ни на край света? то время года, я несказанно удивотпуска растворились в жарком прошлом. Но все места в вагонах были заняты, люди ехали и ехали, и каждый раз, уезжая в командировку (в это время года), я несказанно удивлялся: ну куда ещё можно нестись, да не одному и даже не сотне людей. А состав за составом, к тому же битком, и чуть ли, ни на край света?
Велика страна, и пути народа в ней неисповедимы.
И вот, проносясь в этой осенней красоте, поезд, как бы убегал от неё, оставляя позади города, посёлки, соборы, монастыри и церкви, чьи золотые купола только усиливали обилие опадающей листвы. А, поймав солнечный лучик, они, в мгновение, как маяки, отбрасывали бесконечные вспышки золотых переливов, напоминая о Вечном и Небесном, идущем из глубин Мироздания.
Жёлтые гроздья берёз пытались укрыть свои белые стволы от надвигающихся холодов, прекрасно понимая, что скоро облетят и они, и уже ничто не сможет согреть их белизну в трескучие зимние морозы. Яркие клёны вспыхивали то тут, то там, но всё чаще, из этого разноцветья, появлялись уже голые стволы, что приготовились к встрече с зимой, и которая не пощадит никого, а обнимет и сожмёт в своих ледяных объятьях до самой весны.
Казалось, природа замерла в ожидании морозов и белых покрывал до самого, самого горизонта. И к этому горизонту нёсся поезд по планете, время на которой, будто, остановилось…
На Московском вокзале, что в Петербурге, в этот поезд сели три человека. Молодая женщина, сорока пяти лет, мужчина, чуть постарше и маленькая девочка. Проводница, принимавшая пассажиров, взяла билеты и трое путешественников направились в своё купе. Через какое-то время, локомотив, предупредив гудком и крутанув колёсами, плавно тронулся, чтобы, разогнавшись, лететь по остывающей стране.
Пока стелили постели и готовились ко сну, в купе вошла вторая проводница и, вдруг, радостно воскликнула:
- Олечка, это ты? Сколько же лет мы не виделись?
Пассажирка всмотрелась в гостью и бросилась в объятья подруги детства. Радости не было предела.
- Как, какими судьбами? - проводница не сводила глаз с красивого лица и украдкой посматривала на мужчину и девочку, - семья, дочь, я так рада тебя встретить. А я одна. Рассказывай, как живёшь, где ты и как ты?
Оля тоже внимательно рассматривала проводницу, вспоминая её ту, юную.
- А ты нисколько не изменилась, Катя, как я рада. Вот едем в Дом отдыха, купили путёвку. К морю не захотели, бежим от шума и суеты в тишину озёр и лесов.
Это Наташа - доченька, Игорь - мой муж.
Оля помолчала.
- Знаешь, давай встретимся чуть позже. Мы сейчас поужинаем. Я своих уложу, и уж тогда наговоримся вдоволь.
Через полчаса они сидели в купе проводников и изливали души друг дружке, будучи в детстве самыми близкими подругами, не скрывая ничего и ничего не стесняясь.
Стучали колёса, качались вагоны, а две души унеслись в прошлое. Им было, что рассказать.
Катя совсем коротко поведала о том, как вышла замуж, развелась, детей не родила и вот теперь мотается по стране на поездах, выискивая свою любовь, однажды взявшую билет в её вагон. Но, то ли билеты подорожали, то ли он, тот далёкий, ещё не решил, когда надо бежать на вокзал. Так что, жизнь текла и текла, мелькая городами и лесами за вагонными окнами, оставляя Екатерину в печальном одиночестве.
- А как ты жила, подруга, все эти годы?
Катя уселась поудобнее, прижала головку к мягкой подушке у стенки и приготовилась слушать. Оля обещала рассказать удивительную историю о своих жизненных радостях, невзгодах и счастливом, как она считала, окончании тех бед, что сотрясали её душу, почти десять лет. Чтобы, начиная с некоторого момента, жизнь потекла в счастье, любви и её бесконечности.
Ну что же. Мы тоже присядем рядышком и послушаем рассказ о судьбе доктора - красивой женщины, чья минувшая жизнь оставила в глазах далёкую печаль и лёгкую седину в каштановых волосах её причёски.
- Давным-давно, в одной стране жила девушка, - начала Оля.
- Нет, нет, не так. Жила была девушка, (в наше время, в одной из областей России) лет 18-ти, скромная и очень красивая. И захотела она стать доктором, но, почему-то, психиатром. Ну, бывает: не терапевтом, не хирургом, не педиатром. Перекрестилась, взяла аттестат и улетела в Ленинград, где жила её бабушка, поступать в мединститут. Конкурс был, как всегда, с перебором, но она поступила с первого раза и через шесть лет получила красный диплом по специальности «Психиатр-нарколог», прописку у родной бабушки и распределение в наркологический диспансер.
Кого ей предстояло лечить, можно догадаться. И потекла её рабочая жизнь на набережной реки Пряжка – в знаменитом учреждении огромного города.
Набравшись опыта и хорошей практики, Оля перешла в частную наркологическую клинику, где и платили больше, да и условия были получше.
Через её руки проходили сотни людей, больных тяжелейшей болезнью, но твёрдо уверенных в своей железной независимости от маленького, зелёного змеёныша. Приходили по одному, приходили с жёнами, приводили жён, приводили детей. Те, кто приводил, умоляли помочь, кого приводили - отрицали свою болезнь и уверяли, что бросить пить для них – ерунда. Но визиты повторялись снова и снова, а болезнь только разрасталась.
И Оля, как никто другой, знала, что вылечиться это несчастье может только в единственном случае, если человек осознает свою слабость сам и сам попросит о помощи. Но это полдела, дальше начиналось лечение, а оно в большинстве случаев заключалось только в страхе. В постоянном страхе умереть при малейшей попытке выпить хотя бы сто грамм.
Но наш пьющий народ в этом деле был до того изобретателен, что, получив смертельную дозу лекарства, уезжал подальше от города, а то и дома, покупал бутылку пива, бутылку шампанского, ну и, конечно, водку. А дальше начинался эксперимент по самоубийству, с твёрдой уверенностью, что результат будет отрицательный. Человек выпивал полстакана пива, и ждал. Начиналась реакция: его корёжило, тошнило, рвало, барахлило сердце, он задыхался, но терпел, терпел, и постепенно реакция затихала, затем - уже полный стакан пива, опять конвульсии, терпение, стакан шампанского и победа. Зелье под названием «Тетурам» сдавалось, а хронический алкоголик, уже со спокойной совестью, брался за водку, и всё начиналось сначала: недельные запои, скандалы и всё, всё, что терзало больную душу без универсального и продаваемого в каждом магазине, народного наркотика.
Вот так пролетали дни, месяцы, и, однажды, Оля встретила его! Она писала стихи, и довольно не плохие, посещала поэтический салон, и за одним из столиков познакомилась с Игорем. Он тоже писал стихи, они быстро сошлись в любви к поэзии, и завертелась уже большая Любовь. Любовь страстная и прекрасная. И как писал Петрарка: «Если это не любовь, так, что же?». Это была она, та самая, что приходит один раз и навсегда.
Ах, как они были счастливы. Но пройдёт совсем немного времени и ей впору будет выплакать слова из известной песни:
«Я девчоночка жила, забот не знала.
Словно ласточка, свободною была.
На беду свою, тебя я повстречала,
Позабыть, как ни старалась, не смогла».
- Понимаешь, Катя, - продолжила своё повествование Оля, - Игорь очень талантливый человек. Стихи - это в прошлом, хотя и великолепные, но кроме поэтического таланта, он был и остался прекрасным инженером. В те годы, в НИИ, где он работал, проектировали, собирали и программировали микропроцессорные системы для широкого круга автоматических устройств, а Игорь в этом деле был Ас! Конечно, микросхемы шли «оттуда», но дефицита не наблюдалось и по всей стране были налажены устойчивые производственные связи, что пригодятся чуть позже, о чём я обязательно расскажу.
Было у них ещё одно направление работы. Страна отставала от запада по многим передовым технологиям, особенно в приборной диагностической медицине, и этот пробел институт возмещал обыкновенным «копированием?!» всего передового, что завозилось из западных стран, хотя многое и придумывалось у нас, а в серию запускали, именно там.
Для этого в институт привозили образцы МРТ, КТ, ультразвуковую аппаратуру, компьютерную технику контроля и сбора данных в ходе лечения. Всё это вскрывалось, изучалось, копировалось программное обеспечение, тщательно фотографировалась конструкция и, в цифровом формате, отправлялось на хранение до лучших времён собственного производства. А приборы восстанавливались и возвращались в больницы.
Но вскоре пришли тяжёлые времена: сократилось финансирование института под лозунгом: «Всё, что нам нужно мы купим у них», и люди побежали туда, где лучше, хотя лучше, как известно, бывает только там, где нас нет!
Страна бросилась в дикий рынок, в котором наши инкубаторские люди ни черта не понимали.
Вот и мой Игорь с друзьями тоже шарахнулся в мутный океан частного предпринимательства, где царствует только жажда наживы да пистолетная и автоматная конкуренция. Все начали торговать; это было жестокое время – время, где богатство и жизнь стояли на одних весах.
Мои рыночники поступили просто и, в общем, грамотно. Имея надёжные связи по всей стране, связанные с прошлой работой, они стали закупать рыбу, муку, сахар, крупы и другие продукты, там, где их было в избытке, и сдавали оптом в магазины Петербурга и области. Затем пошла электроника из Европы и Китая. И вот тогда хлынули деньги, и деньги немалые.
Я психиатр, но работа с людьми требует глубоких знаний психологии. И могу сказать: деньги уродуют людей так, как ни одна болезнь. И калечат они не только тело, но и душу, а уже потом – полный набор: пьянство, проститутки, фатальное переедание, разводы и браки с молодыми любовницами, уничтожение конкурентов и дикое презрение к тем, кто живёт на одну зарплату.
Знаешь, есть деньги – это те, что получает большинство населения страны. Есть хорошие деньги – менеджеры, директора, мелкий бизнес. Есть большие деньги – круг этих людей поуже. А есть огромные деньги. И уж этот круг замыкается на тех, кто никогда не спросит: сколько и по чём. Это совсем другой мир, и правят в нём: счета в банках, дворцы, яхты, должности высоких чиновников и полная безнаказанность.
И если в царские времена социальное расслоение формировалось столетиями и такими званиями, как дворянство, купечество, князья, графы, огромный аппарат чиновников, а ниже – девяносто процентов крепостных крестьян, то, как тогда, так и сегодня социальное расслоение определяется теми самыми деньгами: просто деньги, хорошие деньги, большие и огромные.
И вот однажды мой Игорёк заявил: «Оля, нам надо на время расстаться, наш бизнес очень опасен, я боюсь за тебя и лучше нам пока не встречаться».
Он ушёл, а я неделю проплакала, потом поехала к его друзьям, чтобы узнать причину таких тяжёлых слов, но ребята заверили, что никакой другой женщины у него нет, просто он заболел большими деньгами. Для фирмы это хорошо, однако Игорь теперь думает только о прибыли и ни о чём другом.
Вот так мы и расстались. Два года я провела в тоскливом и слёзном одиночестве, думаю, не тебе рассказывать, чего мне это стоило.
Но время потихоньку успокоило душу, оставив в сердце капельку надежды. И эта надежда два года тлела огоньком далёкой любви, хотя я и стала надеяться на новую, другую, но счастливую любовь.
И что ты думаешь, в один из вечеров, на набережной крымского курорта, я увидела эту капельку надежды.
Капелька сидела в ресторане, окружённая девичьей сворой и была в хорошо подвыпившем состоянии. Я забыла два года страданий, собрала в кулак волю, любовь, наглость и вырвала Игоря из мук курортного отдыха. Девицам сказала, что это мой муж.
Оля очень надеялась, что это гулянье случайное, и на другой день Игорь станет тем же, что и два года назад, вернувшись к своей, появившейся ниоткуда любви.
Она проводила Игоря в его номер, уложила в постель, а сама, поджав ноги, уселась в кресло. И хотя с тех пор минуло два года, ей очень хотелось быть рядом и смотреть на всё ещё любимого человека.
В груди опять загорелось то далёкое чувство, что никуда и не уходило. Помните, как писали в одной газете: «Из искры возгорится пламя!». Правда, там пламя ожидалось совсем другое, но ведь Прометей принёс его всем людям и на все случаи жизни. И этот случай воспылал.
Когда же любовь немного успокоилась, в красавице проснулась женщина врач. А врач прекрасно знала, что в будущем можно ожидать чего угодно. Да, сейчас Игорь спит, но что будет завтра, когда он проснётся? Под рукой ни лекарств, ни капельницы, ни шприцов. А улететь надо обязательно.
И тогда, недолго думая, профессиональная нарколог принимает кардинально правильное, хотя и сатанинское решение: «Единственно, что вернёт Вас к жизни, это две стопки водки с острой и горячей закуской», - так сатана Воланд приводил в чувство директора театра Варьете Степана Лиходеева. Красавица поэтесса очень любила не только поэзию, но и прозу. А уж, Булгакова, тем более. И план на утро был разработан до мелочей.
Оля позвонила в ресторан и заказала рубленый бифштекс с лёгким гарниром, баночку красной икры, минеральную воду, пару солёных огурцов и чашку куриного бульона.
Всё это она поставила в холодильник, уже зная, что там была бутылка водки и бутылка пива. Так что комплект народной «дезинтоксикации» был готов и только ждал своего пациента, который проснётся ровно в девять утра.
Естественно, меню не совпадало с тем классическим, что сатана выставил Степану: водка в объёмистом графинчике, паюсная икра, маринованные грибочки и горячие сосиски в томате, но Михаил Булгаков был врачом, а в те далёкие времена знали только одно средство от похмелья: «Лечить подобное подобным!!!».
Правда, это подобное очень часто убивало и писателей, и поэтов, и художников. И все их таланты, подаренные, в момент рождения Богом, очень быстро тонули в мировом бедствии, превращая все эти таланты в самые настоящие отбросы.
И примеров тому море: Булгаков – в последние годы жизни кололся морфием, американский писатель О. Генри – пил по-чёрному, от этого и умер. Хемингуэй: «Утро - два стакана виски с содовой и льдом, к обеду - французское вино, ближе к вечеру - три-четыре бутылки виски с друзьями, на ужин - кьянти из оплетенной бутылки, литра четыре или пять». Вот его кредо: «Интеллигентный человек иногда напивается для того, чтобы провести время со своей глупостью». Эдгар По: «Какое бедствие может сравниться со страстью к вину?». И допивался до чёртиков. Эрих Ремарк, Джек Лондон: «Двадцать лет я прививал себе вкус к крепким напиткам, потом еще десять лет заставлял себя их полюбить — и стал пьяницей оттого, что алкоголь был слишком доступным». Сергей Довлатов: «От первой рюмки я легко воздерживаюсь. А вот останавливаться не умею. Мотор хороший, да тормоза подводят…».
Великие художники – Караваджо, Ван Гог, Саврасов, Пикассо. Да сколько их было и сколько ещё будет???!!!
А наши прекрасные артисты: Изольда Извицкая, Валентина Серова, Георгий Юматов, всесоюзный солдат и целинник – Леонид Харитонов, Георгий Лепс, Михаил Боярский, Ефремовы, Олег Даль, Владимир Высоцкий? Господи, да тут ни конца, ни края.
Так что, волей-неволей приходится верить, что алкоголь - это анестезия, при помощи которой люди переносят такую сложнейшую операцию, как жизнь.
Но все личные трагедии меркнут в тумане катастрофы, если пьёт Президент страны, и весь этот позор мы пережили в полной мере!!!
Так и хочется спросить: «Ну что же ты, Бахус, всё никак не уймёшься??? Сволочь ты эдакая!»…
Ладно, южная, тёплая ночь подошла к концу. В окно ворвалось черноморское солнце и лёгкий бриз с ароматами морской воды и крымских цветов. Пришла пора будить подвыпившего туриста и возвращать его в любовную идиллию, оставленную в пору накопления первоначального капитала.
Оля слегка качнула плечо, и Игорь открыл глаза. Он долго смотрел на неё, потом вскочил, упал на колени, обнял женские ножки, прижался к ним лицом и разразился плачем Ярославны, проклиная свой предательский поступок в недалёком прошлом:
- Олечка, какой же я был дурак? Ну, как, как я мог тебя бросить и отдаться этому уроду - золотому барану? Деньги, деньги, с утра и до вечера только деньги. Это страшная болезнь. У меня есть всё: дом с большим участком, машины, счета в банках, работа, но нет тебя. Всё это нужно только когда есть ты, есть наша семья, дети и счастливая жизнь вместе. Не знаю, простишь ты меня или нет, но я умоляю – прости!!!
Оля слушала и молчала. Всё это ей приходилось слышать у себя в кабинете не один раз. Такие же слова, правда, немного о другом: «Больше ни капли в рот!», говорили её пациенты, при выписке своим жёнам, и они их прощали, уводя мужей алкоголиков домой, надеясь, что всё это никогда не повторится. Но и алкоголики, и наркоманы, и трудоголики, а уж жажда больших денег, тем более, – это такая же болезнь, как туберкулёз или рак, но поражающая психику больного, а также людей, что их окружают и всё ещё любят. Больных, не понимающих своего горя и роковой зависимости, тянущей их в царство мёртвых.
Но в Олиной судьбе, пока, ничего такого не намечалось. Хотя сердце уже сжалось от жестокого предчувствия, и Оля врач понимала это намного лучше влюблённой красавицы.
- Значит так, все эти покаяния оставим на потом, когда вернёмся домой. Сейчас идёшь в душ, затем завтрак и в Симферополь. Сдаём билеты, берём на сегодня, что будет, самолёт или поезд, и в Питер.
- А, для начала, выпей стакан пива. Буду приводить тебя в порядок. Ты понимаешь, что своим пациентам я никогда такого не предложу, но алкоголь – это единственное средство расширить утренние сосуды, сжавшиеся и грозящие сердечным приступом. Ведь ты особый больной в моей жизни и, нарушая все медицинские правила и клятвы, я привезу тебя домой в полном здравии и сознании.
Пока Игорь смывал с себя всё прошлое, Оля накрыла стол: разогрела в СВЧ бульон и бифштекс, нарезала колечками огурцы, открыла икру и налила полфужера водки. Остатки пива и водки вылила в раковину. Затем сварила крепкий кофе, уже и себе, переоделась, и через час они мчались в такси к новой жизни, в твёрдой уверенности, что она будет счастливой.
В аэропорту им сказочно повезло – одна пара сдала билеты за полчаса до их приезда, и, в восемь вечера, наши герои покидали полуостров, уносясь в будущую семейную жизнь, Белые ночи и красоту Северной столицы.
Северная столица встретила их словами из старой песни: «Не изменяя весёлой традиции, дождиком встретил меня Ленинград». И этот дождик будто предупреждал: «Олечка, будь бдительна. Два года одиночества уже оставили свой отпечаток в твоей пышной причёске, а трудовая и денежная зависимость будущей второй половинки может переключиться на зависимость от алкоголя, и это станет не только трагедией, но и проверкой высочайшего профессионализма доктора нарколога».
Конечно, будучи врачом, Оля могла спрогнозировать многие возможные болезни Игоря, но она не была ни хирургом, ни кардиологом, ни терапевтом. И ежедневная работа с хроническими пьяницами требовала бдительности именно в этом направлении. А трагедии тысяч семей наших граждан, не позволяли доктору считать себя защищённой от этого всенародного недуга.
Жить пока решили у Ольги, бабушка недавно умерла и в её квартире, в центре города, было не только удобно, но и близко от работы. В загородном доме Игоря, для окончательного завершения работ, не хватало женской руки и сердца. Поэтому весь семейный уют отложили на потом, когда руки украсят обручальные кольца.
Прекрасно понимая, что, находясь в свободном плавании, Игорь мог прихватить кое-что из болезней, Оля на недельку уложила его в свою клинику. И не только взяла и проверила все необходимые анализы, но и прочистила сосуды, кровь, выгнала из организма яды, накачала витаминами и выписала жениха чистым, как стёклышко, чтобы через месяц подать заявление в ЗАГС, и выйти из регистрационного здания, чуть позже, уже мужем и женой.
В ЗАГС обратились, а не во Дворец, помня двухлетнюю разлуку. Да и свадьбу решили отпраздновать в узком кругу и весьма скромно.
Так что, Новый год встречали семьёй и вдвоём, в доме за городом, с ёлками во дворе и разноцветными лампочками с праздничным салютом.
«Вот оно глупое счастье с белыми окнами в сад», - вспоминала Оля слова Есенина, смотря сквозь огромные окна на радужные переливы огней, сугробы и пышные ели, украшенные гирляндами и игрушками.
Первые полгода прошли, как праздник: семейные и бытовые заботы, покупки, друзья и огромное счастье быть вместе.
А вот несчастье подошло тихо и незаметно, чтобы потом, уже через пару месяцев, хлынуть слёзными цунами, в их молодую семью.
Эти первые медовые полгода ни разу не отметились тягой Игоря к алкоголю, хотя и рестораны посещали, и праздники у друзей, и пару юбилеев, где водки и вина было в изобилии.
Но как-то, Игорь привёз ящик пива и за ужином стал выпивать сначала бутылку, потом две, три. Оля на это смотрела спокойно, ведь пиво за столом пьют очень многие, при этом нисколько не спиваясь. Вон в Германии и Чехии – это так же обыденно, как у нас компот. Но то Европа. Там пиво пьют столетиями. А у нас пивной алкоголизм начинал набирать катастрофические обороты. И как врач, Ольга это знала, не выходя из кабинета.
Прошло два месяца, и, однажды, Игорь пришел домой, сильно выпивши, объяснив случившееся, празднованием у сотрудника дня рождения.
Через неделю подобное повторилось. Но это полбеды. На второй день он позвонил и сказал, что будет ночевать в загородном доме, ввиду загруженности на работе.
Вот так и к Оле в семью пришла беда, которой она очень боялась.
Теперь Игорь мог не приходить домой по несколько дней, а когда появлялся, жена сразу понимала какой работой он занимался все эти дни. Лицо, поведение и походка выдавали его «загруженную работу» с потрохами.
Она пыталась с ним говорить, убеждать, и Игорь клялся, божился, но пьянки не прекращались. Оля, как врач прекрасно понимала, что это только начало болезни, и остановить её можно быстро и надёжно. Но для этого необходимо желание мужа. А он не соглашался на лечение ни в какую. Правда, будучи пьяным, Игорь не буянил, не скандалил, а тихо ложился в постель и тут же засыпал. А Ольга садилась рядом и вспоминала рассказы жён своих больных. И всё это она теперь видела у себя дома.
В общем, работа Бахуса продолжалась месяцев восемь. На работе ему всё прощали, он был одним из учредителей фирмы, тем более, что пили все его товарищи. Правда, в запои не уходили и жён наркологов не имели.
Как ни старалась Ольга, как ни упрашивала мужа лечь в клинику, Игорь стоял на своём: «В больницу не лягу, лечиться не буду, я здоров и все твои упрёки оставь для своих пациентов!».
Но вот, однажды, очередное исчезновение, и неделя в запое, Оля вся на нервах, взяла ключи от дома и на такси влетела во двор, где муж, не отвечая на звонки, топил свою жизнь в вакханалии.
Она открыла дверь и увидела то, о чём ей часто рассказывают жёны алкоголиков. Только теперь всё это она могла рассказать о себе.
Игорь лежал на полу с разбитой головой и разбитой бутылкой, на столике две бутылки от водки, на полу разбросанные емкости вина, пива и адский беспорядок.
«Ну, что же», - подумала врач, - «Пожалуй, это и к лучшему». Она набрала номер клиники и вызвала скорую.
Уже через час Игорь лежал в VIP палате, суточное пребывание в которой обходилось семье в двадцать тысяч рублей. Но деньги были, а жена врач не хотела, чтобы её горе стало известно не только врачам, но и хроническим больным клиники.
Полный комплект дезинтоксикации: уколы, капельницы, таблетки, и всё, что полагается в первый день пребывания в клинике. Потом полный курс лечения и роковой укол.
Оля зашла в палату после обеда, когда Игорь уже пришёл в себя и усиленно пил минеральную воду. Очнувшись утром, сразу понял, где он и зачем; долго лежал, вспоминал дни запоя и начинал понемногу осознавать, открывшуюся перед ним пропасть.
- Ну, что, мой дорогой, - сказала Оля, сев на кровать мужа. – Ты в зеркало на себя смотрел?
И она поднесла небольшое зеркальце к лицу мужа.
Жена тоже выглядела не так, как раньше. И хотя внешне ничего не изменилось в её одежде, усталость лица сразу бросалась в глаза.
- Короче, - Оля зло взглянула на мужа, - проходишь полный курс лечения, и в конце делаю укол «Эспераля». А это значит: выпьешь хоть каплю и на тот свет. Успеют спасти – хорошо, нет…, думай сам. Укол сделаю на год. А там посмотрим.
В общем, следующий год семья жила в трезвости и спокойствии. И что радовало Ольгу - уколовшись, Игорь будто прозрел, и сидя за праздничным столом, где вино и водка лились рекой, не обращал никакого внимания ни на пьющих, ни на бутылки, и это было прекрасно. А на провокационные вопросы отвечал: «Я совсем не пью».
Оля замолчала, вспоминая прошлые невзгоды.
Но тут заговорила Катя:
- Олечка, но ведь государство не раз боролось с пьянством. И при Брежневе, и при Горбачёве. Неужели это не помогло в борьбе с таким злом?
- Не будем вспоминать Брежнева. А вот при Горбачёве эта борьба была самым настоящим преступлением и предательством. Под видом борьбы были вырублены лучшие виноградники, те, которые выращивались столетиями. Под бульдозер бросили лозы Молдавии, Крыма, Краснодара, Грузии, Армении, Дагестана, Азербайджана, Узбекистана. А какие были вина и коньяки!!! Ну, а после в страну хлынул спирт «Рояль» и всякая химия. За пять лет страна потеряла сто миллиардов долларов. А народ превратили в стадо баранов, лезущих в винные отделы магазинов.
Ну, дальше ты знаешь: и огромные очереди за водкой и вином, талоны, самогон и клей «Момент». А как подчищали аптеки от всевозможных травяных настоек.
Вот тогда и были сколочены первые стартовые капиталы.
Но это ещё не всё. Очень люблю фильмы о «Национальной охоте и рыбалке», но там же водку пьют ящиками! И что видят взрослые мужики и молодёжь? Если уж бороться, то и пропагандировать алкоголь нельзя. О «Ментах» я вообще молчу. Там милиция пьёт на работе постоянно.
Вот в советское время, как Рязанов сатирически высмеивал пьянство. Помнишь комедию «Девушка без адреса»? Там же классическая сцена с Верой Фёдоровой и Сергеем Филипповым. «Что хочет Мусик?». «Мусик хочет водочки». «Будет тебе водочка».
Конечно, сейчас возрождают виноградники, но, сколько же нужно лет, чтобы вернуть и армянский коньяк, и грузинские вина, и крымские: «Южную ночь», «Алеатико», «Мускаты», «Херес», «Мадера». Господи, я лечу людей от пьянства, но кто вылечит чиновников от дури?
- А что дальше было, перестал Игорь пить? – спросила Катя.
Перестал, на год. А когда год закончился, он подождал пару месяцев и снова запил.
Пил капитально, как и полагается уже хроническому алкоголику. В больницу, - ни в какую, укол – это не для меня, ну, и так далее.
Однако, после года пития, а чего мне это стоило, ты видишь в моих волосах, случилась супервыпивка.
Пил Игорь уже неделю, я, уходя на работу забрала его ключи, закрыла квартиру и ушла. Ни разу ему не позвонила за весь день, думаю, пусть отоспится. И в магазин никак. Дома ни капли алкоголя.
Прихожу домой, и уже у двери чувствую какой-то аромат. Открываю дверь…, а там все магазины Шанель. Прохожу в спальню – Игорёк в хлам пьяный, на столике у зеркала все духи, одеколоны и парфюмерная вода исчезли.
Я на кухню. На столе пустая литровая банка, и запах всех красот Парижа. А в мусорном ведре мои пузырьки и флаконы, но пустые. Видимо, он слил все духи и одеколоны в банку и выпил.
Моё терпение закончилось, я вызвала скорую, и всё повторилось.
На этот раз я отправила мужа в наш филиал на заливе, в сосновом лесу с видом на Балтику. Конечно, VIP палата со всеми удобствами, никакого контакта с другими больными и обслуживание на самом высоком уровне. Хотя, в том состоянии, в котором они поступают в клинику, все равны.
- Постой, - взмолилась Катя, - но почему ты не развелась, почему продолжала жить с алкоголиком, с твоим опытом врача, ты прекрасно понимала, что это не лечится?
- Во-первых, я лечу этих людей, и вылечила очень многих. И потом, я люблю его, очень люблю.
Тот же вопрос я часто задаю женщинам, которые приводят своих мужей в клинику и все они говорят о любви. Вот в чём парадокс. И я оказалась такой же.
А знаешь, что мне ответила одна женщина по этому поводу: «Убить хотела сто раз, но развестись – никогда!».
Ладно я, или простые жёны, страдающие в своём одиночестве. Но есть масса примеров известных людей, которых знает вся страна. Которые у всех на виду. Вот Высоцкий и Марина Влади. Как только она его ни лечила. Возила в Париж, подшивала и колола. Но не бросила до самой его смерти. Любовь!
Или красавица балерина и актриса Ольга Заботкина, сыгравшая Катю в старом советском фильме «Два капитана». Вышла замуж за Александра Иванова, поэта пародиста (передача «Вокруг смеха»). Боролась с пьянством мужа всеми способами. Купили в Испании виллу и переехали туда жить. Но тут Ельцин идёт на второй срок, собирает артистов для пиар-кампании. Иванов приезжает в Москву, уходит в запой и умирает. А Заботкина в глубочайшем горе. Вот ещё одна любовь.
Итак, слушай дальше. Я снова сделала Игорю укол, уже на три года и сказала, что через два года мы родим ребёнка. Так появилась Наташа.
Три года пролетели, в одно мгновенье, мы были заняты доченькой, родители Игоря нам помогали, хотя и жили в другом конце города. Но новые станции метро значительно сократили время поездок, и бабушка с дедушкой всегда приходили на помощь, если дети просили помочь.
Прошёл ещё год. Оля вышла на работу, родители переехали в их загородный дом и Наташа была под присмотром. Казалось, всё плохое уже в прошлом, Игорь был без ума от дочери, жена успокоилась, а в доме и вокруг царили счастье и покой.
Конечно, врач Ольга понимала, что срыв может произойти в любую минуту и, поэтому, часто уговаривала мужа сделать укол, чтобы уберечь Игоря от случайностей. Но он не соглашался, хотя и тяги к спиртному не испытывал. Но тут важно другое. Первый бокал пива, или вина, тут же приведёт к срыву и всё повторится по ниспадающей.
И это случилось. Игорь уехал в городскую квартиру, с кем-то там встретился и неделю дома не появлялся. Пил беспробудно. Но после загула приехал к родным, стал на колени перед женой и попросился в больницу.
Оля отправила его в клинику на заливе, передала врачам и сказала, что приедет через десять дней. Перед уколом. Игорь на всё согласился. Образ дочери заставил это сделать, чтобы потом, через много лет, она не презирала отца и не упрекала за бесцельно пропитые годы. Ведь жизнь даётся один раз!
Оля приехала, как и обещала, в день выписки. Они вышли к заливу и стали на берегу, где поздняя весна благоухала во всей красе. Молчание нарушил Игорь:
- А я написал маленький стишок, для тебя, хочешь, прочитаю?
- Ну, давай, посмотрю, о чём и как.
Игорь взял жену за руку и выпалил:
- Если я умру, то на могиле,
Ты не пей ни водки, ни вина.
Не касайся той, что погубила,
Милого от милой увела.
Оля помолчала, посмотрела на весенний залив и твёрдо сказала:
- А ведь ты, как поэт умер. Не пиши больше ничего. Будем надеяться, что многое другое, из того, что ты умел, не испарилось.
Они пошли по берегу, где шумели волны, в небе пели птицы, и Ольга, вдруг, сказала:
- Вот ты завёл разговор о смерти, пускай и в стихах. Но при таком образе жизни, когда ты напиваешься в стельку, смерть подлетает к тебе всегда и ждёт, и ждёт. А потом я останусь одна с Наташей, мы будем приходить под небом звёздно-синим, туда, где нет тебя и быть не может нас. Тебе, что нравится такая жизнь? Может одумаешься, а!
Ведь всё это происходит уже не одну тысячу лет. И в мир иной уходят прекрасные люди, оставляя здесь и любовь, и родных и своё счастье. Помнишь, как у Есенина:
«До свиданья, друг мой, до свиданья.
Милый мой, ты у меня в груди.
Предназначенное расставанье,
Обещает встречу впереди.
До свиданья, друг мой, без руки, без слова,
Не грусти и не печаль бровей, -
В этой жизни умирать не ново,
Но и жить, конечно, не новей».
- Великий был поэт. И ещё: «Самое главное, что познал человек – это не открытия в микромире, не осознание размеров Вселенной, а то, что он, от всего этого, не сошёл с ума». И это, я, как психиатр, не понимаю. Может потому и пьют, чтобы оставаться в своём маленьком микромире, а не решать огромные проблемы нашей Вселенной.
Ладно, пошли делать укол, я хочу спокойной жизни…
…Со дня свадьбы прошло десять лет. Игорь опять запил, пил две недели, и Ольга, уже в который раз, отправила его в клинику. Процедуры те же, разговоры и убеждения те же. Но что-то сломалось, что-то произошло незаметное и потустороннее, что Оле показалось переломным в лечении мужа.
С её огромным опытом, любящее сердце, вдруг, почувствовало тот далёкий свет в конце лечебного тоннеля, что озарит их жизнь и вычеркнет эти десять лет навсегда, вернув в тот первый день их знакомства в литературном салоне.
В тот вечер Игорь читал стихи Михаила Пляцковского, и Оля поняла, что это всё об их будущей жизни:
«Это, вероятно, от усталости
На твоем лице тоски печать?
Мы с тобой еще успеем в старости
Друг на друга тихо поворчать.
Время для ворчания останется,
Обещай веселой быть и впредь.
Мы с тобой еще успеем в старости
Жизнь по телевизору смотреть.
И не рви мои ты письма в ярости,
Долго не держи на сердце зла.
Мы с тобой еще успеем в старости
Срочные откладывать дела.
Случая другого не представится -
Не вернемся в молодость опять…
Мы с тобой еще успеем в старости
О любви романы почитать».
Это было, как предсказание. И Оля в него поверила…, ну а дальше случилось то, о чём я так долго рассказываю.
Она зашла в палату утром, её смена заканчивалась. Посидели, поговорили; сказала, что сделает укол на два года. Игорь сразу согласился, потом обнял жену и зашептал на ушко:
- Какая ты сильная, терпеть меня десять лет и не подать на развод.
- Это могло произойти уже в первый год, - ответила жена, - но я тебя никому не отдам, запомни это! «Я знаю, ты мне послан Богом!».
Они ещё поговорили о дочери, о мелком ремонте в квартире, а потом, в глубоком расстройстве, Оля рассказала, что в клинике вышел из строя аппарат МРТ. Из-за санкций никто не берётся его ремонтировать. Либо заламывают огромную цену, и то без гарантий.
Игорь, вдруг, загорелся непонятным, загадочным взглядом, походил по палате и произнёс:
- Посмотреть на аппарат можно?
- Конечно, на него уже многие смотрели, да, что толку.
Они прошли в кабинет «МРТ», Игорь быстро всё осмотрел, а потом подошёл к Оле, взял её за руки и выдал убийственную фразу:
- Вот скажи мне, ты считаешь себя дурой?
Он взглянул в её глаза той первой, далёкой, влюбившейся с первого взгляда улыбкой.
- Смотря в чём. – Оля уловила маленькую хитрость. – Кое в чём – да. Но если ты считаешь, что я была дурой, влюбившись в тебя и вышла замуж, то не обольщайся. Я много об этом думала, но ни с кем я не смогла бы жить, даже с идеальным и кристально трезвым. Только с тобой. Вот так-то. Как говорится: «Это мой крест!!!». И я уверена, что кое-что, уже победила.
- Я никогда не считал тебя дурой, иначе не полюбил, но ты знала, что я тебе «когда- нибудь пригожусь». Солнышко ты моё, я этот аппарат знаю, как свои пять пальцев.
- Конечно, отдавать ремонтировать такую дорогущую вещь алкоголику, никто не разрешит. Но мы кое-кого обманем. Поезжай домой. В спальне в шкафу возьми мой ноутбук и дипломат, в нём три внешних винчестера и все провода с инструментом. Привези завтра. Когда в институте мы копировали эту импортную медтехнику, я, зная, что всё разваливается, делал копию и себе. Ни института, ни тех серверов уже давно нет. Так что воспользуемся нашими трудами промышленного шпионажа, и не оставим больных без диагностики. Ну, а что касается ремонта, то запад не знает русских инженеров. Помнишь, как в «Формуле любви» кузнец ремонтировал итальянскую карету: «Aliena nobis, nostra plus aliis placents» - Если один человек построил – другой завсегда разобрать сможет!!! Здесь всё от меня зависит!!!». А латынь, ты, как врач, должна знать. Хотя в фильме кузнец немного исказил древних греков.
Дураком был я, позволив терзать твоё сердце столько лет.
А что касается свадьбы, то чего только ни случается в молодости. И глупость, и дурь мы совершали не раз. Но вот самый главный шаг нельзя делать с закрытыми глазами. Надо обязательно видеть впереди своё счастье и биться за него всю жизнь. Правда, билась только ты.
На другой день всё, что заказывал Игорь, лежало у него на столе. Оля позвала главврача и всё ему объяснила. Его задача состояла в том, чтобы убедить совет директоров медицинского комплекса согласиться на ремонт. Игоря представят, как специалиста, к тому же, мужа врача клиники, но ни в коем случае, как хронического пациента!!!
На второй день добро было получено, о гонораре не было и речи, и постоянный больной этого учреждения приступил к работе.
Да, можно многое пропить, многое растерять: друзей, жену, родственников, даже память. Но навыки, талант, то, чем успешно занимался годами и на весьма высоком уровне, потерять нельзя. Главное, вовремя остановиться, и наш больной, в эти минуты, понял, что с пьянством покончено навсегда.
Уже к вечеру аппарат заработал, и первым, кто лёг под резонанс томографа, конечно, был мастер.
Ну, а реанимированный импортный робот, в благодарность за воскрешение, показал, что мозг бывшего пьяницы исправен и может творить то, что было отброшено на целых десять лет.
Когда проявили негативы мозга, представитель центра обнял Игоря, любезно поблагодарил Ольгу и куда-то позвонил. Затем обратился к мастеру:
- Я сейчас звонил в центральный офис, Вам выписан гонорар в размере ста тысяч рублей. Не мало?
- С этим вопросом обращайтесь к моей жене. – И Игорь посмотрел на свою счастливую любовь.
А она кивнула головой и, чтобы не заплакать, отошла в сторонку, вытерла глаза платочком и прошептала:
- Неужели я победила?...
… - Вот такая моя история, - закончила Оля.
- В общем, как оказалось, подобной аппаратуры в стране было закуплено не мало, и, с некоторых пор, потребовались специалисты не только для ремонта, но и разработки, и производства. Над чем работали Игорь и его друзья в НИИ.
Они закрыли свою торговую контору, создали новую, понимаешь какой направленности. И теперь занимаются любимым делом и весьма успешно.
- Ладно, я пойду, мои, наверное, уже спят. Я очень рада нашей встрече. Да и было, кому излить душу.
Подруги обменялись телефонами, и Оля ушла к себе в купе.
Стучали колёса, навстречу проносились мимолётные поезда, все давно уже спали, а наш милый нарколог сидела у окна и смотрела на заоблачную луну, что время от времени появлялась в ночных просветах туч и озаряла серебряную землю своим немеркнущим, холодным светом далёкого космоса. А когда поезд отстукивал стыки на речных мостах, сияющая и полная соседка нашей Земли, представала далёкой «Лунной ночью на Днепре» Куинджи, и это повторялось много, много раз, хотя Днепр был значительно южнее. Просто, места, где шёл поезд, были сплошным речным хороводом.
«Чуден Днепр при тихой погоде», - писал Гоголь, но чудна и природа нашей средней полосы. А уж страна чудна, тем более.
Эта красивая женщина сидела у окна и уже в сотый раз, по кольцу, слушала свою любимую «Наташу», что играла золотая гитара Гойя, и эта мелодия была олицетворением её прошлой и настоящей жизни. Улетающей осени, далёкой луны, чёрных лесопосадок, и её бесконечной любви, но любви последней, самой главной и уносящей к звёздам. Оля сняла наушники, посмотрела на своих дорогих и любимых Наташу и Игоря, что давно уже спали, и опять растворилась в музыке. Встреча с подругой детства её очень взволновала, и эта нескончаемая мелодия была единственным лекарством от той прошлой и беспокойной жизни, от далёкого предательства, от обманной любви и всего, всего, что было много лет назад. Она слушала музыку и плакала.
Ей очень хотелось плакать…, хотелось, как никогда. Плакать, как когда-то от горя, а теперь - от настоящего счастья!!!
Луна всплывала и тонула в облаках, струна гитары рвала душу, улетая в вечность, а в груди стояли тишина и покой, и были они такими тихими, тихими, что казалось, даже сердце перестало стучать, отдыхая со всем уснувшим миром…
…Да, мы все имеем какую-то зависимость: одни наркотическую, другие алкогольную, кто-то зависит от работы и начальства, а кто-то от денег и казино. А чего стоит карточная зависимость, которой болеют столетиями, проигрывая не только целые состояния, но и тысячи жизней. Очень многие души имеют футбольную и хоккейную зависимости, сходя с ума от проигрыша или выигрыша любимой команды. А уж игровая зависимость превратилась в настоящее бедствие, с которым ещё предстоит бороться не один десяток лет. Кто-то зависит от женщин; ведь давно известно, что женщина – это самый сильный из известных наркотиков, и некоторые экземпляры вызывают привыкание ещё до первого употребления!!!
Но большинство людей, просто умирает от любви. И если у человечества хватит ума оставить только эту последнюю зависимость, то Мир станет совершенно другим!
Ах, как бы этого хотелось!!!
…Доктор физико-математических наук, профессор Иван Петрович Романов проснулся в тяжёлом похмелье. Бутылка холодного пива его взбодрила, стакан, месяц назад, купленного портвейна, поставил на ноги. Жена на даче, дочь живёт в другом конце города, так что, можно расслабиться. И когда стало совсем хорошо, наш профессор включил телевизор..., а там, в хлам пьяный Андрей Мягков, как раз, убеждал Барбару Брыльску, что он у себя дома в Москве, и зачем она вломилась в его квартиру номер двенадцать на Третьей улице Строителей, что у них есть традиция, что он совсем не пьёт, и если бы ни Бурков, который, каждый раз, доставая водку из сумки, повторял роковые слова: «Что бы Вы без меня делали? Я никогда не пьянею!!!», то женился бы Мягков на Гале, так и не узнав, что в Ленинграде живёт некая учительница, с редким именем Надя. Но непьянеющий Бурков всё же опьянел, и в самолёт посадили доктора, после чего в его жизни появилась та самая Надя.
Я же писал в начале рассказа, что свинарка и пастух обязательно поженятся!!!
Так что, с тех далёких времён в нашей жизни ничего не изменилось. И эта, рассказанная мною история, очень многих сумеет заставить передумать своё отношение к жизни и совершить то, что шепчет ваше сердце уже не один десяток лет…
«Надо меньше пить, пить надо меньше!», - повторял Андрей Мягков, бегая вприпрыжку по заснеженному Ленинграду, у дома номер двадцать пять на Третьей улице Строителей, в ту волшебную Новогоднюю ночь!!!
Хотя…, «Так выпьем же за кибернетикен!!!», - прокричал кавказский аксакал, и Шурик влил в себя очередную порцию вина из рога хмельного изобилия.
Ну, а на вопрос артиста из Москонцерта: «А кто не пьёт???», можно смело отвечать словами Ленина: «Узок круг этих «революционеров», страшно далеки они от народа!!!».
Ох, как далеки!!!
г. Санкт-Петербург 2020 - 2024 г.г.
Рейтинг: +5
120 просмотров
Комментарии (3)
| Анна Гирик # 8 августа 2024 в 17:26 +1 | ||
|
| Валентин Пономаренко # 8 августа 2024 в 20:02 +1 | ||
|
| Фрида Полак # 10 августа 2024 в 19:05 +1 | ||
|
