Потихоньку на цыпочках,
Будто кукла на ниточках,
С вдохновенья избыточком,
В дом свой целил Егор.
Находясь в нестабильности
И не в лучшей мобильности,
Монолог щепетильности
Нёс, как хрупкий фарфор.
Чтоб сказать: «Моя Глашечка,
Дорогая мордашечка,
Каюсь, съел полстакашечка
С мужиками в цеху.
Всё рассказывал, милая,
До чего ж ты красивая,
И без жажды долива я
Рек им как на духу.
Рек им для вразумления,
Для уму и прозрения,
Завязалися прения -
Не дай Бог и врагу!
Но я был несгибаемым,
И тебя обожаемым,
Хоть и не понимаемым
В этом чёрством кругу.
И пришлось, моя Глашечка,
Съесть ещё полстакашечка,
Даже взмокла рубашечка,
Так с тебя замирал…
Звал тебя Нефертитию,
Этой… как же… итить её…
Что себе для сожитию,
Парень с Трои покрал».
И вошёл в дом Егорушка
С обожаемым взорушком,
Там впотьмах где-то жёнушка
Объяснения ждёт.
А слова щепетильные
Стали вдруг непосильные,
А слова нестерильные
Выдыхаются влёт.
Ну, а завтра по утрицу,
Наш Егор будет пудриться,
Да корить свою курицу
За побои и слог.
И себя за несобранность,
За излишнюю образность,
И от жизни оторванность…
Ну и… за монолог.
[Скрыть]Регистрационный номер 0463658 выдан для произведения:
Потихоньку на цыпочках,
Будто кукла на ниточках,
С вдохновенья избыточком,
В дом свой целил Егор.
Находясь в нестабильности
И не в лучшей мобильности,
Монолог щепетильности
Нёс, как хрупкий фарфор.
Чтоб сказать: «Моя Глашечка,
Дорогая мордашечка,
Каюсь, съел полстакашечка
С мужиками в цеху.
Всё рассказывал, милая,
До чего ж ты красивая,
И без жажды долива я
Рек им как на духу.
Рек им для вразумления,
Для уму и прозрения,
Завязалися прения -
Не дай Бог и врагу!
Но я был несгибаемым,
И тебя обожаемым,
Хоть и не понимаемым
В этом чёрством кругу.
И пришлось, моя Глашечка,
Съесть ещё полстакашечка,
Даже взмокла рубашечка,
Так с тебя замирал…
Звал тебя Нефертитию,
Этой… как же… итить её…
Что себе для сожитию,
Парень с Трои покрал».
И вошёл в дом Егорушка
С обожаемым взорушком,
Там впотьмах где-то жёнушка
Объяснения ждёт.
А слова щепетильные
Стали вдруг непосильные,
А слова нестерильные
Выдыхаются влёт.
Ну, а завтра по утрицу,
Наш Егор будет пудриться,
Да корить свою курицу
За побои и слог.
И себя за несобранность,
За излишнюю образность,
И от жизни оторванность…
Ну и… за монолог.
В другой раз прежде чем входить, Пускай он каску надевает. Или бросает вовсе пить, Коль Глаша слов не понимает. Но верный способ предлагаю - Глафиру в ресторан сводить, И там текилой напоить, И пусть наутро вспоминает, С чего вдруг начал глаз светить, И больно, если открывает.