Концлагеря –
мучений цитадели,
Нацисты в
них полны были идей:
И днём, и
ночью печи там горели,
И, как
дрова, сжигали в них людей.
Там в пытках
изощрялись зла пророки,
Безумству, отдаваясь
целиком.
Туда вели
различные дороги,
Но все в
объятья смерти прямиком.
В них,
оголяя рёберные кости,
Живьём
сдирали кожу у людей,
Под ногти
загоняли колья, гвозди -
Жестокость
стала страстью палачей.
Там пили
кровь вампиры – изуверы
Используя,
как доноров, детей.
Там злость
давно уже не знала меры,
Она росла
под дикий свист плетей.
И ужас
вызывал вид заключенных-
Голодных,
обездоленных, больных,
Измученных,
на гибель обречённых,
Полуистлевших,
но ещё живых…
Концлагеря,
войны убогий выбор,
Их, как
реальность, Богу не принять.
Они нависли
над душою глыбой,
Которую ни
сдвинуть, ни поднять.
Они молчат сейчас
в немом укоре:
Освенцим,
Бухенвальд и Моабит.
И на колючей
проволоке горе
Слезою
безымянною дрожит.
[Скрыть]
Регистрационный номер 0540446 выдан для произведения:
Концлагеря –
мучений цитадели,
Нацисты в
них полны были идей:
И днём, и
ночью печи там горели,
И, как
дрова, сжигали в них людей.
Там в пытках
изощрялись зла пророки,
Безумству, отдаваясь
целиком.
Туда вели
различные дороги,
Но все в
объятья смерти прямиком.
В них,
оголяя рёберные кости,
Живьём
сдирали кожу у людей,
Под ногти
загоняли колья, гвозди -
Жестокость
стала страстью палачей.
Там пили
кровь вампиры – изуверы
Используя,
как доноров, детей.
Там злость
давно уже не знала меры,
Она росла
под дикий свист плетей.
И ужас
вызывал вид заключенных-
Голодных,
обездоленных, больных,
Измученных,
на гибель обречённых,
Полуистлевших,
но ещё живых…
Концлагеря,
войны убогий выбор,
Их, как
реальность, Богу не принять.
Они нависли
над душою глыбой,
Которую ни
сдвинуть, ни поднять.
Они молчат сейчас
в немом укоре:
Освенцим,
Бухенвальд и Моабит.
И на колючей
проволоке горе
Слезою
безымянною дрожит.
Кон