Ангелы поют, а не плачут!

С кухни детского дома противно несло кислой капустой и остатками праздничного ужина, которые дружно приканчивал засидевшийся у накрытого стола младший обслуживающий персонал, чьи излишне веселые возгласы гулко оглашали пустой коридор. Сторож с дворником и санитарки с кухарками встречали Новый год, сразу же после ужина раздав какие-то витамины и уложив воспитанников спать, чтоб не мешались под ногами. За свои шесть лет Ваня Найденов давно привык к сквознякам, дующим из-под дырявых половиц, к шороху бегающих по ним мышей, к ветхой застиранной одежде из огромных тюков, привозимых добрыми шефами-благотворителями, к ржавому скрипу продавленной пружинной кровати. Но сегодня вовсе не они мешали заснуть мальчику, прижавшему к худой груди под тонким одеяльцем своего единственного друга – одноухого и когда-то мохнатого, а ныне затертого до дыр Чебурашку.

В их детдом нередко приезжали добрые дяди и тети, привозили игрушки и сладости, гуляли с ребятами, разговаривали и играли с ними, иногда обращали внимание и на застенчивого Ваню. А он робко жался в углу детской и не смел первым познакомиться и попросить конфетку, пока подарки не забрали строгие воспитательницы, считавшие, что детей нельзя слишком баловать и закармливать. Когда же недавно красивая тетенька с ласковыми глазами вдруг сама подошла к нему и, погладив по голове, спросила его имя, он так и не смог от смущения произнести ни слова. Увы, он был заикой и поэтому никто из детей с ним не дружил и не разговаривал, не в состоянии дождаться, пока он произнесет хоть что-то. Визитеры не тратили на него много времени, им не нужны были больные дети, они выбирали себе приемышей, как щенков на выставке, по экстерьеру и родословной, будто у подкинутых сирот могла быть идеальная генетика.

Вот и милая посетительница, видимо, поняв, что от него ничего не добиться, смахнув что-то с глаз, быстро вышла из детской и уже не вернулась. Из детдома вообще мало и редко кого усыновляли, разве что несколько раз приезжали какие-то иностранцы и, сверив по готовым карточкам, быстро отбирали по пять наиболее здоровых. Их сразу же одевали и увозили, не дав попрощаться с друзьями, но им мало кто завидовал. Старшие ребята болтали, что их за рубежом разбирают на органы какие-то страшные черные доктора, но Ванька им не верил и в глубине души надеялся, что и его когда-нибудь заберут отсюда. Вот и сегодня он, отложив витаминку на потом, смотрел на яркую звезду на темном небе за обледеневшим окном и мечтал, чтобы та тетенька все же пришла снова, и он тогда бы точно не сплоховал, а выкрученная вечно недовольной нянечкой Злюкой рука больше не болела, свисая безвольной плетью…

В роскошном ночном клубе готовилась к своему праздничному шоу популярная рок-группа. Трое музыкантов так давно гастролировали по разным городам и странам, что уже никто и не помнил, когда и где они начали, но все их знали по веселым, ритмичным и бодрым мелодиям, а также примечательному внешнему виду. Они всегда выступали в темных очках, ярких длинных пиджаках со звездами и странных смешных шляпах, а двое из них носили еще и длинные бороды. Их песни были просты и понятны людям, вселяя в сердца позитив и оптимизм, но была в них и некая загадка. Никто не знал, сколько им лет, где и как живут, никто вообще никогда не видел их за пределами зрительных залов. Поговаривали, что двое из них после концертов отстегивают свои бороды, снимают очки и шляпы, выскальзывают в фойе и растворяются среди выходящих зрителей, а куда пропадает третий, не ведали даже его товарищи.

В тот вечер они опять появились неизвестно откуда уже в привычном всем виде, не дав страждущим папарацци сделать ни одного сенсационного кадра, хотя за снимок без бород им недавно обещали по миллиону. Саундчек подходил к концу, рокеры уже настроили инструменты, а в зале нарядная и возбужденная предвкушением замечательного зрелища публика готовилась поднять бокалы, как вдруг все стихло, и сцена мгновенно опустела. Конферансье озабоченно оглянулся, но, быстро сориентировавшись, взял инициативу на себя и начал рассказывать бородатые анекдоты, благосклонно принятые сытыми и уже разомлевшими гостями. В это время за кулисами метался импресарио, экспрессивно размахивая руками, и судорожно названивал кому-то по мобильнику. А часы уже начали бить полночь, и в зале хлопали открывающиеся бутылки шампанского…

В зале за богато накрытым столом сидела и эффектная молодая женщина, на которую оглядывались окружающие мужчины. Но она не ела и не смотрела даже на своего элегантного спутника, ей было совсем невесело на этом празднике жизни. Она вспоминала наивно беспомощные глаза заикающегося мальчика, так похожие на глаза ее новорожденного ребенка, которого она оставила на крыльце детдома в такую же зимнюю ночь 6 лет назад. Тогда она по молодости и глупости испугалась гнева отчима и слез матери, но сейчас ее сердце разрывалось на части. Она была готова отдать все, чего достигла в жизни, чтобы вернуться назад и прижать к груди маленькое беспомощное тельце, согреть его своим теплом, ощутить нежность его губ у своей груди, но... С двенадцатым ударом часов музыканты снова появились на сцене, заняв свои привычные места, и концерт благополучно начался.

В это время в детдоме уже готовились прослушать Новогоднее обращение Президента к народу – и только сомкнули маленькие детские кружечки с недетским напитком, как под окнами раздался громкий треск мотоциклетного двигателя. Выглянув в окно, удивленный персонал увидел странную высокую фигуру на рычащем «Харлее». Падающие на раскаленный капот снежинки тут же таяли, омывая логотип из трех букв и двух молний. Не дав никому удивиться и возмутиться, на заснеженную площадку перед зданием неизвестно откуда выкатился красный старинный «понтиак», из которого стремительно выскочили еще двое столь же непривычно выглядящих субъекта с длинными бородами и начали шустро вытаскивать из безразмерного багажника многочисленные ящики с аппаратурой. В мгновение ока они расставили звуковые колонки, подключили все шнуры и ударили по струнам.

Тяжелый гитарный риф прорезал ночную тишину и пронизал насквозь подскочивших на кроватях воспитанников. Напитки расплескались из поднятых кружек санитаров, а Злючка схватилась за сердце. Окна распахнулись сами по себе, впустив вместе с освежающим ветром мощный заряд неслыханной никем ранее энергии. Барабанную дробь подхватили падающие с крыши сосульки, взрываясь блестящими в лунном свете осколками. А следом музыканты урезали такой стремительный и забойный рок-н-ролл, что присутствующие невольно начали притоптывать и подтанцовывать, а потом и вовсе пустились в пляс, высыпав разношерстной толпой на широкое крыльцо. Из низких окон первого этажа в сугробы выскакивали наиболее резвые мальчишки, но их никто и не думал ругать. Взрослые и дети вместе прыгали и кидались снежками под заводную музыку, а их лица озаряли счастливые улыбки.

Ваня почувствовал, как с ним происходит нечто необыкновенное: горячая кровь обжигающей молнией пробежала по венам, заставив ощутить каждую клеточку тела, и он закричал от восторга во все горло, вторя непонятным ему словам чудесной песни, а потом раскинул легко и свободно обретшие силу руки. Он пел и танцевал так, как подсказывало его плещущееся в волнах счастья сердце, влетев в обступивший  музыкантов круг взявшихся за руки детей и взрослых. Рядом с ним кричала от полноты эмоций увядшая раньше времени одинокая Злючка, чье лицо неожиданно озарилось сделавшим ее красавицей светом чистой радости и молодости. Она схватила его на руки и поцеловала, закружив над землей в стремительном вихре безумного танца, а барабанщик в мохнатой красной шапке вдруг помахал именно ему своей блестящей от морозного инея палочкой.

Неутомимые рокеры исполнили весь свой репертуар, и концерт перед детским домом закончился так же неожиданно, как и начался, хотя слушателям показалось, что он продолжался всего несколько мгновений. Раскрасневшиеся и натанцевавшиеся дети почти валились с ног, но не расходились, а стояли, обнявшись и не чувствуя в тесном кругу легкого морозца, и смотрели уже не на музыкантов, а друг на друга. Когда же странные пришельцы столь же стремительно исчезли, все вместе вернулись в теплый дом и отправились пить горячий чай в столовую. Нянечки и санитары достали из сумок припрятанные конфеты, шоколадки и печенье, так что всем всего наконец хватило досыта. Ваня болтал без умолку, будто стараясь компенсировать годы вынужденного молчания. Дети пели, шутили и смеялись, пока самые младшие не начали склоняться к столу и засыпать. Тогда их разнесли в кроватки, и все стихло.

За окном все так же беззвучно падали легкие снежинки, укрывающие невесомым ковром окружающие старый дом и ведущие к нему деревья. В морозном темном небе по-прежнему мерцали похожие на бриллианты звезды. Самая яркая из них заглянула в спальню к Ване, безмятежно и счастливо спавшему в обнимку со своим одноухим другом, и подмигнула ему. Только верный Чебурашка не спал и пытался согреть своего маленького хозяина, но тому уже не было холодно, одиноко и тоскливо. Его тело незаметно исцелилось под влиянием замечательной музыки, проникшей в души всех присутствовавших на концерте. Она преобразила их, раскрыв добру и одарив способностью делиться своим теплом с другими людьми. Это было самое обычное и реальное чудо, которое не измеряется в материальных ценностях, но гораздо важнее и дороже всего существующего на свете.

А наутро уже ничто не напоминало о ночном событии. Редкое январское солнце светило с ярко-голубых небес на укрытую свежевыпавшим снежком площадку. У Злючки был выходной, но она зачем-то вернулась на работу и, взяв Найденова и еще несколько самых маленьких ребят, повезла их в цирк и купила там каждому по вкусному мороженому. А потом они водили в фойе хоровод вокруг наряженной елки и получили по большой красивой коробке в подарок от Деда Мороза с длинной густой бородой, показавшейся Ваньке удивительно знакомой. Открыв ее позже, он нашел среди блестящих сладостей настоящие барабанные палочки, которыми тут же начал выстукивать знакомую с ночи звонкую дробь. А когда они, радостные и возбужденные, вернулись обратно, то на крыльце мальчик увидел ту самую красивую женщину и очень обрадовался, но уже не удивился. Чего только в жизни не бывает!
 

© Copyright: Сергей Козин, 2015

Регистрационный номер №0270846

от 11 февраля 2015

[Скрыть] Регистрационный номер 0270846 выдан для произведения: С кухни детского дома противно несло кислой капустой и остатками праздничного ужина, которые дружно приканчивал засидевшийся у накрытого стола младший обслуживающий персонал, чьи излишне веселые возгласы гулко оглашали пустой коридор. Сторож с дворником и санитарки с кухарками встречали Новый год, сразу же после ужина раздав какие-то витамины и уложив воспитанников спать, чтоб не мешались под ногами. За свои шесть лет Ваня Найденов давно привык к сквознякам, дующим из-под дырявых половиц, к шороху бегающих по ним мышей, к ветхой застиранной одежде из огромных тюков, привозимых добрыми шефами-благотворителями, к ржавому скрипу продавленной пружинной кровати. Но сегодня вовсе не они мешали заснуть мальчику, прижавшему к худой груди под тонким одеяльцем своего единственного друга – одноухого и когда-то мохнатого, а ныне затертого до дыр Чебурашку.
В их детдом нередко приезжали добрые дяди и тети, привозили игрушки и сладости, гуляли с ребятами, разговаривали и играли с ними, иногда обращали внимание и на застенчивого Ваню. А он робко жался в углу детской и не смел первым познакомиться и попросить конфетку, пока подарки не забрали строгие воспитательницы, считавшие, что детей нельзя слишком баловать и закармливать. Когда же недавно красивая тетенька с ласковыми глазами вдруг сама подошла к нему и, погладив по голове, спросила его имя, он так и не смог от смущения произнести ни слова. Увы, он был заикой и поэтому никто из детей с ним не дружил и не разговаривал, не в состоянии дождаться, пока он произнесет хоть что-то. Визитеры не тратили на него много времени, им не нужны были больные дети, они выбирали себе приемышей, как щенков на выставке, по экстерьеру и родословной, будто у подкинутых сирот могла быть идеальная генетика.
Вот и милая посетительница, видимо, поняв, что от него ничего не добиться, смахнув что-то с глаз, быстро вышла из детской и уже не вернулась. Из детдома вообще мало и редко кого усыновляли, разве что несколько раз приезжали какие-то иностранцы и, сверив по готовым карточкам, быстро отбирали по пять наиболее здоровых. Их сразу же одевали и увозили, не дав попрощаться с друзьями, но им мало кто завидовал. Старшие ребята болтали, что их за рубежом разбирают на органы какие-то страшные черные доктора, но Ванька им не верил и в глубине души надеялся, что и его когда-нибудь заберут отсюда. Вот и сегодня он, отложив витаминку на потом, смотрел на яркую звезду на темном небе за обледеневшим окном и мечтал, чтобы та тетенька все же пришла снова, и он тогда бы точно не сплоховал, а выкрученная вечно недовольной нянечкой Злюкой рука больше не болела, свисая безвольной плетью…
В роскошном ночном клубе готовилась к своему праздничному шоу популярная рок-группа. Трое музыкантов так давно гастролировали по разным городам и странам, что уже никто и не помнил, когда и где они начали, но все их знали по веселым, ритмичным и бодрым мелодиям, а также примечательному внешнему виду. Они всегда выступали в темных очках, ярких длинных пиджаках со звездами и странных смешных шляпах, а двое из них носили еще и длинные бороды. Их песни были просты и понятны людям, вселяя в сердца позитив и оптимизм, но была в них и некая загадка. Никто не знал, сколько им лет, где и как живут, никто вообще никогда не видел их за пределами зрительных залов. Поговаривали, что двое из них после концертов отстегивают свои бороды, снимают очки и шляпы, выскальзывают в фойе и растворяются среди выходящих зрителей, а куда пропадает третий, не ведали даже его товарищи.
В тот вечер они опять появились неизвестно откуда уже в привычном всем виде, не дав страждущим папарацци сделать ни одного сенсационного кадра, хотя за снимок без бород им недавно обещали по миллиону. Саундчек подходил к концу, рокеры уже настроили инструменты, а в зале нарядная и возбужденная предвкушением замечательного зрелища публика готовилась поднять бокалы, как вдруг все стихло, и сцена мгновенно опустела. Конферансье озабоченно оглянулся, но, быстро сориентировавшись, взял инициативу на себя и начал рассказывать бородатые анекдоты, благосклонно принятые сытыми и уже разомлевшими гостями. В это время за кулисами метался импресарио, экспрессивно размахивая руками, и судорожно названивал кому-то по мобильнику. А часы уже начали бить полночь, и в зале хлопали открывающиеся бутылки шампанского…
В зале за богато накрытым столом сидела и эффектная молодая женщина, на которую оглядывались окружающие мужчины. Но она не ела и не смотрела даже на своего элегантного спутника, ей было совсем невесело на этом празднике жизни. Она вспоминала наивно беспомощные глаза заикающегося мальчика, так похожие на глаза ее новорожденного ребенка, которого она оставила на крыльце детдома в такую же зимнюю ночь 6 лет назад. Тогда она по молодости и глупости испугалась гнева отчима и слез матери, но сейчас ее сердце разрывалось на части. Она была готова отдать все, чего достигла в жизни, чтобы вернуться назад и прижать к груди маленькое беспомощное тельце, согреть его своим теплом, ощутить нежность его губ у своей груди, но... С двенадцатым ударом часов музыканты снова появились на сцене, заняв свои привычные места, и концерт благополучно начался.
В это время в детдоме уже готовились прослушать Новогоднее обращение Президента к народу – и только сомкнули маленькие детские кружечки с недетским напитком, как под окнами раздался громкий треск мотоциклетного двигателя. Выглянув в окно, удивленный персонал увидел странную высокую фигуру на рычащем «Харлее». Падающие на раскаленный капот снежинки тут же таяли, омывая логотип из трех букв и двух молний. Не дав никому удивиться и возмутиться, на заснеженную площадку перед зданием неизвестно откуда выкатился красный старинный «понтиак», из которого стремительно выскочили еще двое столь же непривычно выглядящих субъекта с длинными бородами и начали шустро вытаскивать из безразмерного багажника многочисленные ящики с аппаратурой. В мгновение ока они расставили звуковые колонки, подключили все шнуры и ударили по струнам.
Тяжелый гитарный риф прорезал ночную тишину и пронизал насквозь подскочивших на кроватях воспитанников. Напитки расплескались из поднятых кружек санитаров, а Злючка схватилась за сердце. Окна распахнулись сами по себе, впустив вместе с освежающим ветром мощный заряд неслыханной никем ранее энергии. Барабанную дробь подхватили падающие с крыши сосульки, взрываясь блестящими в лунном свете осколками. А следом музыканты урезали такой стремительный и забойный рок-н-ролл, что присутствующие невольно начали притоптывать и подтанцовывать, а потом и вовсе пустились в пляс, высыпав разношерстной толпой на широкое крыльцо. Из низких окон первого этажа в сугробы выскакивали наиболее резвые мальчишки, но их никто и не думал ругать. Взрослые и дети вместе прыгали и кидались снежками под заводную музыку, а их лица озаряли счастливые улыбки.
Ваня почувствовал, как с ним происходит нечто необыкновенное: горячая кровь обжигающей молнией пробежала по венам, заставив ощутить каждую клеточку тела, и он закричал от восторга во все горло, вторя непонятным ему словам чудесной песни, а потом раскинул легко и свободно обретшие силу руки. Он пел и танцевал так, как подсказывало его плещущееся в волнах счастья сердце, влетев в обступивший  музыкантов круг взявшихся за руки детей и взрослых. Рядом с ним кричала от полноты эмоций увядшая раньше времени одинокая Злючка, чье лицо неожиданно озарилось сделавшим ее красавицей светом чистой радости и молодости. Она схватила его на руки и поцеловала, закружив над землей в стремительном вихре безумного танца, а барабанщик в мохнатой красной шапке вдруг помахал именно ему своей блестящей от морозного инея палочкой.
Неутомимые рокеры исполнили весь свой репертуар, и концерт перед детским домом закончился так же неожиданно, как и начался, хотя слушателям показалось, что он продолжался всего несколько мгновений. Раскрасневшиеся и натанцевавшиеся дети почти валились с ног, но не расходились, а стояли, обнявшись и не чувствуя в тесном кругу легкого морозца, и смотрели уже не на музыкантов, а друг на друга. Когда же странные пришельцы столь же стремительно исчезли, все вместе вернулись в теплый дом и отправились пить горячий чай в столовую. Нянечки и санитары достали из сумок припрятанные конфеты, шоколадки и печенье, так что всем всего наконец хватило досыта. Ваня болтал без умолку, будто стараясь компенсировать годы вынужденного молчания. Дети пели, шутили и смеялись, пока самые младшие не начали склоняться к столу и засыпать. Тогда их разнесли в кроватки, и все стихло.
За окном все так же беззвучно падали легкие снежинки, укрывающие невесомым ковром окружающие старый дом и ведущие к нему деревья. В морозном темном небе по-прежнему мерцали похожие на бриллианты звезды. Самая яркая из них заглянула в спальню к Ване, безмятежно и счастливо спавшему в обнимку со своим одноухим другом, и подмигнула ему. Только верный Чебурашка не спал и пытался согреть своего маленького хозяина, но тому уже не было холодно, одиноко и тоскливо. Его тело незаметно исцелилось под влиянием замечательной музыки, проникшей в души всех присутствовавших на концерте. Она преобразила их, раскрыв добру и одарив способностью делиться своим теплом с другими людьми. Это было самое обычное и реальное чудо, которое не измеряется в материальных ценностях, но гораздо важнее и дороже всего существующего на свете.
А наутро уже ничто не напоминало о ночном событии. Редкое январское солнце светило с ярко-голубых небес на укрытую свежевыпавшим снежком площадку. У Злючки был выходной, но она зачем-то вернулась на работу и, взяв Найденова и еще несколько самых маленьких ребят, повезла их в цирк и купила там каждому по вкусному мороженому. А потом они водили в фойе хоровод вокруг наряженной елки и получили по большой красивой коробке в подарок от Деда Мороза с длинной густой бородой, показавшейся Ваньке удивительно знакомой. Открыв ее позже, он нашел среди блестящих сладостей настоящие барабанные палочки, которыми тут же начал выстукивать знакомую с ночи звонкую дробь. А когда они, радостные и возбужденные, вернулись обратно, то на крыльце мальчик увидел ту самую красивую женщину и очень обрадовался, но уже не удивился. Чего только в жизни не бывает!

 

Сказка старого буфета