Две Марии.

Декабрь 1943 года. Небольшой уральский городок, мороз под сорок градусов.

Худенькая невысокая женщина по имени Мария с небольшим узелком в руках добиралась домой промерзшими переулками, петлявшими между заиндевевшими бараками. Дома ее ждало трое детишек, младшей Лизке только-только исполнилось семь. Мысли женщины были о том, как она преподнесет голодным детям новогодний подарок, выделенный профкомом механического завода, где она трудилась упаковщицей. В небольшом мешочке грубой оберточной бумаги пряталось шесть крохотных мятных пряничков и горсть "голеньких" конфет-подушечек с яблочным повидлом внутри. Такого лакомства ее малыши давно не видели – с довоенных времен. 

А сейчас время тяжелое  – муж на фронте, двое старших детей-подростков трудятся на том же заводе  в ночную смену,  вытачивают снаряды для фронта на истошно визжащих токарных станках.  Хорошая профессия, кусок хлеба на всю жизнь.

Идти было далеко, на другой конец города. Мария, закостенев от холода и усталости, еле-еле передвигала ногами в залатанных стоптанных валенках.  Мороз забирался внутрь изношенной фуфайки, лез за воротник хозяйскою рукой, покрывал выбившиеся из-под платка волосы рыхлым инеем. Лицо заиндевело от дыхания, на бровях появились колкие ледяные шарики.

Женщина опустилась на сугроб, будто в теплую постель – коварный холод овладел ею безраздельно, превратившись в ласковый сухой жар, обманно согревал закоченевшие конечности, тихо нашептывал: "Закрой глаза! И увидишь самые красивые картины в своей жизни! Спи, спи! Засыпай, сердешная, забудь все свои горести и беды!"

Мария послушно опустила веки, погрузилась в пленительное тепло и поплыла по волнам, возникшим ниоткуда, в неведомые края. Туда, где не было холода, голода, войны…

Она забыла обо всем, даже о малых детях, ждавших маму со смены. Мороз безжалостен, захватит в плен человека – нипочем не выпустит, окутает сладким дурманом, околдует и унесет в свое ледяное царство навсегда.

"Хорошо-то как!" – мелькнула в засыпавшем мозгу Марии последняя связная мысль.

-Тетка, проснись! Вставай! Ты меня слышишь?! – чей-то голос отчаянно рвался сквозь спасительное тепло, вытаскивая женщину из сладких грез.

Мария ощутила, как кто-то безжалостно хлестал ее по щекам. Больно-то как, не иначе, обморозилась. Чья-то рука сильно и властно растерла лицо снегом.

-Идем со мной! Вставай! Я тут рядом живу, отогреешься да и пойдешь с Богом!

-Не трогай, мне хорошо, - слабым голосом прошептала Мария.

-Я не позволю тебе замерзнуть! Не надейся!

Незнакомка обежала пострадавшую, принялась поднимать ее, ухватив подмышками.

Наконец, Марии удалось встать, и обе женщины заковыляли вперед, в темный подъезд трехэтажного деревянного дома.

-Я тебя из окна приметила, гляжу, упала бабонька, как куль, в сугроб. Ну все, думаю, надо бежать! – успокаивающе говорила спасительница.

В полутемной прихожей, освещаемой светом восковой свечи, падавшем из раскрытой двери, она помогла Марии раздеться, провела в комнату, усадила на стул.

-Верочка, горячего чаю! Быстро!

Дородная немолодая женщина принесла поднос с чашкой дымящегося напитка и блюдом баранок.

-А можа, чаго покрепше? – осведомилась она округло и бархатно.

-Точно. Спирту чарку! – распорядилась хозяйка.

Не успела Мария опомниться, как огненный глоток понесся по пищеводу и зажег все внутренности жарким огнем – постепенно жизнь возвращалась в иззябшее тело. Марии казалось, ее греза продолжается, настолько нереальным выглядело все вокруг.

У спасительницы оказалось доброе лицо с голубыми улыбающимися глазами, русая коса, уложенная надо лбом красивой короной, и бирюзовое платье с полукруглым белым воротничком.

-Вы Хозяйка Медной Горы? – почему-то спросила Мария, в ответ незнакомка рассмеялась.

-Отнюдь. Меня зовут Мария Константиновна Лотарева, до войны работала заведующей терапевтического отделения в городской больнице, теперь возглавляю военный госпиталь. А кто ты?

-Упаковщица, с завода, звать Марией Ильиничной.

-Тезка, значит, - хозяйка на минуту задумалась. – Муж есть?

-Воюет.

-Дети?

-Пятеро, трое школьники, Лизке, младшенькой, семь, двое старших токарями на механическом трудятся.

-А ты, значит, упаковщица… Вот что, тезка, могу я тебя на молочную кухню устроить посудомойкой. Там работницам крупу дают и простоквашу. Да и вообще будет куда лучше… Живешь-то где?

-На Северной, в бараке.

-И к дому ближе, - удовлетворенно кивнула Лотарева. - Да, пожалуй, младшенькую свою приведи, за внучкой моей присмотрит. Дочка с зятем медики, на фронте, я днями на работе пропадаю, а Верочка на несколько дней в деревню уедет. Пусть девчонка у нас поживет, не обижу.

Мария только теперь осознала, что если бы женщина-врач ее не разбудила, замерзла бы в ледышку. Напрасно ждали бы ее детки дома, напрасно плакали бы, глядя на замерзшую улицу сквозь проталину в подслеповатом окне…

-Спасибо Вам, милушка, -  она опустилась на колени перед хозяйкой, прижала ладони к щекам, ощущая, как предательские слезы заструились по пальцам.

-Ну-ну, встань сейчас же, тезка! – Мария Константиновна принялась поднимать женщину.

-От смерти лютой вы меня спасли!

-Мы же не чужие друг другу, душа моя – война идет, а мы на одном фронте воюем! Самое дорогое для Победы отдаем: детей, мужей, все силы свои!

-Спасибо, добрый вы человек! Спасибо!

Вскоре Мария ушла домой в новом теплом полушубке покойного мужа Лотаревой и пуховом толстом платке. Дети ее ждали, не ложились спать. Сколько радости было при виде подарка от профкома и гостинцев новой знакомой – двух больших красных яблок!  Удивительные фрукты были тут же разрезаны на шесть долек в расчете на старших братьев и маму, в этой семье все делилось по-братски.

Вскоре вместе с соседями Мария и ее дети  на общей кухне слушали радио. Голос Левитана, от которого стыла в жилах кровь, читал сводку с фронта:

- …30 декабря войска 1-го Украинского фронта прорвали оборону противника на 300 км по фронту и более чем на 100 км в глубину. Потери понесли восемь танковых, одна моторизованная, четырнадцать пехотных и две охранные дивизии противника.

Войска 1-го УКРАИНСКОГО фронта, продолжая развивать успешное наступление, овладели городом и важнейшим железнодорожным узлом КАЗАТИН, городом ВОЛОДАРСК-ВОЛЫНСКИЙ, городом ЧЕРВОНОАРМЕЙСК, районными центрами Житомирской области ЛУГИНЫ, РУЖИН, а также заняли более 300 других населённых пунктов, среди которых крупные населённые пункты БОЛСУНЫ, ДАВИДКИ, УШОМИР, ГУТА, МОШКОВКА, КРАЕВЩИНА, СУХОВОЛЯ, ЗУБРИНКА, ДАВИДОВКА, ГРУШКИ, НОВОПОЛЬ, КЛИТИЩЕ, ИВАНКОВ, ВИЛЬСК, ЗОРОКОВ, ВЫСОКОУКРАИНСКОЕ, ТРОКОВИЧИ, ГОРОДИЩЕ, ЛЕЩИН, БОЛЬШИЕ МОШКОВЦЫ, ЧЕРВОННОЕ, ЧЕХИ, СИНГАЕВКА, ГЛУХОВЦЫ. ПЛЯХОВА, БЕЛИЛОВКА, БАЛАМУТОВКА, МОЛЧАНОВКА, БЕРЕЗЯНКА, РУДА, ДРОЗДЫ, СИДОРЫ, УСТИНОВКА.

В излучине ДНЕПРА, западнее ЗАПОРОЖЬЯ, наши войска с боями продвигались вперёд и заняли более 30 населённых пунктов, в том числе районный центр Днепропетровской области ТОМАКОВКА, крупные населённые пункты ЧУМАКИ, КИТАЙГОРОДКА, ПРЕОБРАЖЕНКА, ШИРОКОЕ, МИХАЙЛОВКА, ПАВЛОВКА, МАРЬЕВКА, БЕЛЕНЬКОЕ и железнодорожные станции КАНЦЕРОВКА, КОЛХОЗНАЯ, 2-й ДНЕПРОСТРОЙ.

Это был новогодний подарок всему советскому народу.

На следующее утро Мария с маленькой Лизкой пришли домой к врачу Лотаревой.

Её четырехлетняя внучка Иринка, словно кукла в розовом платьице, сидела на диване в обнимку с плюшевым медведем. Докторша ласково улыбнулась, погладила маленькую гостью по голове:

-Мы с твоей мамой должны идти, а ты тут остаешься за старшую, в обед поешьте, картошка, сало и баранки на столе в кухне. Не скучайте, до вечера!

Обе женщина расцеловали девочек и ушли.

Лизка обратила внимание на какие-то черные квадратики, разбросанные по кровати. Иришка отпихивала их маленькой ручкой. Девочка сумела поладить с подопечной, читала ей стихи, пела песни и рассказывала сказки.

Когда усталая Мария Константиновна вернулась домой, Лизка спросила, указав на загадочные кусочки:

-Тетя Маша, а это что?

-Шоколад. Лиза, ты даже не попробовала? – поразилась доктор.

Девочка лишь пожала плечами.

-Ну-ка, ешь! – велела Мария Константиновна.

Глядя, как Лизка осторожно перекатывала неведомое лакомство за щекой, Лотарева молча плакала. Потом спросила:

-Вкусно?

-Очень, - ответила Лизка больше из вежливости – горьковатый, похожий на пластилин, шоколад, поначалу ей вовсе не приглянулся.

Голенькие подушечки с джемом куда вкуснее!

Когда Лизка вернулась домой, то принесла с собой целую плитку шоколада, подаренную Марией Константиновной. Её сестры и братья тоже не оценили новое лакомство, но съели все до капельки – голод не тетка!

Вскоре Мария Ильинична перешла работать на молочную кухню. Семья стала жить намного лучше. Кашу, прилипшую ко дну котла, работницам также разрешалось забирать домой. Призрак голода, постоянно витавший над головами детей, отступил.

Эту дружбу женщины пронесли через всю жизнь.

Все пятеро детей Марии Ильиничны выжили, выросли и выучились.  

А маленькая Лизка стала учительницей – впервые ее педагогический талант проявился еще тогда, в голодные военные годы.

Мария Константиновна, которую дети Марии Ильиничны называли спасителем своей семьи, до 1965-го года работала главным врачом заводской поликлиники.

В тот холодный декабрьский вечер она подарила замерзающей женщине жизнь – есть ли на свете более ценный подарок?!

Всем детям войны и труженикам тыла посвящается…

 Фото из Интернета. Спасибо автору.